17.30. Пройдя по холмам и низинам примерно 10 километров, добрались, наконец, до места. Песчаный берег Тазовской губы густо усеян ягодами водяники. Она растет прямо через песок. Справа, вдали виднеется мыс Трехбугорный, а слева можно разглядеть очертания другого мыса, который Владик называет Чугорь. Там, где-то рядом устье Чугорь-яхи.
На берегу валяются бревна и доски, принесенные водами губы откуда-то издалека. Мы собрали дрова, разожгли костер и первым делом напились чаю. Владик достал из рюкзака сеть и непромокае мый костюм. Они с Русланом пошли ставить сеть, а я прошелся вдоль берега, чтобы собрать еще дров.
Я увидел, как Владик зашел в воду почти по грудь и воткнул в дно губы вешку, с привязанной к ней сетью. Другую вешку воткнул ближе к берегу Руслан.
Я развел пожарче костер, и рыбаки стали отогреваться после холодной воды. Немного согревшись, Владик отобрал из принесенных мной палок, те которые были подлиннее, и соорудил из них уменьшенное подобие каркаса чума. Из рюкзака он достал кусок брезента и накрыл им остов. Получился небольшой чумик, в котором мог бы укрыться от дождя один человек лежа или двое сидя.
20.00. Проверили сеть. Улов небогатый, несколько щѐкуров и пыжьянов. Из посуды у нас только чайник, миска и три алюминиевые кружки. Сначала в чайнике сварили уху, потом вскипятили чай. После ужина разожгли большой костер и улеглись вокруг него в своих мали цах прямо на песке.
21 августа, воскресенье.
8.00. Я проснулся от сырости. Над губой рассеивался туман.
Костер потух. Владик и Руслан были уже на губе. Владик, стоя по грудь в воде, вынимал рыбу из сети и передавал ее Руслану. Тот вы брасывал ее подальше на берег. Я стал складывать рыбу в мешок.
Набралось около половины мешка. Там было пять больших муксунов, три поменьше и десяток щѐкуров и пыжьянов. Сидя у костра, Владик распластал ножом двух муксунов, и мы съели их сырыми, макая в соль. Напились чаю и прилегли немного отдохнуть.
Погода на губе отличается от погоды в тундре. Здесь постоянно дует ветер, без малицы ходить невозможно.
13.00. Проверили сеть. Набралось еще полмешка рыбы. Снова наварили ухи. Владик говорит, что без резиновой лодки сеть нельзя поставить дальше, а жаль. Там на глубине можно поймать и нельму и осетра.
15.00. Пошли все вместе прогуляться вдоль губы. Чего только не выносит вода на берег. Тут и цельные бревна, и доски, и какие-то обломки, и спасательный круг с полустертой надписью, и всякое другое. Углубились в тундру, поели ягод. Опять спустились к губе, собрали дрова.
16.00. Мы захватили с собой мыло. Решили искупаться. Выбрали небольшой затон, в который во время шторма набралась вода, разде лись, нырнули и тут же выскочили. Вода в затоне была стоячей, но ее температура мало отличалась от температуры воды в губе. Коекак помывшись, мы развели костер и вскипятили чай.
Владик рассказал, что в 1970-е гг. в районе мыса Трехбугорного произвели ядерный взрыв малой мощности, и там до сих пор мест ность заражена. Олени, пасущиеся вблизи мыса, погибают от белокровия. Пастухи не раз сигнализировали начальству, но никаких мер не предпринималось. Говорят, что брали образцы мяса погибших оленей и посылали на экспертизу в Тюмень, но ответа тоже не дождались.
20.00. Проверили сеть. Еще полмешка рыбы. Поели немного сырой рыбы и сварили уху. После этого снова развели большой костер и уснули.
22 августа, понедельник.
