Для теоретиков арабской национальной независимости арабы являются нацией в европейском смысле этого слова, включающей в себя всех людей, находящихся в определенных границах, говорящих по-арабски и хранящих память о былом величии арабов. Есть разные мнения о том, где проходят эти границы. По представлениям одних, они включают в себя только арабоязычные страны Юго-Западной Азии. Другие прибавляют к ним Египет, хотя эта идея вступает в конфликт с мнением множества египтян, которые рассматривают свое стремление к независимости, или патриотизм, с египетской, а не арабской точки зрения. Многие включают туда весь арабский мир от Марокко до границ Ирана и Турции. Исходя из этой позиции общественные различия между оседлым населением и кочевниками утратили прежнее значение, несмотря на то что в разговорном языке словом "араб" по-прежнему называют бедуинов. Религиозные различия в обществе, в котором долго господствовали теократические принципы, отбросить не так легко. Хотя немногие из идеологов движения готовы это признать, многие арабы до сих пор исключают из своего числа тех, кто хоть и говорит по-арабски, но отказывается от веры арабов и тем самым от большей доли цивилизации, формированию которой она способствовала.
Итак, подведем итог: термин "араб" впервые встречается в IX веке до н. э. применительно к бедуинам северной Аравийской степи. Оседлые народы соседних стран употребляли его в этом смысле на протяжении нескольких столетий. Греки и римляне распространили его на весь полуостров, включая оседлых жителей оазисов и относительно развитую цивилизацию на юго-западе. В самой Аравии, по-видимому, он ограничивался кочевниками, хотя общий язык и оседлых и кочевых аравитян назывался арабским. После исламских завоеваний и в период Арабской империи этим термином отделяли завоевателей арабского происхождения от масс покоренных народов. Когда Арабское царство трансформировалось в космополитическую исламскую империю, он стал обозначать – скорее во внешнем, чем во внутреннем употреблении, – разнородную культуру этой империи, творимую людьми многих национальностей и религий, но выраженную на арабском языке и обусловленную арабскими вкусами и традициями. При слиянии арабских завоевателей и арабизации завоеванных и их общем подчинении другим правящим элементам он постепенно утратил свое этническое содержание и стал социальным термином, который применяется в основном к кочевникам, сохранившим изначальный арабский образ жизни и язык вернее, чем кто-либо другой. Арабоязычные народы оседлых стран, как правило, называют просто мусульманами, иногда "сыновьями арабов", чтобы отличить их от мусульман, говорящих на других языках. И хотя все эти разнообразные употребления сохранились в некоторых контекстах до наших дней, все большее значение приобретает новое, появившееся под влиянием Запада в течение XX века. Оно касается арабоязычных народов как нации или группы братских наций в современном смысле этого слова, связанных общей территорией, языком и культурой и общим стремлением к политической независимости и единству.
Гораздо более простая задача – рассмотреть, в какой степени "арабскость" распространена в настоящее время. Арабоязычные страны делятся на три группы: Юго-Западную Азию, Египет и Северную Африку. Самой крупной арабской территорией в первой группе является сам Аравийский полуостров. Большую его часть занимает Королевство Саудовская Аравия, где, несмотря на огромное богатство, накопленное за счет нефтяных доходов, по-прежнему существует патриархальная монархическая власть и население которой, за исключением крупных городов и зон промышленной застройки, в значительной степени остается сельским и кочевым. Республиканский переворот против монархии в соседнем Йемене в 1962 году положил начало гражданской войне, которая продолжалась до 1967 года. В том же году колония и протекторат Аден получил независимость в качестве Народной Республики Южного Йемена. После длительного периода соперничества два Йемена окончательно объединились. Остальная часть полуострова на юго-востоке и востоке состоит из ряда эмиратов, управляемых давно установленными династиями. К 1971 году страны Персидского залива тоже получили независимость и большинство из них вошло в Объединенные Арабские Эмираты.
