– Рафаэль получил приглашение на конференцию. Пришло с сегодняшней почтой. Опубликовали статьи и зовут выступить.
– Одну статью приняли. Есть возможность сделать доклад, – поправил его Рафаэль.
– Представляешь? В столице, в университете! А он не хочет ехать, – горячо заговорил Барт.
– Подумаешь, небольшой доклад, – отмахнулся Раф, – на узкоспециализированной отчетной конференции.
– Брось комплексовать! – Барт дернул Женевьеву. – Женин, надо его уговорить.
– При чем тут комплексы? – обиженно посмотрел на брата Рафаэль.
– Поехали, дурачок. Ты – потрясающий рассказчик! – подбадривал его Барт.
Раф в сумерках, со своей веткой в руках выглядел совсем мальчишкой.
– Я тебя понимаю. Я бы тоже не поехала! – воскликнула Женевьева.
Братья оглянулись на нее.
– Они там все такие важные будут. Взрослые. Посмотрят свысока, – пояснила она, смущаясь.
– Ты меня понимаешь, – закивал Раф. – Сначала я должен сделать себе имя. Серьезными работами. А сейчас… Подумаешь, несколько интересных черепков подвернулось.
"Ничего себе, подвернулось, – возмутилась про себя Женни. – Разве не я их вывезла с риском для совести?"
– Доклад сырого неглубокого анализа – это себя подставить, – доказывал Раф Барту.
– Трусишь? – поддел его брат шутливо.
– Кто посмел назвать Медичеса трусом? Берегись! – Рафаэль махнул своей веткой в сторону Барта.
Барт быстро поднял какую-то палку и отбил выпад. Раф крутанулся на своем кресле. Он наступал. Барт защищался. От их импровизированных мечей сыпались искры и отваливались куски. Женни смеялась.
– Бах! – где-то запустили петарду.
Со свистом яркий огонь взмыл в небо и погас. Еще один и еще.
– У Оричеса на вечеринке, – задрал голову Барт. – Я сам ему эти петарды доставал.
То ли им послышалось, то ли действительно до замка долетели хмельные восторженные крики. Барт легонько вздохнул.
– Своеобразно Ллойд отмечает день открытия выставки Линды Оричес, – покачала головой Женни.
– Знала бы ты, что мы устраивали, когда родителей не было дома. Пожарные приезжали, – рассмеялся Раф. – Барт! У нас, наверное, найдется порох?
– Я клятву дал, что ничего взрывать или запускать на территории замка мы больше не будем, – с сожалением процедил Барт. – Надо было идти сегодня к Ллойду.
– С кем я связалась? – плакала от смеха Женни. – Я думала: честные искатели приключений и вскрыватели уродливых сундуков.
Барт улыбнулся, усаживаясь рядом с ней.
– Вот у моей бабушки был сундук! Мало того, что красивый, с картинками на крышке, так он еще и звуки издавал, если крышку распахнуть! – похвастала Женни.
– Как музыкальная шкатулка? – удивился Барт.
– Ну, до музыкальной шкатулки ему было далеко, – признала Женни. – Мы с кузиной, когда были совсем маленькие, просто замучивали взрослых: требовали, чтобы сундук звучал. И так – сто раз за вечер.
– А! – догадался Рафаэль. – Были такие. Звук – для защиты от воров. Если это средневековье, то совсем позднее.
Женни немного обиделась: ну, ничем их не удивить. Она принялась защищать свой сундук:
– Он такой массивный, разрисованный, мы в детстве часами его разглядывали. Когда я подросла, меня заинтересовало содержимое.
– И что там хранилось? – лениво позевывая, спросил Барт.
– Платья, – одновременно сказали Женевьева и Рафаэль, переглянулись и рассмеялись.
– Они вместе с сундуком достались моей бабушке от ее бабушки. Я один раз собиралась примерить, но не успела, – вздохнула Женни. – Родители обнаружили, что я открыла сундук, и не разрешили. Интересно, удалось ли это кузине?
– Кузина, она хорошенькая? Сколько ей лет и есть ли у нее парень? – деловито поинтересовался Бартоломью.