На рассвете, около 5 утра я проснулся, чтобы подбросить дров в костер. Сразу уснуть не смог, сел и закурил. Солнце вставало сквозь густой туман. Вдруг из тумана, как в сказке, вынырнули олени и за ними нарта. Это оказался Николай Сусой. Через минуту из тумана выехала упряжка Някули Салиндера. Я разбудил Владика и Руслана.
Мы накормили гостей рыбой и напоили чаем. Владик проверил сеть. Снова набралось полмешка рыбы. Гости забрали у нас два полных мешка рыбы и уехали на стойбище. Мы остались, но решили долго не задерживаться и к вечеру вернуться домой. А пока, снова улеглись спать.
10.00. Проснулись от мелкого накрапывающего дождя. Он вскоре прошел, но небо все равно затянуто тучами. Погода портится. На пились чаю и проверили сеть. Рыбы мало, на губе волнение. К тому же прилетели чайки-халеи и утащили из сетки несколько рыбешек. Владик расчехлил дробовик и подстрелил одного халея. Его тушку он подвесил на длинную палку, которую воткнул возле сетки. Больше чайки близко к сети не подлетали.
15.00. Сняли сеть. Вместе с утренним уловом набралась половина мешка. После чая мы тронулись в обратный путь. Мешок привязали к палке и несли его, ухватившись за концы, периодически сменяя друг друга. Уставшие, два дня без полноценной пищи, шли медленно, часто отдыхали, собирали ягоды.
18.30. На стойбище нас уже заждались и были рады нашему возвращению. Нас напоили чаем. Жена Владика и его сестры принялись чистить рыбу, а его мать подвесила над огнем котел с водой.
20.00. Пока в котле доваривалась рыба, женщины распластали несколько рыбин и нарезали их кусками. Каждый взял себе по куску и ел также как и мясо, зажав зубами и отрезая маленькие кусочки ножом возле самого носа. Ненцы в тундре едят сырое мясо и рыбу, макая их в соль, кетчуп, майонез, а чаще в горчицу. Горчицу они дела ют сами из покупного горчичного порошка. Разводят они его в такой пропорции, что у человека не привыкшего к такой горчице даже небольшое количество резко вышибает слезы из глаз.
Рыба сварилась, и мать Владика выложила ее из котла на специальную дощечку. Бульон она разлила каждому в чайную чашку.
22.00. Женщины разобрали постели, обитатели чума угомонились и легли спать. От усталости заснул очень быстро.
23 августа, вторник.
8.00. С самого утра разговоры о каслании. Дольше здесь стоять нельзя. Олени разбегаются далеко в поисках корма.
10.00. После отлова оленей начались сборы. Женщины вынесли вещи из чума, собрали его и уложили на нарты. Каждая нарта в ненецком хозяйстве имеет свое назначение. Есть нарта для продуктов, для вещей, для шестов чума, женская нарта. Священная нарта на стойбище всегда стоит в отдалении от других и в аргише ставится последней.
13.00. Перекочевали восточнее километров на 10. Снова поставили чумы. После чая прошелся по окрестностям. Вдалеке на бурозеленом фоне тундры виднелось какое-то темно-зеленое пятно. Подойдя ближе, я разглядел, что это заросли какого-то высокого кустарника. Посреди тундры он казался лесом.
17.00. На вечернем загоне снова пытаюсь арканить оленей. Получается все лучше и лучше. Заметил, что олень животное очень хитрое. Он не любит, когда его запрягают в нарту, поэтому делает все, чтобы увернуться от аркана. Когда ты бросаешь аркан он, то резко остановится, то внезапно рванется с места, и аркан пролетает мимо. Когда же он устает, он прячется - забегает в самую гущу стада и опускает голову.
24 августа, среда.
8.00. Проснулся от звука вертолета. Подумал, уж не сюда ли он летит. Однако звук стал постепенно удаляться и, вскоре, совсем исчез.
Основная работа сделана, и пора бы выбираться в поселок. Владик сказал, что сегодня будем выходить по рации на связь с совхозом, узнаем, когда будет вертолет.
10.00. Арканим оленей. Копытка пошла на убыль. Поймали всего одного хромого оленя.
