IV
От него [Данувия], притом во множестве, суть все племена скифов, однако они различно владеют прилегающими к взморью [пространствами]: в ином месте геты, называемые римлянами даками, в ином сарматы, [называемые] греками савроматами, и из них гамаксобии или аорсы, в ином скифы низкого происхождения, рожденные от рабов, или троглодиты, затем аланы и роксоланы; верхние же [области] между Данувием и Геркинийскими горами (горы на севере известной тогда части Европейского материка. – Ред.), вплоть до паннонскихзимних квартир, где проходит общая граница германцев… отделяющая их от свевов… поля и луга [держат] язиги-сарматы, а горы и ущелья… держат бастерны и затем другие германцы.
VI
…Реку Танаис (Дон. – Ред.)… населяют и сами разделенные на многие племена сарматы, – как говорят, потомки мидян.
Тацит
Здесь граница Свевии (Швабии, района, где смыкаются Дунай и Рейн. – Ред.). Я колеблюсь, причислить ли народы певкинов, вечетов и фенов к германцам или сарматам. Впрочем, певкины, которых некоторые называют бастарнами, в отношении речи, образа жизни, мест обитания и жилищ ведут себя как германцы. Все они живут в грязи, а знать в бездействии. Смешанными браками они обезображивают себя, почти как сарматы. Венеты многое усвоили из [их] нравов, ведь они обходят разбойничьими шайками все леса и горы между певкинами и фенами. Однако они скорее должны быть отнесены к германцам, поскольку и дома строят, и носят [большие] щиты, и имеют преимущество в тренированности и быстроте пехоты – это все отличает их от сарматов, живущих в повозке и на коне.
Птолемей
III
А занимают Сарматию очень большие народы – венеды вдоль всего Венедского (Гданьского. – Ред.) залива… И меньшие народы населяют Сарматию: по реке Вистуле ниже венедов гитоны, затем финны, затем сулоны; ниже них фругудионы, затем аварины у истока реки Вистулы; ниже этих омброны, затем анартофракты, затем бургионы, затем арсиэты, затем сабоки, затем пиенгиты и биессы возле горы Карпата. Восточнее названных, снова ниже венедов, суть галинды и судины и ставаны вплоть до аланов… И снова побережье океана (под океаном автор имеет в виду Северное и Балтийское моря. – Ред.) вдоль Венедского залива последовательно занимают вельты. Выше них осии, затем еще севернее карбоны, восточнее которых кареоты и салы, за ними и гелоны, и гиппоподы, и меланхлены; за ними агафирсы, затем аорсы и пагириты; за ними савары и боруски вплоть до Рипейских гор (в этих горах, согласно древнегреческой мифологии, находилось жилище северного ветра Борея. – Ред.).
VIII
Населяют же [часть] этой Скифии, всю обращенную к северу, вплотную к неизвестной [земле], так называемые аланы скифы, и суобены, и аланорсы, а [территорию] ниже их сэтианы, и массэи, и сюэбы, и у внешней стороны [горы] Имаон тектосаки, а затем у восточных истоков реки Ра (Волги. – Ред.) робоски, ниже их асманы, затем паниарды.
Иордан
I
Так вот, готы помнят, что они некогда вышли вместе со своим королем по имени Бериг с этого острова Скандзы, словно [из] мастерской, [изготовляющей] народы, или же как будто [из] лона племен. Как только они, сойдя с судов, коснулись материка, тут же дали название [этому] месту. Ведь и теперь, как говорят, оно называется Готискандза.
Двинувшись вскоре оттуда к местам обитания ульмеругов, живших тогда на берегах океана (как и Птолемей, Иордан подразумевает под океаном Северное и Балтийское моря. – Ред.), разбили лагерь и после происшедшего сражения выгнали тех с их собственных мест. И покорив тогда же их соседей вандалов, добавили к своим победам [еще одну]. Когда же так взросло число большое множество народа и правил уже чуть ли не пятый король после Берига, Филимер, сын Гадарига, [у него] возник замысел двинуть войско готов вместе с семьями оттуда дальше.
