* * *
…После уроков он стоял в школьном дворе на своем обычном месте.
- Не появляйтесь здесь больше, - проходя мимо, посоветовала я.
- Почему? - Сразу сник, стал совсем уж беспомощным.
- Не хочу разрушать чужие семьи…
В понедельник Макарова не пришла в школу.
- Где ты была, Света? - спросила я на следующий день.
- На похоронах, папка умер.
- Господи!!! Почему?!
- Он же кодированный. А тут опять нажрался, - солидно объяснила девочка, копируя материнские интонации.
И вот после всего этого является Дод. Смотрит с обожанием, дарит розы, словно переселяет в волшебную страну. Но не успела я даже оглядеться в этой стране, как снова надо собираться назад.
- Нет, не хочу!
Я резко поднялась, села. Взгляд упал на настенные часы - половина пятого. Весь день на диване не пролежишь… В прихожей меня ждала прекрасная картина: посередине в грязной луже валялись ботинки Олега, а сам Олег, стоя на пороге детской, истерически орал на младшего:
- Развел тут бардак со своей мульней, а мы с Денькой убирать должны!
- Я тоже за тобой убираю. - Илюшка, не сдаваясь, пихнул брата в живот.
- Ах ты, малявка. - Олег замахнулся, но раздумал, заметив меня.
Я молчала, подавленная ощущением бессмысленности уходящей жизни.
Дод позвонил вечером следующего дня.
- Марина, я должен объяснить тебе… Возникли проблемы с таможней - срочно пришлось ехать в Питер.
- Но все, я надеюсь, обошлось. - Я старалась говорить приветливо, не слишком официально, но и не слишком радоваться.
- В общем обошлось. По телефону поздравлять тебя не буду. Заеду за вами завтра.
- Во сколько?
- В одиннадцать.
- А куда мы поедем?
- В Звенигород.
Вот, все решил за меня… А хорошо это или плохо? Я задумалась.
- Марина, - позвал Дод. - Почему ты молчишь?
- Прощаюсь со своей независимостью.
- Правильное решение.
По случаю загородной прогулки мальчишки вскочили ни свет - ни заря. Сквозь сон до меня доносились их переругивающиеся голоса. Я открыла глаза: весеннее солнце заливало комнату, в распахнутую форточку пахнуло морозцем, чуть колыхалась тюлевая занавеска. Меня охватило предчувствие счастья.
Еще с вечера я решила, что поеду в Звенигород в джинсах и коротком шерстяном джемпере цвета выгоревшей соломы. Спереди аппликация: темно-зеленые болотные травы, коричневый бархатистый камыш чуть склонились под озерным ветерком. В комплекте с джемпером длинный темно-зеленый, в цвет трав, жакет без пуговиц. В нем-то и было все дело. Когда без пяти одиннадцать Дод позвонил по домофону и дети, на ходу застегиваясь, помчались вниз, я с ужасом обнаружила, что жакет торчит из-под куртки. Ехать в одном джемпере в лес холодно. Надеть жакет, а вместо куртки старую дубленку - испортить себе настроение на весь день. Я вытащила дубленку из шкафа, но тут же с досадой убрала обратно. Придется снимать травяной наряд. А жаль - он мне так идет. Я внимательно посмотрела на себя в зеркало, и в этот миг на мои плечи опустилась… лисья шуба. Рыжий, почти красный мех сливался со вспыхнувшими щеками. Я медленно обернулась: Дод стоял прислонившись спиной к двери.
- Поздравляю тебя с праздником, Марина. Вот, примерь.
Я машинально просунула руки в рукава, машинально застегнула крючки… Не слишком расклешенный, прикрывающий колени свингер. Воротник можно застегнуть на шее, а можно разложить по плечам. Густой пушистый мех блестел даже в нашем полутемном коридоре… Модель не самая модная, но если бы я сама покупала себе шубу, то выбрала бы именно такую. Безумно дорогая, но… это была нужная вещь в нужный момент!
- Как ты смог догадаться? - только и выговорила я.
Дод привлек меня к себе, учащенно дыша, отыскал губами губы. Тело затрепетало в сладкой истоме. Хотелось, чтобы эти властные руки не разжались никогда. После долгого поцелуя я спрятала голову у него на груди.
