- Но есть нечто большее, - мне нужно быть честным, в отношении недавно произошедших событий. - Она считает, что если отдаться мне, то я ее брошу, считает, что наши отношения - всего лишь игра, потому что я не позволяю себе никого полюбить.
- А почему ты не любишь ее, Коннор? - его кресло скрипит, когда он откидывается на спинку, а на губах Фредерика появляется едва заметная улыбка.
Он ведет себя так, словно понимает мою неспособность любить, но заставляет меня начать противоречить самому себе. Он годами выслушивал мои убеждения на тему любви, но это не останавливает его от регулярных вопросов.
- Люди связывают любовь с насекомыми, дрожащими, бегающими и порхающими внутри их пищеварительной системы. У меня же никогда не было подобного недуга.
Его улыбка угасает.
- Это метафора.
- Я знаю, что это метафора, Рик.
- Тогда перестань быть умником и передай эту роль мне.
Я выпрямляюсь на стуле и становлюсь более серьезным.
- Я видел любовь, которая калечит. Взять хотя бы Лорена Хэйла и Лили Кэллоуэй - когда эмоции одного зашкаливают, другой это ощущает. Если ты разделишь их друг от друга, то каждый по отдельности будет уже чем-то меньшим, чем полноценным Лореном и Лили. Если это и есть любовь, то я не хочу быть к ней причастен.
Я хочу быть целостным. Я хочу быть лучшей возможной версией самого себя, не рискуя быть раненным или сломленным.
- Ты можешь сопереживать Роуз? - спрашивает он у меня.
- Да, но любовь - это слабость, которой я не поддаюсь.
- Иногда, Коннор, ты не можешь контролировать все, - говорит он мне. - Даже весь твой ум не имеет власти над некоторыми вещами. Любовь, смерть - ты не можешь их предсказать. Они просто происходят.
- И ты считаешь, что это уже случилось? - я отказываюсь от этого исхода. Он не поддается вычислению.
- Почему ты с ней?
- Притяжение.
- И?
- Притяжение.
- Что еще?
- Удовольствие - это просто слова, Фредерик.
- Любовь - это просто слово.
- Я не могу ее любить, - говорю я ему решительно, пока встаю и кладу в карман свой телефон.
Он остается сидеть, и тем ни менее я ощущаю, что у него надо мной есть некое преимущество. Он все еще видит то, что я не могу.
- И почему это?
- Умные люди совершают глупости, когда они влюблены. Я же пока не делаю ничего глупого.
Фредерик усмехается.
- Дай себе немного времени.
Я подавляю желание закатить глаза. Махнув ему на прощание рукой, я направляюсь к двери.
- Увидимся на следующей неделе.
- Жду этого с нетерпением.
- Конечно, ты ждешь, - бросаю я в ответ. - Сможешь послушать о том, как я отшлепал мою девушку.
- Убирайся из моего офиса, Коннор, - он возвращается к своим бумагам, но пока я ухожу, то замечаю, как его ухмылка становится все шире и шире.
* * *
Я заезжаю в винный магазин после сессии с Фредериком, и когда я наконец-то доезжаю домой, уже поздно. В гостиной выключен свет, и через стены не слышно кульминационных моментов Ло и Лили.
Поднявшись на второй этаж, я останавливаюсь у двери нашей спальни и стучу. Я не был таким вежливым с тех пор, как мы стали жить вместе. Есть некоторые препятствия, которые я хочу уничтожить ради Роуз.
Как только дверь со скрипом открывается, я вижу Роуз, она сидит на кровати, листая последний выпуск Vogue. Ее взгляд поднимается, и она роняет журнал на колени.
- Ты принес?
Я поднимаю коричневый бумажный пакет.
- Вино и текила, все, как ты просила, но я бы посоветовал тебе их не смешивать. Если ты конечно не хочешь завтра умирать от головной боли.
- Вино для тебя, - говорит она коротко.
Мои брови приподнимаются. Значит текила для нее. Она довольно нервная.
Роуз похлопывает по матрасу.