Рафаэль чуть не подпрыгнул в своем кресле от такой наглости и демонстративно потянулся за новой веткой. Не мешает Барта проучить.
– Она уже месяц как замужем! – Женни возмутилась: – Ты меня слушаешь когда-нибудь? Это ее я заменила на посту у Маленьких. Может, ты мою кузину даже видел. Она – красавица. У нее такие пышные волнистые длинные волосы.
Женни взмахнула рукой, показывая, какая копна волос у ее кузины. Да уж, не ее жалкие хвостики. Кузине всегда вслед оглядываются…
Барт пожал плечами: вряд ли встречал.
– Мне так хотелось побывать у нее на свадьбе, посмотреть на жениха. Они очень смешно познакомились. На карнавале, – рассказывала Женни.
– В Меланьи? – у Барта тут же проснулся интерес.
– Нет. – Женни посмотрела на огонь и продолжила: – Кузина ужасно самостоятельная и независимая. Она старше меня, но не в возрасте дело, а в характере. Она уехала в столицу. То училась, то работала. Неунывающая. Веселая. Мы навещали ее пару раз. И подружка по комнате у нее такая же веселая.
Женни посмотрела, интересно ли парням. Слушают. Она продолжила:
– Однажды кузина с подружкой увидели в витрине туфли. "Настоящее замшевое искушение". Хотели купить одну пару на двоих, а в результате купили две разных цветов. Светло-зеленые и темно-фиолетовые.
– О, женщины, – простонал Барт. – Но при чем тут жених?
– Она его нашла благодаря этим туфлям. И чуть не потеряла из-за них же. Кузина отправилась на пару дней в Венецию. Вообще-то, они вместе с той самой подругой планировали, деньги копили, но та заболела. Так вот. Одевается кузина на карнавал, открывает обувную коробку, а там вместо зеленой пары лежит правая фиолетовая туфля и левая зеленая. Сунула второпях и не проверила. Ужас, да?
Женин подумала, что мужчины не поймут, каково это: вырваться на несколько дней из суеты в праздник, в Венецию, купить шикарный маскарадный костюм, по случаю совсем дешевый, но красивый, и оказаться без обуви к нему.
– Но вы не знаете мою кузину! Она подумала: хорошо, что не две, допустим, правые туфельки. Плевать, что это выглядит смешно. Танцевать она сегодня будет! Повязала фиолетовый шарф к своему зеленому платью, обула разноцветные туфли и пошла. Вот я бы не решилась! – заметила Женин с завистью. – Потом парень в гондоле видит на уровне своего носа мелькающие разноцветные туфельки. Поднял голову посмотреть, кто это разгуливает в разных туфлях, выскочил из лодки и… они протанцевали всю ночь. Он выпросил у нее адрес.
Барт съязвил:
– Ножки он заметил, а не какие-то там туфли. Точно тебе говорю.
Женин на него сердито посмотрела.
– Он ей пишет, он ей звонит. Он приезжает. Влюблен по уши. И вдруг кто-то из его приятелей рассказывает ему, что встречается с девушкой, с которой познакомился на том же самом карнавале в Венеции.
Женин обвела слушателей глазами.
– И упоминает о разноцветных туфлях! Таких совпадений не бывает. Парень спрашивает у кузины, помнит ли она, с кем танцевала до того, как они познакомились. Она говорит, что ни с кем.
Женин вздохнула.
– Кузина в шоке. Она уже от него с ума сходит. А он… Он говорит ей ужасные вещи! Он хуже Медичесов! – в запале крикнула Женин, впрочем, это были слова кузины. – Он ей сказал, что может простить все, кроме вранья. Кузина ему ответила, что он псих, что Мединосы не врут! Хлопнула дверью и ушла. Навсегда.
У Женин слезы выступили на глазах. Какая сцена!
– Она сбежала от него в Меланьи. Тем более что кому-то нужно было присматривать за Маленькими. Мы приезжали к ним в гости, и я не узнала кузину. Она разучилась смеяться. Это она-то! Я ей советовала написать ему или позвонить. Но она гордячка. "Мне не в чем оправдываться!"
