Утаенные страницы советской истории - Александр Бондаренко 19 стр.


Другим фаворитом Сталина стал секретарь ЦК Андрей Жданов, на шесть лет моложе Молотова, сконцентрировавший в своих руках власть над партийным аппаратом и идеологической линией ВКП(б). Импонировал Иосифу Виссарионовичу и младший Жданов, очень неглупый молодой человек, в 28 лет ставший - не без протекции отца - заведующим отделом науки ЦК. Не случайно Сталин не противился в 1949 году браку молодого и перспективного партийного функционера Юрия Жданова со своей дочерью Светланой, надеясь, что это замужество хоть как-то остепенит ее - но как вскоре выяснилось, напрасно.

Сам Андрей Александрович Жданов на свадьбе сына не присутствовал: 31 августа 1948 года 52-летний секретарь ЦК неожиданно умер от инфаркта миокарда, который кремлевские врачи не сумели вовремя обнаружить, не поверив тревожной кардиограмме - соответствующие приборы еще только появились в "кремлевке" и мэтры не очень доверяли техническим новшествам. Умер он своей смертью или ему помогли - мы не знаем…

Его кончина нарушила тот баланс сил, который сложился в Политбюро при жизни Жданова. С одной стороны, мощная "ленинградская группа", в которую входили член Политбюро, заместитель председателя Совмина СССР и председатель Госплана Николай Вознесенский (1903 г. р.), секретарь ЦК, начальник управления кадров ЦК ВКП(б) Алексей Кузнецов (1905 г. р.), член Политбюро, зампред Совмина Алексей Косыгин, курировавший легкую промышленность и финансы (1904 г. р.), первый секретарь Ленинградского обкома Петр Попков (1903 г. р.). К ним примыкал выходец из Горького Михаил Родионов, возглавлявший Совет министров РСФСР (1907 г. р.). Этой группе противостоял коалиция секретаря ЦК Георгия Маленкова и наркома внутренних дел Берии. Лаврентия Павловича, проявившего в годы войны не только большой организаторский талант и сильную волю, но и властолюбивые наклонности, Сталин перед самым новым 1946-м годом рассудительно снял с должности наркома. Ему, в ранге заместителя председателя Совета Министров, было поручено заниматься реализацией атомного проекта и курировать топливно-энергетический комплекс, где в больших масштабах использовался труд узников ГУЛАГа. На время Берия вышел из "ближнего круга" вождя. Приближенного к Берии министра госбезопасности Всеволода Меркулова в 1946 году на всякий случай тоже освободили от должности в силовых структурах, поручив руководить главным управлением советского имущества за границей. Новым шефом МГБ стал 38-летний Виктор Абакумов, руководивший в годы войны Главным управлением контрразведки "Смерш" Наркомата обороны СССР.

Попал в опалу и секретарь ЦК Маленков, возглавлявший Управление кадров ЦК. Он оказался причастен к "авиационному делу" 46-го года, когДа группу руководителей авиапрома и ВВС обвинили в сокрытии фактов выпуска бракованной продукции. В годы войны Маленков, как член ГКО, курировал авиационную промышленность и ему еще повезло, что дело ограничилось изгнанием из аппарата ЦК - на его место взяли из Ленинграда Кузнецова - и назначением зампредседателя Совмина СССР. Георгию Максимилиановичу видимо пригодился огромный опыт, приобретенный в середине 30-х годов, когда он работал в аппарате ЦК под руководством небезызвестного Николая Ежова.

"Старики" Молотов, Ворошилов, Каганович благоразумно наблюдали со стороны, а сражались между собой молодые "ленинградцы" и тандем Маленков - Берия. Шансы выходцев из города на Неве поначалу казались предпочтительнее. Даже после смерти Жданова и возвращения Маленкова на пост секретаря ЦК летом 48-го они располагали более значительными аппаратными возможностями. Было, в частности, немаловажным, что Кузнецов курировал кадровую политику и правоохранительные органы - в том числе МГБ. У него сложились с Абакумовым хорошие отношения, не раз перераставшие в дружеские застолья.

"Ленинградцев" убаюкало внимание к ним Сталина, который в разговорах давал понять, что Вознесенский и Кузнецов могут рассчитывать принять из его рук эстафету управления страной: один как глава правительства, а второй - во главе партии. Но лишенные поддержки Жданова, его питомцы стали совершать аппаратные ошибки. Не осталось незамеченным Сталиным заносчивость и высокомерие Вознесенского, его неосторожные высказывания, позволяющие упрекать председателя Госплана в великорусском шовинизме. Можно предположить, что творилось в душе выходца с Кавказа Сталина, когда ему сообщали о националистических высказываниях его фаворита.