12.00. Долго уговаривал Николая Сусоя рассказать свою родословную. Наконец он согласился. Мы напились чаю в чуме у Ивана Салиндера и, я записал все, что нужно. Когда я спросил Николая, в каком родстве он находится с Някучи Сусоем, живущем в Анти паюте, он сказал, что в очень дальнем и поведал мне легенду о том, как род Сусой разделился. В ней говорилось следующее: "Жил один Сусой. У него было две жены. Первая - одевала своих детей в красивую пѐструю одежду, как у куликов в брачный период. Дети же от второй жены ходили в простой серой одежде, похожие на гусей. От этих детей пошли две ветви Сусоев: Чули - "Кулики" и Япто - "Гуси"." - Я Япто, а Някучи Чули, - закончил свой рассказ Николай.
16.00. Николай достал из ящика старенькую радиостанцию "Гроза", а Владик и Иван установили антенну. Николай закрутил ручку динамо машины, и в передатчике что-то зашипело, зашуршало, послышалась морзянка. Стали слышны голоса из других бригад. Все спрашивали совхозного радиста, когда прилетит борт. Дошла очередь и до нашей бригады. Радист ответил то же, что и другим, что борт летает, но когда долетит до них не известно. Коля сказал, что в бригаде находится этнограф, которому необходимо выбраться в поселок. Радист сказал, что доложит об этом начальству.
Сеанс связи закончился, и появилось ощущение, что оборвалась связь с внешним миром, причем навсегда. Судя по лицам оби тателей стойбища, такое ощущение было не у меня одного.
18.00. Взял свои тетради и ушел в тундру, за ближайшую сопку, чтобы спокойно привести в порядок свои записи.
25. августа, четверг.
12.00. Когда закончили ловить оленей и сели пить чай, услы шали звук вертолета. Все повыскакивали из чумов и стали всматриваться в горизонт. Но вертолет снова пролетел мимо.
Все, не спеша, занимаются привычными делами. Отец Владика за чумом строит нарту. Мать шьет мужу кисы. Бабушка сучит нитки из спинных сухожилий. Сестра Женяко плетет себе пояс из цветных ниток. Другие сестры пошли в тундру за дровами. Владик пытается починить приемник.
16.00. Выходим на связь, но ничего не выходит. Николай полчаса крутил ручку, но в эфире кроме шума и далеких звуков мор зянки ничего не слышно. Связи нет.
18.00. На вечернем загоне ловим только телят. Их шкуры пойдут на пошив маличных подолов. Телята маленькие и очень верткие и поймать их не легче, чем взрослого оленя.
Владик сегодня дежурит ночью. Поодаль от чумов он воткнул палку и привязал к ней на длинных веревках своих дежурных оленей, чтобы те могли спокойно кормиться до начала дежурства.
26 августа, пятница.
С утра настроение немного нервозное. Прислушиваюсь к звукам и всматриваюсь в горизонт. Боюсь отходить далеко от стой бища. Вдруг прилетит вертолет.
Надо каслать на другое место. Моховый покров внутри оленьего загона превращается в болото. Олени разбегаются в по исках грибов. Однако все на стойбище ждут вертолета, и приходится с этим мириться.
16.00. Связались с совхозом. Радист сказал, что борт летает севернее, собирает детей, к нам не залетит. Может быть, он будет у нас в понедельник.
18.00. После отлова оленей Владик с отцом забили годовалого теленка недалеко от чума. Бабушка как всегда набрала в миску крови и лакомых кусочков для деда и отнесла в чум. Поели свежего мяса. Впервые выпил полкружки теплой оленьей крови. За нашими спинами терпеливо сидели собаки, они знали, что им перепадут косточки и жилки.
20.00. В котле сварилось мясо. Хозяйка выложила его на стол, а в бульон всыпала вермишель и положила магазинную борщевую заправку из банки. Суп получился вполне съедобным.
