- Все равно, - сипловато начала тетка в свитере, - этап закрепления необходим. Она сидела вытянув ноги в проход, уперев в пол высокие каблуки сапог, а заостренные мысы задрав кверху. - А потом, технические средства? Лень, что ли, сунуть кассету в видео. - Резким движением головы она указала на телевизор в углу.
Воцарилась тишина. Только громким шепотом, не останавливаясь, говорила со своей соседкой темноволосая носатая женщина в бирюзовом платье.
- Гимназия четырнадцать восемьдесят, вы что, сплетничать сюда пришли? - прервала их беседу хоккеистка. - Ваше мнение?
- На уроке не применялись технические средства. - Женщина подняла голову и оказалась на одно лицо с Лолитой с афиши "Шоу разведенной женщины".
- Каковы были ваши цели? - вдруг обратился ко мне Мышиный Король.
- По-моему, у детей должно быть чувство успеха. Мы ругаем их гораздо чаще, чем хвалим. От этого они становятся нервными, неуверенными, начинают ненавидеть школу и все, что с ней связано. Но если у них получается и все это видят… - Я запнулась. Совершенно неожиданно мне пришлось делиться сокровенными мыслями с незнакомыми людьми. Как-то они к ним отнесутся… - Детям такого возраста это очень важно. Опыт успешного ответа на уроке - для них серьезный стимул приготовить завтрашнее домашнее задание. Так постепенно просыпается подлинный интерес к предмету.
- Вы искажаете педагогические цели… ринулась в атаку хоккеистка.
- А вот в нашей лаборатории, - перебил ее Мышиный Король, - пришли к выводу, что формирование успешной личности - сегодня очень важная социальная задача. Что касается видеомагнитофона, он имеется в каждом доме, а вот будут ли детей слушать дома так заинтересованно, как слушала Марина Ильинична, - это вопрос. Урок, несомненно, дан на высоком профессиональном уровне, налицо серьезная психологическая мотивация. Успехов вам, коллега!
И опять воцарилась тишина, через мгновение сменившаяся гулом - казалось, заговорили все сразу. Но в общем хоре не утонул медовый голосок директрисы:
- Спасибо, Борис Григорьевич. Сегодняшний урок - это успех не только Марины Ильиничны, а всего педагогического коллектива. Она к нам сразу после вуза пришла, мы ее воспитали, говоря по-старому, дали путевку в жизнь. А теперь - прошу всех к столу!
К столу я не пошла - у меня продолжались занятия. На математике только и разговоров было, что о гостях - понравилось ли им, что ребята сказали.
- А мое стихотворение?
- А мой рисунок?
- А меня вы почему не спросили?
В конце урока в класс заглянула бело-розовая спутница Мышиного Короля:
- Борис Григорьевич предлагает вам сотрудничать в нашей лаборатории. Напишите статью о своем уроке, обобщите прошлый опыт, подробно остановитесь на мотивации. Если успеете до двадцатого апреля, статья выйдет в мае. - Она протянула мне визитные карточки: свою и профессора, доктора психологии, заведующего учебно-методической лабораторией Бориса Григорьевича Рыдзинского.
Вечером я хвалилась Изке:
- Журнал "Школьная психология" заказал мне статью!
- И что, будешь писать?
- Конечно, приятно, когда кому-то нужны твои мысли.
- Вот приедет твой, и будут тебе мысли. - Я снова услышала раздражение в ее голосе.
- Но ведь он почти всегда занят. Что, по-твоему, я должна просто так сидеть, его ждать?
- По-моему, нет. А вот как он считает, неизвестно. - Почувствовав, что опять зашла далеко, Иза быстро сменила тему: - Апрель, а холодно как. В воскресенье Вербное. Пойдем в церковь?
- Пойдем, - согласилась я, но разговор не клеился. Я видела, что ей хочется говорить про Дода, и говорить нелестно. Скоро Иза ушла. На столе остался принесенный ею мой любимый молочный ликер - мы выпили по маленькой рюмочке. Даже за успех не хотелось пить, было грустно, как на похоронах. Я видела, что теряю близкую подругу, и тяжелое чувство утраты не смягчалось ни мыслями о Давиде, ни профессиональными успехами.