Пока он искал наиболее удобные места обитания и подходящие местности, пришел в земли Скифии, которые называются на их языке Ойум. Когда он восхитился великим изобилием тех краев и половина войска переправилась, мост, по которому он переходил реку, говорят, рухнул, и никому уже в дальнейшем не стало возможности пройти туда и обратно. Ведь это место, говорят, окружено пучиной, замкнуто зыбкими болотами. Природа делает его непроходимым вследствие соединения обоих препятствий. Однако можно верить, по свидетельству путешественников, хотя и слышавших издалека, что и сейчас там слышится мычание скота и видны признаки [обитания] людей.
И так, говорят, что та часть готов, которая вместе с Филимером переправилась после перехода реки в земли Ойум, овладела желанной страной. И, не медля, тотчас они доходят до народа спалов и, завязав сражение, одерживают победу, а оттуда уже как победители спешат в крайнюю часть Скифии, которая соседствует с Понтийским (Черным. – Ред.) морем. Так, по общему обычаю, вспоминается [об этом] в их древних песнях, почти похожих на исторические сочинения.
…Прежде чем сообщить о другой [стране], необходимо объявить, как расположены границы этой страны.
Ведь Скифия погранична земле Германии до того места, где начинается река Истер и ширится Морсианское болото (точное местонахождение Морсианского болота, или озера, учеными не определено. – Ред.), простираясь вплоть до реки Тиры, Данастра (Днестра. – Ред.) и Вагосолы и великого Данапра (Днепра. – Ред.) и горы Тавра… через пролив Босфора вплоть до горы Кавказа и реки Аракса и затем, загибая влево после Каспийского побережья (которое возникает на крайних пределах Азии у Северного океана наподобие гриба, сперва узким, потом в очень широкой и округлой форме), все дальше удаляется, простираясь вплоть до хуннов, албанов и серов.
Эта, повторяю, страна, то есть Скифия, далеко тянущаяся и широко раскинувшаяся, имеет [в качестве границ] с востока серов, населяющих берег Каспийского моря в самом его начале, с запада – германцев и реку Вистулу, с полуночи, то есть с севера, окружена океаном, с юга – Персией, Албанией, Иберией, Понтом и нижним течением Истра, который называется [также] Данувий от его устья до истока.
А по той стороне, которая примыкает к Понтийскому морю, она покрыта небезызвестными: Борисфениды, Ольвия, Каллипода, Херсона, Феодосия, Карей, Мирмекий и Трапезунта, основать каковые позволили грекам непокоренные скифские племена, чтоб [эти города] осуществляли с ними торговлю…
В этой Скифии первым с запада пребывает народ гепидов, который окружен великими и славнейшими реками. Ведь по северу и по его области растекается Тисия, с юга же [его] отсекает сам великий Данувий, с востока – Флу-тавсий, который, будучи стремительным и изобилующим водоворотами, неистовствуя, катится в воды Истра.
В их [то есть рек] окружении лежит Дакия, укрепленная [расположенными] наподобие венца крутыми Альпами. У их левой стороны, которая склоняется к северу, от истока реки Вистулы на огромных пространствах обитает многочисленное племя венетов. Хотя теперь их названия меняются в зависимости от различных родов и мест обитания, преимущественно они все же называются славянами и антами.
Славяне живут от города Новиетуна и озера, которое называется Мурсианским, вплоть до Данастра и на севере до Висклы; болота и леса заменяют им города. Анты же, самые могущественные из них, там, где Понтийское море делает дугу. Простираются от Данастра вплоть до Данапра. Эти реки удалены друг от друга на много переходов.
<…> За ними выше Понтийского моря простираются места обитания булгар, которых сделали известнейшими несчастия, [причиненные ими] по грехам нашим. Там уже хунны, словно плодороднейший дерн, [порождающий] могущественнейшие народы, разрастаются двумя свирепыми народами – ныне одни называются альтциагирами. Другие – савирами; однако они имеют различные места обитания.
IV
После того как король готов Геберих (Гейзерих. – Ред.) удалился отдел человеческих, через некоторое время царство унаследовал Херманарик. <…>
После избиения херулов Херманарик также двинул войско на венетов, которые, хотя и достойные презрения из-за их [плохого] вооружения, но могучие численностью, сперва пробовали сопротивляться. Но ничего не значит множество негодных для войны, особенно когда с попущения Господня наступает многочисленное [хорошо] вооруженное войско. Они же, как мы сказали в начале [нашего] изложения или в каталоге народов, произойдя из одного корня, породили три народа, то есть венетов, антов и славян, которые, хотя теперь свирепствуют всюду, по грехам нашим, тогда, однако, все подчинились власти Херманарика (Германариха или Эрманариха. – Ред.).