- Садись, Ричард. Ты похож на испуганного котенка. Сэди поцарапала бы тебя за твою трусость.
- Моя кошка любит меня безоговорочно, - отвечаю я. Кровать покачивается, когда я забираюсь на нее и опускаю между нами бумажный пакет. - И я в порядке, возможно, это ты проецируешь на меня свой страх, - я улыбаюсь, замечая, как в ее глазах на секунду появляется презрение.
- Я не боюсь, - она выпрямляется и отводит плечи назад. - Я знаю, что именно мы будем сегодня делать. Но не могу сказать того же о тебе.
- Та что же мы делаем сегодня ночью, а? - спрашиваю я. - Кроме того, что планируем напиться.
Она тянется к бумажному пакету и достает бутылку Patron. Я наблюдаю за тем, как она открывает крышку и начинает потирать губы подолом своей ночной рубашки длиной до середины бедра. Рубашка шелковая и похожа на сорочку, которую обычно одевают под платье.
Я немедленно начинаю представлять, как медленно приподнимаю тонкую ткань по ее телу, оголяя его для своих прикосновений. Я хочу Роуз голой. Сейчас.
Терпение.
Я кладу руку на гладкую кожу ее ноги, ее кожа такая же шелковистая, как и ночная рубашка, но намного теплее. В секунду, одной рукой я притягиваю ее ближе к себе, и ее грудь вздымается. Но она сосредотачивается на вытирании горлышка своей бутылки Patron.
Роуз собирается пить прямо с бутылки. Она сильно старается развить наши отношения, раз отказывается от стакана. Это большое дело в мире Роуз Кэллоуэй. Ее усилия не проходят незамеченными с моей стороны.
Когда горлышко достаточно чистое для ее губ, Роуз делает глоток из бутылки. Она кивает в сторону пакета.
- Бери свое вино. И затем мы сыграем в игру.
- Что за игра?
- Правда или вызов.
Она говорит это с невозмутимым видом, почти что бросая мне вызов засмеяться. Мое выражение лица все еще самодовольное, но я не могу сдержаться от рвущегося наружу вопроса.
- В том числе мы планируем провести семь минут в раю?
Она бросает на меня пылкий взгляд.
- Мы играем. Не вынуждай меня тебя связывать.
Я смеюсь и потираю губы, не в силах сдержать свое веселье.
- Дорогая, если кто-то и будет связан, - говорю я, моя рука опускается к ее попке, - c’est toi.
То это ты.
ГЛАВА 21
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ
- Не будь таким неженкой, - говорю я Коннору. - Если я не смогу чего-то сделать, то это придется делать тебе.
Хотя, после самоуверенного заявления о том, что он попытается меня связать, мое наглое поведение - это скорее защитный фасад, чем что-либо еще.
- Ругательства не приведут тебя никуда в этой жизни, - непринужденно опровергает он. - И просто, чтобы ты знала, я планировал пить из стакана только в том случае, если бы пролил вино на твое одеяло. Но ты проиграла.
Он делает вид, словно случайно собирается опрокинуть бутылку вина на мое белое ажурное одеяло. Мое сердце подпрыгивает к горлу, а страх наполняет глаза.
Коннор усмехается и затем подносит бутылку к своим губам, делая огромный глоток. Вино и текила - это стратегия. Мне нужно больше жидкого мужества, чем ему, и пусть даже я опьянею. Мне никогда не доводилось видеть Коннора пьяным, но предполагаю, он с легкостью мог бы превратиться в пьяного мудилу. Того, с кем я бы не хотела играть в правду или вызов. Но тем ни менее я пойду на этот риск.
- Правда или вызов? - спрашиваю я, сделав еще один глоток текилы. Спиртное скользит вниз по моему горлу, но я слишком нервничаю, чтобы переживать о жжении. Нормальные пары, которые делят друг с другом постель, чувствовали бы себя хорошо, играя вместе в правду или вызов. Еще одно свидетельство моей ненормальности. Мы оба - ненормальные.
Коннор даже не моргает.
- Правда.
Я не хочу делать эту игру легкой.
- Какая твоя любимая позиция в сексе?
