Когэцукай
Для того чтобы закрепить свои позиции, провоенная фракция армейского штаба связалась с единомышленниками из военно-морского ведомства и министерства иностранных дел, и вскоре они сформировали секретный альянс из средних и старших офицеров и чиновников трех организаций. В конце мая 1903 года группа устроила свою первую секретную встречу в пакгаузе ресторана "Когэцу" в Карасумори, в Сиба, Токио. Вот список известных членов группы, которая позже стала известна как Когэцукай или Когэцугуми, по названию ресторана, в котором прошла их первая встреча:
АРМИЯ
Игути Сого, генерал-майор, глава общего отдела генерального штаба;
Мацукава Тоситанэ, полковник, глава первого отдела генерального штаба;
Тасибана Коисиро, подполковник, штабной офицер генерального штаба;
Ямагути Масару, подполковник, штабной офицер генерального штаба;
Танака Гийти, майор, преподаватель военного колледжа, бывший глава русского отделения в генеральном штабе;
Фукуда Масатаро, майор, адъютант начальника штаба, фельмаршала Оямы;
Хориути Бунъиро, майор; адъютант военного министра Тэраути;
Киносита Ясуюки, майор, штабной офицер генерального штаба;
Сато Коиро, майор, штабной офицер генерального штаба;
Оно Санэнобу, майор; штабной офицер генерального штаба;
Нисикава Торайиро, майор; штабной офицер генерального штаба;
ФЛОТ
Томиока Садаязу, контр-адмирал, начальник первого отдела военно-морского штаба;
Ясиро Рокуро, капитан, командир крейсера "Асама";
Ямасита Гэнтаро, капитан, штабной офицер военно-морского штаба;
Камиизуми Токуя, капитан 3-го ранга, штабной офицер военно-морского штаба;
Морияма Кэйзабуро, капитан 3-го ранга, штабной офицер военно-морского штаба;
Такарабэ Акира, капитан 3-го ранга, старший офицер военно-морского штаба;
Акияма Масаюки, капитан-лейтенант, преподаватель военно-морского колледжа;
Мацуи Кэнкичи, лейтенант, старший офицер военно-морского штаба;
МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
Ямаза Эньиро, глава комитета политики;
Исии Кикудзиро, глава комитета торговли;
Мацуи Кеисиро, секретарь комитета политики;
Хонда Куматаро, секретарь министра иностранных дел Комуры;
Саката Юдзиро, секретарь комитета политики;
Осиаи Кэнтаро, секретарь комитета политики;
Курати Тэцукити, советник министерства.
От тех, кого мы назвали политическими деятелями, этих людей отличало два признака.
Во-первых, все они были военнослужащими и правительственными чиновниками. Хотя они и не могли участвовать непосредственно в принятии решений и не имели легитимного механизма для давления на правящую олигархию, но они находились в постоянном личном контакте с влиятельными лицами.
Во-вторых, хотя и существуют указания, что между некоторыми членами Когэцукай и политическими деятелями имелись какие-то личные связи, целью Когэцукай было оказание прямого давления на правящих олигархов и его члены не делали попыток сплотить общественное мнение в пользу войны. Наоборот, это была тайная группа; если бы ее деятельность была полностью раскрыта, то она рассматривалась бы как неподчинение властям.
Две группы, однако, не обладали абсолютным сходством. Обе были убеждены в том, что война с Россией была абсолютно неизбежна и чем раньше она начнется, тем благоприятнее будет военная ситуация для Японии. Следовательно, они согласились в том, что затянувшиеся дипломатические переговоры и даже мирное разрешение маньчжурского вопроса были бы нежелательны, ибо в лучшем случае последствием будет временный мир, который только даст России время, необходимое для установления военной мощи на Дальнем Востоке. Они доказывали, что, если Япония упустит представившийся шанс, она не только не сможет ограничить амбиции русских в Восточной Азии, но и поставит под серьезную угрозу безопасность японской нации. Они также недоверчиво относились к способности лидеров правительства действовать верно перед лицом русской экспансии. Кроме того, они не доверяли гэнро. Чтобы добиться от правительства скорого решения вопроса о войне, члены Когэцукай решили попробовать уговорить гэнро и членов комитета, встречаясь с ними по очереди. Они разделили "объекты" между собой и начали оказывать упорное давление на каждого правительственного деятеля. В то же время они стремились создать единодушное провоенное мнение каждый в своем учреждении и подготовить для начальников доклады и меморандумы с изложением их провоенных аргументов.
