Несмотря на свою озабоченность, Роксана улыбнулась. Ничто не могло вывести Сорайю из равновесия. В тот день, когда они с Кайаном притащили на обед, устроенный в честь послов из далекого Китая, детеныша льва, Сорайя приказала управляющему удалить его, заявив, что эта кошка "недостаточно высокого рождения, чтобы разделить трапезу со знатью".
Сорайя была двоюродной сестрой умершей матери Роксаны и ее лучшей подругой. Когда царица Пари умерла при родах, Сорайя стала заботиться о девочке, как о собственной дочери. Мать, подруга, главная придворная - вот кем была для Роксаны Сорайя.
Роксана внимательно посмотрела на свою приемную мать. Сорайя была красивой женщиной со светло-каштановыми волосами, зеленовато-серыми глазами и высокими скулами. Оксиарт любил подшучивать над ней, говоря, что она похожа на уроженку Скифии или Китая. Сорайя овдовела в семнадцать лет, и Роксана часто гадала, почему она, имея многочисленных воздыхателей, так и не вышла замуж повторно.
- Роксана! - Брови Сорайи изогнулись аркой. - Что сказал твой отец посланникам этого захватчика из Греции?
Роксана повторила слова отца, и женщины дружно рассмеялись, услышав о крылатых воинах.
- Такое бывает только в сказках для детей, - уверила их Роксана. - На этой скале мы находимся в полной безопасности.
- Ты должна оставаться здесь, - волновалась Сорайя. - Принцессе не место на крепостных валах.
- Я - наследница Двух Царств, и мое место рядом с отцом. - Роксана поставила серебряный кубок на низкий столик. - Что со шкатулкой из слоновой кости? Она у тебя? - Сорайя побледнела. - Ты уверена, что этого хватит?
- Вполне хватит для тех, кто желает умереть достойно, если все же случится худшее. Этот яд смертелен и действует быстро. Достаточно прикоснуться к нему языком.
Роксана прикусила нижнюю губу. Неужели все они настолько обезумели, что способны спокойно говорить о самоубийстве?
Окинув помещение быстрым взглядом, Роксана пришла к выводу, что Сорайя не нуждается в ее помощи. Она допила вино и вернулась на стены к солдатам.
* * *
Рассвет пришел в горы с опозданием. Пурпурные лучи пронизали плотные облака, окутавшие скалы, возвышавшиеся над цитаделью. Роксана вздрогнула от холода, несмотря на теплый плащ из волчьих шкур. Глубокие снега не сходили с вершин даже в разгар лета, а по ночам здесь всегда царил холод.
Бдительный часовой поднял тревогу. Отовсюду выскакивали вооруженные люди. Некоторые из них натягивали тетивы луков, а другие в спешке надевали обувь и одежду.
- Там! - крикнул кто-то, указывая на скалы.
Вверху, высоко над крепостью, на скальном выступе теснились вражеские воины.
- Это колдовство! - воскликнул отец. - Такого просто не может быть.
Македонские посланники под белым флагом перемирия уж приближались по узкой горной тропе. Надменный переговорщик кратко изложил послание Александра:
- Взгляните на моих летающих солдат! Греки предложили условия сдачи крепости.
- Мне нужно некоторое время, чтобы принять решение, - сказал Оксиарт и отошел на такое расстояние, чтобы послы его не услышали.
- Нет, отец! - запротестовала Роксана. - Мы не должны сдаваться! Разве ты забыл о резне в Мараканде? Если мы сложим оружие, то умрем как овцы. - Она посмотрела на бородатых греков в коротких туниках. - Будем сражаться! Если все мы погибнем, то прихватим на тот свет многих врагов.
Оксиарт приложил руку ко лбу, защищая глаза от солнца, и осмотрел скалы, громоздившиеся над цитаделью.
- Лучники могут нанести нам значительный урон, - устало произнес он. - Одновременная атака сверху и снизу вынудит нас разделиться, что заметно ослабит нашу оборону. - Он покачал головой.