Суповой котел такой большой, что его содержимого хватает не только на всех членов семьи, но и на всех собак. Собаки у ненцев дисциплинированные, из-за еды не дерутся, каждая знает, что ее не обделят. Кормит собак бабушка Владика. Черпаком она наливает в миску остатки супа. Сначала подходит одна собака, съедает свою порцию и отходит в сторону. За ней подходит другая и ест из той же миски. За ней - следующая и т. д.
27 августа, суббота.
Сегодня выходной и связи с совхозом не будет. Сижу в чуме, разбираю записи, делаю уточнения. Владик, Иван и Руслан за чумом с азартом играют в карты.
Сестры Владика собрались идти по морошку. Я пошел с ними.
Проходили два с лишним часа, но ягод собрали мало.
17.00. Снова дежурный пастух пригнал стадо пораньше. Пастухи поймали двух трехгодовалых быков. Каждого повалили на землю и связали крепко ноги. Отец Владика взял одного из них за рога и прижал его голову к земле. Някуля Салиндер сел оленю на круп. Зоотехник Коля взял в руки палку и со всей силы ударил оленя по яичкам. Так здесь производят кастрацию. Някуля пощупал руками мошонку оленя, чтобы убедиться перебиты ли семенные канатики. Убедившись, что не до конца, он наклонился и аккуратно перекусил их зубами.
Возле следующего оленя столпились все мужчины стойбища. Рядом замер в ожидании чего-то глупый пес Хутебяку. Николай с силой нанес удар. От резкого, неожиданного звука пес взвизгнул и отскочил в сторону, как будто это ударили его, а не оленя.
Первому кастрированному оленю развязали три ноги, а на четвертой завязали мертвой петлей аркан. Николай ударил оленя по крупу. Тот вскочил и хотел убежать, но Някуля крепко держал аркан. Он зычно закричал на оленя и дернул его за ногу. Олень снова пытался бежать, но Някуля снова закричал и дернул за ногу.
При этом Някуля старался направить оленя в загон для быков. Олень озирался испуганным взглядом, но продвигался в нужном направлении. Также поступили и с другим кастратом. Владик сказал, что так приучают молодых ездовых быков к загону, чтобы они сами в него заходили.
28 августа, воскресенье.
10.00. Загнали быков в кораль. Вчерашние кастраты еще не привыкли к новому порядку. Их отловили и повторили вчерашнюю процедуру. Владик сказал, что еще пару дней их будут мучить, по том они приучатся к коралю.
12.00. Все на стойбище полны тревожного ожидания. Все ждут вертолет. Школьники должны лететь в интернат, хотя им этого ужасно не хочется, да и деда Мэйрю надо везти в больницу с его больной губой. Из-за этого ожидания стойбище не может перекочевать на другое место, хотя давно пора. Пастухи боятся, что летчики не найдут чумы.
Женщины хлопочут по хозяйству, а мужчины играют в карты. Так прошел день до вечера.
18.00. Поймали и забили двух телят. Снова учили кастратов заходить в загон.
После чая отдыхаем в чуме. Райка, младшая сестра Владика сидит на коленях у матери и о чем-то вполголоса разговаривает с ней по-ненецки. Владик услышал их разговор и засмеялся. Я спросил его, о чем они говорили. Оказалось, что Райка давно хотела спросить маму про меня, кто я и откуда. Мама ответила ей, что я тоже ее сын, тоже Салиндер, что меня маленького увезли в город, а сейчас я вернулся. Если бы Владик не засмеялся, Райка бы этому поверила.
29 августа, понедельник.
После завтрака и обычной процедуры отлова оленей я пошел прогуляться по тундре. Вдруг показалось, что слышу звук вертолета, но звук пропал также внезапно, как и появился. Я присел на склон сопки и закурил. Вертолет появился неожиданно. Увидев его, я помчался на стойбище, собирать вещи. Старик Мэйрю засуетился, забегал и тоже стал собираться. Я снял малицу, попрощался со всеми и пошел к вертолету.