- Я не хочу тебя обидеть, - говорит он, видя насквозь мой вопрос. - Я знаю, ты переживаешь насчет секса, но обещаю, что буду... - он улыбается собственным мыслям, - ... нет, это не совсем так.
- Ты собирался сказать нежным, не так ли?
Его губы растягиваются в еще более широкой улыбке, тем самым подтверждая мое предположение.
Во рту стоит послевкусие текилы, а голова идет кругом от мысли, что Коннор может быть вовсе не нежным. Я не самая мягкая девушка, так что один образ нежного обращения со мной какого-нибудь осторожного мальчика заставляет содрогнуться.
- Обещаю, что буду самим собой, - говорит он, усмехаясь и делая еще один глоток вина.
- Это хорошо, ты мне нравишься, - мой голос все еще холоден. Алкоголь пока что никак на меня не повлиял.
- Я нравлюсь? Qu’en est-il de l’amour? - А как же любовь?
- Ты же не веришь в любовь, - отвечаю я. - Так что ты потерял право быть любимым с моей стороны, - я уверенно киваю, подтверждая свою новую позицию. - Но ты мне все еще нравишься. Не волнуйся.
- Я никогда не волнуюсь, - говорит он. - И я верю в любовь. В детстве я думал, что она нереальна, но со временем увидел, что для некоторых людей любовь существует. Просто не для меня.
Верно. Он не может никого полюбить. Предполагаю, Коннор слишком аналитический. Я пришла к тому, что это просто нужно принять как данность, но часть меня все равно очень сильно желает стать его первой любовью, так же как он стал моей. Его рука продолжает двигается вниз, сжимая мою попку поверх шелковой ночной рубашки. Я снова опрокидываю бутылку Patron, делая небольшой глоток текилы.
- Ты не ответил на мой вопрос, - говорю я.
- Какова моя любимая позиция?
- Да.
- У меня есть множество фаворитов.
- Выбери одну, Ричард, - возмущаюсь я.
Он улыбается.
- Миссионерская... с некоторыми изменениями.
- Что за изменения?
Его губы сильнее изгибаются в улыбке, словно у него есть некая отдельная тайная шутка на этот счет. Мне хочется врезать ему за эту улыбку, но одновременно с тем я жажду, чтобы он поцеловал меня. Эта странная смесь сводит с ума.
По крайней мере Коннор не хочет, чтобы я объездила его член, подобно сексуальной госпоже. Не думаю, что смогла бы выкинуть что-то подобное. Это явно не то, что я себе представляла, мечтая о сексе. Хотя, предполагаю, что при знакомстве со мной, эта картинка нередко всплывает в головах у людей. Я в туфлях, с приставленным к горлу мужчины каблуком. Все эти годы я тоже верила в этот стереотип. Верила, что будучи сильной и уверенной женщиной за пределами спальни, мне придется в равной степени доминировать и внутри нее. Именно по этой причине во временна учебы в колледже, я редко приглашала ребят к себе в комнату. Потому что я бы попросту разочаровала их. Для меня было предпочтительнее вышвырнуть парня за двери и услышать, как он назовет меня ледяной сучкой, чем быть высмеянной за несоответствие его фантазиям.
Все мы представляем собой что-то большее, чем кажемся другим.
- Правда или вызов? - его вопрос прерывает поток моих мыслей.
- Правда.
- Какая твоя самая странная фантазия?
- Я передумала. Я выберу вызов, - говорю я быстро.
Он смеется.
- Играй по правилам, дорогая.
- Вызов, - повторяю я, не отступая.
- Ладно. На этот раз я позволю тебя обмануть меня.
Обмануть. Это гнусное слово, но я все же не подаюсь и стою на своем.
- Я вызываю тебя... - его взгляд окидывает пространство комнаты, в конечном итоге останавливаясь на мне. - Ответить на мой вопрос, - он широко усмехается.
- Ты ужасен, - невозмутимо отвечаю я.
- Ты любишь меня. Даже если отныне не собираешься говорить об этом вслух.
- Возможно.