Более трех лет он и его войска сражались с Александром Македонским. В дождливую погоду старые раны ныли, а кости давали знать о своем уже почтенном возрасте. Смерть… Он уже видел так много смертей! Оксиарт медленно повернулся к своим командирам. В цитадели находились их сестры и матери, жены и дети.
- Если мы сдадимся, Александр обещает сохранить жизнь нашим женщинам, - сказал Оксиарт. - Посмотрите вверх. Там, должно быть, находится до трехсот стрелков. - Его плечи бессильно поникли. - Все кончено, Кайан! Проводи мою дочь на женскую половину и позаботься, чтобы она оделась, как подобает ее положению.
- Нет! - Роксана схватила отца за руку. Его лицо стало белым как мел и внезапно постарело. - Не требуй от меня этого. Я останусь и умру вместе с тобой. Если ты любишь меня, подари мне последнюю милость.
- Именно любовь к тебе не позволяет мне так поступить. Забери ее, Кайан, и уведи силой, если потребуется. Возьми сотню стражей дворца для защиты женщин - пока нам не известно об истинных намерениях Александра.
Обсидиановые глаза Кайана сузились.
- А если греки окажутся вероломными?
- Тогда, я надеюсь, ты найдешь в себе силы сделать то, что должно быть сделано.
Глава 2
В женской башне эхо разносило тихие всхлипывания. Дети вели себя на удивление тихо, и даже младенцы прекратили свой неустанный плач и испуганно смотрели на мир. Слуги закрыли все ставни и зажгли масляные светильники, будто уже наступил вечер. Слышались грубые голоса греков, топот ног и приглушенный лязг доспехов. Эти звуки просачивались сквозь серый камень как постоянное напоминание о присутствии врагов в цитадели.
Воздух словно был наполнен страхом. Роксана ощутила во рту привкус меди. Она ожидала услышать грохот сражения, но в башню доносилось только протестующее мычание бычков, которых вели на убой.
- Ты видела его? - прошептала Лилия. - Этого македонского властелина Александра? Правда ли, что он действительно гнусный карлик, как говорят люди? Жена соседа моей сестры знакома с торговцем коврами из Балха. Она сказала, что Александр только наполовину является человеком, а его отец - их божество, Зевс. Ниже груди этот Александр покрыт шерстью, подобно льву. И его огромный член совсем не таков, как у смертного. Это…
- Как ты можешь верить в подобные бредни? - Роксана не смогла сдержать раздражения. - Он такой же человек, как и все остальные.
- Нет! Это чистая правда, - вмешалась Митра. - Сестра торговца коврами утверждала, что еще ни одна женщина не вышла живой из его шатра. Он заберет тебя в качестве военной добычи. Лучше уж тебе прыгнуть с башни, чем ждать, пока тебя пронзит чудовищное копье.
- Хватит болтать! - гневно воскликнула Роксана.
Позади нее раздалось старческое хныканье древней Гольнары.
- Митра права. Варвары заставят всех нас испытать на себе их мерзости.
Роксана нахмурилась.
- Я не желаю больше слышать подобных разговоров. Вы напугаете детей.
Она подозревала, что Гольнара втайне только и мечтает о том, чтобы разделить ложе с каким-нибудь похотливым греком. Она успела уже похоронить четырех мужей, причем последний из них по возрасту вполне мог быть ее внуком. Обычно Роксане удавалось сдерживаться, слушая болтовню этих глупых женщин, но только не сегодня, когда все ее надежды обратились в прах.
Она выполнила последний приказ отца, позволив служанкам нарядить ее в просторное платье, ниспадающее мягкими складками, и штаны из черного китайского шелка, такого прозрачного, что сквозь него можно было бы свободно читать тексты. Ее талию стягивал пояс из золотой парчи, а плоская круглая шапочка, к которой крепилась прозрачная накидка, была густо украшена золотом и изумрудами глубочайшего зеленого оттенка. Прочих украшений было совсем немного: тонкая цепочка из крученого золота вокруг шеи и перстень с головой барана. На ногах у нее были остроносые шелковые туфли, украшенные узорами в виде зеленых листьев и молочными жемчужинами из Индии.