Тем временем Маленков и Берия обрели новых союзников. К ним примкнули зампредседателя Совета министров СССР Максим Сабуров и министр химической промышленности Михаил Первухин, в 1950 году также ставший заместителем председателя Совмина.

К несчастью для "ленинградцев", в 1949 году второй секретарь Ленинградского горкома Яков Капустин был обвинен в "связях с английской разведкой" - он проходил стажировку на английских предприятиях в 1935–1936 годах, после окончания индустриального института. Как возникло это обвинение, неясно до сих пор, так как соответствующие архивы закрыты для исследователей. Был ли это донос, оперативная информация, а, может быть, как нередко бывало в те времена, вымысел следователя, выполнявшего заказ сверху? Нельзя исключать, что фальшивку подбросила английская разведка, расчищавшая дорогу кому-то из "своих". Впрочем, пока это только предположение…

Летом 49-го арестовали Вознесенского и Кузнецова, а 1 октября 1950 года их расстреляли по приговору военной коллегии Верховного суда. Казнь произошла в отсутствие Сталина, который слег с высоким давлением в начале августа и до середины декабря не появлялся в кремлевском кабинете. Это было уже не первое вынужденное "затворничество" вождя, который во второй половине 1947 года проболел почти пять месяцев. Но если тогда страной управляли "ленинградцы" во главе со Ждановым и Вознесенским, то теперь у руля встали Маленков и Берия, заручившиеся поддержкой зампредсовмина Булганина, курировавшего Вооруженные Силы, и возвращенного в декабре 49-го в столицу с Украины Хрущева, ставшего секретарем ЦК КПСС и первым секретарем Московского горкома. Похоже, новые визири не замедлили свести счеты со своими поверженными соперниками - после выздоровления "хозяин" мог и пощадить Вознесенского, санкцию на арест которого он дал не без колебаний.

В 1950 году вновь стало возрастать влияние Берии, который сумел доказать Сталину свою полезность в качестве куратора атомного проекта. Благоприятное впечатление произвели успешные испытания ядерного оружия, в чем несомненна и заслуга Лаврентия Павловича, сумевшего наладить с большинством ученых нормальные рабочие отношения. В специальном постановлении ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР Берии была выражена благодарность "за организацию дела производства атомной энергии и успешное завершение испытания атомного оружия". Ему присвоили звание лауреата Сталинской премии первой степени. Понятно, что это были знаки внимания правителя, который вновь приближал своего земляка, умевшего быть полезным.

Образовавшийся союз (Маленков, Берия, Булганин, Хрущев) добился в феврале 1951 года принятия двух важных решений Политбюро ЦК, закреплявших их доминирующее положение на Олимпе власти - причем решения принимались опросом, без проведения заседания. Во-первых, председательствование на заседаниях президиума Совета министров СССР и бюро президиума было возложено поочередно на заместителей председателя Совета министров СССР Булганина, Берия и Маленкова - такая очередность устанавливалась постановлением Политбюро. Им поручалось также рассмотрение и решение текущих вопросов. Постановления и распоряжения Совмина предписывалось издавать за подписью председателя Совета министров СССР Сталина.

Фактически больной вождь самоустранялся (устранялся?) от решения оперативных вопросов управления страной. Молотов, Микоян и Каганович были выведены из бюро президиума Совмина и тем самым утрачивали возможность влиять на формирование государственной политики. "Триумвират" - Булганин, Берия и Маленков - де-факто переносил решение основных вопросов из ЦК в Совмин, оставляя за ВКП(б) идеологические вопросы, связь с зарубежным комдвижением, подбор, совместно с органами госбезопасности, кадров для партийной и государственной работы.

Во-вторых. Булганин вернул себе руководство военно-промышленным комплексом. В Совмине было создано бюро по военно-промышленным и военным вопросам, призванное координировать деятельность министерств - авиационной промышленности, вооружения, вооруженных сил и военно-морского флота.

Важнейшее значение для дальнейшего развития событий имело отстранение от дел министра госбезопасности Абакумова. И Маленков, и Берия имели личные основания ненавидеть шефа МГБ: Абакумов имел непосредственное отношение к "авиационному делу" 46-го года, стоившему Маленкову должности секретаря ЦК, а Берия не мог простить ему изгнания из министерства приближенных к нему высокопоставленных чекистов и ареста в ноябре 50-го своего личного врача Я. Этингера… Маленкову удалось скомпрометировать лично преданного Сталину министра. На стол вождя легло письмо офицера МГБ Михаила Рюмина, работавшего одним из следователей следственной части по особо важным делам. В доносе Абакумов обвинялся во многих грехах, утрате бдительности, бытовом разложении, а главное - в попустительстве "террористическим замыслам" кремлевских врачей.