Гм. Я смотрю на свою предательскую бутылку Patron, от содержимого которой мой мозг уже довольно затуманен, а губы онемели.
Рука Коннора спускается еще ниже по моей попке и подтягивает меня так близко, что я оказываюсь буквально у него на коленях, с разведенными в стороны ногами. Коннор убирает волосы у меня с шеи и оставляет легкий поцелуй на моей шее. Он наблюдает за тем, как мое тело реагирует на это касание в сочетании с теплом от алкоголя и головокружительной близостью наших тел.
- Ты хотела сыграть в эту игру, - напоминает он мне. – Значит, где-то глубоко в своем сердце ты жаждала, чтобы эти вещи стали раскрыты.
Так и было. И по этой же причине, я пью алкоголь. Чтобы усилить свое мужество. Я делаю еще один маленький глоток, смачивая губы текилой. Коннор медленно проводит по ним своим большим пальцем. И когда мое дыхание замирает, он отнимает свой палец от моих губ и засовывает его себе в рот, пробуя алкоголь.
- Моя самая странная фантазия? - повторяю я, пристально глядя на Коннора так, словно он наиболее интересный экземпляр мужчины во всей Вселенной. Для меня он определенно является именно таким. В этот момент ответ на его вопрос настигает меня, и кровь отливает от моего лица. Я еще даже и близко не так пьяна, чтобы осмелиться рассказать ему это. Но с другой стороны, я не могу солгать. Я неистово сильно ненавижу обман. - Спроси меня о чем-нибудь другом.
- Нет, - говорит он, не желая сделать эту игру для меня немного проще. Он опускает ладонь мне на затылок, и мы оказываемся так близко, что моя грудь касается его груди. Коннор делает глубокий вдох, и мое тело оказывается еще ближе. Напряжение во всем теле нарастает до предела, между ногами начинает пульсировать от желания прикосновений. Коннор целует меня в уголок губ. - Ответь мне, - бормочет он низким хриплым голосом.
- Дай определение странности, - выдыхаю я.
В его руках нет винной бутылки, и я даже не представляю, куда он ее дел. И что странно, меня это даже не волнует.
- Что-то выходящее за рамки нормального, по традиционным стандартам, общества.
Да, моя фантазия несомненно аномальная. Я думала о ней несколько раз до этого, и если честно, сама не понимаю, чем именно она меня так возбуждает.
- Это не должно возбуждать меня.
- Я не буду тебя за это судить, - он снова убирает волосы от моего лица, пока его взгляд скользит по каждому дюйму моего тела, согревая его сильнее, нежели алкоголь.
- Я думаю, моя фантазия странная даже по твоим стандартам.
Коннор прекращает поглаживать мою кожу и приподнимает брови в выражении чистейшего любопытства.
- Сейчас ты просто обязана мне рассказать.
- Я представляю тебя, - мои голосовые связки деревенеют.
- Хорошо. Продолжай.
Я в шутку ударяю его по руке.
- Я представляю тебя тоже, - говорит он. - С того времени, как мне было 17.
- Правда?
- Это несправедливо по отношению к другим людям, с которыми я был, но ты меня всегда восхищала больше всех. И в моей голове с тобой никто не мог сравниться.
Я перефразирую его слова, слыша - я люблю тебя. Даже несмотря на то, что он не говорит этого. Это заявление придает новые силы моему мужеству. И я распрямляю спину, сидя на его коленях. Облизывая губы, я продолжаю:
- Я представляю тебя и меня.
- Я подозреваю, мы подобрались уже достаточно близко.
Я сердито на него смотрю.
- Мы можем пропустить это, если тебе не интересно.
- Роуз, - говорит он ласково, - я готов сидеть здесь еще хоть восемьдесят лет, слушая тебя. Я люблю звук твоего голоса и каждое сказанное тобой слово.
- То есть ты любишь мой голос, но не любишь меня?
Он сильно сжимает мою попку, от чего у меня перехватывает горло.
- Может быть, это тебя следует переименовать в умника после того, как мы трахнемся.
Я искренне смеюсь над этими словами Коннора.