Она велела не наносить на лицо много пудры и румян, а контур глаз захотела подчеркнуть египетской краской для век. Она вымыла волосы и расчесывала их до тех пор, пока они не заблестели и не стали падать густой волной до самого пояса. Затем она посмотрела на себя в серебряное зеркало и увидела в нем прекрасную принцессу. Однако собственное отражение не доставило ей никакого удовольствия. Лучше было родиться с внешностью овцы, чем испытать унижение из-за своей красоты!
Когда она присоединилась к остальным женщинам, Кайан взглянул на нее, кивком выразил свое одобрение и тут же отвернулся, чтобы сделать строгий выговор ближайшему из лучников. Кайан расставил охрану возле всех дверей, сосредоточив большую часть воинов возле парадного входа, где, скорее всего, должны были появиться греки.
Роксане понадобилась вся сила воли, чтобы не умолять Кайана заключить ее в свои объятия. Она не могла себе этого позволить, и не только потому, что такое поведение было неподобающим. Роксана до сих пор сердилась на Кайана. Она помнила, что сам правитель приказал ему держать ее здесь, хотя Кайан, как солдат хотел находиться рядом с принцем, чтобы разделить судьбу, уготованную Македонцем защитникам крепости. Тем не менее, все в ней бунтовало против ограничений в свободе только по той причине, что она родилась женщиной. Почему они с Кайаном не могут ослушаться ее отца? Для нее было бы честью умереть, сражаясь рядом с любимым мужчиной, а ей пришлось позволить женщинам наряжать ее ради захватчиков, как какую-то смиренную овечку, предназначенную для заклания.
Робкая шестилетняя девочка, дочь второй жены одного из вождей, дернула Роксану за руку.
- Прошу тебя, госпожа! Моя мама хотела бы знать, видела ли ты на стене моего отца?
Роксана наклонилась, чтобы ответить ребенку, но в этот момент раздался громкий стук в окованные бронзой двери, эхом пронесшийся по всем помещениям.
- Откройте именем Александра! Сдавайте оружие!
Воины Кайана вложили стрелы в луки. Телохранитель Роксаны Волк вынырнул из тени с кривым скифским мечом в руке и встал между принцессой и дверью.
- Занять позиции! - приказал Кайан.
- Откройте, или Оксиарт умрет!
Взгляды Кайана и Роксаны встретились, и она увидела в его глазах нерешительность. Оксиарт не приказывал лучникам Кайана стрелять в греков, но распорядился убить женщин, если понадобится спасти их от бесчестия. Теперь, когда наступил критический момент, Роксана стала сомневаться, сможет ли Кайан принять правильное решение.
- Опустите оружие, - приказала она. - Я здесь командую. - Волк напрягся, и Роксана прикоснулась к его волосатой руке. - Иди и спрячься в пещерах, - сказала она. - Быстро!
Волк оскалил зубы. Его глаза сверкали боевым задором, он издал глухой рык.
- Уходи, мой друг, - повторила она. Если бы Волк остался с ней, то стал бы первым, чья кровь прольется на каменные плиты. - Ты понадобишься мне позже.
Какое-то мгновение на лице Волка читалось недоумение, но затем он быстро метнулся в сторону старой части дворца - оттуда темные проходы вели в горные пещеры.
Стараясь скрыть сковывающий ее тело ужас, Роксана кивнула Кайану. Он не повторил ее приказ, и она сама дала знак солдатам.
- Я - ваш командир. Бросьте на пол оружие. Если вы вступите в бой, - она посмотрела на испуганных женщин, - все они умрут вместе с вами.
- Делайте то, что она говорит, - произнес, наконец Кайан.
Роксана кивнула.
- Те, кто хочет последовать за Волком в подземелья, может сейчас отправиться туда, и это не будет считаться бесчестьем.
Никто из мужчин не сдвинулся с места, даже юный Сеид, испуганные глаза которого стали большими, как обеденные тарелки. Один за другим воины положили на пол свои тугие луки, сделанные из рогов. Роксана подошла к двери и открыла ее.