Подобным же образом и племя эстов, которые населяют протяженнейший берег Германского океана, он же самый покорил при помощи благоразумия и доблести и властвовал над всеми племенами Скифии и Германии как над собственными владениями.
Прокопий Кесарийский
IV
…Был некто Хилвудий, близкий к дому императора Юстиниана, очень находчивый в военных делах и настолько выше денег, что за величайшее богатство в имуществе своем считал ничего не иметь. И этого-то Хилвудия император, в то время, когда четвертый год владел самодержавной властью, провозгласив военачальником над Фракией, поставил для охраны реки Истр, приказав следить, чтобы для тамошних варваров река была более непроходима, потому что уже часто, совершив там переправу, гунны и анты и склавины творили ромеям ужасное зло. Хилвудий же стал настолько страшен варварам, что в течение трех лет, пока он там пребывал в этой должности, не только никто не смог перейти Истр против ромеев. Но и ромеи, часто вступая с Хелвудием на противоположный берег, убивали и порабощали тамошних варваров. А тремя годами позже перешел Хелвудий реку, где он привык, с небольшим войском, склавины же вышли навстречу всем народом. И произошла жестокая битва, и из ромеев многие пали, и сам полководец Хилвудий. И с тех пор стала река всегда доступна для варваров по их произволу, и ромейское государство открыто для нападений, и вся ромейская держава в деле этом никогда не смогла стать равносильна доблести одного мужа.
<…> Племена эти, склавины и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии, и оттого у них выгодные и невыгодные дела всегда ведутся сообща. А также одинаково и остальное, можно сказать, все у тех и у других, и установлено исстари у этих варваров. Ибо они считают, что один из богов – создатель молнии – именно он есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных. Предопределения же они не знают и вообще не признают, что оно имеет какое-то значение, по крайней мере в отношении людей, но, когда смерть уже у них в ногах, охвачены ли они болезнью или выступают на войну, они дают обет, если избегнут ее, сейчас же совершить богу жертву за свою жизнь; а избежав [смерти], жертвуют, что пообещали, и думают, что этой-то жертвой купили себе спасение. Однако почитают они и реки, и нимф, и некоторые иные божества и приносят жертвы также и им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания. А живут они в жалких хижинах, располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя насколько можно часто место поселения. Вступая же в битву, большинство идет на врагов пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; некоторые же не имеют [на себе] ни хитона, ни [грубого] плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамные части, так и вступают в схватку с врагами. Есть у тех и других и единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все они и высоки, и очень сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются к черноте, но все они чуть красноватые. Образ жизни [их] грубый и неприхотливый… и они постоянно покрыты грязью, – впрочем, они менее всего коварны или злокозненны, но и в простоте [своей] они сохраняют гуннский нрав. Да и имя встарь у склавинов и антов было одно. Ибо и тех и других издревле звали "спорами", как раз из-за того, думаю, что они населяют страну, разбросанно расположив свои жилища. Именно поэтому они и занимают неимоверно обширную землю: ведь они обретаются на большей части другого берега Истра. Вот так обстоит дело с тем, что касается этого народа.
