Она дотронулась до его больной ноги, и он вскрикнул. Роксана наклонилась, чтобы поцеловать рану, и прошла губами по всей ноге, чтобы подразнить его вздыбленное копье. Затем она стала легонько целовать его крайнюю плоть, и он, наконец, не в силах терпеть больше ни мгновения, прижал ее к земле и вошел в ее жаждущее тело. Его глубокие и резкие движения она встретила с не меньшим пылом, извиваясь под ним и наслаждаясь его горячей атакой. Всего через несколько мгновений она вдруг замерла и закричала, ощутив накатившую на нее волну блаженства, а, достигнув высшей точки, он почувствовал, что она снова дошла до пика наслаждения.
Роксана закрыла глаза и прильнула к его груди. Он долго обнимал ее, не нарушая молчания, пока ночной ветерок охлаждал их распаленные страстью тела. Затем до него донеслось отдаленное ржание. Внимательно прислушавшись, Александр услышал топот приближавшихся лошадей.
- Оденься. Сюда кто-то едет.
- У меня есть уши, македонец. - Она потянулась к своим кожаным штанам. - Много всадников на тяжелых конях. Это твои греки.
- Она умеет скакать, сражаться, и у нее есть уши. Просто само совершенство! Не думаю, впрочем, что ты играешь в кости!
- Лучше тебя, мой господин.
- А это мы еще посмотрим. - Он свистнул Буцефалу, оседлал жеребца и посадил ее перед собой. - Постарайся придержать язык перед моими людьми. Все происшедшее будет довольно трудно объяснить. Похоже, что сделать из тебя македонскую жену окажется более значимым подвигом, чем забраться на скалу Согдианы.
Глава 6
Пока армия ждала команды Александра отправляться в поход для покорения новых территорий, среди воинов понемногу начались волнения. Раненая нога Александра заживала медленно, некоторые считали, что даже слишком медленно. Его сотоварищи открыто говорили, что их предводителя отравили. А те, кто осмеливался упоминать колдовство, без колебаний указывали на принцессу Роксану, как на виновницу всех бед.
Мягкая не по сезону погода стала быстро портиться, с гор пришли ураганы, засыпавшие снегом долины и степи. Высокогорные перевалы можно было преодолеть не раньше начала лета, поэтому войска Александра остались зимовать под цитаделью, занимаясь обучением новобранцев и проводя маневры, насколько это было возможно при такой плохой погоде.
В Балхе Александр призвал тридцать тысяч бактрийских и согдианских юношей для изучения боевой тактики македонцев и греческого языка. Он полагал, что, если возьмет с собой в Индию в составе своей армии сыновей покоренных народов, их семьи будут вести себя более миролюбиво. Эти молодые люди еще должны будут доказать ему свою преданность, а он сделает из них македонцев. Испытанных в боях ветеранов Бактрии и Согдианы он рассредоточил по подразделениям своих войск, правда, при этом не обошлось без проблем. Старая вражда не спешила умирать, и кровь часто орошала грязный снег, когда македонские воины и горцы сходились в схватках, не желая привыкать к необычным лицам, говору и обычаям.
- Это никогда не закончится, - заявила Роксана в их спальне, снимая повязки с ноги Александра. - Твои люди ненавидят моих соотечественников и никогда не смогут обращаться с ними, как с равными.
Она промыла гноящуюся рану с помощью тампонов, смоченных в разведенном уксусе, и положила мазь из смеси квасцов, порошка малахита и меда. - Если ты хочешь вылечить ногу, нужно дать ей покой.
- Без твоих хлопот с ногой уже давно все было бы в порядке, - Александр поставил кубок с вином. - Занимайся своими женскими делами и позволь мне командовать армией.
- Создай из бактрийцев и согдианцев отдельные отряды легкой кавалерии, - настаивала она. - Даже мой отец предпочитал держать их порознь. Бактрийцы очень упрямы. Их надо направлять, а не тащить за собой! - Она подала знак девушке-рабыне, которая приготовила ткань для перевязки. - Вино принесло бы больше пользы твоей ноге, чем глотке, мой господин, - едко добавила она.