Денис в коридоре болтал по телефону, Олег с Илюшкой смотрели футбол. Никому на свете не было до меня дела. Позвонить маме - та, пожалуй, даже обрадуется, начнет поучать. Давид, между прочим, сегодня не звонил. А может, Иза права: ничего хорошего у нас с ним не будет. Я вымыла посуду, проглядела телепрограмму, но не нашла интересного.
Позже на кухню пришел Илюшка:
- Мама, почитай мне.
Я согласилась неохотно. К тому же читать о приключениях пиратов было скучно. В середине главы вообще перестала понимать, что читаю.
- Тебе не нравится? - спросил сын.
- Нет, я больше люблю сказки.
- Сказки для маленьких.
- Почему, есть сказки для взрослых. И вообще, в сказках много мудрости: каждый видит то, что в состоянии увидеть.
Я говорила с сыном как с равным и чувствовала, что ему это нравится.
- Мам, а куда мы на каникулы поедем?
- Не знаю, а что?
- Денис сказал, в Турцию.
- Интересно, на какие деньги?
- Денька сказал: на деньги Давида. Он ведь новый русский.
Мне стало неприятно, но и смешно.
- Илья, а ты видел Давида?
- Конечно.
- Ну, какой он русский?! - Мы засмеялись.
- Мам, не уходи.
- Я посижу, а ты спи. - И я устроилась за компьютером сочинять статью.
Для начала хорошо написать о значении чувства успеха в жизни людей вообще. Об опыте успеха, о его приобретении на уроках. В качестве примера можно привести мою собственную жизнь. В школе я, как ни старалась, выше четверки не получала, потому что не верила, что получу. Закончила музыкальную школу, занималась вокалом, меня хвалили, говорили о способностях, но где мне., лучше что-нибудь поскромнее. В девятнадцать лет в меня влюбился заурядный мальчик Костя. Ни плохой, ни хороший - обыкновенный. Я с радостью, почти с благодарностью, поспешила замуж - кому я еще нужна?
Теперь появился Дод. Мама и Иза считают, что здесь замешана корысть: не только я сама, но и мои близкие не верят в меня. Я выключила компьютер - предаваться этаким мыслям можно и без него. Дети спали. Не раздеваясь, я свернулась на диване и стала слушать тишину. И вот в этой тишине зазвонил домофон.
Глава 8
- Давид! - Я стояла у лифта и зачарованно смотрела на Амиранашвили. - Ты всегда появляешься так неожиданно!
- Я приехал днем, но были дела. - Он удивленно взглянул на меня: - А почему мы разговариваем на лестнице?
- Не знаю.
Дод решительно распахнул дверь - я, преодолев оцепенение, шмыгнула в прихожую.
- Что с тобой? - Он осторожно обнял меня. - Что случилось?
- Случилось, Давид, случилось нечто ужасное, - так хорошо, прижимаясь к нему, болтать всякие глупости! - Ты приехал, а я тебя совершенно не ждала, и у меня ничего нет на ужин, ты рассердишься и будешь топать ногами. Потому что, я знаю не понаслышке, ты очень требовательный хозяин. И пожалуйста, говори тише: дети уже спят.
Пока он мыл руки, я судорожно соображала, чем, правда, его накормить. Заварила чай, достала принесенные Изой пирожные.
- У тебя были гости? - Давид поднял за горлышко Изин ликер, посмотрел этикетку.
- Иза приходила: у меня сегодня был открытый урок, и мы немножко отметили.
- Что за Иза?
- Иза? Господи! Это моя соседка и ближайшая подруга. Мы с тобой друг друга совсем не знаем… А Иза, между прочим, знакомая Булыжной. - Я нервно рассмеялась. - Давид, мне тебя правда нечем кормить!
- Я ужинал, Марина. Но с удовольствием выпью чая. Сядь, мне нужно поговорить с тобой… Понимаешь, нам неудобно будет жить вместе в этой квартире: она слишком маленькая.
- А ты что, собрался здесь жить? - не смогла скрыть удивления я.