К северу от Аравии лежат земли Плодородного полумесяца: до 1918 года провинции Османской империи, а ныне государства Ирак, Сирия, Ливан, Иордания и Израиль. Именно в этих странах процесс арабизации пошел дальше всего и сильнее всего укоренилось чувство арабской идентичности. К Арабской Азии в северо-восточной оконечности Африки примыкает Египет, самое густонаселенное, наиболее развитое и однородное из арабоязычных государств, с давней традицией политического стремления к независимости и самостоятельным политическим существованием в наше время. В феврале 1958 года к Египту присоединилась Сирия в Объединенной Арабской Республике, но вышла из нее в 1961 году. Египет какое-то время сохранял название ОАР, но затем изменил его на Арабская Республика Египет.
К западу от Египта на Африканском континенте бывшая итальянская колония Ливия стала независимой монархией в декабре 1951 года и революционной республикой в 1969 году. Тунис и Марокко были признаны независимыми в 1956 году, Алжир – в 1962 году после долгой и упорной борьбы. В большинстве этих стран смешанное население, в основном говорящее на арабском языке, с меньшинством, говорящем на берберском, особенно в Марокко. К югу от Египта и Северной Африки, на границе между арабской и Черной Африкой, располагается целый ряд государств со смешанным арабским и негритянским населением: Судан, получивший независимость в 1956 году, Чад – в 1960 году и Мавритания, ставшая независимой в том же году. Кроме того, отдельные арабские общины встречаются среди преимущественно черного населения дальше на юг, а также значительное арабское меньшинство проживает в Иране, Израиле и Турции. В последней четверти XX века довольно крупные арабские общины образовались за счет иммиграции в Западной Европе, особенно во Франции, а также в Северной Америке. Общее число говорящих на арабском языке в Азии и Африке обычно оценивается более чем в 200 миллионов, из которых более 55 миллионов живут в Египте и более 60 миллионов – в Северной Африке.
Эти страны имеют много общего. Все они находятся на границе пустыни и культивируемой земли и с древнейших времен до наших дней сталкивались с вечной проблемой вторгающихся кочевников. Две из важнейших стран, Египет и Ирак, находятся в орошаемых долинах крупных рек и с древнейших времен являются пересечениями торговых путей и централизованными государствами. Почти все они – аграрные страны с более или менее одинаковым общественным укладом и правящими классами, хотя внешние формы и даже социальные реалии меняются, по мере того как на всех их по отдельности влияет современный мир – в разное время, разными путями, с разной скоростью. Все, кроме самой Аравии, были приобретены арабами и исламом за счет великих завоеваний, и все они унаследовали одно и то же великое достояние: язык, религию и цивилизацию. Однако разговорный язык, как и религия, культура и общественные традиции, имеет множество местных различий. Давнее раздельное проживание и огромные расстояния способствовали тому, что у арабов в слиянии с различными местными культурами возникли активные локальные варианты общей традиции, иногда, как, например, в Египте, с глубоко укорененным ощущением местной национальной идентичности.
Среди покоренных народов тут и там были те, кто отказался от языка или религии завоевателей или и от того и от другого, сохранившись как мусульмане, но не арабы, например курды или берберы в Ираке и в Северной Африке; либо как говорящие по-арабски, но не мусульмане, например марониты и копты в Ливане и Египте. Новые секты возникли в самом исламе, иногда под воздействием ранее существовавших культов. Так, шииты и езиды появились в Ираке, друзы – в Сирии и Ливане, зейдиты и исмаилиты – в Йемене. Современная эпоха, воздействуя на арабские земли значительно отличающимися друг от друга процессами, принесла с собой новые факторы раздробленности, происходящие из разницы социальных уровней, а также различия региональных и династических интересов. Но современные события также усиливают и факторы единства: быстрый рост современных коммуникаций, благодаря чему разные части арабского мира могут наладить более тесные и более быстрые связи друг с другом, нежели когда-либо прежде; распространение образования и грамотности, которые придают больший размах объединительному влиянию общего письменного языка и памяти; и, что самое очевидное, новая солидарность в противостоянии иностранному господству и влиянию.