- Ты хочешь заставить меня разрешить твоим бактрийцам, сформировать собственные войска, чтобы они набросились на меня во время битвы? Я на это не соглашусь. И вот еще что: даже моя мать перестала считать, сколько я выпил, после того, как мне исполнилось семь лет. Я пью, сколько пожелаю, и не намерен выслушивать советы по военным вопросам от женщины. - Он ухватил ее за локон и стал мять его в пальцах, в то время, как она перевязывала ему ногу. - Твое счастье, что этот острый язычок принадлежит женщине с таким прекрасным телом. - Наклонившись, он взял ее за подбородок и поцеловал.
Она туго затянула узел на повязке, заставив Александра вздрогнуть.
- Не забывай, что мои предки были царями в то время, когда твои еще пасли стада. Не путай меня с одной из своих греческих шлюх.
Он задумчиво посмотрел на нее, прищурив глаза.
- Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко. - Он резко поднялся и натянул шерстяные штаны, скроенные на персидский манер. - Советую тебе не забывать, кто здесь хозяин.
Она отодвинулась и посмотрела на него, как бы со стороны. Ее губы еще саднило от его яростного поцелуя, который, казалось, забрал у нее нечто, чего уже нельзя было вернуть. Многие считали Александра воплощением бога. Она знала, что он был человеком во всех его проявлениях, но во многих ситуациях ей казалось, что он обладает качествами, превосходящими возможности простого смертного. Порой он пугал ее, и тем не менее, ему было присуще неизъяснимое очарование.
- Есть еще кое-что, - сказала она, не желая хранить молчание, раз ее народу угрожала опасность. - Ты вряд ли внушишь к себе любовь семей мальчишек, которых заставил идти в свою армию. Некоторые из них еще слишком юны, чтобы выдержать тяготы жизни военных. Многим из них суждено умереть на перевалах Гиндукуша.
- Многие из моих солдат тоже погибнут там. Но те юноши, которые выживут, станут закаленными бойцами. Нельзя обучать воинов так же, как скотниц. Некоторые из моих македонцев были не старше, когда прошли дорогой славы от родного дома до стен Вавилона. - Он распахнул окно, впустив в комнату холодный ветер. - Будь проклята эта гнусная погода! Мы уже давно должны быть на марше.
В открытом дверном проеме появился Гефестион.
- Филипп сообщил мне, что ты здесь. Как твоя нога? - Он потянулся к чаше Александра и опорожнил ее. - Принеси еще один кубок, - приказал он служанке.
Когда рабыня с точеной фигуркой вернулась, выполнив его распоряжение, Роксана успела заметить в глазах Гефестиона охотничий блеск.
- Оставь нас, Фара, - сказала Роксана, беря кувшин с вином. Репутация Гефестиона была хорошо известна в цитадели, так что ему не стоило искать женщину на ночь.
- Лучше закройте окна. Я уже достаточно замерз. - Гефестион стал греть руки над жаровней с горячими углями. - Сегодня утром ожеребились две кобылы. Но как смогут выжить сосунки при такой погоде, я не представляю.
- Почему бы не разместить их в закрытом помещении? - спросила Роксана.
Гефестион проигнорировал ее замечание. Усевшись на скамью, он продолжил свою беседу с Александром.
С горящими щеками Роксана повернулась к мужу.
- С твоего разрешения, мой господин, я отправлюсь выполнять свои обязанности.
Он кивком отпустил ее и снова повернулся к своему другу.
- Разведчики привезли новые карты местности, пролегающей вдоль реки Джелум. Я хочу, чтобы ты изучил их и сравнил с теми, что у нас уже имеются.
Роксана незаметно выскользнула из комнаты. Похоже, Александр в большинстве случаев относился к возникшей между ней и Гефестионом враждебности с некоторым удивлением. Не было ничего такого, что высокий македонец не посмел бы сказать в присутствии Александра, и она не скрывала своей ненависти к Гефестиону.
После замужества она хранила сшитую для нее мужскую одежду в сундуке в своей комнате. Быстро переодевшись в наряд из кожи, она накинула на плечи плащ из волчьих шкур и торопливо пошла по коридору. За ней молчаливой тенью скользил Волк.