Женин скрыла, что кузина ответила еще обиднее: "Женевьева, ты слишком маленькая и ничего не понимаешь во взрослых отношениях". Сейчас Женин сама бы не желала постороннего вмешательства в свою личную жизнь. Женин захотелось прижаться к Барту, но она решила дорассказать.
– А жених тоже себе места не находил. Столкнулся со своим приятелем, спросил про ту девушку из Венеции. То ли приятель ее брюнеткой описал, то ли что-то еще не совпало, но девушка явно была другая. Жених разыскал кузину в Меланьи, умолял простить его и сделал предложение.
– Что? – вскрикнул Раф, до сих пор уверенный в вероломстве кузины и недоумевающий, почему Женни рассказывает об этом с таким восторгом.
Барт захохотал:
– И как долго вредная Мединос его промучила после этого?
– Три дня. Через три дня она согласилась выйти за него замуж.
– А его приятель, он что, врал? – наморщил лоб Рафаэль.
– Разве ты не понял? – удивилась Женни. – Подружка кузины выздоровела и решила не откладывать поездку в Венецию. И тоже не заглянула в обувную коробку. И ей тоже хватило смелости обуть разного цвета туфли. Правда, романтическая история?
– Я ей очень завидовала, – честно призналась Женни. – И хотелось бы мне посмотреть на мужчину, которому моя кузина смогла простить такое недоверие. Говорят, он всем Мединосам понравился, кроме младшей тети.
Женни неожиданно рассмеялась:
– Забавно, у младшей тети тоже когда-то свадьба чуть не сорвалась. И именно по милости вот этой моей кузины.
– Роковые обстоятельства? – спросил Раф.
Женни кивнула.
– Тетя – очень строгих правил. Никто и не подозревал, что за ней молодой человек ухаживает. Он ее позвал замуж, а она сказала, что в приличных семьях нужно прийти к родителям и официально попросить руки дочери. Все как полагается. Торжественно. Назначила дату. Он пришел. Выбритый, в новеньком костюме, с цветами. А его никто не ждет, родители смотрят удивленно, и невесты нет дома. Он решил, что она его не любит, еще и жестоко подшутила. Напился и все такое. А оказалось, у другой тети начались преждевременные роды и одновременно заболел старший ребенок, эта самая моя кузина. Младшая тетя забыла обо всем на свете, полетела нянчиться с племянницей, никого не предупредила. Она месяц это потом молодому человеку объясняла, уговаривала на еще одну попытку. Второй раз оказался удачным! Я страшная болтушка, да? – спросила Женин, потянулась и зевнула. – Вообще-то я вас собиралась послушать, ваши легенды. Или про сундуки…
– Ничего, – ласково ответил Барт, – в следующий раз.
Бартоломью проводил Женевьеву домой. Хотел поцеловать на прощание, но она уже сонной тенью скользнула в дверь. Он побежал в замок. Раф загасил костер и все прибрал. Наверное, уже и спит. Перед тем как взяться за ручку входной двери пристройки, Барт оглянулся на замок. Над центральной башней мерцали в безоблачной темноте звезды.
Рафаэль не спал: он устроился на матрасе в комнате Барта. Бартоломью забрался к себе под одеяло.
– Раф, – позвал он, – если надумаешь ехать на конференцию, то можешь на меня рассчитывать.
– Нет, хватит тезисов, – буркнул Рафаэль и приподнялся на локте. – Кто меня перед Женевьевой закомплексованным трусом выставлял?
– Я о тебе забочусь. А Женин – она своя, все понимает.
– Побольше тебя, – проворчал Раф и лег. – Где ты ее только нашел?
– На полке в поезде, – усмехнулся Барт.
Больше он ничего не сказал. Раф сел и увидел, Барт спал безмятежным сном счастливого человека.
Рафаэлю стало жалко маму. Неужели они опять ее огорчили? Плачет тихо, почти беззвучно, боится их потревожить. Он открыл глаза: рядом с ним сидела мама и глотала слезы. Увидев, что он проснулся, мама протянула к нему обе руки. Раф обнял ее. Резко сел спросонок Барт. Мама оставила Рафаэля, схватила Бартоломью за руку и прижалась щекой к его ладони. Барт захлопал глазами, отнял руку, испуганно озираясь. Наконец он проснулся окончательно.