Мы не дети, Марина. У меня нет времени на прогулки при луне. Вечером я хочу возвращаться домой, нормально ужинать, ну, ты понимаешь. Поэтому я сниму другую квартиру, больше, ближе к моему офису. Завтра утром поедем смотреть - агентство подобрало несколько вариантов.
Значит, на размышление у меня ночь.
- Давид, я здесь работаю, а мальчики ходят в школу. Как они будут добираться?
- На машине.
- Ну хорошо, утром на машине, а после уроков? Заканчиваем-то в разное время!
- Найму шофера, будет вас возить. У тебя есть права?
- Да нет… Вообще, знаешь, я никогда не переезжала. А ты?
- Я постоянно. - Он снова не захотел рассказывать о себе. - Ты в чем-то сомневаешься, Марина?
- Нет. И я рада, что у нас будет дом. Но одно мое условие - я не брошу работать.
- Конечно. Делай как хочешь. Но почему?
- О, причин много!
- Ну, хотя бы некоторые? Ты хочешь быть независимой?
- Нет, Давид. Независимость - хорошая вещь, но с тобой она не проходит. Просто мне нравится моя работа. К тому же я не только преподаю, а еще пишу статьи для методического журнала…
- А как у тебя прошло сегодня?
- Прекрасно. И детям очень понравилось, и взрослым. Даже нашей директрисе.
- У тебя что, конфликт с ней?
- Есть немножко.
- Посмотри, что я купил тебе в Стокгольме.
Давид встал из-за стола и вернулся с небольшим пакетом. В нем оказалось вечернее бледно-зеленого шелка платье.
- Думал, приеду, вечером сходим в ресторан. А пришлось сразу на работу. Хочешь, завтра где-нибудь поужинаем?
- Завтра будет день. - Я зевнула. - И спасибо тебе за платье.
У меня есть одно счастливое свойство: даже после бессонной ночи я могу встать в нужный час без всякого будильника. В половине восьмого Давид спал, зарывшись в подушку, я поднялась, бесшумно извлекла из шкафа джинсы, свитер и отправилась в магазин. Если нет времени на прогулки при луне, будем общаться за семейным завтраком.
Обдумывая меню, я бежала по пустынным субботним улицам, прикрывала ладонями лицо, спасаясь от колючих порывов ветра. На обратном пути ветер дул в спину и надувал куртку - казалось, я иду под парусом, как корабль. В пакете лежали сыр, буженина, стейки кефали (я заметила, что Давид любит рыбу). На десерт манго, мандарины, грейпфруты.
У подъезда мы столкнулись с Изой.
- Откуда ты? - изумилась она.
На Изе было черное кожаное пальто, серебристый с чернью шарф повязан так, чтобы скрыть красивую каштановую челку. Лицо бледное, без косметики.
- Из магазина. А ты?
- Я в церковь иду. Мы же вчера договаривались, я за тобой заходила.
- И что? - насторожилась я.
- Все спят. - Я видела, что Иза расстроена и мысли ее далеко.
- А что ты вдруг решила в церковь пойти?
- Ой, да не знаю, что делать. Сергей-то - помнишь я говорила про дом? - уперся и ни в какую. В прошлые выходные уже участки смотреть ездили. Один ему понравился. Но, по-моему, какой-то кошмар: узкий, длинный, одним концом упирается в шоссе и стоит целое состояние. Дом развалюшка, надо новый строить.
- А Катя с вами ездила? - спросила я.
- Кате не до нас, у нее роман с каким-то… Дома ночует через день. - Иза махнула рукой. - Куда идти-то, господи?! Только в церковь!
- Не огорчайся, Иза, может, он еще передумает.
- Не передумает, он упрямый. Ладно. - И она быстро зашагала по переулку.
Давид на кухне просматривал бумаги.
- К тебе кто-то приходил, - сообщил он.
- Иза, соседка. - Я торопливо выкладывала покупки.
- Она у тебя круглосуточно сидит?
- А ты не доволен?
- Просто спросил.
- Вообще она часто заходила… Но мы все равно отсюда уезжаем. Да и они, может, скоро переедут. - Я обмакнула стейк в жидкое тесто - кляр. - Ее муж собирается строить коттедж.
- Серьезные планы.