Внутрь вошли человек сорок греческих воинов в тяжелых доспехах, вооруженные короткими мечами и дротиками. Какое-то мгновение, растянувшееся на целую вечность, женщины, дети и солдаты молча смотрели друг на друга. Единственным звуком, раздававшимся в помещении, было сопение одного из младенцев. Высокомерно державшийся командир, явно высокого чина, вышел вперед. Был ли это Александр? Роксана так не думала. Волосы грека были светло-каштановыми, а вовсе не цвета соломы. Он был выше среднего роста, с надменным выражением лица. - Кто из вас, шлюхи, дочь Оксиарта? - спросил он на ломаном персидском языке.
Кайан бросился вперед, но два македонца преградили ему дорогу, приставив клинки к горлу. Митра вскрикнула, а Роксана, гордо вскинув подбородок, обратилась к предводителю греков.
- Я - принцесса Роксана. А кто ты такой? Для меня совершенно очевидно, что ты учился манерам где-нибудь в сточной канаве.
- Придержи язык, ты, сука, пока не лишилась его! - крикнул ей один из солдат.
- Как бесстрашны вы, греки, перед беззащитными женщинами! - сказала Роксана. - Дайте мне меч, и мы поговорим на равных.
Командир прищурил глаза.
- Я - Гефестион. Следуй за мной. И не вздумай применить один из своих персидских трюков, иначе мои люди используют Оксиарта в качестве мишени для стрельбы.
- Нет! - Кайан освободился от своих стражей, но один из греков ударил его по голове рукоятью меча.
Кайан качнулся вперед и рухнул на пол. Прежде чем Гефестион подтолкнул Роксану к двери, она успела увидеть, что с волос Кайана стекают капли крови.
- Где мой отец?
- Молчи! - рявкнул Гефестион.
Роксана посмотрела на Сорайю.
- Присмотри за Кайаном, если сможешь, - крикнула она на согдианском языке, - пока я не поговорю с этим македонским пастухом.
Она последовала за Гефестионом во внутренний двор, игнорируя солдат, шедших за ней следом. Группы вооруженных греков сновали уже повсюду, они открывали хранилища и опустошали их.
- Если Оксиарт рассчитывает, используя тебя, добиться благосклонности Александра, то он будет разочарован, - заявил Гефестион. - Хотя ты вовсе не приземистая темнокожая дикарка, как утверждал Александр, поспорив со мной на два золотых дарика, он отдаст тебя мне, если я его попрошу. Что ты на это скажешь, девка?
Она отстранилась от него.
- Выпроси меня у своего хозяина, ты, македонская свинья, и я кастрирую тебя, как только ты заснешь.
Гефестион выругался, но Роксана не обратила на это никакого внимания. Она увидела отца. Рядом с ним стоял светловолосый мужчина. Она протиснулась сквозь толпу и бросилась к ногам Оксиарта.
- Как ты, государь?
Незнакомец повернулся и улыбнулся ей; в этот момент его лицо осветил единственный луч солнца, пробившийся сквозь густую пелену облаков. Он сжал ее руку железной хваткой и помог встать.
- Госпожа Роксана, я полагаю?
К ее удивлению, глаза грека оказались почти на одном уровне с ее глазами. Он был выше ее всего на три пальца. Золотистые локоны, обрамлявшие его лицо, были влажными и казались мягкими, как у девушки. Роксана резко вдохнула, ошеломленная безупречными чертами его лица, которые больше подобали богу, чем человеку. У него был высокий лоб, квадратный подбородок, прямой нос и большие умные глаза поразительного серо-голубого цвета, напоминающие влажные опалы. Она отвела взгляд и уставилась на пыльные сандалии на его крепких ногах.
Хотя Александр не был высоким, он был мужчиной крепкого телосложения, настоящим воителем, а его мускулистое тело было испещрено шрамами многих сражений. Его обнаженная грудь была безволосой, плечи - широкими, живот - плоским, а талия - тонкой. Бедра были обернуты львиной шкурой, а на голове красовался убор из скальпа льва с зубами и гривой. Больше на нем ничего не было, не считая тяжелого перстня на левой руке.
- Не бойся, - сказал он.
