- А сегодня мы одни будем?
- Ну что ты… Я бабушке позвоню.
- Ой, начнется… Руки помой, сядь прямо, так нельзя себя вести… а потом еще про тебя: матери вы не нужны.
- Когда это она говорила?
- Говорила и не такое… Давай мы лучше без нее.
Все же пришлось звонить маме.
- Ты не могла бы приехать побыть с мальчиками?
- А что случилось, Марина? Как объяснишь, что случилось?
- Мы переезжаем.
- Квартиру продаешь? Тебя обведут вокруг пальца!
- Ну что ты. Зачем мне ее продавать?
- А что? Переселяешься к Давиду?! Дети не нужны стали?! Кто ж с ними будет?! Я?
- Дети, мама, будут со мной. Просто сейчас переезд, купить кое-что надо.
- Значит, ты вышла замуж?
Я не знала, иронизирует она или говорит серьезно. Но мои мысли неожиданно подтвердились. Я вышла замуж. Этап букетов и подарков прошел не успев начаться. Наступают семейные будни… В монастыре ударили в колокол. Примерно через минуту удар повторился. Потом звуки полились чаще, я различала стремительно ускоряющуюся мелодию. Хотелось вслушиваться, казалось, колокольный звон каким-то образом связан с будущим. Заглянуть в будущее невозможно, но можно молиться, просить. Я никогда ни о чем не просила - просто жила. Значит, новая жизнь - незаслуженное да и непрошеное счастье, которое неизвестно чем может закончиться. Но так жизнеутверждающе пели колокола - в плохое просто не верилось.
Давид подошел сзади, начал целовать шею, волосы, плечи, я запрокинула голову, подставила губы, но в эту минуту бухнула входная дверь, и до нас донесся Анькин смех:
- Хозяева…
Как ошпаренные мы выскочили в прихожую.
- Ребят, ну вы даете! Так увлеклись, что дверь запереть забыли! На тебя, Дод, это совсем не похоже.
На Аньке было коротенькое, по моде, белое пальтишко, в руках она сжимала нарциссы.
- Вот поздравляю тебя, - она протянула мне букет, - как лучше сказать, с чем…
Анька, как и мать, намекала на замужество.
- Поздравь с новосельем, - среагировала я.
- А где Макс? - Давид переменил тему.
- Да там… е машиной… - Анька сняла пальто, осталась в той фиалковой -блузке и узеньких синих брючках. - Ну, Марина, показывай апартаменты.
Я повела ее на кухню, собираясь продемонстрировать все пять комнат, но Анька не проявила ни малейшего интереса, наоборот, сразу села к столу и заговорила - вполголоса, напористо и очень быстро:
- Ну, ты и заморочила голову мужику! В среду он звонит из Стокгольма: подыщи мне квартиру, четырехкомнатную, на Таганке. Я говорю: по мне, Дод, хоть стокомнатную, но ты знаешь, сколько это стоит? А он: сколько бы ни стоило… Я трубку повесила и потом только сообразила: это он для тебя. Чтобы и ты, и он, и мальчики. Так что ли?
- В общем, так.
- Странные существа мужики: родных детей бросают, а влюбятся - так чужих воспитывать готовы.
- Еще неизвестно, к чему он готов, - задумчиво возразила я.
Мысли о детях слегка пугали.
- Ну, ты счастлива?
- Господи, Аня, я даже не думала, что жизнь может так круто измениться.
- Круто в каком смысле?
- В любом. - Мы засмеялись.
- А если счастлива, что такая будничная: не одета, не накрашена?
- Так мы квартиру смотреть поехали. Договорились с хозяйкой, а потом остались здесь.
- Дод просто помешался: больше месяца в Москве не был, дел на работе навалом, а он из койки не вылезает. Ты, может, колдунья, Маринка?
- Что ты, Ань. Я сама жертва.
На кухню заглянул Макс, спокойный, приветливый, как ясное летнее утро.
- Марина, тебя можно поздравить?
- Да, с новосельем. - Я протянула ему руку - он поцеловал ее.
- Пусть у тебя будет все, что ты пожелаешь. Потом он принес пакеты с продуктами, мы с Анькой принялись накрывать на стол. В кухонном шкафу оказалось несколько невзрачных тарелок. Пришлось лезть в горку, доставать парадный сервиз.