- Мама, с кем ты говоришь? - На кухне появился заспанный Денис. - О, Давид Михайлович! - Они поздоровались за руку. - Классно!
- Займись, пожалуйста, фруктами. Ты вроде умеешь, - попросила я сына не очень уверенно.
Денис чистил фрукты, Дод взялся сварить кофе, я разложила стейки на овальном блюде, приготовила тосты. Завтрак вышел красивым и вкусным. Сыновья обрадовались Давиду, тем более что каждый получил от него по шуршащему пакету.
- Мам, а тебе ничего не подарили? - наивно поинтересовался Илюшка.
- Не лезь, - оборвал старший брат. Кофе был непривычно крепким, но все равно я чувствовала, что засыпаю. Ночь после разлуки, пробежка по апрельскому утреннему холоду, вкусная горячая еда… Теперь хотелось положить голову на плечо Давиду и закрыть глаза. Вместо этого пришлось ехать смотреть квартиры. Сразу после завтрака позвонил риелтор, и Давид продиктовал мне несколько адресов: Большие Каменщики, Воронцовская, Земляной Вал - значит, жить мы будем в районе Таганки.
У подъезда дома, не дотягивающего до определения "сталинский", ждала девушка-риелтор - юное светловолосое создание.
- Лена, - невыразительно представилась она.
Дод промолчал, и мне стало неловко. Подъезд удивлял контрастами: просторный холл и узкие лестничные марши, низкие дверные проемы.
- Интересно, какой это год? - вполголоса спросила я. Мы стояли у лифта.
- Пятьдесят восьмой, - сразу ответил Давид. - Мы в таком в Тбилиси жили.
Мне очень хотелось узнать еще что-нибудь про Тбилиси, но мешало присутствие Лены.
Квартира находилась на шестом этаже. Возле двери, обитой дешевым малиновым дерматином, стояла хозяйка. У нее были волосы цвета спелой пшеницы и морковные губы. Я дала ей шестьдесят, а то и шестьдесят пять, причем возраст был заметен, но сказать о ней пожилая, а тем более старая, было невозможно. Просто женщина. Дод неодобрительно рассматривал входную дверь, а квартирная хозяйка завладела мной.
- Посмотрите, какой вид открывается из окна. - Она решительно повела меня через прихожую в просторную комнату, распахнула балконную дверь. С улицы потянуло болотной сыростью - почти под балконом протекала Москва-река. Окна квартиры смотрели на розовый офисный центр, похожий на романский монастырь, построенный из конструктора Лего. Чуть поодаль серели крыши и трубы Замоскворечья.
- Вот, старая Москва! Кстати, я забыла представиться: Ольга Григорьевна!
Комната с балконом была, скорее всего, гостиной: тут и там стояли высокие глиняные вазы с сухими букетами, такие же травы были изображены на толстом шерстяном ковре. На черном кожаном диване и креслах разбросаны маленькие овечьей шерсти подушки. Посередине стояла плетеная качалка. Помимо балконной и белых двустворчатых в переднюю в комнате были еще три двери.
- Здесь спальня, - кивнула Ольга Григорьевна на дверь слева. - А это… просто жилые комнаты.
Жилые комнаты были похожи как братья-близнецы: стенка, письменный стол, два стула. В одной стоял небольшой диван, в другой - кресла с такой же синей велюровой обивкой.
- Они раскладываются, есть даже ящики для белья.
Кухню и столовую соединяли две арки. В невысокую был втиснут овальный обеденный стол, так что один человек сидел на кухне, остальные - в комнате; другая арка, высокая и узкая, служила для прохода. В углу столовой в кресле сидел Давид и разговаривал с риелторшей Леной.
- Здесь у нас итальянский гарнитур, - тоном музейного экскурсовода сообщила Ольга Григорьевна, указывая на тяжелую лакированную горку, заставленную неизбежным хрусталем.
- Посудомоечной машины нет? - поинтересовался из угла Дод.
- Это ваш муж? - спросила Ольга Григорьевна удивленно, видно забыв про него.
Я молчала.
- У нас трое детей. Большая семья, - буднично сообщил Дод. - Ну что, нет машины?
- Нет.