- Марина, нас ждут. - Это было сказано очень вовремя, потому что через секунду в квартиру вбежал Илюшка.
- Мама, что ты так долго? - требовательно спросил он.
Я видела сына как сквозь толщу воды, не понимала, зачем он здесь. Только в машине оцепенение начало медленно проходить. Проехали центр, замелькали парадные фасады Кутузовского. Давид спокойно вел, непринужденно болтая с мальчиками. Как ему это удавалось? Я закрыла глаза и стала додумывать сцену в прихожей.
- Мам, - донесся до меня голос Олега, и по интонации я поняла, что сын обращается ко мне не в первый раз. - Ты взяла фотоаппарат? Взяла или нет?
Выйдя из машины, я обнаружила, что забыла не только фотоаппарат, но шапку и перчатки. Пришлось повязать на голову шарф, поднять воротник, а руки сунуть в карманы.
Снег горел на солнце как бриллиант, казалось, по лесу тут и там рассыпаны драгоценные камни. Я не спеша шла по широкой березовой аллее среди этой роскоши.
Сперва Денис ни на шаг не отходил от Дода, что-то серьезно рассказывал ему, потом1 не выдержал тон, погнался за братом, полез на дерево. Олег обрадовался: ему тоже хотелось принять участие в разговоре, но он робел Илюшка пытался делать наброски с натуры крепко сжимая в покрасневших пальцах блокнот. Я чуть замедлила шаг, и Давид догнал меня на тропинке, спускающейся к реке.
- Тебе хорошо?
- Нет, Давид, хорошо это не то слово. Другая реальность.
- Завтра я лечу в Стокгольм, Марина. Надеюсь, ты будешь вспоминать обо мне?
- Уже завтра?!
- Это не от меня зависит - дела фирмы.
- А когда ты вернешься?
- Примерно в десятых числах апреля. Но звонить буду каждый день. Сейчас вернемся в город - возьмем тебе мобильный.
- Давид, я не хочу, чтобы ты уезжал. - Я опустила голову, и он, как маленькую, погладил меня по волосам.
- Не будем говорить об этом - будем праздновать. Поедем в ресторан: хорошая кухня, оркестрик, выпьем шампанского.
В меню загородного ресторана "Король-Олень" преобладала дичь, но Давид посоветовал заказать их коронное блюдо - жаркое из баранины. Сам он ел форель с овощами. Мальчики, стремившиеся попробовать всего, сошли с дистанции уже после закусок. Впрочем, какой-то сложный десерт она все-таки одолели. Мы пили кофе, когда в зале появились музыканты.
"Сейчас начнется", - внутренне содрогнулась я.
Получив в юности серьезное музыкальное образование, я почти физически страдала от фальшивых звуков. И вдруг - видно это был мой день - полилась чистая задумчивая мелодия. Призывно и грустно звучала флейта - сольный инструмент, остальные деликатно вторили ей.
- А ведь это флейта Пана, лесного бога, - шептала я.
Мы танцевали. Давид обнимал меня бережно, будто я была фарфоровой вазой. Я льнула к нему, не различая окружающего, а музыка завораживала, околдовывала, манила вдаль по освещенному фарами шоссе, на потонувшие в огнях московские проспекты, в международный аэропорт Шереметьево, в северный европейский город…
Прочь сердце рвется, вдаль, вдаль, вдаль…
Вид родной квартиры в два счета вернул чувство реальности. Дети, опьяненные весенним лесом, наскоро умылись и уснули. Только Денис как ни в чем не бывало уселся играть с Давидом в шахматы.
От радостного смятения утра не осталось и следа. Даже когда о тебе заботятся, проблем не становится меньше. Просто это другие проблемы. Сейчас они доиграют партию, и я останусь наедине с этим малознакомым человеком, от которого приняла дорогой подарок. Дальнейшие события предрешены и неизбежны. От меня, к сожалению, ничего не зависит.
Не строить же теперь перед ним недотрогу. Иза, как всегда, права: умный и хитрый, мне с ним не тягаться.
"Ладно, - успокаивала я себя, - сегодняшних глупостей уже не исправишь. А утром отдам ему шубу, телефон, и все. Конец - делу венец".