- Будешь посуду покупать? - спросила Анька.
- Надо бы… Не есть же все время на этих трех красавицах. - Я кивнула на сервизные тарелки. - Пошлость какая…
- Я тебе советую: закажите по Интернету. Дешевле и с доставкой. - Анька раскладывала на круглом блюде нежно-розовые куски ветчины, последний отправила себе в рот. - Сегодня не обедали. Работы много, хотели быстрей закончить и все равно до пяти просидели. Но я рада. Пусть мадам позлится. Она звонила уже раз двадцать!
- А Макс?
- Не знаю, осмелел что-то. Приеду, говорит, поздно, важные дела. Потом вообще отключите мобильник. Знаешь, как трудно с ним: он грубости в жизни не скажет, ни на что не обижается, но делает все, как ему надо.
- Ты не хочешь поискать другую работу?
- Ты имеешь в виду другого мужика?
- Нет, именно работу. Вы будете реже видеться, он начнет скучать, может, даже ревновать, поймет, что ты для него значишь. Короче, сделает выбор.
- Но ведь может получиться по принципу с глаз долой - из сердца вон.
- Но ведь и это выход.
- Никакой не выход! - Анька вздохнула. - Говорить-то легко. А у меня ощущение какой-то фатальности: никуда я от него не денусь…
- Сама себе вдалбливаешь в голову! Иди лучше пригласи к столу мужчин!
Сначала пили шампанское, потом "Маратель" - любимый коньяк Дода. Макс явно был в ударе, произносил тосты, изящные и остроумные. И первый за меня - "женщину, чья красота стала причиной сегодняшнего праздника и счастья нашего друга". Анька сидела счастливая, как на собственной свадьбе. Видимо, счастье и присутствие Макса были для нее тождественны и неделимы.
- Представляешь, уже половина десятого, а он ни сном ни духом, - улучив момент, шепнула она мне.
- Что ни сном ни духом?
- Домой не собирается!
Давид с Максом, обсуждая неясные мне дела бизнеса, курили у открытого окна. В комнату рвался терпкий запах весенней ночи.
- Может, квартиру хочешь посмотреть? - спросила я.
Анька охотно поднялась из-за стола, но мысли ее были далеко от квартиры. Рассеянно глядя вокруг, она говорила:
- Мадам, наверное, рвет и мечет. Мобильник отключен, зло сорвать не на ком. Может, уже посуду об пол кидает… Ой, какая прелесть! - Анька увидела качалку и сейчас же забралась в нее. - Хорошо тебе, будешь сидеть покачиваться.
- Так уж и покачиваться, - засмеялась я. - А кто будет готовить, стирать, убираться, работать?
- Да, работать надо, - поведала Анька из задумчивости. - Ты вот говоришь - поменяй работу. А где я еще столько заработаю. Порочный круг какой-то!
- Куда это вы пропали? - На пороге комнаты возник улыбающийся Макс.
- Да вот, квартиру смотрим.
- Впечатляет? - Макс подмигнул мне. - Особенно спальня - концептуальная.
- В каком смысле?
- В смысле жизненных установок хозяев.
- Макс, веди себя прилично, - серьезно сказала Анька.
- Ну, иногда самую чуточку можно себе позволить? - дурачился тот.
- Ну, чуточку-то можно. А у тебя цинизм День и ночь, и в шутку и всерьез. Это твоя жизненная установка!
- Аня, не драматизируй. Принимай мир, каков он есть, - ласково посоветовал Макс. - И кстати, надо допить коньяк.
…Он опять говорил какой-то тост. На этот раз длинный и путаный, обращенный к нам с Давидом. Я напряглась и уловила смысл: любовь - единственное в жизни созидательное начало.
"Интересно только, что мы будем созидать, - не очень уже трезво рассуждала я. - И что это такое вообще - созидание? Серьезный труд на благо будущего? А какое у нас будущее?" Я задумалась.
Дод обнял меня за плечи.
- Ты что, загрустила?
- Давид, а какое у нас будущее?