– Мама?! Что-то случилось? Ты почему дома? – вытаращился он на нее.
Мама вытерла слезы и улыбнулась неуверенно, оглянулась на вошедшего отца.
– Я же тебе говорил! Что с ними может произойти? Два здоровенных лба! – сказал отец и спросил у сыновей: – Где вы были вчера весь день?
– Пересматривали сундуки в подвале, – поднял на отца свои лучистые глаза Раф. – Нашли один очень старый, в замке стоит. Потом костер жгли на улице до полуночи. А что?
– Вы же к Ллойду на вечеринку собирались, – удивилась мама.
– Я ей говорил, – оправдывался отец, – не звони Оричесам. Не позорь мальчиков. Они уже большие.
– У Ллойда вас не оказалось. В замке никто не брал трубку. Целый день! – Мама перевела взгляд с одного сына на другого, желая удостовериться, что с ними действительно все в порядке.
– Я ей говорил, что у мальчиков планы могли поменяться. Мало ли в городе вечеринок. Ничего слушать не хотела. Твердила, что с Рафаэлем что-то случилось, а может, даже и с Бартоломью… – Отец развел руками. – Вот мы и вернулись. Сели на вечерний поезд.
Барт захохотал.
Рафаэль болезненно скривился.
– Но мы же и раньше отсутствовали, летом по целым неделям. Ну, почему такой переполох?
Мама виновато посмотрела на него, взяла за руки, почувствовала, как свело ему пальцы и принялась легонько разминать его левую руку. Раф лег и грустно наблюдал за ней. Приятно. Помогает. Но лучше бы она его так не пугала.
Бартоломью встал с кровати, пошел было в туалет, но остановился.
– А как анализы?
– Не дождались результатов. Хорошо, что мама их сдать успела, – проворчал отец.
Барт вернулся к маме, неловко погладил по плечу.
– Ну что ты. Я же дома, значит, все в порядке, – пробормотал ласково.
– Я знаю, – бросила она на него беспомощный взгляд. – Но вдруг стало страшно.
– Все хорошо, – вздохнул Барт.
– Ты представляешь, – возбужденно заговорил Барт, оставшись с Рафом наедине, – я проснулся, увидел маму и испугался: Женин же спит рядом. Дыхание перехватило, пока не дошло, что это мне снится, а Женевьева у себя дома.
Барт засмеялся. Рафаэль уставился на него удивленно, не мигая.
– Да проснись ты, – толкнул его в грудь Барт, – родители вернулись, наша сегодняшняя вылазка вместе с Женин сорвалась. О, Женин! Я осел.
Барт побежал убирать фигурку "семейного счастья" с подоконника. Рафаэль в прескверном настроении поехал к себе в комнату делать упражнения.
Барт заглянул в приоткрытую дверь в замок. Мама стояла у окна и держала в руках фрагмент расшитой одежды. Кого-то мама ему напоминала. Женевьеву? Нет. Еще печальное, но уже светлое от радости лицо, солнечные лучи из узких окон. О! Кажется, картина такая есть.
– Нравится? – спросил Барт о вышивке.
– Очень! Изумительная работа! Но зачем вы это все вытащили?
– Не знаю. – Барт пожал плечами. – Рассмотреть при свете. Все равно сундук поднимали.
За завтраком отец с Рафаэлем обсуждали пазы, стыковые соединения и виды древесины. Бартоломью просматривал "Бюллетень исторического общества". Отец привез из столицы. Хорошо хоть туда зашел. Ох уж эта мама!
– "Дни истории и культуры"… Меланьи тоже бы мог поучаствовать, – заметил вслух Барт.
– Ну что может показать городской музей? – скептически пожал плечами отец. – Я же тебе объяснял: серьезную выставку не делают из смеси эпох и тематик. А для узкотематической у них нет ни специалистов, ни времени, ни материала достаточно.