Поскольку греки проявили равнодушие к судьбе жеребят, она решила лично заняться ими. Лошади представляли собой большую ценность. Если была плохая погода, отец часто забирал кобылиц с новорожденными в жилища. Он часто говорил ей, что человек не может сражаться с силами стихии, но должен учиться приспосабливаться к ним.
На лестнице, ведущей в кухню, она столкнулась с рабыней Фарой, болтавшей с молодым охранником из греков. Девушка тут же шмыгнула в нишу.
- Иди-ка сюда, распутная девица! - потребовала Роксана. Будто читая ее мысли, Волк сделал в воздухе несколько резких взмахов, а его губы зашевелились, бесшумно произнося имя Лилия. Роксана кивнула.
- Ты прав, - произнесла она. - Лилия просила найти ей новую служанку.
Лилия была вдовой, собиравшейся возвратиться в город Мараканду, а ее вещи уже были упакованы. Ее единственному сыну исполнилось всего шесть лет, так что он был еще слишком молод, чтобы стать одним из юных воинов, призванных Александром, хотя и был для своего возраста высоким и сильным. Поскольку многие мальчики ненамного старше его уже обучались военному делу, Роксана посоветовала Лилии забрать ребенка с собой.
Она решила послать эту девчонку Фару в Мараканду с Лилией, так как не могла допустить, чтобы она попала здесь в какую-нибудь скверную историю. Пусть Лилия заботится о ней. Роксана не требовала от своих служанок сохранять целомудрие, но эта девица была слишком глупа, чтобы можно было оставлять ее без присмотра.
- Немедленно отправляйся к госпоже Лилии в Северную башню, - приказала Роксана рабыне. - Скажи ей, что ты служанка, и я тебя ей дарю. Она такая же глупенькая, как и ты, но она добрая женщина и подыщет тебе достойного мужа из числа своих слуг. Если наберешься ума, то со временем сможешь выкупить себя из рабства.
В конюшне Роксана остановилась, чтобы угостить яблоком свою серую кобылу Нату. Ее седло уже не висело возле входа в стойло, и Роксана не могла сделать ничего другого, кроме, как почистить лошадь и прикоснуться к бархатному носу животного. Александр запретил ей ездить на Нате.
- Эта кобылица слишком ценна, чтобы рисковать потерять ее вследствие неудачного падения. У ее копыт имеются крылья. Я намерен скрестить ее с Бычьеголовым. Выбери себе любую другую лошадь.
- Ната принадлежит мне! - протестовала Роксана. - И ты не можешь ее у меня отобрать!
В свое время Кайан привел эту кобылу в качестве подарка Роксане на четырнадцатилетие. Это была лошадь, достойная принцессы, поскольку ее обучили так, как обучают только одну лошадь из тысячи.
Ответ Александра был краток:
- Ты забываешь, кто тут завоеватель! - Затем, после долгой паузы, он добавил: - Это царская кобыла. На ней никто больше не будет ездить.
После принятия решения уговаривать Александра было делом совершенно бесполезным. Не помогли ни гневные слова, ни увещевания. Опечаленная, она выбрала длинноногого гнедого с одной белой задней ногой. Новый конь Рой был братом ее резвой серой кобылы, и Кайан его тоже прекрасно выдрессировал. Этот мерин был сильным, Роксана полюбила его за храброе сердце, но он не мог заменить ей Нату, и она не простила этого мужу.
- Александр постоянно напоминает нам о том, что мы являемся рабами в собственном царстве, - пожаловалась Роксана Волку, а затем огляделась и позвала конюха. - Юноша! Этой кобыле нужна свежая вода. Если она заболеет, тебя подвергнут мучительной казни на кресте.
Перепуганный молодой грек кинулся к колодцу, чтобы поскорее набрать полную бадью.
Роксана заметила бородатого согдианца, появившегося в конюшне вместе со знакомой лошадью. Меховое одеяние воина было покрыто снегом, а лицо покраснело от холода. Он перекинул через плечо кожаную сумку и прошел мимо Роксаны.
Ее сердце дрогнуло от радости.
