Обед, по мнению Давликанова, не соответствовал столь торжественному случаю, на празднике атмосфера была несколько напряженной, учителя и воспитатели чуть ли не побаиваются детей…
- Нужно работать с персоналом! Проводить тренинги, снимать психологический барьер. Вы же у Рыдзинского учились! А в холле что?! Искусственные цветы! Их место - в туалете!..
Дальше он поинтересовался, как обстоят дела с оплатой за обучение, и снова остался недоволен:
- Вы не в благотворительном фонде работаете!
Впрочем, уезжая, оставил зарплату (первую полноценную - значит, я выдержала испытательный срок!) и на прощание поцеловал руку. Я вспомнила, как в первый день сравнила его с русским барином. Давно это было…
В шесть собрала сотрудников на планерку:
- Какие проблемы?
- Да, в общем, никаких… - мялись они.
Я понимаю, что проблем много, просто девочки дорожат местом, боятся, что их уличат в беспомощности.
- Нет, - начала терпеливо объяснять. - Это не ваши личные проблемы, это проблемы школы. Мы будем их решать сообща.
Рассказала о замечаниях Давликанова, потом о своем видении ситуации.
- Цветы в холле заменим на живые, - засмеялась черноглазая Лариса Барышева, художница и историк. - У моей мамы комнатные цветы - хобби. Завтра могу любые принести!
Если б все проблемы решались так легко!
После планерки я пошла к себе, сняла специально купленный для этого дня костюм (прямое светло-серое платье до колен и короткий жакетик), вытянулась на кровати и мгновенно заснула.
Проснулась от телефонных звонков. Ольга, Иза, Анька наперебой поздравляли меня. Только что они видели в новостях репортаж об открытии школы-пансиона.
- Маришка, ты великолепна, - щебетала Анька. - Мои мужики передают тебе огромный привет и тысячу поцелуев!
- Почему они не показали Рыдзинского? - спросила я Ольгу.
- Не знаю. Снимали все подряд. Видно, твое выступление самое эффектное.
Последней дозвонилась мама.
- Мариночка! - Ее голос срывался и дрожал. - Умница! Жалко, отец не видит!
И я вдруг поняла, что для мамы я не только единственная дочь, но и ниточка, тянущаяся от нее к любимому мужу, моему отцу.
- Дочка, - прервала мама мои размышления. - Я хочу поговорить с тобой о вчерашнем.
Да, поговорить есть о чем. Вчера наконец произошла встреча Кости и мальчиков. Мы с мамой еле уговорили их.
- Зачем это нужно? - неожиданно выдал Илья. - Лично мне элементарно жалко времени.
- Где ты набрался таких оборотов? - изумилась я.
- Нам так всегда Пингвин говорит. Педагог по рисунку.
- Ты понимаешь, что он нас предал? - глядя мне в глаза, спокойно спросил Денис.
- Ну, День. Видишь ли… Все гораздо сложнее. Ты не можешь знать наших с папой отношений, тонкостей…
- Ваших - не могу. Ну а мы при чем? Олег, я, Илюшка? Мы - его сыновья, а он на нас плевать хотел.
Я молчала, пораженная. Как ни изворачивалась, каких историй ни сочиняла… А все равно - у детей сложился комплекс!
- И потом, - продолжал Денис, - что ты такого сделала, что надо было бежать от тебя за границу?! Да ты ни на что такое в принципе не способна!!!
Но я все-таки настояла на своем.
- Не хочешь его видеть, просто уступи. Найди какую-нибудь компромиссную линию поведения. Ты же взрослый. Ты - единственный взрослый мужчина, на которого я могу опереться в этой жизни! - Я неожиданно впала в патетику.
Сын хитро прищурился:
- Положим, что не единственный.
Я понимаю, на кого этот намек, и чудовищным усилием воли подавляю желание спросить о нем.
В воскресенье, в полдень, в нашей квартире раздался звонок. Костя забрал мальчишек и повез их в аквапарк.
- Как малолетних придурков! - прокомментировал вполголоса Денис, хотя при других раскладах, думаю, он бы обрадовался.
Я уже знала, что жизнь сильно потрепала Костю. Елизавета Феликсовна оказалась дамой капризной, хозяйство вести не умела, любые суммы таяли у нее в руках как снег на плите. Денег катастрофически не хватало. Костя не мог удовлетворить ее запросов, не мог заработать так много, сразу, в чужой стране. Начались скандалы, уходы из дому. Несколько раз он забирал ее, пьяную, из полиции. Однажды она села за руль соседской машины и разбила ее. .