Маврикий Стратег
II
Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу. И дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны, препровождают их поочередно с места на место, куда бы тем ни было нужно; так что если гостю по беспечности принявшего причинен вред, против него начинает вражду тот, кто привел гостя, почитая отмщение за него священным долгом. Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья. У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы (разновидность пшеницы. – Ред.). Жены же их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве. Живут они среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ из-за обычно настигающих их опасностей; все ценное из своих вещей они зарывают в тайнике, не держа открыто ничего лишнего. Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями…
Если в силу необходимости предполагается возвращение через эти же узкие места, нужно или вырубить и расширить их… или оставить в них до возвращения достаточное войско, чтобы враги, неожиданно либо скрытно появившись, не причинили вреда во время пути армии, идущей, как обычно, с добычей. И при стоянках остерегаться, как это принято, лесистых мест и не разбивать лагерь вблизи них: из них ведь легко отваживаются на нападения и случаются хищения коней. Пешую силу размещать в порядке и внутри фоссата (военного лагеря. – Ред.), кавалеристов же – вне его, а дозоры располагать на удалении вокруг пасущихся лошадей. Впрочем, если невозможно помыслить о кормлении коней, пусть и днем и ночью конница находится внутри. Если же наступит время сражения, не выстраивать против них слишком глубоких боевых порядков и предпринимать нападения на них не только с фронта, но и с других сторон. Если же, как случается, занимая более укрепленное место и будучи защищенными с тыла, они не допускают возможности [для того], чтобы подвергнуться окружению или нападению с флангов либо с тыла, необходимо одним устроить засады, а другим изобразить бегство на виду у них, чтобы они, охваченные надеждой на преследование, оставили укрепление; тогда повернуть против них или напасть на них тем, которые находятся в засаде.
Поскольку у них много вождей и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибрать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к границам, а на других нападать, дабы враждебность ко всем не привела бы к [их] объединению или монархии. Так называемых перебежчиков, получающих приказ показывать дороги и сообщать о чем-либо, следует надежно стеречь: ведь есть [среди них] и ромеи, переменившиеся со временем и забывшие своих; они предпочитают благосклонность к врагам. Благонамеренных из них подобает благодетельствовать, творящих же зло – карать. Найденные в стране припасы не растрачивать несвоевременно на месте, но стараться переправлять в свою землю на вьючных животных и судах; поскольку их реки впадают в Данувий, перевозка на судах оказывается удобной.
Пехотинцы необходимы не только в тесных местах и укреплениях, но и в местах труднопроходимых, и у рек: в таком случае можно легко построить через них переправы, когда там покажутся враги…
<… > Следует предпринимать против них неожиданные нападения, лучше всего через места, не возбуждающие подозрений, заранее установить порядок для отрядов… Когда переправа совершена внезапно и если имеется возможность предпринять нападение из двух подходящих мест, нужно разделить войско надвое и одну из частей, сильную и без обоза, взять ипостратигу, чтобы, уйдя вперед на расстояние 15 или 20 миль, нападать с фланга, с неожиданных позиций, как бы со сторон более возвышенных, и, приблизившись оттуда… приняться за добычу, двигаясь навстречу части стратига… При таких нападениях не следует захватывать живыми тех из врагов, которые способны оказать сопротивление, но убивать всех встречных и продвигаться дальше. И не задерживаться ради них, в особенности тем, которые совершают переход, а "ловить" благоприятное время.
Феофилакт Симокатта
II
И вот вспыхнула и запылала большая война между ромеями и персами. А геты или, что то же самое, полчища славян причинили большой вред области Фракии.
III
На следующий день телохранителями императора были захвачены три человека, родом славяне, не имевшие при себе ничего железного и никакого оружия: единственной их ношей были кифары. И ничего другого они не несли. Император [принялся] расспрашивать их, какого они племени, где им выпало жить и почему они оказались в ромейских землях.
Они отвечали, что племени они славяне и живут у оконечности Западного (Атлантического. – Ред.) океана; что хаган отправил послов вплоть до тамошних [племен], чтобы собрать воинские силы, и прельщал старейшин богатыми дарами. Но те, приняв дары, отказали ему в союзе, уверяя, что препятствием для них служит длительность пути, и послали к хагану их. Захваченных [императором], с извинениями: ведь дорога занимает пятнадцать месяцев. А хаган, забыв о законе, [защищающем] послов, начал-де чинить им препятствия к возвращению. Они же, наслышанные, что племена ромеев, если дозволено так сказать, очень славятся богатством и человеколюбием, ушли во Фракию, обманув в подходящий момент [хагана]. А кифары они, мол, несут потому, что не обучены носить на теле оружия: ведь их страна не знает железа, что делает их жизнь мирной и невозмутимой; они играют на лирах, не знакомые с пением труб. Ведь тем, кто о войне и не слыхивал, естественно, как они говорили, заниматься безыскусными мусическими упражнениями. Автократор (самодержец. – Ред.), [услышав] все сказанное, восхитился их племенем и, удостоив самих попавших к нему варваров гостеприимства и подивившись размерам их тел и огромности членов, переправил в Ираклию.