Денис сложил шахматы в коробку и вышел, потушив свет. Мы сидели в разных углах комнаты, освещенные торшером, молчали. Потом я не выдержала:
- Ты останешься или уедешь?
- Я сделаю так, как ты хочешь.
- Я… Я не знаю, Давид.
- Ты должна этого хотеть…
Я снова испытала смятение… Два дня назад, лежа на этом диване, я в тоске звала Давида. И вот он здесь. Может, придется раскаиваться потом… Я вспомнила жгучее счастье сегодняшнего утра. Чему я так радовалась? Шубе? Ему! Его глазам, губам, прикосновениям, поцелуям… К тому же мы целый день развлекались за его счет. Такое поведение называется некрасивым словом.
- Оставайся, Давид…
- Ты уверена? Хорошо подумала?
- А нужно здесь думать? - раздираемая противоречиями, я резко встала, начала стаскивать с дивана подушки.
- Ты волнуешься, Марина? Напрасно. Ты Действительно дорога мне. - Он стоял совсем близко, не решаясь обнять. Потом, как тогда в лесу, осторожно погладил по волосам…
Он оказался удивительно чутким любовником. Мое отчуждение быстро исчезло. Горячая волна желания, поднимавшаяся откуда-то из глубины естества, мешалась с первозданной нежностью и грустью надвигающейся разлуки. Пары этого дивного коктейля кружили мне голову всю ночь… Никогда я не испытывала ничего подобного!!!
Под утро Давид задремал. Я лежала у него на плече, а за окном таяла бессонная ночь, уступая место рассвету. О, этот предрассветный час, многократно описанный и воспетый! Именно он расставляет все точки над "i" в отношениях любовников, причем последнее слово принадлежит обычно мужчине. Мне стало страшно. Смутно пронеслись в голове обрывки каких-то черно-белых фильмов, потом вдруг совсем некстати выплыл старый анекдот. Утром проститутка напоминает уходящему от нее офицеру: "А деньги?" - "Гусары денег не берут!"
Я рассмеялась - он очнулся от неглубоко го сна.
- Давид, - шепотом позвала я, стараясь скрыть свою предрассветную тревогу.
Он не ответил - только крепче обнял.
- Давид, - я растворялась в его объятьях, - когда самолет?
- В полвторого. - Он окончательно проснулся. - А выйду в полдесятого. В офис нужно заехать.
Комната стремительно наполнялась светом. Иногда время тянется, иногда летит. Сегодня Оно наступало. В семь я тихо выскользнула в коридор и спрятала вещи Давида подальше в шкаф. Потом приготовила чай, налила в термос, намазала бутерброды. За пятнадцать минут до выхода разбудила детей:
- Быстро вставайте! Я проспала.
Пока они умывались, рассовала бутерброды по рюкзакам.
- Мам, дай нам с Олегом на спрайт, чай - Илюшке.
Порывшись в кармане, я протянула какие-то деньги и с облегчением вздохнула, когда за сыновьями захлопнулась дверь. К счастью, мне торопиться некуда: с утра у моего класса английский, потом физкультура.
Из зеркала в ванной на меня глянуло бескровное лицо. Темные круги парадоксальным образом усиливали выразительность широко раскрытых зеленых глаз. Губы пылали. Вырез бирюзового халата был слишком глубок. И вообще в облике этой особы чувствовалась призывная уверенность, и даже смятая прическа не портила дела. Ночь с Додом превратила тихую домашнюю женщину в сексапильную оторву. А вдруг он испугается, увидев меня такой?
Я приняла душ, на лицо тонким слоем положила румяна, бледно-розовой помадой подкрасила губы и поспешила на кухню готовить наш первый с Давидом завтрак.
Глава 5
Череда морозных солнечных дней сменилась пасмурной оттепелью. Ночью лепил мокрый снег, а утром уже таяло. За окнами класса звенела капель. После бессонной ночи мир казался хрупким и звенящим. Или это от напряжения звенели нервы?.. Ученики наклонились над тетрадками, медленно, отвыкнув после праздников, писали, кое-кто тихонько переговаривался, а двоечник Артамонов рисовал.