– А вместе с нашими экспонатами? – мотнул головой в сторону замка Барт.
– Читай внимательно правила. Оружие и доспехи их не интересуют.
– Ты тоже думал об участии? – поинтересовался Барт.
– Ну конечно. – И отец повернулся к Рафаэлю: – По одним шурупам судить о возрасте нельзя, их могли вкрутить в процессе починки или реставрации. Я видел забавную путаницу с сундуком восемнадцатого века. А шурупы в нем – с мелкой нарезанной вручную резьбой, со смещенным шлицем явно конца семнадцатого…
Барт уставился в "Бюллетень", однако он его не читал. Какая-то смутная идея вертелась у него в голове, но никак не хотела формулироваться. Барт принялся за еду.
Обидно упускать такую возможность. И отец это отметил. Такую чушь иногда выставляют, а людям нравится. Вышитые копии картин, например. Мединос взялся за организацию. Женни сказала, старушки будут в восторге. И вообще женщины. Ох уж эти женщины! Возьми любой век. Полные шкафы платьев. Или сундуки.
Барт хлопнул себя по лбу. Семейство прекратило жевать и уставилось на него.
– Я просто вспомнил кое-что! – Барт улыбнулся.
Рафаэль посмотрел на него с интересом, знакомые нотки прозвучали у брата в голосе: он опять что-то затевает. Они оба с трудом дождались конца завтрака.
– Я знаю, как помирить Медичесов и Мединосов! – заявил Рафу Барт.
– Ты догадался, кто взял кинжал и ножны? – ахнул Рафаэль.
– А! Забудь! Мы никогда не докажем непричастность семей, даже если найдем оружие, – отмахнулся Барт. – Раф, ты мне нужен для другого. Я еще не продумал детали, но это то, что нам надо! И я пойду с Женни на Рождественский бал. Открыто.
Женни вышла на крыльцо. Хорошо, что дождик прекратил капать. Ночь была такая безоблачная и вот – на тебе: небо успело затянуть тучами. Прижимая к груди папку с письмом, которое все-таки вручил ей дедушка, Женни побежала в замок. Сырой промозглый день. В Порт-Пьере все было бы иначе. И у дождя был бы запах моря. Что там мама делает? И отец… А как прошло вчерашнее открытие выставки?
Свою оплошность Женин поняла, когда дверь ей открыла незнакомая женщина со скорбно опущенными уголками губ. Она скользнула по Женин равнодушным взглядом и недовольно сказала, что музей закрыт на зиму, об этом есть объявление на центральном входе.
Ну конечно! Она забыла проверить, на месте ли их условный знак! Женин вытянула шею, увидела Рафаэля в каталке за спиной у женщины и гримасами попыталась ему пояснить, что у нее есть новость.
– Здесь – частное владение! – Дверь перед носом Женевьевы захлопнулась.
Женин побрела обратно.
– Какая наглая теперь молодежь! – возмутилась мама. – Не здороваются, не извиняются. И Рафаэля эта девушка пыталась рассмотреть! Он ей что, зверушка из зоопарка?
– Кто там? – поднял голову отец.
– Какая-то туристка. Написано же, что замок закрыт для посещений, так нет, надо ломиться во все двери.
Раф позади мамы сделал знак Бартоломью.
– Как же я забыл во дворе… Промокнет… – пробормотал Барт, лениво натянул куртку и вышел.
За дверью он ускорился и в несколько прыжков догнал Женин. Они пошли рядом.
– Это мама была? – спросила Женин.
Барт кивнул.
– Что-то случилось? – спросила она, заметив блуждающую на его губах улыбку.
– Нет, все в порядке. – Лукавые искорки сверкнули у Барта в глазах. – Женин! Твой отец любит лесть?
– Да… – Женин почувствовала себя чуть ли не предательницей и стала оправдываться: – Ну… Кому же не понравится похвала за хорошо сделанную работу, даже если похвала слегка преувеличена.
– Мой такой же, – перебил ее Барт. – Деньги ему нужнее, но на них нам рассчитывать не придется! Не с такой затеей. Это – для славы!