Играя на болезненной мнительности теряющего физические и эмоциональные силы Сталина, Маленков уговорил его назначить новым шефом МГБ "своего человека" - заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) Семена Игнатьева, прибывшего на Старую площадь с поста уполномоченного ЦК по Узбекистану. Абакумова же взяли под стражу, нещадно пытали, пытаясь добиться признаний в измене, и расстреляли только в декабре 54-го, когда власть перешла уже к Хрущеву. Первым же замом у Игнатьева стал генерал Гоглидзе…

Складывающаяся в государственном руководстве кадровая ситуация не устраивала Сталина. Он никак не мог определиться, кого после расправы с "ленинградцами" можно назвать "кронпринцем". Судя по всему, никто из имеющихся членов Политбюро не устраивал его в роли нового лидера мощной державы, созданной поистине "железом и кровью".

Вождь давно размышлял над оптимальной моделью государственного управления. Роль партийного аппарата он никогда не абсолютизировал и подходил к ней сугубо прагматически, рассматривая его как один из элементов государственного механизма управления, как важный, но не единственный инструмент социального управления. Тем более вождь был хорошо осведомлен по каналам МГБ об истинном лице представителей высшей партийной номенклатуры, случаях ее нравственного перерождения…

Сталин хотя номинально и являлся Генсеком, но предпочитал подписывать партийные документы просто как секретарь ЦК. Приоритет, как и Ленин, он отдавал работе на должности руководителя правительства, поручая вести партийные дела одному из секретарей ЦК, который был вторым человеком в аппарате ЦК. Эту функцию выполняли Каганович, Жданов, Маленков.

Еще в 1936 году Сталин затевал радикальную перестройку модели управления страной. Это видение нашло отражение в Конституции 1936 года, в которой вождь, лично написал девятую главу "Избирательная система".

В новом Основном законе страны Сталин постарался четко очертить место партии в механизме государственного управления - она определялась как "ядро общественных организаций". Законодательно фиксировать руководящую роль компартии Иосиф Виссарионович целесообразным не считал: это положение было введено в основной закон СССР при Брежневе, по настоянию идеологов, уже не способных обеспечить лидерство партии в советском обществе только методами разъяснительной и организаторской работы.

Свои взгляды на систему управления страной Сталин в 1930-е годы реализовать в полной мере так и не сумел. Сказались и скрытое неприятие новой избирательной системы со стороны руководителей региональных партийных комитетов, и необходимость сконцентрировать усилия на подготовке страны к грядущей мировой войне. Сконцентрировать государственную власть в Совете министров не удалось - партийные комитеты продолжали во многом дублировать органы исполнительной власти, занимаясь несвойственными политической партии функциями, а с началом войны обстановка заставила фактически интегрировать аппарат ЦК и Государственный комитет обороны в единый механизм…

В послевоенные годы Сталин уже не вернулся к идее реформирования политической системы. Победоносно завершив Великую войну, страна была вынуждена вступить в не менее судьбоносную конфронтацию - "холодную войну", исход которой известен…

С августа 1951 по февраль 1952 года Сталин ни разу не приезжал в Кремль. Видимо, вновь дало о себе знать повышенное давление. В отсутствие вождя в декабре 51-го было принято решение о созыве осенью 1952 года XIX съезда партии, откладывавшегося пять лет. Выступление с отчетным докладом поручалось Маленкову, о директивах по новому пятилетнему плану - ставшему председателем Госплана Сабурову, об изменениях в уставе партии - Хрущеву.

Поправившись и появившись в Кремле после полугодового отсутствия, вождь, судя по его дальнейшим действиям, решил навести порядок в верхнем эшелоне власти, переформировать его так, чтобы и после него было обеспечено надежное, в его понимании, государственное управление. Сталина, как вспоминал Молотов, угнетало, например, что никто глубоко не разбирался в оборонных вопросах. Он как-то сказал соратникам по Политбюро: "Что с вами будет без меня, если война? Вы не интересуетесь военным делом. Никто не знает военного дела. Что с вами будет? Империалисты вас передушат".

Да, и специалистов в стратегии экономического развития после расстрела Вознесенского явно не хватало. Поэтому в последний год жизни правитель упорно работал над брошюрой "Экономические проблемы социализма в СССР", где он пытался изложить свое видение приоритетов экономической политики СССР на ближайший период. Но членов Политбюро, видевших медленное угасание вождя, больше занимали аппаратные интриги, чем разработка теоретических проблем экономической стратегии. Собственно говоря, Сталин был последним руководителем нашей страны - за исключением Андропова, понимавшим роль теории в жизни общества и важность выработки стратегической линии развития страны, к тому же - имевшим вкус к самостоятельной интеллектуальной работе.