- Счастливое! Главное, мы всегда будем вместе. Я так долго искал тебя…
- Ну, я вижу, нам пора, - поднялся из-за стола Макс. - Не будем мешать новобрачным.
Анька сидела не шевелясь и глядела прямо перед собой. Макс подошел, потряс ее за плечо:
- Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? Она молча встала и пошла в прихожую,
Макс поспешил за ней. Я начала убирать со стола остатки ужина.
- Дод, пойди сюда! - крикнул Макс из прихожей.
Они о чем-то громко заспорили, сначала втроем, потом уже без Аньки. Я домыла посуду и вышла попрощаться.
- Рад был повидать тебя. - Макс стоял на пороге одетый.
- А Аня? - удивилась я.
- Аня поедет позже, на такси.
Я еле отыскала Аньку в многочисленных комнатах. Она сидела на подоконнике и смотрела в темный проулок, хрупкая, светловолосая, похожая на подростка.
- Помнишь, нам в школе не разрешали сидеть на подоконниках. - Я попыталась отвлечь ее.
- Я такси смотрю.
- А Макс?
- Домой поехал. Ему тут рядом - на Новокузнецкую. Знаешь, какая я дура: каждый раз жду, что он мне скажет: поедем вместе домой и никогда не будем расставаться. - Она вытерла злые слезы.
- Не скажет, Аня.
- Знаю, что не скажет, а все равно жду! Ладно, пусть катится к своей красавице жене.
- Она красавица?
- На любителя. Яркая брюнетка, тела много, темперамент! В общем, Макс отправился в ночь любви.
- Аня, может, останешься? Будем чай с пирожными пить.
Ты думаешь, Дод квартиру снял, чтоб ты старых подружек чаем поила? - Она нервно Рассмеялась. - Брось свои холостяцкие привычки. Знаешь что, - заговорила она опять, немного успокоившись. - Поеду-ка я летом на месяц в Германию. Работы летом немного - справятся как-нибудь.
Анька хотела рассказать, как хорошо ей будет в Германии, но домофон возвестил о прибытии такси.
- Все, Маришка, счастливо. Давид, завтра созвонимся. - Анька накинула пальто и зацокала к лифту на высоких шпильках.
Глава 10
Утро казалось совершенно будничным, хотя это было воскресное утро. В семь зазвонил будильник, и сразу в монастыре ударили в колокол. Я быстро встала, приняла душ. К счастью, в сумке нашлись дезодорант и старая пудра - слегка приведя себя в порядок, я поспешила на кухню.
В холодильнике скучали ломтики ноздреватого сыра, ветчины, бутерброды с икрой - вчера все это было праздничным ужином. Я занялась реанимацией продуктов. Намазала икру на свежий хлеб, ветчину подогрела в микроволновке, распечатала забытую на комоде коробку шоколада и, поколебавшись, опять достала из горки трех красавиц - повседневные тарелки производили слишком грустное впечатление.
Давид вышел на кухню вымытый, выбритый, парадный.
- Где ты взял свежую рубашку? - поразилась я. - В шкафу у Ольги Григорьевны?
- Да нет, в Стокгольме.
- А кто тебе ее гладил? Он помолчал немного.
- Мать гладила.
- Значит, у тебя в Стокгольме мама?
- Ну да. В начале перестройки отец подписал контракт с одной шведской фармацевтической фирмой. Тогда это считалось круто.
- А ты?
- Я жил в Тбилиси еще некоторое время.
- Ты был женат, - догадалась я.
- Был. Тебя это удивляет?
- Не удивляет, а интересует. Я ведь ничего о тебе не знаю, только географию: Тбилиси, Стокгольм.
- Тбилиси - это прошлое, город детства.
- У тебя там никого не осталось?
- Что ты хочешь сказать?
- Ну, родственники, друзья…
- Родственников родители перетащили в Швецию. А друзья - это люди, с которыми общаешься периодически. Я давно не был в Тбилиси.
- А Стокгольм?
- В Стокгольм я езжу раз в три месяца. По-хорошему надо бы чаще. Работаю там круглые сутки. Вся жизнь, Марина, у меня здесь.
Он накрыл мою руку своей, посмотрел вы разительно. Мне было достаточно одного взгляда. Но надо держать себя в руках.