- Кайан? - она бросилась было к нему, но осторожность взяла верх, и она махнула ему рукой, приглашая зайти в пустое стойло. Волк занял позицию часового, а Кайан сжал Роксану в своих объятиях. - С тобой все в порядке, сердце мое? - прошептала она.
- Тсс! - шепнул он. - Со мной все нормально, а вот ты… - Он стал рассматривать ее в упор. - Если он жестоко с тобой обращается, я…
- Нет. - Она покачала головой.
- Но ведь он убийца и тиран!
- Неужели ты думаешь, что я позабыла о смерти стольких наших людей? Но я не желаю говорить о нем. Расскажи лучше о моем отце. Как он там, в Балхе? - Она задохнулась, когда Кайан снова заключил ее в свои медвежьи объятия.
Предостерегающий свист заставил их отшатнуться друг от друга. Кайан упал на одно колено и протянул Роксане кожаную сумку.
- Это для твоего господина. Великий царь захочет прочесть это немедленно.
Птолемей вместе с мужчиной, в котором Роксана узнала Клейта, остановился возле входа в конюшню. Поймав вопросительный взгляд Птолемея, Роксана быстро ответила.
- Мой брат возвратился из Балха с важными известиями.
- Твой брат? Вот как! - процедил Клеит. - Разве Александр позволяет тебе тайно встречаться с согдианцами в конюшне? И где твоя охрана?
- Моя охрана находится здесь, - сообщила Роксана. - Мне никто не нужен, кроме Волка. Неужели жену твоего господина необходимо охранять от его же солдат? Птолемей, может, ты передашь сообщение Александру? Мой брат замерз и устал.
- С радостью! - Македонец с ястребиным носом сделал паузу, а затем продолжил, тщательно подбирая слова: - Я вовсе не враг тебе, госпожа. И тебе тоже. - Он кивнул Кайану. - Но царь - мой друг на протяжении многих лет, так что не стоит давать ему повод сомневаться в тебе. Если он заподозрит, что ты…
- Нет необходимости напоминать мне об обязанностях супруги, Птолемей, - холодно прервала его Роксана. - И все же я верю, что у тебя самые благие намерения.
- Я только хочу сообщить тебе, что он может быть беспощадным. Не стоит испытывать его терпение. Он не похож на остальных мужчин и не прощает ошибок… ни себе, ни другим. - Птолемей отсалютовал ей и повернулся к своему товарищу. - Мы доставим это послание Александру. Мне самому любопытно будет узнать, что это за сообщение.
Ни она, ни Кайан не произнесли ни слова, пока не остались наедине, и тогда он, наконец, нарушил молчание.
- Ты была права, моя маленькая сестричка. Я почти падаю с ног. Греческая охрана отстала, поскольку они привыкли к более теплой погоде. Возможно, позже нам еще удастся поговорить. - Его глаза сказали ей то, о чем не смогли сообщить губы.
- Да, - отозвалась она. - Я согласна с Птолемеем в том, что мы не должны давать Александру повода для сомнений.
Она в сопровождении Волка отправилась к западным конюшням. Здесь крыша была достаточно высокой, чтобы внутри могли разместиться три боевых слона Александра, плененных во время сражения при Гавгамелах. Персидские погонщики спали рядом с огромными животными, а неподалеку стояли медные жаровни, поддерживавшие в помещении относительно высокую температуру. Однажды, еще ребенком, Роксане довелось прокатиться на спине слона. Она была не особенно высокого мнения об этих животных. Ими нельзя было управлять так же легко, как лошадьми, и они, к тому же, были склонны паниковать в самый разгар сражения.
Слониха приветственно затрубила, и Роксана достала очередное, уже сморщенное от долгого хранения яблоко. Великанша аккуратно взяла его своим серым хоботом и, отправив в рот, стала жадно жевать. Роксана перебросилась несколькими фразами с погонщиками, а затем направилась к новорожденным жеребятам и их мамашам.
- Не смотри на меня так, - прошептала она смуглолицему бактрийцу, следовавшему за ней по пятам. - Я далеко не дура и не намерена изменять мужу, по крайней мере, в этом смысле. Но я любила Кайана с детства.