К сожалению, нам известны лишь немногие подробности о деятельности Когэцукай, касающейся давления на политических лидеров. Мы знаем лишь то, что отвечали эти политические лидеры по-разному. Гэнро Ито, Ямагата, Мацуката, Иноуэ и Ояма отвергали предложение Когэцукай, как "незрелую теорию" (шозеирон). Премьер-министр Кацура, по сообщениям, отверг их аргументы, а военно-морской министр Ямамото наотрез отказался выслушать их. Известно, что каждый раз, когда члены Когэцукай приближались к Ямамото, он повторял вопрос: "Где вы возьмете два миллиарда иен, необходимые для войны против России?" Напротив, "благоразумный" и "компетентный" министр иностранных дел Комура с самого начала с симпатией относился к деятельности группы. Он тесно сотрудничал со служащими офицерами и, очевидно, относился с большим доверием и больше полагался на Ямаху и Хонду, чем на каких-то других членов его министерства. Министр внутренних дел Кодама Гэнтаро также стал убежденным сторонником взглядов Когэцукай, но он еще не принадлежал к принимающим решения олигархам. Согласно одному источнику, военного министра Тэраути "не пришлось долго уговаривать".
8 июня 1903 года состоялось собрание глав отделов, целью обсуждения стал маньчжурский вопрос. Глава штаба Ояма, который обычно не присутствовал на таких собраниях, и заместитель главы штаба Тамура приняли в нем участие. Игути, Мацакава и полковник Осима Кэнъичи из четвертого отдела зачитали подготовленные сообщения, в которых они активно убеждали, что в случае, если начнутся переговоры с Россией, Япония должна занять бескомпромиссную позицию в решении вопроса Маньчжурии и Кореи. Соотношение военных сил двух стран было таково, что в случае провала переговоров Япония могла выиграть войну, если та начнется сразу же.
Командующие отделами были против политики обмена Маньчжурии на Корею. Они хотели, чтобы Россия была выброшена из Маньчжурии, а Корея - находилась под господством Японии. Они утверждали, что, если Япония упустит существующую возможность, шанса победить Россию больше никогда не появится. Ожидаемая же контрибуция, которую будет получать победившая Япония от России, должна была более чем покрыть военные расходы. Полковник Осима, по сообщениям, в качестве причины неизбежной войны с Россией называл рост населения Японии. Главы отделов изложили свое заключение в двух поговорках, которые они приписали Сунь-цзы и грекам: "Если верхи и низы объединены гневом, они победят" и "Меньшее победит большее". К огорчению своих подчиненных, Ояма остался непреклонен. Его единственный ответ был: "Рококу ва тайкоку де говасу кара на" ("Помните, что Россия - сильная страна"). Тамура молчал в течение всего собрания.
Усилия офицеров, однако, оказались не вполне бесплодными. 22 июня командующий Ояма послал императору свое "Мнение по поводу решения корейского вопроса", написанное на основе записки, подготовленной 17 июня Тамурой. Ояма подчеркнул важность Кореи для национальной безопасности Японии. Он утверждал, что правительство должно начать переговоры с Россией по поводу решения корейского вопроса на основе идеи маньчжурско-корейского обмена, пока Япония еще имеет военное преимущество над Россией на Дальнем Востоке.
Его доклад был также направлен главным членам кабинета. В начале Ояма надеялся, что этот документ получит также одобрение и подпись командующего военно-морскими силами Ито. Но, хотя самые важные офицеры военно-морского ведомства, включая заместителя главы Идзун Горо, поддерживали Ояму, Ито получил от старшего государственного чиновника военно-морской группировки Сацумы, министра военно-морского флота Ямамото, который был категорически против, следующий совет: "Япония не должна волноваться по поводу потери Кореи. Все, что должна делать Япония, - это защищать саму Японию". Глава военно-морского штаба Ито подчинился давлению Ямамото, и меморандум был представлен императору с подписью одного Оямы.
Императорский совет 23 июня 1903 года
С начала июня Кацура и Камура готовили меморандум о начале открытых переговоров с Россией, основываясь на принципах, выработанных во время Муринъанской конференции. 17 июня Кацура вызвал на совет гэнро Ито. Ито предложил посоветовать императору созвать императорский совет, чтобы определить четкую позицию Японии в предстоящих переговорах. 23 июня, через день после того, как Ояма направил императору свое мнение по поводу корейского вопроса, состоялась конференция по поводу меморандума Комуры о переговорах с Россией. В ней приняли участие: гэнро Ито, Ямагата, Ояма, Мацуката, Иноуэ, премьер-министр Кацура, военно-морской министр Ямамото, министр иностранных дел Комура и военный министр Тэраути.