- Давай купим новые тарелки, - предложила я. - Это парадный хозяйский сервиз, к тому же жуткая пошлость.
Он рассеянно глянул на трех красавиц, видно, только сейчас заметил, из чего ел.
- Пошлость? Ну конечно, покупай, что нужно.
- Я по Интернету закажу.
Давид спешил по делам. Условились встретиться вечером у меня - перевезти вещи в новую квартиру.
После его ухода я вымыла посуду, пропылесосила ковры в гостиной и в спальне, хотя этого и не требовалось…
Я тоже буду заботиться о нем. Что хорошего он видел в жизни? Скоротечный брак в молодости? Знаю я эти браки! На старших курсах института они как эпидемия. К тридцати годам выясняется - чужие люди. А со стороны это сразу было ясно…
Потом скитания между Москвой и Стокгольмом. Случайные подруги, наглые корыстные, вроде Тани. Я дам ему то, что может дать любящая женщина: уютный дом, вкусный обед, покой и нежность.
…В свои девятнадцать лет я смутно осознавала смысл семейной жизни. Играла в хозяйку - пекла кулебяки. Хотела поразить. Потом родился Денис. Уже ничего не хотела. Выживала. В конце концов, у нас с мужем сложились партнерские отношения: он зарабатывал деньги, я занималась детьми и домом. От скуки то начинала ходить в бассейн, то плести макраме, то писать музыку на компьютере. Чего-то остро не хватало. Потому что семейная жизнь - это не разделение труда. И разве супруг виноват, что не выдержал механического уклада нашей жизни? Психика у мужчин слабее… Я почти с жалостью подумала о бывшем муже.
Правда, из-за границы он мог бы прислать денег или хотя бы написать. Но неизвестно, как ему там жилось. У меня все-таки была квартира, какая-никакая работа, мама, которая неслась по первому моему зову… Но теперь у меня есть Давид, и все прошлое несущественно.
От размышлений пора было переходить к действиям, и я отправилась в магазин. Район был совершенно незнакомым. В конце широкой, поднимающейся в гору улицы я приметила площадь и зашагала к ней. Через пять минут была на Таганке. В супермаркете у метро купила овощи, в маленьком, уцелевшем с советских времен магазине - мясо. Телячьи отбивные - беспроигрышный вариант.
Готовила медленно. Есть выражение: вкладывала душу. Я резала, жарила, тушила, добавляла зелень, приправы, рассматривала, пробовала свои произведения…
Закончив кухонные хлопоты, поспешила домой.
- Мама! - Илюшка бросился ко мне, поскользнулся на паркете и горько разрыдался. - Мама, где ты так долго?! Без тебя… - Он захлебнулся рыданиями.
Я подняла сына на руки, прижала к себе.
- А что без нее? - поинтересовалась мать. - Плохо вам было?!
- Просто мелкий соскучился, бабуль! Он же мелкий. Сечешь? - пытался успокоить ее Денис.
- Как ты разговариваешь? - Мама неодобрительно покачала головой.
- А я уже собрался! - воодушевленно сообщил Илюшка. - Взял диски, акварель, железную дорогу.
- А учебники ты не взял? - улыбнулась я.
- Марина, ты не передумала? - спросила мама конфиденциальным шепотом. - Ну, зачем тебе это? Я понимаю, сходить в театр, в ресторан, ну отдыхать поехать… А что такое совместная жизнь? Стирать?! Готовить?! Да еще дети! Нужны они ему?
Я чувствовала усталость, раздражение и одновременно правоту матери. Особенно насчет детей.
- …Что он за человек, ты не знаешь, - продолжала она. - Знакомы меньше месяца. И куда тебя несет?! Что молчишь-то?
- А что тут скажешь? Ты права.
- Ну и откажись. Не надо ссориться, скажи - передумала.
- Я не могу.
- Почему? Боишься его потерять? И напрасно. Пусть знает тебе цену… Мне даже Иза сказала: куда вы только, Юлия Александровна, смотрите!
- Иза заходила?
- Ну да… У них тоже что-то не слава богу?
- Сергей хочет строить коттедж, за город переселяться.
- Коттедж, - вздохнула мать. - Сколько ж это стоит?