Мысль вернуться в Россию все чаще посещала Костю. Останавливала только Ева. Но постепенно стало ясно, что из-за Евы проблем не будет. Елизавета Феликсовна все больше привязывалась к бутылке, остальное ей делалось безразлично.
- О, как часто я думал о тебе! - изливал душу Костя за ужином в ресторане. - Я тосовал, рвался. Наша с тобой жизнь представлялась мне сказкой! А ты… вспоминала меня?., хоть иногда?
Я хотела сказать, что при всем желании забыть его мне мешали сделать это его сыновья, о не стала. Решила быть великодушной!
- Да, Костя! Вспоминала вначале. А потом жизнь так закрутила! И знаешь, в какой-то момент показалось: ты не так уж и не прав, что уехал.
К их возвращению из аквапарка мама накрыла стол.
Обед прошел в неловком, напряженном молчании. Только Олег и мама пытались спасти ситуацию. Илюшка, не доев, встал из-за стола и демонстративно убежал в другую комнату.
После обеда мы с Костей вышли на балкон покурить.
- Ты куришь? - удивился он.
- Балуюсь.
- Дети совсем отвыкли от меня, - печально вздохнул Костя.
Мысль вернуться в Россию все чаще посещала Костю. Останавливала только Ева. Но постепенно стало ясно, что из-за Евы проблем не будет. Елизавета Феликсовна все больше привязывалась к бутылке, остальное ей делалось безразлично.
- О, как часто я думал о тебе! - изливал душу Костя за ужином в ресторане. - Я тосковал, рвался. Наша с тобой жизнь представлялась мне сказкой! А ты… вспоминала меня?.. Хоть иногда?
Я хотела сказать, что при всем желании забыть его мне мешали сделать это его сыновья. Но не стала. Решила быть великодушной!
- Да, Костя! Вспоминала вначале. А потом жизнь так закрутила! И знаешь, в какой-то момент показалось: ты не так уж и не прав, что уехал.
К их возвращению из аквапарка мама накрыла стол.
Обед прошел в неловком, напряженном молчании. Только Олег и мама пытались спасти ситуацию. Илюшка, не доев, встал из-за стола и демонстративно убежал в другую комнату.
После обеда мы с Костей вышли на балкон покурить.
- Ты куришь? - удивился он.
- Балуюсь.
- Дети совсем отвыкли от меня, - печально вздохнул Костя.
- Это поправимо. Не огорчайся. Заходи, звони почаще. Они потянутся к тебе.
- Может быть, нам… - начал он тихо и не договорил.
Что ж… не хочешь говорить- не надо. Мне уже пора, и я прощаюсь.
- Хочешь, отвезу тебя? - предложил Костя.
- Спасибо, я на машине.
…Теперь мама пересказывала мне остаток вечера. Илья так и не показывался из комнаты, Денис созвонился с приятелем и скоро ушел, прихватив с собой Олега. Костя посидел с мамой на кухне, помог убрать со стола, назвал меня красавицей. Мама попеняла ему за разбитую жизнь. Он ответил: начать сначала - его мечта.
- Так что готовься, - завершила разговор мама. - Он собирается сделать тебе предложение.
- Мы и так женаты по документам, - констатировала я.
- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду: он предложит тебе жить вместе.
- Ладно, мам, увидим…
- А ты не кривляйся! - перебила мама неожиданно настырно. - Сходитесь и живите как люди. У вас трое детей! Не гордись!
Да разве я горжусь? Не в этом дело! Не в том, что один прав, а другой виноват. Просто жизнь уже сложилась. В ней есть место делу, детям, подругам, а мужчинам нет. Не получается. Кому нужна такая жена, которая пять суток в неделю проводит на работе. Костя стосковался по дому, теплу, но я не в силах ему это дать. Пять лет - солидный срок. Все за пять лет поменялось. Все… Эти пять лет как будто целая жизнь. В ней было отчаяние, нищета, унижение, счастливая любовь. А теперь другое - жизнь после жизни.
Примерно об этом я говорила Косте, когда он в пятницу приехал за Евой и зашел ко мне в кабинет.
