Последним из дому уходил Олег. Его школа во дворе, и он успевал еще поиграть на компьютере после ухода старшего брата.
- Иди, иди, опоздаешь, - торопила я.
Олег, вымуштрованный бабушкой, уходил, не доиграв. Хлопала дверь, и я оставалась одна.
Общеизвестно, что дома всегда есть что делать. Особенно если в этом доме двадцать два квадратных метра жилой площади, а живут на них четыре вполне самостоятельных человека. У каждого свои склонности и привычки.
Например, мама. Обожает журнал "Семь дней". Яркие стопки занимают все углы в квартире. Кроме того, она перечитывает романы Золя: закладывает толстенные тома футляром от очков и потом без конца ищет их. Еще мама не выбрасывает подаренные ей букеты, делает из них композиции и расставляет где попало.
Денис возомнил себя рассеянным профессором, эдаким Альбертом Эйнштейном. Без лицейских лекций и пахнущих пылью справочников за стол не садится, а после еды складывает все это на холодильник и будто бы забывает об их существовании.
Словом, не люди живут у нас в квартире, а одни яркие индивидуальности. Рядом с ними непременно должен быть кто-то, кто уберет, протрет, а в нужную минутку подскажет, где лежит вожделенная вещь. Возможно, на эту роль могла бы сгодиться я. В отличие от мамы я не зарабатываю больших денег. И не готовлюсь к вступительным экзаменам, как Денис. Но я тоже "индивидуальность". Индивидуального во мне то, что я живу в большом торе, как в черной ночи. И в этом смысле моя индивидуальность перевешивает все остальные.
Нельзя сказать, что я живу совсем без надежды. Сначала, когда я только перебралась к маме, мне казалось, что Давид, не дозвонившись на Каменщики из Стокгольма, начнет повсюду разыскивать меня и рано или поздно найдет.
Потом я дала ему отсрочку. Ведь в Стокгольме он все спишет на неполадки телефонной связи. Но приедет в Москву, увидит пустую квартиру, поймет, что не мыслит жизни без меня, мгновенно сделает выбор между мной и Евой… Я бежала на каждый телефонный звонок. Бежать было недалеко, но все время что-нибудь больно ушибешь: то локоть, то коленку. Я хватала трубку и терла ушибленное место.
- Позовите Дениса… Здравствуйте.
- Олега можно?
- Вас беспокоят с телефонного узла…
- Попросите, пожалуйста, Юлию Александровну. Это со старой работы…
- Опрос общественного мнения. Не согласились бы вы ответить на несколько вопросов?
Сердце сделает кульбит, замрет, и дальше - в новое ожидание…
Последняя надежда стала таять в середине февраля. Он уже неделю в Москве. Как бы ни был занят, позвонить нашел бы время. Значит, не хочет. Решил, что так лучше. Неужели так спокойно решил? А кто сказал, что спокойно. Может, ему сейчас еще хуже.
Нет, глупости. Он просто не может найти меня. Звонит, наверное, на Чистопрудный.
Думает, я вернулась туда. Я набрала номер своей квартиры. Не отвечает. Может, и он сейчас так же замирает над телефоном. Я взглянула на часы. Половина девятого. От крыльца до крыльца езды сорок минут. Буду у Ленки в десятом часу вечера. Наверняка, она уже вернется.
Я лихорадочно натягиваю сапоги, влезаю в рукава шубы.
- Ма, ты скоро? - интересуется Олег. Несмотря на поздний час, дома мы с ним вдвоем.
- Скоро, - бросаю я на ходу.
…Ленка не открывает. Я жму на звонок, уверенная, что она конечно же дома, но случайно увидела меня в окно и не хочет лишний раз напрягаться. А зачем? Денег она мне не должна, остальное ее не касается. Восстановить Ленкину логику нетрудно. А если Давид спросит у нее мой телефон? Она даст номер на Каменщиках. Все, круг замкнулся. Номер мобильного я сгоряча сменила.