- Дорого, наверное…
- А все-таки, Марина, подумай. Ну, отложи хотя бы на время. А уж если такая необходимость, живите вдвоем, с детьми я буду…
И в этом вся моя мама: читает нотации, говорит обидные вещи, а сама ради нас на все готова!
Я долго с наслаждением лежала в ванне, мыла голову, укладывала волосы феном, потом пила чай с маминым песочным печеньем, наскоро покидала в сумку какие-то свои тряпки и заглянула к Изе.
- Где ты пропадаешь? - весело .приветствовала меня подруга.
Со вчерашнего дня она как будто воспряла.
- Как дела, Иза? Как ты в церковь сходила? - полюбопытствовала я вместо ответа.
- Да как сходила… Мне одна больная посоветовала: подойдите к отцу Владимиру. Я свечи к иконам поставила, перекрестилась, смотрю - стоит молодой священник, около него толпа, в основном женщины. Спросила. Говорят, отец Владимир. Подошла моя очередь, я рассказываю: плохо все… дочка, муж.. Он выслушал меня очень внимательно и вынес приговор: с мужем спорить нельзя. Я говорю: но ведь он такое затеял, глупость явную. А он: в Евангелие сказано: глава жене муж. Просите Бога вразумить его, молитесь…
- Как молиться-то? - перебила я.
- Да самое простое: Господи, помоги, вразуми, управь. А перед началом разговора надо сказать: Господи, благослови. Вообще перед началом любого дела.
- Ну и ты помолилась?
- Всю дорогу из церкви просила. Прихожу, он меня встречает в коридоре. Испугался, куда это я делась в субботу с утра пораньше. И я воспользовалась моментом.
- Поговорила с ним?
- Хочешь, говорю, строй коттедж, покупай участок. Но не первый же попавшийся. И потом, на какие деньги строить? Он собрался квартиру продавать. А квартира-то чья? Моих родителей! Я в ней всю жизнь прожила и менять ничего не хочу. Я ему все это сказала, и знаешь, он задумался. А от участка того жуткого у шоссе решил отказаться.
- Здорово!
- Ну, теперь похвались, где была.
- Иза, я переезжаю.
- Так, - вздохнула Иза. - Летишь, как бабочка на пламя, смотри, обожжешься… Но вообще-то, - добавила она, помолчав, - я тут звонила Булыжной. Разузнать, что это за Давид за такой.
- Что ты, - перепугалась я, - так прямо и спросила?
- Ну, нет, конечно. - Иза с досадой на мою непонятливость махнула рукой. - Сначала про дочку, потом про работу, тут, к слову, и про начальника, нашел ли он домработницу. Нет, вроде никого не нашел, хотя замолчал об этом. Тут я спрашиваю: он не женат? А она, знаешь, разволновалась и говорит: не женат, а вообще такой мужчина может сделать счастливой любую женщину. И так она это сказала, как будто хочет, чтоб он ее счастливой сделал!
- И что?
- Ничего, просто рассказываю. Кстати, ты у нас теперь девушка замужняя, зашла бы ко мне на работу.
- Думаешь, стоит?
- Посмотрю тебя. А то мало ли кого этот Давид еще сделал счастливой…
Вечером ужинали в столовой. Я подавала бульон, к нему слоеные пирожки, телячьи отбивные с грибным соусом и пестрые овощные салаты.
- Почему ты раньше не готовила так вкусно? - простодушно спросил Илюшка.
- Помолчи. Мама всегда вкусно готовит! При Давиде дети стеснялись ссориться. И вообще были ошарашены переездом, новой квартирой и известием о том, что завтра в школу их повезут на машине. Денис посидел с нами немного дольше, но и он ушел спать в начале одиннадцатого. Давид держался с ними естественно, без высокомерия и фальшивого интереса. Я чувствовала: они привыкнут к нему и проблемы не будет.
Получалось, он действительно заботился обо мне. Не в смысле купить шубу и повезти на Канары. Давид думал о моем душевном спокойствии, а именно оно, как известно, и определяет нашу жизнь. Булыжная права: с ним будет счастлива любая. Непонятно только, почему этой счастливой оказалась я, а, например, не Булыжная.