И он улыбается вместе со мной.
- Расскажи мне, - шепчет он, щекоча своими губами мое ухо. - N’ai pas peur. - Не бойся.
Я сглатываю.
- Возможно, мне это не понравится, даже несмотря на то, что я не раз представляла себе данную фантазию.
Он стонет, наполовину разочаровано, наполовину возбужденно. Его дыхание более затрудненное, шумное и частое, нежели ранее.
- Ты меня убиваешь.
Я ощущаю, как подо мной начинает твердеть его член. И мне очень, очень сильно нравится эта власть.
- Может быть, мне следует накалить твое напряжение и так никогда и не рассказать тебе об этой своей фантазии.
- Нет, - он крепко сжимает мое лицо в своих ладонях. - Если бы ты могла жить у меня в голове прямо сейчас, то поняла бы, как сильно сводишь меня с ума.
- Я хочу быть в твоей голове, - говорю я честно, алкоголь делает свою работу, так как я опускаю руку ему на грудь, расстегивая пуговки белой рубашки.
- Ты практически на пути туда.
Эта фраза - мой спусковой крючок. Я глубоко вдыхаю и рассказываю ему.
- Я всегда сплю, когда это происходит, - я не отрываю от него взгляда. Остаюсь сильной. Я могу рассказать ему свою фантазию. Могу сделать это, не отлынивая подобно трусихе. - И я просыпаюсь от того, что ты толкаешься... внутрь меня... - я смолкаю, пытаясь разгадать его реакцию по выражению лица, но оно остается пустым.
Я не могу сказать, считает ли он меня странной или нет.
Его рука скользит по моей шее к затылку, а затем Коннор целует мои неподвижные, застывшие от испуга губы, после чего шепчет:
- Я сделал много странных вещей, Роуз, - в его словах я слышу улыбку, и немедленно расслабляюсь. - Твоя очередь, - говорит он. И вот так просто он отбрасывает это, позволяя мне не беспокоиться о рассказанном.
Я ощущаю себя хорошо от того, что поделилась этим, более сексуально открытой. Думаю, я могла бы делиться с ним такими вещами чаще. Это не так трудно.
- Правда или вызов? - спрашиваю я, мои суставы побелели от того, как сильно я сжимаю бутылку Patron, стараясь сдержать реакцию тела на прикосновения Коннора.
- Правда.
- Что тебя больше привлекает: мое тело или ум?
Его взгляд устремлен на мою грудь, а рука скользит вверх под ночную рубашку, останавливаясь на моей попке, чуть выше линии трусиков.
- Оба, в одинаковой степени.
Если бы я не была столь пьяна от его присутствия и алкоголя, то вероятно заставила Коннора дать мне однозначный ответ, но в данной ситуации я спускаю этот на тормозах.
- Правда или вызов? - спрашивает он.
Последняя правда была довольно непростой, и я знаю, что в этот раз Коннор не станет упрощать эту игру. Так что говорю:
- Вызов.
Он глубоко вдыхает, словно очень сильно возбужден. И в ответ некоторые местечки на моем теле, которые раньше никогда не сжимались, сейчас сжимаются в напряжении и жажде.
- Я вызываю тебя, - говорит он, - снять твою ночную рубашку.
И прежде, чем я успевая кивнуть, руки Коннора полностью проскальзывают под шелк, и он медленно поднимает ткань у меня над головой, так что моя грудь становится видна его пылкому взгляду. Мои соски уже стоят по струнке.
Мне нравится, как он смотрит на меня. Этот взгляд вызывает ощущение того, что я для него не просто красивая, а нечто большее. Я чувствую себя так, словно я всецело принадлежу ему. Словно никто другой не может сравниться со мной. Ему даже не нужно ничего говорить. Я вижу все это в его глазах. Я практически могу прочитать это в его сознании.
Сидя на его коленях, в одних только трусиках, в то время, как он полностью одет. Я хочу его раздеть, но когда пытаюсь расстегнуть пуговицы его рубашки, Коннор крепко хватает меня за запястья, выражая протест. Все верно, мы по-прежнему играем в игру.