В вертолете было полно детей. Их сопровождала учительница Людмила Дмитриевна. Я протиснулся в середину салона и устроился на своем рюкзаке. С нами полетели Мэйрю и Руслан. Вертолет приземлился в основном стойбище нашей бригады. К нам подсели Нина Николаевна, ее любимый племянник Тэтамбой с се строй Надеждой, дети Владимира Яптуная - дочь Александра и мальчишки Виктор и Алексей.
Через два часа мы были в Антипаюте. Нина Николаевна сразу подошла ко мне и спросила, почему я застрял в карантинном стойбище у Салиндеров. Я коротко рассказал, чем мы там занимались. Она в свою очередь рассказала, что они с Нерчу и Владимиром Яптунаем ездили на священное место рода Ядне, провели там священные обряды. Я сказал, что Нерчу приезжал за мной, видимо, хотел показать мне священное место. Однако он ничего не объяснил и не был достаточно настойчив. Нина Николаевна сказала, что ненцы никогда ни о чем не просят напрямую. Мы попрощались и договорились встретиться еще, пока мы в поселке, чтобы поговорить поподробнее.
Я подхватил свой рюкзак и направился в гостиницу. Меня встретили Анатолий Андреевич и Юлька. Женьку они отправили неделю назад на теплоходе в Салехард. Она учитель и к первому сентября должна быть в школе.
В мое отсутствие мои сотрудники обошли почти весь поселок и собрали весь доступный материал. При беглом его просмотре я увидел, что многие родословные собранные ими очень короткие. Мои не в пример длиннее. Это можно объяснить только тем, что в тундре лучше сохраняются обычаи и традиции, не прерывается связь поколений. В поселке же живут в основном молодые семьи, оторвавшиеся от своих корней.
За ужином мы слегка отметили мое возвращение и до ночи обменивались впечатлениями и делились своими мыслями по поводу дальнейшей работы.
30 августа. вторник.
С утра сели за сведение материала и отбор продублированных родословных. Таких было не много, но, все же, были. Материал не настолько полный, как хотелось бы. Мои выводы еще раз подтвердились. У ненцев, в отличие от нганасан и чукчей материал по родословным нужно собирать в тундре. Там живет основная масса людей, хорошо сохраняющих память о своих предках. В поселках можно только уточнять, собранную в тундре информацию.
И, все же поработали мы не плохо. Решил следующим тепло ходом отправить Юльку с Анатолием Андреевичем в Салехард. Сам задержусь еще немного. Может быть, удастся записать еще несколько родословных…
Примечания
1
Титов 1890; Алексеев 1941
2
Зуев 1947: 85–91
3
Иславин 1847; Шренк 1855; Кушелевский 1868; Третьяков 1871; Бартенев 1896; Дунин-Горкавич 1995, 1996а, 1996б; Житков 1913 и др.
4
Василевич, Левин 1951; Вайнштейн 1970, 1971; Симченко 1976; Васильев 1963; Крупник 1976, 1989; 1979; Сыроечковский 1986; Козьмин 1981, 1990; Головнев 1994 и др.
5
Мухачев и др. 2001; Оленеводческое 2004; Ненцы Ямала 2005; Квашнин 2005 и др
6
Хомич 1966: 327
7
Василевич, Левин 1951; Вайнштейн 1970; Он же 1971
8
Народы Сибири 1956: 432, 531–536
9
1995: 51–52
10
1993: 105
11
Общественный 1970: 38–39
12
Колычева 1956: 79
13
Бруин 1872: 16
14
1986: 206–207
15
1976: 63–64, 1989: 151–152
16
1986: 181
17
Миненко 1975: 152–153; Головнев 1993: 102
18
Васильев 1979: 121; Долгих 1960: 69, 71
19
Обдорский 2004: 19–23, 31, 34, 45
20
Там же: 45
21
Алекса 1971: 38
22
Там же: 74
23
Лѐзин 1995: 257