- Ты ничего не понимаешь… - трагически изрек он. - Все эти годы я тосковал по Семье. Тебе не нужно будет работать, жить вдали от дома, бросать детей. Я смогу защитить тебя от ледяных ветров жизни…
Я задумчиво разглядывала его. Как давно мы знакомы! С девятнадцати лет. Почти полжизни знаем друг друга. И у нас трое детей. А так и не всмотрелись. Не поняли главного. Теперь он хочет защитить меня и не видит, что я, сегодняшняя, в его защите не нуждаюсь. Зато как в ней нуждалась та, брошенная им пять лет назад! Мне хочется сказать ему об этом. Но я понимаю, что он не услышит. И еще чувствую, как страшно устала за эту первую рабочую неделю.
- Мы потом поговорим, Костя. Ты заходи, когда будешь привозить Еву. Кстати, нравится ей у нас?
Он молча поднялся и вышел из кабинета. Обиделся. Что ж, я не виновата.
По условиям контракта я тоже имела право уехать домой. Но я не спешила. Мама непременно устроит допрос. Придется объяснять, потом выслушивать нравоучение. Она так долго отказывала себе в этом удовольствии. И я тянула время - накинув на серое платье красный палантин, отправилась прогуляться.
Первого сентября над Москвой разгоняли тучи, следствием чего был трехдневный непрекращающийся дождь. Сегодня уже выглянуло солнце, но грязь в поселке была страшная, лужи как озера. Я медленно обходила их - мне некуда торопиться.
За полгода жизни в поселке (как незаметно пролетело время!) я привыкла двигаться по одному маршруту. Идти и не думать.
Сегодня Алла целый час рассказывала про новую систему переподготовки преподавателей иностранного языка. Вряд ли Давликанов даст деньги. Хотя долги по оплате я погасила. Можно попробовать. Да, еще, чуть не забыла. Что-то не нравится мне эта женщина с кухни. Ее привел Дмитрий Иванович, я доверяла ей, а потом эта жуткая история с ветчиной…
- Стоп! - сказала я себе. - Чтобы "полноценно работать, нужно нормально отдыхать. Отвлечься.
Но отвлечься оказалось не так-то просто…
Ноги сами принесли меня на опушку леса, к моему заветному замку. Траву у ворот скосили. Может, на него нашлись покупатели? Я даже обрадовалась. Хорошо бы. Что же он стоит открытый всем ветрам? Дом без хозяина…
Я присмотрелась. За витражным окном горел свет. Интересно, кому приглянулся мой замок? Кто будет сидеть у камина долгими зимними вечерами? Я почему-то была уверена, что в доме есть камин. Должен быть. Это же европейский стиль - готика.
Ну вот, проведала старого друга, пора назад. Домой. Дети ждут, соскучились за неделю, сейчас приду, выпью чая и поеду.
Неожиданно полянка осветилась фарами. К воротам замка медленно подъезжал роскошный автомобиль. Мне почему-то стало страшно…
Почему-то!.. Лес, кругом ни души. Мало ли кто может оказаться в машине… Да и вообще, скажет, мол, что она здесь делает… Воровка? Наводчица?
Я быстро зашагала по дороге. Если бы быстро! Каблуки, узкое платье… Лимузин остановился у ворот, хлопнула дверца… я уловила поодаль шаги… потом они стали стремительно приближаться. Я семенила между лужами, ругая себя последними словами. Ну когда ты, идиотка, поумнеешь? Замок? Дом без хозяина? Понятно, кому такой дом по карману. Бандитам!
- Марина! - раздалось за спиной. А вот и один из них!
Думает, я сумасшедшая. Побегу к нему! Может, это какие-то враги Давликанова… Эх, связалась на свою голову!
- Марина, подожди. Нашел дуру!
Поддерживая подол платья, я стремительно рванула вперед и с разбега шлепнулась в грязь! Все, теперь деваться некуда!
В следующее мгновение мне на плечо опустилась чья-то рука.
- Ты что, не хочешь меня видеть? - поинтересовался голос с южным акцентом.
Бандит, так и есть, и причем явно ненормальный! С чего бы мне хотеть его видеть?! Истерически рассмеявшись, я подняла голову.
Около меня на корточках сидел Давид. Нет, это было последнее потрясение. Мои бедные нервы не выдержали. Минуту я тупо смотрела на Давида, а потом разрыдалась.
Глава 30
- Марина, ну что ты… - С большим опозданием он сообразил, что меня надо вытащить из этой полузасохшей лужи.
Я не сопротивлялась, но и не прилагала никаких усилий подняться, только рыдала, самозабвенно, в полный голос. Ни слова не говоря, он довел меня до замка и начал отпирать ворота.
Мне вдруг стало не до рыданий.
- Куда это мы идем?