Я заглянула через плечо:
- Ты что, рисуешь?
- Упражнение пишу!
Я полистала тетрадь, на последней странице цветными ручками были нарисованы самолеты… Давид сейчас смотрит в иллюминатор на облака. Сидеть ему неудобно - некуда ноги деть… Господи, никуда он не смотрит - он спит! Я так живо увидела его дремлющим в откинутом кресле в салоне самолета.
- Марина Ильинична, я больше не буду, - затянул напуганный моим долгим молчанием Артамонов.
- Вот и не надо. - Я села рядом, стала объяснять ему упражнение. Он писал, напряженно посапывая. - Понял теперь?
- Понял. Вы мне оценку поставите? А за окном все звенело.
По дороге домой я купила двух кур-гриль, лаваш, свежие помидоры и яблоки гольден. Выложила все это богатство на кухонный стол л, бросив в кресло скомканное платье, блаженно растянулась поперек дивана. Закрытые глаза будто отгораживали от реального мира. Лежала, не спала - грезила. Сколько времени прошло так? И вдруг в сумке запел мобильный. Я понеслась на зов Дода, путаясь в длинных полах халата.
- Марина, как ты?
- Хорошо. Ты где, Давид?
- Еду из аэропорта.
- Тебя встретили? -Да.
…Я же ничего о нем не знаю: куда он едет, с кем, где будет жить. И он не рвется рассказывать о себе…
- Марина… - Он вдруг прервался. - У нас с тобой еще будет все… Ты не должна огорчаться.
- Я не огорчаюсь, Давид. Мне правда хорошо, и я очень жду тебя. - От непривычки говорить по мобильному мне хотелось Кричать, несмотря на прекрасное качество связи.
- Я позвоню еще.
- Конечно, звони.
Только отсоединившись, я сообразила, что так и стою босиком посреди коридора, а телефон сжимаю так, что побелели пальцы.
Какой серый непроглядный день, но и он может принести счастье! Я подошла к окну, отодвинула штору и в который раз за последнее время не поверила своим глазам: на подо коннике лежала пачка долларов.
…Мама всегда внушала мне: у мужчины нельзя брать деньги. Отношения должны быть бескорыстными, а продажная любовь… Боже упаси. Другое дело - подарки к празднику, но не слишком дорогие. мама я никогда об этом не задумывалась- жила мамиными понятиями. Давид разбудил во мне древний инстинкт женщины. Мужчина приходит с охоты, приносит добычу, уходит снова, а она ждет у очага и поддерживает огонь. При мысли об очаге я почувствовала, как тянет с улицы сырым холодом.
"Все это так естественно. - Я продолжала рассуждать, уютно устраиваясь под одеялом и положив на пустую подушку рядом мобильный телефон. - Мир в общем консервативен Что поменялось с древних времен?" Последняя моя мысль была об Аленушке из сказки "Аленький цветочек", которая полюбила чудовищного зверя за то, что он заботился о ней. А ведь Давид не чудовище…
Щелчки выключателя ворвались в глубоким сон. Кто-то непрерывно зажигал и гасил свет.
- Мам, - конечно, это Олег (кто же еше?), - вставай, Иза пришла. - Я издала гортанный звук, означающий пробуждение, и сын, ободренный, продолжил: - Илюшка трояк получил - домашку вчера не сделал. Прихожу за ним на продленку - он ревет. Я тройку по алгебре исправил. А Денис на тренировке…
Иза боком сидела у стола, держа на коленях коробку с тортом.
- Видела шубу, видела изобилие, - она кивнула на помидоры, яблоки и недоеденную курицу, - а теперь вижу женщину нового русского. Скоро он повезет тебя на Канары.
- Почему именно на Канары?
- Не ты первая! И идут ведь все к нам. Сначала прилетают как на крыльях, а потом проблемы начинаются.
- Какие проблемы? Болезни?
- И не только… Вся проблема в том, что кругом полно молодых бессовестных баб, и каждой есть дело до богатого мужика!
Я привыкла доверять Изе и следовать ее советам, но видеть, как она препарирует мою любовь опытными руками врача-гинеколога…
- У тебя, Иза, трезвый взгляд. Но он какой-то однобокий, циничный, если хочешь. Нельзя всю жизнь свести к гинекологии.