Надо было уходить, но тут за моей спиной с шипением разъехались двери лифта. Ну конечно, кто-то из соседей. Не везет мне! Сейчас начнутся расспросы, сочувственные взгляды. Бедная женщина, одна с тремя -детьми. Решилась на последний отчаянный шаг - сдала квартиру…
- Марин, ты что ль? - Вздрогнув, я оглянулась и увидела Изу. Она выходила из лифта бледная, в распахнутой дубленке, страшно родная.
- Иза! - Я бросилась к ней. Секунду назад невозможно было представить, что я могу так радоваться. - Иза, неужели это ты?
- Да я, я, - устало улыбнулась Иза. - да ты к Ленке? Они уехали… В Голландию.
- Правда?!!
- А что? Она вроде бы с тобой рассчиталась.
- Да. Но я жду звонка. На этот номер. - Я кивнула головой в сторону квартиры.
- Почему на этот? Да что мы на лестнице разговариваем? Заходи и не стой как чужая, раздевайся. Поужинаешь со мной.
- А твои где?
- Сергей в командировке. Завтра возвращается. Катька у подруги. К какому-то зачету готовится. Какие, скажи мне, зачеты в начале семестра?
Иза молниеносно накрыла на" стол, достала рюмки и неизменный ликер.
- Вот держу на случай твоего внезапного появления. Где ты пропадаешь? И что за чушь ты несла насчет каких-то звонков?
- Понимаешь… - замялась я. - Я жду звонка от одного человека… А он знает только этот телефон.
- Какой человек? Слушай, не темни, пожалуйста!
Я помолчала.
- Давид!
- Как Давид?!! А я звоню-звоню по 912… Ты там больше не живешь?
- Нет, я у мамы…
- Вы поссорились?
- Тут другое. У него жена в Швеции.
- Да ты что?!! Ну и конспиратор! Так поставил дело- никто ни о чем не догадывается…
- Кто не догадывается? - взорвалась я. - Булыжная?! Передай ей: жене девятнадцать, современная, с юмором - ходячий праздник!
- Ну а ты-то тогда чего ждешь? - спросила Иза спокойно.
- Ах, Иза! Чего я жду? Надежда умирает последней!
- И на чем зиждется твоя надежда?
- На невозможности жить без нее.
- Не увиливай! - сказала Иза строго. Она (и небезосновательно!) считала себя профессором в таких вопросах и требовала полного отчета.
Пришлось отвечать.
…Жили хорошо. И расстались хорошо. То есть то, что расстались, не хорошо, конечно. Но разошлись по-хорошему: так-то и так-то.
- Это ты свой побег называешь "разошлись"?
При одном воспоминании о побеге я поежилась. Как только у меня тогда хватило сил?
- Да как ни назови… Я не хочу делить его с кем-то. Будь на его месте кто-нибудь другой - не знаю, но его… А может, просто возраст… не позволяет идти на компромисс.
- А я слышала - наоборот: максимализм - удел молодости. С годами начинаешь ценить счастье в любых количествах.
- Это кто как. А помнишь, ты говорила: прожить спокойно и с достоинством? Вот и пришлось выбирать: или достоинство, или счастье урывками.
- Ну, выбрала достоинство, а теперь мечешься как угорелая?
- Господи, Иза! Я так устала. Достоинство - это почти непосильно! - Чтобы не разрыдаться, я закусила губы.
- Как ты изменилась, Маринка! - проговорила Иза после недолгого молчания. - Рядом с этим Давидом просто другим человеком стала! Ты была всегда (не обижайся!) взрослым ребенком… нерешительным, робким, зависимым. А теперь - хозяйка! И знаешь, я думаю, он позвонит. Не сюда, конечно. На самом деле ему ведь ничего не стоит найти тебя.
- Чего ж он ждет? - почти закричала я.
- Но ведь он должен что-то тебе предложить. Тебя, такую, какая ты сейчас, в принципе не может устроить прежняя ситуация. Он это понимает. А на серьезные перемены нужно время.
Это звучало слишком хорошо для того, чтобы быть правдой. А с другой стороны, надо знать Изу. Утешительная ложь отнюдь не ее стиль.
- Ты все в журнале работаешь? - как ни в чем не бывало спросила Иза, не давая сосредоточиться на заветном.
- До лета доработаю, а дальше - в школу. В редакции я чувствую себя не у дел. Особенно после всех событий.