Вот основные пункты меморандума: главными целями японской политики в свете ситуации в Восточной Азии должны быть национальная безопасность и экономическое развитие. Преследуя эти две цели, Япония должна уделять особое внимание Корее и Фукуи, где находились важнейшие связи Японии с континентом. В связи с этим Корея требовала немедленного внимания Японии. Этот полуостров сравнивался с кинжалом, указывающим в сердце Японии. Его принадлежности другим державам Япония терпеть не может. Российское вторжение в Маньчжурию и Корею могло привести к господству России в Корее. Настало время для открытых переговоров с Россией по решению серьезных проблем на Дальнем Востоке. Если эта возможность будет упущена, Япония будет вечно сожалеть об этом. Основной целью переговоров должна стать безопасность Кореи. Для этого Япония должна сдержать продвижение русских в Маньчжурии, ограничив его рамками существующих договоров. Принципами, которых следует придерживаться в переговорах с Россией, Комура объявил:
1) сохранение независимости и неприкосновенности Китая и Кореи и равные возможности в торговле и промышленности с обеими странами;
2) взаимное признание прав, которые были у Японии и России на Корею и Маньчжурию соответственно, и необходимые меры по их защите;
3) взаимное признание прав России и Японии посылать вооруженные силы для защиты своих интересов или подавления восстаний на этих территориях; такие войска должны быть выведены сразу, как только цель их пребывания будет достигнута (это не касалось полицейских сил, необходимых для охраны железных дорог и телеграфа);
4) особое право Японии помогать Корее в проведении внутренних реформ.
Комура завершил свой меморандум так: "Если Японии удастся достигнуть соглашения с Россией на основе этих принципов, права и интересы Японии будут соблюдены. Однако очевидно, что будет необыкновенно сложно получить согласие России на такой договор. Следовательно, я считаю важным, чтобы, начиная переговоры, Япония приняла твердое решение достигнуть этих целей, чего бы то ни стоило".
После нескольких часов обсуждения императорский совет одобрил меморандум Комуры, еще раз подтвердив, что Япония не сделает ни одной уступки касательно Кореи. Гэнро Ито выразил свою озабоченность сутью заключения Комуры, но военно-морской министр Ямамото заявил, что Комура подразумевал, что Япония должна была достигнуть этих целей посредством переговоров, как бы Россия ни старалась их затруднить, и, казалось, Ито был этим удовлетворен. Это итоговое решение, которое значило для Комуры и Кацуры, что Япония рискнет вступить в войну, было истолковано и по-другому, по крайней мере гэнро Ито и военно-морским министром Ямамото.
Угроза Кацуры уйти в отставку
24 июня, на следующий день после того, как императорский совет санкционировал политику открытых переговоров с Россией, Кацура сообщил гэнро Ито и Ямагате о своем желании оставить пост премьер-министра в пользу выдающегося гэнро, в руки которого и следует передать ответственную задачу по выведению страны из международного кризиса. Но его неожиданное заявление было отвергнуто. Тогда 1 июня Кацура, сославшись на болезнь, послал заявление об отставке самому императору.
Понятно, что под "выдающимся гэнро" Кацура подразумевал Ито Хиробуми. В своих воспоминаниях Кацура писал, что, пока Ито, чьи действия влияли на ход совещаний кабинета, играл двойную роль, будучи и гэнро, участником каждого крупного правительственного решения, и президентом большой политической партии, Сэйюкай, Кацура считал невозможным полностью принимать на себя ответственность за управление нацией. Император отказался принять прошение об отставке. По совету Ямагаты и Ито Миедзи он принудил гэнро Ито принять президентство в Тайном совете и тесно сотрудничать с кабинетом Кацуры. Не имея возможности ослушаться верховного приказания, Ито принял президентство в Тайном совете 13 июля на том условии, что Ямагата, Мацуката и Иноуэ будут назначены тайными советниками. Так как новое назначение заставило его оставить пост председателя Сэйюкай, гэнро Ито выбрал в качестве своего преемника Саендзи Киммоти.