- Куда идем? Домой.
Это, наверное, какие-то галлюцинации. От нервов. Я или не расслышала, или не поняла.
- Вот сейчас придем домой, ты умоешься, и поговорим спокойно, - продолжал он с интонациями детсадовского воспитателя.
Замок встретил запахом затхлой сырости, заброшенного, нежилого помещения. Мы вошли в темный холл, половину которого занимала лестница.
- Нам сюда. - Давид ловко довел меня в темноте до ванной. - Умойся, приведи себя в порядок. - Он деликатно собрался выйти, но я опустилась на край ванны и опять начала рыдать.
- Марина, ну пожалуйста, прошу тебя! Ты испугалась? Я не подумал об этом…
Он снял с меня испачканный палантин, осторожно обнял, прижал к себе, но я была не в силах остановиться - слезы текли по его свитеру. Я ощущала запах намокшей шерсти и еще какие-то давно знакомые, родные запахи, и мне и вправду казалось, что после долгих бессмысленных скитаний я наконец вернулась домой. Подавив всхлип, я сказала об этом Давиду.
- Все правильно. Ты действительно пришла к себе домой.
- Ничего не понимаю…
- Марина… Я не хотел бы говорить в такой обстановке. Умойся, пойдем ужинать - поговорим.
Он вышел из ванной, а я принялась разглядывать себя в зеркале. Такой он меня еще не видел! Да и сама я, пожалуй, тоже. Мешанина из туши, теней и румян разлита по лицу грязными потоками. Я беспомощно огляделась по сторонам: ни крема, ни пенки…
Придется оттирать лицо водой и руками… Грязь постепенно смылась, зато на месте бурых разводов появились красные пятна. Глаза тоже красные, как у кролика, нос распух…
К счастью, Давид ждал меня в полутемном каминном зале. Верхний свет в нем вообще не был предусмотрен - только неяркие настенные светильники да пламя камина. Из мебели - массивный обеденный стол и стулья с высокими спинками.
Когда я вошла, Давид поднялся и отодвинул мой стул.
- Садись, будем ужинать. Попробуй мясо. Сам готовил.
- Ты умеешь готовить?
- Попробуй и реши.
Я неожиданно ощутила зверский голод. Даже не обедала сегодня - только кофе с Аллой попили. И как день ясно, что мясо очень вкусное!
- Да, ты умеешь готовить! А почему ты всегда это скрывал?
- Ты же не спрашивала…
Господи, ну о чем мы говорим! Разве такой должна быть наша встреча?! Хотя… я никак не представляла ее себе. В лучшем случае, я думала, что после смерти встретятся наши души…
- Давид! - Я задыхалась от невыносимости чувства. - Я прошу тебя: объясни!
- В понедельник я купил этот дом.
- Ты?
- Да, я.
- А зачем?
- Ну, мне уже пора иметь свой дом…
- Но почему ты купил дом именно здесь? - спросила я и мысленно добавила: а не в Стокгольме.
- Потому что ты здесь работаешь. Ходить на работу пешком - большое удобство.
- Но… как ты узнал, что я здесь работаю?
- Это было несложно. У нас ведь масса общих знакомых: Денис, Вятская, Давликанов. Наконец, я видел тебя в новостях первого сентября.
Я опять ощутила подступающие к горлу рыдания. Но это уже перебор - не поговорим нормально!
- Знаешь, - начала я, справившись с собой, - этот дом был моим талисманом. Когда я только приехала сюда, пошла посмотреть, что за место, и сразу его приметила. И потом всегда приходила сюда, я чуть ли не разговаривала с ним, как с живым… - Слезы предательски потекли по щекам при воспоминании об этих одиноких прогулках. - Давид! Почему ты так долго не появлялся?! Я измучилась! Я чуть с ума не сошла…
- Но я не хотел больше выглядеть… как в ту жуткую Рождественскую ночь! Я должен был предложить тебе все сразу: руку, сердце, дом. Для этого требовалось время…
- Ты… ездил в Стокгольм разводиться?
- Да. Кстати, оказалась довольно сложная процедура. Несколько месяцев заняла.
- А твой клан… спокойно перенес ваш развод? Он усмехнулся:
- Спокойно.
…Потом мама Давида, Нина Иосифовна, рассказала мне историю его развода с Евой.
В Стокгольм он прилетел на второй день Рождества. Обычно в его отсутствие Ева жила за городом у родителей, но ради мужа переселялась в дом свекрови. На этот раз она не приехала. Объяснила просто: готовлюсь к экзаменам.