- Да, - согласилась Иза. - Любимая работа много значит. Все неприятности забываются.
…Из родного подъезда я выходила со странным ощущением, будто сама жизнь ищет примирения со мной. На условиях компромисса. Не хочет возвращать мне Давида. Но и во мрак погрузиться не дает. Предлагает маленькие радости. Например, вечер со старой подругой. И как приятно убедиться, что ты еще кому-то нужна! А ведь, если разобраться, я свинья свиньей. Изе не звонила три месяца. То была слишком счастлива, то несчастна…
; А дети? В последнее время они видят меня или сидящей в позе отчаяния, или летящей к телефону.
- Выключите музыку! Не кричите! Тише! - шикает на них мама.
Надо бы сводить их куда-нибудь.. Но куда, например, я могу повести Дениса - взрослого парня? А вот Олег, хотя и моложе брата всего на два года, с удовольствием пойдет со мной в театр или на выставку. Илюшку возьмем. Пообедаем в каком-нибудь кафе. Как раньше, до Давида… Первый раз с момента переезда с Каменщиков я испытала некоторое облегчение…
…Мама открыла мне со скорбным лицом. В прежние времена за этим последовал бы монолог, но сегодня она молчала. Причину скорби я вычислила быстро: на часах начало двенадцатого, а Дениса нет дома.
- Представь, я уже час звоню ему на мобильный, а он только отмахивается: подожди, не мешай!
Я бросилась к телефону и без всяких предисловий выкрикнула в. трубку:
- Немедленно домой!
- Ну ма. - Мне показалось, что суровый тон не произвел на сына ни малейшего впечатления. - Пять сек. - Потом посовещался с кем-то и вдруг спросил: - А где ты была?
- Это тебя не касается! - Я задыхалась от раздражения.
- Вот ща милиция приедет, разберется, кого что касается, - ответствовал мой сын, и на этот раз я сообразила, что он пьян.
Да, я замечталась! У детей опасный возраст. Мама стареет, и разве справится она одна с троими мальчишками?!
- Немедленно езжай домой. Понял? На метро не успеешь!
- Да меня отвезут, - беззаботно отвечал Денис- А все-таки где ты была?
Я решила не спорить. Главное, чтобы он приехал быстрее.
- У Изы. Тебе привет от нее, и, пожалуйста, возвращайся домой.
- У соседки на Чистопрудном, - сказал он кому-то рядом.
Совсем обнаглел, обсуждает меня со своими дружками. Небось еще и смеется… Вот я ему дам!!
Через полчаса Денис звонил в дверь. Мама выскочила в коридор и торопливо зашептала: - Как же тебе не стыдно? Так расстраивать нас…
- Ну ба! Достали вы, блин!
Ничего, сейчас получит! Думает, взрослый стал…
- Садись и объясняй по пунктам свое поведение, - холодно, не глядя на него, заговорила я, когда сын вошел в комнату.
- Я был на дне рождения. - Все еще петушится, хотя я уловила растерянность в его голосе.
- Подробно: чей день рождения, где отмечали, с кем, сколько выпили.
- Ох, мать! Ну что ты как с маленьким со мной?
- Во-первых, когда ты был маленьким, я, слава богу, не должна была выяснять, где ты напился. А во-вторых, Денис, ты все еще маленький: учишься в школе, живешь на наши с бабушкой деньги. И когда ты еще станешь большим… Так что отвечай!
- Мам. - Теперь он говорил доверительно, без рисовки, словно протрезвев. - Я знаю что вы волновались. Прости меня, пожалуйста, но я не мог отказать…
- Это компания твоих новых одноклассников?
- Да какие одноклассники!!! Ботаны, блин!
- А кто?
- Так один человек… Взрослый! Я чуть не лишилась дара речи.
- Ты что, не знаешь, зачем взрослые мужчины приглашают в гости мальчиков твоего возраста? Или это была женщина? - добавила я почти с надеждой.
- Нет, не женщина.
- Вот я ему позвоню! - заорала я. - Найдем на него управу!!! Немедленно диктуй мне его телефон!
- Я продиктую. Но ты не позвонишь.
- Это еще почему?