- А в чем, по-твоему, жизнь? - Мой ответ ее явно обескуражил.
Она прежде всего неоднозначна. И в ней есть место всему. А потом, вспомни свою любимую пословицу: мужчина никогда не уходи г к кому-то, он всегда уходит от кого-то.
- Ладно, - Иза примирительно усмехнулась, - поживи, порадуйся, а потом вернемся к нашему разговору. Расскажи, как вы провели праздники.
- Ездили в Звенигород, потом ужинали в ресторане…
- А сейчас где он?
- В командировку уехал. В Стокгольм.
- Понятно. Звонил уже?
- Звонил. - Чтобы не провоцировать Изку, я умолчала про мобильный и доллары.
- Да, начинается у всех красиво, а потом… - Та не желала слезать со своего конька. - Вот мы Восьмого марта в гостях были. Сережкин друг, Бондаренко такой. Они в университете учились. Теперь этот Бондаренко построил дом в Раменском, квартиру продал. Дом, я тебе скажу… Первый этаж: громадный холл, гостиная, столовая, ну, кухня, естественно. На втором спальни: их с женой - просто Людовик XIV, сыновей, гостевые, и при каждой санузел отдельный. А третий этаж - огромное пространство в стиле кантри. Весь дом утопает в цветах… Ладно, не важно.
Жену его, Светку я сто лет знаю. Они с нами в одно время поженились. Этот Бондаренко по молодости такой непутевый был, с работой у него не клеилось. Она вечно на двух работах, и все равно проблема лишних килограммов. А сейчас… Сыновья уже взрослые, старший женат, муж целый день на работе, а она сидит в этом трехэтажном дворце и вся высохла.
- Почему? Болеет?
- Не болеет. А за Женьку боится… Такой стал презентабельный мужчина: одет, подстрижен, надушен. Выглядит прекрасно, моложе ее. Может, у него кто и есть, просто она не рассказывает. Я ей говорю: иди работай. Она: кому я нужна. Была классным экономистом, после перестройки выучилась на бухгалтера. А теперь - кому я нужна… Сергей мой увидел этот дом и загорелся - давай напряжемся и тоже такой построим. Я думаю: зачем мне напрягаться, чтоб потом высохнуть, как Светка. Работать от такого дома не пойдешь: там все время есть чего делать. А он обрадуется, хвост трубой! А ты еще и зависеть от него будешь. - Иза вытащила ложку из чашки с остывшим чаем. - Не дай бог зависеть от мужика!!!
Глава 6
Жизнь постепенно входила в будничное русло. Впрочем, это была уже совсем другая жизнь, респектабельная и счастливая, с мобильным телефоном в сумочке, по которому Давид, преодолевая расстояние, звал:
- Марина!
На следующий день я сказала ему про деньги.
- Пока меня нет, ты не должна ни о чем беспокоиться. У тебя что-то намечалось на работе - купи себе новое платье.
Неужели он помнит?! Вечером я позвонила маме.
- Тебе теперь не дозвонишься, - мама не сердилась, говорила с веселой иронией, - то трубку никто не берет, то Олег отвечает, что ты спишь. И это средь бела дня.
- Да, тут праздники, суматоха.
- Как его зовут? -Мама поставила вопрос ребром.
- Давид.
- Так и говори. А то работа на компьютере… Глупость какая! У тебя на лице все написано.
- Я, между прочим, тоже тебе звонила вечером перед праздником - а никто не отвечал.
- О, это мы с Ириной на концерт ходили в Малый зал консерватории. Бетховена слушали. Ирина все вспоминала, как Илья играл эту вещь. - Мамин голос дрогнул.
…Отец умер семь лет назад, казалось, очень давно. А мама все не могла смириться.
- Давай отметим праздник завтра, раз не получилось вовремя. Приезжай к нам, только часов в шесть вечера - днем у меня частный урок.
Накрыть стол я решила во вкусе мамы -патологической сластены. Даже салат приготовила сладкий: яблоки, апельсины, огурец, отварная курица, немного копченой ветчины. Сверху эта чудовищная смесь посыпалась тертым сыром.