"Поезжай к ней, сынок, - сказала мать. - Она еще молодая, не понимает… А может быть, правда, занята очень…" - Знаете, Мариночка, - Нина Иосифовна отвлеклась от главного сюжета и впала в лирику, - как мне было жалко его! Один, скитается по свету. И ведь все при нем! А жену нормальную найти не может. Я так переживала. И почему-то всегда чувствовала: ничего у них с этой Евой не выйдет.
Ну и вот, говорю ему: поезжай. А он: после Нового года. Я удивилась. Он объяснил: нам нужно поговорить о разводе. Я не знаю, что сказать: и так плохо, и так, потом спросила: ты уже решил окончательно?
И тут он мне говорит: в Москве есть женщина. Такая и такая! Я его отрезвила: таких не бывает! Он засмеялся: сама увидишь. И знаете, я смотрю на вас и думаю: прав мой сын!
- …Спокойно, - усмехнулся Давид, - клан перенес развод спокойно. Теперь все хотят увидеть тебя.
- Правда?
- Да, но раньше декабря поехать в Стокгольм не получится. В Москве слишком много дел накопилось. Вот хотя бы и с домом. В нем восемь лет никто не жил. Ремонт нужен, мебель.
- У меня есть прекрасные специалисты: проектировщики, дизайнеры.
- Давликановские?
Внезапно я прозреваю. Ему не может нравиться моя новая работа. По статусу его жена не должна работать вообще.
Спрашиваю робко:
- Давид, ты не доволен? Не хочешь, чтобы я работала?
- Доволен - не доволен… Я же понимаю, что эта работа для тебя! Детище твое! Не бойся, жертв не потребую.
У меня с души падает камень.
…Он с самого начала все про меня знал. Как он тогда угадал с шубой! Как умел ладить с детьми! А дом! Из всех коттеджей Подмосковья выбрать именно этот! Непостижимо!
Наконец-то я чувствую себя просто счастливой, счастливой и спокойной. Давно со мной этого не было.
Давид надолго исчез в недрах дома, потом вернулся с бутылкой ликера и моими любимыми пирожными.
- Где ты это взял? - Я смеюсь.
- На кухне. Она в другом крыле. Тут, видишь, все так запутано, да еще с электричеством проблемы.
Я вспомнила, что видела свет в окне второго этажа.
- Наверно, выключить забыл. Я ведь целый день готовился к твоему приходу.
- Расскажи - как.
- С утра тут были уборщицы. Я решил подготовить две комнаты: этот зал и спальню, ну и кухню с ванной.
- А спальня на втором этаже, с витражным окном?
- Да. Я думал, тебе такое понравится.
- Ты угадал… как всегда! А еще что ты делал?
- Нашел тут кое-какую мебель. Бывший хозяин был оригинал, любитель антиквариата… Вот этот стол, стулья, в спальне железная кровать с шишечками. Помнишь, такие были раньше?
- Да, смутно. Видела у кого-то на даче. Зато теперь они по тысяче долларов в элитных магазинах. А антикварные, наверно, дороже на порядок.
- Ну вот, устраивал нашу спальню, потом ездил за ликером и пирожными. В твою заветную кондитерскую на Садовой. Мясо готовил…
Денис сказал, ты работаешь до десяти. Я приехал в вашу школу в половине десятого…
- И тебя не пустили… Там новая охрана - звери!
- Совсем не звери! Очень сообразительные ребята. Спросили: "Кто вам нужен?" Я сказал: "Директор". - "Зачем?" И ты знаешь, я растерялся. Потом говорю: "Я ее муж". А они мне: "У нее муж другой!"
- Додик! - От ужаса я даже вскочила. - Действительно, объявился мой муж, Костя. Но это так неинтересно! Я поэтому тебе ничего не сказала…
Пришлось разворачиваться и ехать обратно, - проигнорировал он мою реплику. - Подъезжаю к дому - ты стоишь у ворот… Это подтверждает неизбежность нашей встречи. Ну, довольна? Теперь пошли спать.
Я встаю из-за стола, и Давид подхватывает меня на руки. Целует уже не так, как в ванной, - робко, по-детски.
- Ты помнишь, как мы расстались с тобой в то злосчастное утро?
- О, еще бы!.. Ты сказал: "Я хочу тебя" - и уехал. - Смеясь, я обнимаю его.
- Ну что ж, я по-прежнему хочу тебя. И будем считать, что этих месяцев просто не было.