- Я был у Давида, - сказал Денис совершенно спокойно и вышел из комнаты, не дожидаясь ответа.
Глава 26
В ту ночь я не пыталась уснуть. Я думала о Еве.
Неужели она совсем не скучает по нему? Ходит в свой университет, тусуется с подружками. В конце концов, есть разные формы образования. Заочная, как говорят теперь, дистанционная.
…А можно было бы вообще ничего не менять. Уходить в пятницу с. последней пары. Такси. Аэропорт. Вечером он, ни о чем не догадываясь, открывает дверь и… Я так живо ощутила радость встречи. Но ведь это не про ценя - про Еву!
А уж тем более в день его рождения! Можно было бы прилететь с утра, заполнить всю квартиру сюрпризами. Накрыть стол, испечь именинный пирог, зажечь свечи. Нет, это банально! Я бы придумала. Сумела бы удивить его. Мне всегда удавалось. Я бы… Да ты-то при чем?
И вот он, бедный, никому не нужный, позвал в гости Дениса… Нашел себе приятеля… мальчишку шестнадцати лет. Хотя они всегда тянулись друг к другу, могли проболтать целый вечер… И вчера сидели болтали. Наверное, Дод спрашивал про меня. Да точно: переживал, куда я ездила.
Ничего, мой дорогой, привыкай. Я буду ездить куда захочу. И возвращаться когда придется. А ты будешь коротать вечера с кем попало. Но ты сам выбрал это. Выбрав Еву! Твой выбор все определил в жизни, и в твоей, и в моей. Я больше не буду бегать к телефону. Заживут мои синяки. Потом и душа поноет и успокоится. Все в этой жизни рано или поздно проходит.
За завтраком так и подмывало устроить допрос Денису. Особенно хотелось узнать, что Давид спрашивал про меня. Сын по обыкновению листал какой-то учебник. Потом взглянул на часы и унесся. Так и не спросила…
С этого дня для меня началась новая полоса. Я училась жить сегодняшним: не ждать, не мечтать, не строить планов.
У Ольги ребенок заболел воспалением легких, и мне приходилось много времени проводить на работе. Оттуда скорее домой, приготовить ужин, помочь Олегу с уроками.
Однажды в редакцию заглянул Рыдзинский. Его заинтересовала одна статья - я как раз обсуждала ее с автором.
- Пригласите этого молодого человека к нам на мартовскую конференцию. Он очень интересен, хотя с некоторыми его тезисами лично я согласиться не могу.
- Я свяжусь с ним, Борис Григорьевич. Но сможет ли он приехать из Благовещенска…
- Приедет! Этот приедет!.. Азартный, с искоркой. А почему вы сами не пишете? Блестящее начало и…
- Не знаю, Борис Григорьевич. Я вообще думаю, мне надо в школу возвращаться. Я тут не на месте…
- Жаль. Вот уж не думал, что вы собираетесь нас покинуть. Мне казалось, вы всем довольны.
- Да нет, я довольна. Просто работа не для меня. В школе - поближе к жизни.
- А вы хотите поближе к жизни?
- Да, честно говоря.
- И в самую гущу не побоитесь?
- Как это, в самую гущу?
- Ко мне тут один человек обратился, очень известная фамилия в деловых кругах. Мы немного знакомы: когда-то он ходил на мои лекции по психологии делового общения. Теперь собирается открыть свое учебное заведение. Загородную школу-пансион. Хочу, говорит, возродить традиции российского гимназического образования. Какие у него на самом деле мотивы, трудно сказать. Так вот, ему в эту школу нужна директриса. Хотите попробовать?
- Директрисой?!
- Ну, то, что он вкладывает в понятие директор, в обычной школе скорее завуч. Программы, учебные планы, персонал, лицензирование. У нас ведь директора и ремонтом занимаются, и благоустройством территории. А у него - учебный процесс, и точка.
- А где это находится? Я хочу спросить, в каком месте?
- В Хабарово. Час от вокзала, полчаса от конечной станции метро, пятнадцать минут пешком от платформы. Бывший пионерский лагерь какого-то союзного министерства.
- А на какой стадии сейчас эта школа?
- На стадии идеи. Начинать надо с нуля.