Этого ли добивался Кацура своими требованиями отставки, трудно сказать. Токутоми Сохо, товарищ и биограф Кацуры, резко отрицает это, утверждая, что Кацура искренне хотел сделать Ито премьер-министром. Однако дневник Ито Миедзи подтверждает, что существовал сговор между Ямагатой, Миедзи и Кацурой с целью поддтолкнуть Ито к посту президента Тайного совета. Ямагата страстно желал направить энергию своей антиправительственной партии на то, чтобы отделить Ито от Сэйюкай. Необходимо обратить внимание на тонкое суждение самого участника заговора, Миедзи. Он последние несколько лет интересовался своим славным покровителем и верил, что для Ито лучше всего было бы закончить карьеру участника политической партии и увенчать последние годы славной карьеры так, как это полагается гэнро. Соответственно конспиративному плану, Кацуру, уже готового совершить притворное харакири, выручили два товарища. Можно было предположить, что сам гэнро Ито, к тому времени уставший от своей политической партии, нашел это своевременной отговоркой, и некоторые члены Сэйюкай с равнодушием отнеслись к перемене. Забавно, но к тому времени политические деятели второго поколения могли манипулировать гэнро, находя массу обременительной работы для премьер-министра, которую сами гэнро не могли уже выполнять, хотя им все еще доверялся выбор премьер-министра.
Эта перемена имела далеко идущие последствия. Соединив в Тайном совете трех гэнро, кабинет Кацуры заручился полным их согласием со своей политикой. Удалив Ито из Сэйюкай, Кацура мог с большей свободой обращаться с партией. Самое главное, чего добились Кацура и Комура, сдвинув предусмотрительного Ито на второй план, - это высвобождение ресурсов для проведения своей жесткой политики по отношению к России. 15 июля Кацура еще больше укрепил свои позиции, частично перетасовав свой кабинет. К концу месяца внутренняя политическая ситуация стабилизировалась; кабинет Кацуры был готов к переговорам с Россией.
Первые предложения Японии
В соответствии с духом англо-японского союза, министр иностранных дел Комура добился одобрения Англией предполагаемых переговоров, и теперь, 28 июля, он поручал Курино Синъисиро, японскому послу в Санкт-Петербурге, объявить России решение своего правительства. 12 августа, после того как Россия согласилась на переговоры, Япония представила шесть пунктов основы взаимопонимания между двумя странами. Упор делался на статьи 1, 2 и 5:
1. Взаимная готовность уважать независимость и территориальную неприкосновенность Китайской и Корейской империй и придерживаться принципа равной возможности для торговли и производства для всех наций в этих странах.
2. Обоюдное признание преобладающих интересов Японии в Корее и особых интересов России в железнодорожном строительстве в Маньчжурии и признание за Японией относительно Кореи, а за Россией - относительно Маньчжурии прав принимать меры для защиты интересов, которые оговорены в статье 1 настоящего соглашения.
3. Признание со стороны России права Японии предоставлять помощь Корее в проведении реформ и управлении, включая по мере необходимости военную помощь.
Предложения Японии, представляющие собой политику обмена Маньчжурии на Корею, носили односторонний характер. Прошло пятьдесят два дня, прежде чем в Японию пришли ответные предложения со стороны России.
Когда выдвигались первые предложения со стороны Японии, среди японских политиков еще существовали разногласия. Гэнро в целом были настроены более оптимистично и более одобрительно относились к переговорам, чем лидеры второго поколения, такие, как Кацура и Комура. В военном и военно-морском штабе мнения командиров и подчиненных расходились. Флот под руководством Ямамото относился к войне с меньшим энтузиазмом. Правящие олигархи были согласны в том, что относительно Кореи Япония не должна делать уступок, хотя безопасность Кореи должна быть обеспечена; в переговорах главным пунктом должен быть маньчжурско-корейский обмен. Однако существовало множество мнений по поводу формулировки политики обмена. Комура и Кацура настаивали на наиболее буквальной ее интерпретации, как и показали первые предложения Японии. Гэнро должен был предпринимать все усилия, чтобы сдержать молодых лидеров и сделать политику обмена более приемлемой для России, не подвергая угрозе сохранность Кореи для Японии. Но, глядя на первые требования Японии, было понятно, что вероятность успешного завершения переговоров с самого начала невелика. Удача или неудача переговоров зависели прежде всего от готовности России согласиться на вариант маньчжурско-корейского обмена без требований каких-либо уступок от Японии в Корее и от того, насколько Япония отступится от своих первых предложений в отношении Маньчжурии. В японских правящих кругах только гэнро имели власть и готовность повлиять на то, чтобы занять примиренческую позицию. Со стороны же России примиренческая позиция оказывалась необходимым условием для того, чтобы переговоры достигли своей цели.