Нам остается рассмотреть в этих вводных заметках лишь одну последнюю проблему. Европеец, пишущий об исламской истории, вынужден действовать в рамках одного специфического ограничения. Пользуясь западным языком, он неизбежно употребляет западные термины. Но эти термины основаны на западных категориях осмысления и анализа, которые сами возникли на основе западной истории. Их применение к иному обществу, порожденному иными традициями и иным образом жизни, в лучшем случае может быть лишь аналогией и может приводить к неверному толкованию. Возьмем пример: такие пары слов, как "церковь" и "государство", "духовный" и "мирской", "клерикальный" и "светский", не имеют реальных аналогов в мусульманском узусе вплоть до Новейшего времени, когда они были созданы – либо заимствованы у арабских христиан – для передачи современных идей; выражаемые ими дихотомии были неизвестны средневековому мусульманскому обществу и не имели выражения в средневековом мусульманском сознании. Общность ислама была церковью и государством в одном лице, где оба становились неотличимы друг от друга; его правитель – халиф был одновременно и светским и религиозным главой. Опять же, термин "феодализм", строго говоря, относится к общественному устройству, которое существовало в Западной Европе между распадом Римской империи и началом нового порядка. Его применение к другим регионам и другим периодам, если только не дать им тщательнейшее определение в новом контексте, неизбежно создает впечатление, будто описываемый тип общества идентичен или по крайней мере похож на западноевропейский феодализм. Но нет двух совершенно одинаковых обществ, и, хотя общественный порядок в исламе в определенные периоды может проявлять целый ряд значительных сходств с западноевропейским феодализмом, это ни в коей мере не оправдывает их отождествления, которое подразумевается при неразборчивом использовании термина. Такие слова, как "религия", "государство", "суверенитет", "демократия", означают совершенно иные вещи в исламском контексте и, более того, отличаются по смыслу даже в разных частях Европы. Однако употребление таких слов неизбежно, если автор пишет на английском языке, да и, если уж на то пошло, на современных языках Ближнего Востока, находившихся более века под влиянием западного образа мышления и классификации. На следующих страницах их надлежит всегда понимать в их исламском контексте и не следует воспринимать как схожие с соответствующими западными институтами в большей степени, чем указано для конкретного случая.
Глава 1. Доисламская Аравия
Пророчество о пустыне приморской. – Как бури на юге носятся, идет он от пустыни, из земли страшной.
Ис., 21: 1
Аравийский полуостров образует огромный прямоугольник площадью более 3 миллионов квадратных километров. На севере он граничит с рядом областей, часто называемых Плодородным полумесяцем, – Месопотамией, Сирией и Палестиной – и окружающей их пустыней; на востоке и юге – с Персидским заливом и Индийским океаном; на западе – с Красным морем. Юго-западные районы Йемена представляют собой гористую местность с развитой системой ирригации, которая с давних пор способствовала развитию сельского хозяйства и процветающей и относительно передовой оседлой цивилизации. Остальная часть страны представляет собой безводные степи и пустыни, перемежаемые лишь редкими оазисами и пересекаемые немногими караванными и торговыми путями. Население в основном состояло из скотоводов и кочевников, которые существовали за счет своих стад и набегов на оазисы и соседние возделанные провинции.
На Аравийском полуострове есть пустыни разных видов. Самые значительные, по арабской классификации, – это Большой Нефуд, безбрежное море огромных песчаных барханов, которые образуют ландшафт с постоянно меняющимися чертами; Хамад с более твердой почвой, расположенный ближе к Сирии и Ираку; степной регион, где земля плотнее, и, когда время от времени выпадают дожди, он вдруг на короткое время покрывается растительностью; и, наконец, безбрежная и непроходимая песчаная пустыня на юго-востоке. Сообщение между этими районами было трудным и ограниченным, путешественникам в основном приходилось полагаться на вади, так что жители разных частей Аравии мало контактировали друг с другом. Центр и север полуострова арабы традиционно делят на три области. Первая из них – Тихама, это семитское слово означает "низменность" и применяется к песчаной наклонной равнине на побережье Красного моря. Затем, если двигаться на восток, это Хиджаз, то есть "преграда". Так первоначально называли только горную цепь, отделяющую прибрежную равнину от плато Неджд, но затем оно стало включать и большую часть самой прибрежной равнины. К востоку от Хиджаза лежит большая внутренняя возвышенность Неджд, большая часть которой состоит из пустыни Нефуд.