- А если ничего не выйдет? Ведь должна быть концепция, какое-то принципиальное отличие от государственной школы. А не просто перегруженный учебный план.
- Там много чего должно быть. Забот невпроворот. Так что подумайте… Зато уж будете в самой гуще событий! Если надумаете, вот вам его визитка. Сошлетесь на меня.
Он собирался еще что-то объяснить, но тут дверь распахнулась, и на пороге возникла высокая рыжеволосая девушка в ярко-красной короткой дубленке. "
- Вы Марина Ильинична? - спросила она. - Можно к вам?
- Можно, можно, - засуетился Рыдзинский. - Заходите. - Он встал, уступая ей место у моего стола. - Пожалуйста.
Девушка подошла поближе, и я увидела, что ей не двадцать пять, как мне показалось вначале, а ровно на десять лет больше. И еще я заметила под огненной шапкой блеклые сероватые волосы, чуть отросшие от корней.
Она положила на колени красные кожаные перчатки и подняла на меня изумительные голубые глаза:
- Моя фамилия Ермакова. Ермакова Алла Викторовна. Я сразу должна перед вами извиниться, скорее всего, ничего ценного мои заметки не содержат… Видите ли, я не специалист в педагогике. В свое время закончила институт иностранных языков, вышла замуж, уехала в Европу и там никогда не работала. Но иногда давала уроки русского. Почти бесплатно. Просто чтобы хоть что-то делать. Моими учениками в основном были дети, чаще всего - дети эмигрантов, которые хотели, чтобы ребенок не просто умел болтать по-русски, но и писал, читал… чтобы не потерял связь с родной культурой.
А потом жизнь повернулась так, что я снова оказалась в Москве, случайно прочитала ваш номер, и мне захотелось рассказать о своем опыте, хотя он не слишком серьезный и ценный… - Она улыбнулась, будто шутила над собой и приглашала меня разделить шутку.
- Зачем же вы так о себе? Дело вовсе не в специальном образовании! Хотя разве у вас в институте не было психологии?
- Была. И читал Рыдзинский. - Она засмеялась: - Мы в него были влюблены всей группой! Я поэтому и пришла сюда. Посмотрите мой материал?
- Конечно, посмотрю. - Я убрала в ящик стола ее дискету, записала телефон. - Хотите кофе?
- С удовольствием. - Она опять широко улыбнулась, словно озарила комнату.
Традицию поить кофе симпатичных авторов завела Ольга - у нас были не только сахар, лимон и сладости, но и специальные гостевые чашки.
- Знаете, - говорила Алла за кофе, - я не могу оценить, хорошо или плохо то, что я написала. И я совсем не знаю степени разработанности проблемы. Может, по этому поводу все уже сказано… Но я подумала: мне уже тридцать семь лет, детей нет, с мужем разошлась, пора кем-нибудь становиться!
- Но вы знаете языки, жили за границей… Вы можете быть востребованы в этом качестве.
- Это значит ходить на службу, улыбаться стоматологической улыбкой и весь день чирикать: - Can I help you? Would you like to have a cup of tea? <Я могу вам помочь? Может, чашечку чая?> Ни за что!
- Зато это по-другому оплачивается. Вы знаете, какие здесь гонорары?
- Гонорары? Нет, не знаю.
- И вас не интересует?
- Интересует, конечно. Но об этом после. Вдруг моя статья покажется вам смешной.
- Не переживайте. По мнению Бориса Григорьевича, чем больше разных подходов к проблеме, тем лучше. Читатели сами выберут созвучный им. А задача редакции - высказать свою точку зрения.
- Ну, вы и дипломат, Марина Ильинична! Давно вы здесь?
- Меньше года. И уже уходить собираюсь.
- Почему?
- Мне скоро тридцать шесть - пора кем-нибудь становиться.
- Вот уж не подумала бы, что вас мучат те же проблемы…
- Да знаете, при всем разнообразии проблем их в общем немного: работа, дети, здоровье, любовь…
- А почему у вас любовь на последнем месте? - Алла живописно вытаращила глаза.
- Потому что решение этой проблемы в наименьшей степени зависит от нас! Не можешь изменить ситуацию - измени отношение к ней.