- Существенный недостаток.
- У нас стиральная машина, два телевизора, видео…- перечисляла Ольга Григорьевна.
- В них невозможно мыть посуду, - оборвал Давид.
Лена отвела Ольгу Григорьевну к окну и заговорила напряженным шепотом. Похоже, уговаривала уступить в цене.
- Посмотри санузел, - посоветовал Давид. - Интересно.
В центре просторного санузла возвышалась нежно-желтая ванна, напоминающая формой цветок лилии. На стене - мозаичное панно: над спелыми ярко-оранжевыми персиками резвятся голубые бабочки. Идиллическая картинка отражалась в зеркале на противоположной стене. Казалось, в ванной царит лето. Я присела на желтый плетеный стул в углу у душевой кабины.
Неужели я буду жить здесь с Давидом? Умываться среди бабочек, потом завтракать в итальянской столовой. Понемногу до меня начал доходить смысл перемен: фактически я вышла замуж. Впереди новая жизнь, новые радости и обязательства, а прошлые…
Я подумала об Изе. Как она там, пока я предвкушаю счастливое будущее? Сражается с мужем-эгоистом? Пытается докричаться до дочки? Я вытащила мобильный. Трубку у Изы долго не брали, в конце концов телефон отключился сам. Я с досадой поморщилась, и тут в ванную вошел Давид.
- Кому ты звонила?
- Изе.
- Марина! Брось эти свои привычки!..
- Какие привычки? Иза - моя подруга!
- Сегодня наш день… - Он обнял меня, и я почувствовала себя первобытной женщиной, дождавшейся своего мужчину. Какое это было значимое властное чувство! Я задохнулась.
- Что ты? - Давид взял в ладони мое лицо, стал медленно целовать глаза, губы, щеки, потом какими-то потайными путями повел меня через кухню и столовую в спальню.
Я беспорядочно скинула одежду и упала в вишневые атласные простыни, в его объятия, в первобытность своего женского инстинкта…
Глава 9
Я медленно открыла глаза, увидела алые бархатные шторы, бронзовую люстру с хрустальными подвесками, рассмеялась:
- Дворцовое великолепие! Странная эта Ольга Григорьевна… И квартира у нее- просто лабиринт!
- Да нет, тут, в общем, все понятно. Хочешь посмотреть?
Квартира находилась в торце дома, и комнаты располагались неправильным каре: гостиная выходила на набережную, маленькая комната - в темный проулок, а все остальные - на мощеный двор монастыря с тяжелым пятиглавым собором посередине. На монастырских клумбах островками серел снег. С высокого крыльца собора медленно, крестясь и кланяясь, спускалась женщина в черном. Я подумала: если бы сейчас стала просить Бога, то только об одном. Чтобы ничего в моей жизни не изменилось.
Давид сидел в том же кресле, что и утром, читал. Я тихо подошла, присела на подлокотник. Он отложил книгу, посадил меня на колени, поцеловал в шею. Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза, как мечтала сегодня за завтраком…
Проснулась я от того, что Давид говорил мне в ухо:
- Через полчаса… ну минут через сорок…
Оказалось, он разговаривает по телефону.
- К нам едет Сомов с Аней, - сообщил он, отключившись. - А тебе кто-то непрерывно звонит на сотовый.
Звонили конечно же дети - больше никому я не давала свой номер. Бедные… я про них и думать забыла.
К телефону подошел Денис, сурово поинтересовался:
- Ну что, все гуляешь? А Илюшка есть просит!
- Там же оставалось… - виновато пролепетала я.
- Ладно, мам, шутка. - Голос сына потеплел. - Все тип-топ. Илюшка погулял, смолотил все пирожные, я рыбки поел.
- А Олег?
- В футбол играет с ребятами. Бабушка звонила, я сказал, ты вечером будешь.
- Вот что, Денис. - Я собралась с духом. - Давид снял большую квартиру, мы теперь будем жить в ней…
- Мы - это кто? - аккуратно уточнил мой взрослый сын.
- Мы все… Соберите вещи: учебники, тетради, одежду.
- А квартира где?
- На Таганке.
- Большая? Прикольно. А когда переезжаем?
- Завтра.