Она снова поймала его взгляд и прочитала в его глазах восхищение. Такое дружеское отношение вызвало у нее болезненное ощущение.
- Я - принцесса Роксана. Почему я должна бояться варвара, подобного тебе? - Взгляд отца призывал к благоразумию, но ее запас терпения уже иссяк. - А ты, мой господин, - продолжила она на греческом, - очевидно, не кто иной, как царь Македонии Александр.
Он рассмеялся.
- Мы в восторге от того, что ты, госпожа, так хорошо владеешь нашим языком. Я приятно удивлен.
Не отпуская ее руку, он развернулся и повел ее через двор, мимо палат и коридоров, в великолепный зал приемов. Ее отец, Гефестион и человек десять военачальников поспешили следом за ними.
Александр остановился возле мраморной скамьи и жестом предложил ей присесть.
- Твой народ надолго задержал меня здесь, - сказал он. - Таких прекрасных воинов не сыскать во всей Персии. Но… - Он перешел с греческого на бактрийский, подбирая слова для тонкой похвалы. - Твоя красота известна всем, о ней уже слагают легенды. Говорят, что ясная звездочка Роксана - прекраснейшая из женщин всего мира.
- Отец учил меня остерегаться греков. Те, кто приходят с мечом в руке и с медом на устах, вдвойне опасны. Странно, государь, что ты так быстро изменил свое мнение. Разве не бился ты об заклад с Гефестионом, что я похожа на ослицу?
Александр снова засмеялся, затем встал и скрестил на груди жилистые руки.
- Мне нравится твое остроумие и нравишься ты сама, маленькая звездочка. - Да, это именно так. Я восхищен твоими медно-золотистыми волосами… почти цвета пламени. Это совершенно необычно для персиянки.
- Я вовсе не персиянка.
- Александр! - вмешался Гефестион. - Не стоит…
- А почему бы и нет? - Александр величественно взмахнул рукой, указывая на своих товарищей. - Разве все вы не твердили мне месяцами, что для меня наступило время подумать о наследнике империи?
- От македонской женщины знатного рода, - вставил Гефестион.
Александр покачал головой.
- Ты совсем лишен воображения. Безусловно, принцесса царской крови полностью удовлетворяет…
- Рожденная в самых глубоких пещерах подземного мира! - съязвила Роксана.
- Дочь моя, - увещевал ее Оксиарт, - не говори глупости.
- Да, именно так! - воскликнул Александр. - Что на это скажешь ты, принц Оксиарт? Согласен ли ты на такой почетный брак?
- Разумеется, - ответил отец Роксаны.
- Лучше мне броситься вниз с самой высокой башни и стать пищей для стервятников! - в отчаянии выкрикнула она.
- Имея такую силу духа, - продолжил Александр, - она подарит мне сыновей для…
- Ты сошел с ума! - запротестовал Гефестион. - Я не желаю принимать в этом участия.
- И я тоже, - согласилась с ним Роксана.
- Ты будешь делать то, что я скажу, - запальчиво заявил Оксиарт. - Прими…
- Принять что? - перебила его дочь. - То, что я должна отдаться этому македонскому пастуху, который сжег наши города и опустошил наши земли?
Пощечина Оксиарта заставила ее замолчать. Никогда прежде отец не поднимал на нее руку.
- Ты - наследница этого царства, - сказал он, - и у тебя есть долг перед своим народом.
- Потребуй от меня чего-либо другого, но я не могу…
Отец снова поднял руку, но Александр встал между ними.
- Подожди. Дай ей время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
Грек отвел Оксиарта в сторону и поговорил с ним несколько минут, а Роксана старалась сдержать слезы ярости и отчаяния. Возвратившись, отец взял ее за руку и отвел в маленькую комнату без окон, расположенную за залом приемов.
- Возьми себя в руки, - потребовал он. - И прекрати вести себя, как испорченный дурным воспитанием ребенок.
- Что же ты наделал? Продал меня, чтобы спасти свою жизнь?
Его лицо побелело.
- Мое сердце болит от того, что ты так думаешь. - Мука в его глазах заставила ее содрогнуться.