С давних времен Аравия была транзитной зоной между странами Средиземноморья и землями, находящимися дальше на восток, и ее история в большой степени зависела от превратностей сообщения между Востоком и Западом. Сообщение и на самом полуострове, и за его пределами зависело от его географических особенностей и в силу этого проходило по нескольким четко определенным линиям. Первая из них – маршрут через Хиджаз, идущий от портов Красного моря и внутренних пограничных аванпостов Палестины и Трансиордании вдоль внутренней стороны хребта на побережье Красного моря и далее в Йемен. В разное время это был караванный путь между империей Александра и его преемников на Ближнем Востоке и расположенными дальше странами Азии. Также это был маршрут Хиджазской железной дороги, построенной в первые годы XX века. Второй маршрут проходит через Вади-ад-Давасир от северо-восточной оконечности Йемена до Центральной Аравии, где соединяется с другим маршрутом – в Вади-Рум и идет в Южную Месопотамию. В древности это был основной путь сообщения между Йеменом и цивилизацией Ассирии и Вавилона. И наконец, Вади-Сирхан связывает Центральную Аравию с юго-восточной частью Сирии через оазисы Эль-Джауфа.
Пока мы не получим возможность раскопать историю Аравии, как мы раскопали историю Египта, Сирии и Месопотамии, ее первые века останутся для нас туманными, и исследователю придется с опаской прокладывать путь среди обломков полупостроенных и полуразрушенных гипотез, которые историк не может ни полностью достроить, ни окончательно сровнять с землей при таком скудном имеющемся у него арсенале фактов. Пожалуй, самая известная из них – это концепция Винклера-Каэтани, названная так по имени ее двух самых выдающихся сторонников. В соответствии с ней Аравия в древности была плодородной страной и первой родиной семитских народов. За тысячелетия она прошла через процесс устойчивого иссушения, оскуднения ресурсов и водных путей и расширения пустыни на счет возделанных земель. Снижение плодородности полуострова вместе с увеличением числа жителей привело к ряду кризисов перенаселения и вследствие этого к повторяющимся нашествиям семитских народов полуострова на соседние страны. Именно эти кризисы привели ассирийцев, арамейцев, хананеев (включая финикийцев и евреев) и, наконец, самих арабов в Плодородный полумесяц. Историческими арабами, таким образом, следует считать однородный остаток после тех великих вторжений, имевших место в древней истории.
Хотя до сих пор не проведено тщательное геологическое изучение Аравии, в поддержку этой теории все же открылись некоторые данные в виде высохших водных путей и других признаков прошлого плодородия. Однако нет никаких доказательств того, что этот процесс иссушения произошел уже после того, как на полуострове поселились люди, как и того, что оно происходило с достаточно высокой скоростью, чтобы оказывать непосредственное влияние на деятельность человека. Есть также некоторые филологические факты в пользу теории, а именно то, что арабский язык, хотя он и позже остальных семитских языков сформировался в качестве литературного и культурного инструмента, тем не менее во многих отношениях является старейшим из них по своей грамматической структуре и, следовательно, ближайшим к предполагаемому исходному протосемитскому языку. Итальянский ученый Игнацио Гвиди выдвинул альтернативную гипотезу, назвав родиной семитов Южную Месопотамию и отметив, что, хотя семитские языки имеют родственные слова со значением "река" и "море", у них нет родственных слов со значением "гора" или "холм". Другие ученые предлагали на эту роль Африку и Армению.
Национальная арабская традиция делит народ на две основные ветви: северную и южную. Это разделение отразилось в главе 10 Бытия, где приведены две родословные от Сима для народов Юго-Западной и Центральной и Северной Аравии, последний из которых ближе к евреям. Этнологический смысл этого разделения неизвестен и, возможно, останется таковым. Впервые в истории оно появляется в языковых и культурных терминах. Арабский язык юга Аравии отличается от языка севера, из которого в конечном счете развился классический арабский. Он использует иной алфавит, известный нам из надписей, связан с эфиопским языком и письменностью, возникшей у переселенцев из Южной Аравии, которые создали первые центры эфиопской цивилизации. Другое важное отличие заключается в том, что южные арабы были оседлыми.