В последние годы жизни Сталина в поле его внимания оставались Вооруженные Силы, расстановка ключевых фигур в военном ведомстве. В июле 1951-го, незадолго до нового приступа болезни, он вернул на должность военно-морского министра адмирала Николая Кузнецова. Не менее удачным было и назначение в 1949 году военным министром начальника Генштаба маршала Александра Василевского, одного из самых выдающихся военачальников того времени. В их лояльности Сталин мог не сомневаться: все они были людьми дела, предпочитающим интригам служение государству.

Трагедия Сталина, как и многих других государственных деятелей его масштаба, заключалась в том, что ему так и не удалось создать систему преемственности власти. Его кадровые решения послевоенного времени так и не позволили найти в тогдашней советской элите человека, способного мудро управлять в новой исторической обстановке, когда требовалась хорошо продуманная модернизация страны, отказ от жестокой внутренней политики, закрепощавшей созидательные силы народа, прекращение массовых репрессий.

Но Сталин, как впрочем и другие правители его уровня, видел в людях только "человеческий материал", время от времени подбрасываемый сильными мира сего в топку истории. Это видно и на его отношении к земляку Берии, очень много сделавшему, чтобы Иосиф Виссарионович удержался у власти в конце 30-х годов. В конце 40-х вождь вроде бы вновь впустил Лаврентия в свой "узкий круг", но Сталин не был бы Сталиным, если б доверял бывшему шефу госбезопасности, постигшему многие секреты подлинного механизма власти. Тем более что вождь в глубине души глубоко обиделся, когда Лаврентий Павлович и его жена воспротивились браку их сына со Светланой после ее развода с сыном Жданова. А личных обид Иосиф Виссарионович никому не прощал.

Внешне Лаврентий Павлович вновь пользовался доверием властелина Кремля. Но по его указанию в 1951 году на квартире матери Берии в Грузии были установлены подслушивающие устройства. Поступавшие к Сталину сигналы о распространенном среди грузинских руководителей взяточничестве предоставили удобный повод начать "операцию Лаврентий". Министр госбезопасности Грузии генерал Н. Рухадзе, у которого давно сложились с Берией неприязненные отношения, получил указание расследовать дело о "мингрельском национализме", в котором обвинялись коррумпированные грузинские функционеры. По линии Политбюро партийную комиссию по расследованию деятельности "мингрельской националистической организации" поручили возглавить… Берии, мингрелу по национальности. Репрессии против земляков призваны были унизить Беригсг и подорвать его авторитет на родине.

Советская разведка стала готовить похищение лидеров грузинских меньшевиков в Париже - дядя жены Берии, Нины Гегечкори, был министром иностранных дел в эмигрантском меньшевистском правительстве в Париже. В 52-м чистки среди мингрелов были в разгаре, рано или поздно кто-то из арестованных мог дать и нужные показания против Берии. Петля на шее слишком много знающего и не в меру "шустрого" Лаврентия затягивается намертво… Рассчитывать на чью-либо помощь ему не приходилось - Маленков безучастно наблюдал за тем, как загоняют в угол его союзника.

Внутренний мир Иосифа Виссарионовича остается большой загадкой для исследователей. О нем можно судить лишь отчасти - по пометкам на страницах книг, подбору библиотеки (только личная библиотека Сталина на кунцевской даче насчитывала 20 тысяч книг!), письмам родным, где он чуть-чуть приоткрывался. Подлинная суть его личности, как представляется, до сих пор так и не понята.

Остаются загадкой его отношения с крупным мистиком XX века Георгием Гурджиевым, оказавшим влияние на мировоззрение молодого Иосифа Джугашвили. Оба учились в тбилисской духовной семинарии, позднее Иосиф посещал квартиру своего старшего товарища и "наставника". Известно, что одну из глав своей книги "Встречи с выдающимися людьми" Гурджиев назвал "Князь Нижарадзе" (этим псевдонимом Сталин пользовался в годы революции 1905–1906 годов), но затем по чьему-то совету этот раздел уничтожил.

Уже после Октябрьской революции Гурджиев основал в Петрограде эзотерическую организацию "Единое трудовое содружество". После отъезда мистика в Турцию его "ученики" создали "Единое трудовое братство", в которое вошли высокопоставленный чекист Глеб Бокий, зампредседателя Петроградской ЧК, а позднее руководитель одного из отделов НКВД, художник Николай Рерих и его сын востоковед Юрий Рерих, а также Иван Москвин. Последний позднее стал заведующим отделом распределения административно-хозяйственных кадров ЦК ВКП(б), давшим путевку в "большую жизнь" молодым партийным работникам Николаю Ежову и Георгию Маленкову. Так что второй - к марту 53-го - человек в партии Георгий Максимилианович был более, чем "не прост", как и его выдвиженцы Сергей Круглов и Николай Шаталин - в последние годы жизни Сталина заведующий планово-финансово-торговым отделом ЦК.

Назад Дальше