Угрюмый немой вытянул губы и стал насвистывать мрачную мелодию, заставившую волосы на затылке Роксаны встать дыбом. На какое-то мгновение в черных глазах бактрийца отразилась бушующая страстями бездна его одинокой души. Затем эбонитовые завесы закрылись, сделав глаза Волка такими же безразличными, как глаза ястреба. Роксана вздрогнула и снова переключила свое внимание на лошадей.
Волк отодвинул засов на низкой двери конюшни. Обе кобылы с довольным видом стояли по колено в сладко пахнувшем сене, а крошечные жеребята свернулись в клубочек подле них. Один из них был чалым, а второй - черным как ночь. Роксана задалась вопросом, не был ли их отцом Бычьеголовый Александра.
- Они вполне здоровы, кобылы их уже как следует вылизали. - Она одобрительно кивнула конюху. - На ночь накроешь их одеялами и не забывай время от времени проверять, как они себя чувствуют. Также позаботься, чтобы у кобыл было вдоволь воды и зерна.
Роксана распорядилась оседлать лошадей, и они с Волком двинулись по заснеженной аллее в компании леопарда, вприпрыжку бежавшего рядом. Порывы ветра усилились, и, пока животные преодолевали снеговые заносы высотой до колена, Роксана опустила на лицо капюшон своего мехового плаща. Для прогулки она выбрала крепкого боевого коня, который не уставал, продвигаясь по снегу. Умиротворяющая тишина долины благотворно подействовала на Роксану. Не слышно было никаких посторонних звуков, не считая тяжелого дыхания лошадей и хруста снежной корки под их копытами. Небо очистилось; его безмятежный голубой купол не омрачало ни одно облако.
Что же ей теперь делать? После встречи с Кайаном Роксану вновь охватили сомнения. Он был мужчиной, которого она любила, но теперь она принадлежала варвару. Следует ли с этим смириться, или же ей суждено погибнуть в борьбе за свободу?
Через два часа они возвратились в лагерь. Руки и ноги Роксаны окоченели от холода, но разум прояснился. Собаки стали лаять на леопарда, и Роксана приказала Волку отвести Акиру в ее конуру.
- Здесь со мной ничего плохого не случится, - заверила она бактрийца. - Уже смеркается, и мне необходимо переодеться к ужину.
Помедлив, Волк пристегнул цепь к ошейнику недовольно ворчавшей большой кошки и увел ее. Гордо подняв голову, Роксана прошествовала через лагерь греков. Ее сопровождали любопытные взгляды. Многие уже видели эту чужеземку, жену своего главнокомандующего, правда, издали. Она считала необходимым появляться перед солдатами в мужской одежде. Ей рассказывали, что греки и македонцы не позволяют женщинам покидать свои дома, прячут их от окружающего мира. Она игнорировала грубые высказывания, долетавшие до ее ушей, делая вид, что не понимает их смысла.
В лагере, выстроенном в виде правильной решетки, царило оживление. Торговцы носили товары среди галдящей толпы прачек, попрошаек, продажных женщин и обозной прислуги; ветераны демонстрировали свое искусство перед зелеными рекрутами; воины ремонтировали доспехи и попировали оружие, а дети с воплями носились по грязным снежным сугробам. Возле каждой палатки горел бивачный костер. Беспокойные лошади, рогатый скот, верблюды и мулы вносили свою лепту в этот организованный беспорядок.
Дорогу Роксане преградила пожилая женщина, продававшая горячие пироги с мясом, приправленным специями, и она протянула старухе монетку. Когда она взяла пирог, македонский деликатес еще дымился и даже обжигал руки сквозь толстые рукавицы. Прогулка пробудила в ней аппетит, направив мысли на предстоящую вечернюю трапезу, на которую Александр пригласил Гефестиона, Пердикку и Птолемея. Он позвал и ее, что было неожиданной честью.
Она рассчитывала, что Гефестион окажется в хорошем расположении духа, и стала размышлять, почему он ее так не любит. Он не пытался скрывать своего отношения к ней с первой их встречи. Такой же невероятный эгоист, как и Александр, Гефестион был начисто лишен очарования, присущего ее мужу.