Наконец, усталость взяла свое. Эрия рухнула на колени и уткнулась лицом в траву. Из груди вырывались глухие рыдания, которые постепенно перешли в судорожные вздохи.
Ложь! Она жила в беспросветной лжи, в каком-то нескончаемом маскараде, где у каждого была своя, навсегда заученная роль. Возможно, это разозлило Всевышнего, и он решил наказать Даннингов, послав им суровые испытания в виде бесконечных бед и потерь. Или Эрия жила в карточном доме, грандиозном и красивом, но без надежного фундамента. И дом рухнул, а вместе с ним разрушилась и вся ее привилегированная жизнь, в которой не было лишь одного – правды.
Теперь Эрия поняла, что самое главное в жизни – правда. Надо дорожить правдой, как ничем другим, и девушка поклялась, что отныне в ее жизни не будет места лжи.
* * *
Солнце клонилось к закату, когда Эрия перевернулась на спину и уставилась в небо. Сейчас не было ни боли, ни обиды, ни стыда. Она жива, имеет крепкое здоровое тело и ум, кроме того, получила хорошее образование и должна сама строить свою жизнь, не позволяя помешать ни бесчестью, ни позорному обману. Теперь Эрия будет руководствоваться только правдой, какой бы горькой та ни была.
Девушка встала и медленно побрела назад, туда, где над костром вился легкий дымок и где ждала ее несчастная мать.
Мэриан стремительно поднялась с поваленного дерева и поспешила навстречу дочери, с беспокойством взглянув ей в лицо.
– Ты в порядке? – осторожно спросила она, не спуская глаз с царапины на лице Эрии.
Девушка не смогла ни ответить, ни посмотреть на мать. Отчаянно пытаясь сгладить возникшую неловкость, она поискала глазами кружку.
– Пойду принесу воды для чая, чтобы согреться.
* * *
– А-а-а, ваше сиятельство… – Говард Парнелл торопливо вошел в гостиную, на ходу промокая платком вспотевший лоб. Длинные ноги подкашивались от облегчения. – Я не думал, что это вы… Мне сказали, какие-то люди… – он схватился за каминную доску.
– Я приехал узнать, что вам известно о местонахождении Даннингов, – граф вытянул ноги и начал нетерпеливо постукивать хлыстом по сапогу. Серые глаза пристально смотрели на Парнелла, стараясь угадать, говорит ли тот правду. Ясно, судья очень нервничает. Все, происшедшее четыре дня назад, совсем выбило беднягу из колеи. – Ну? – он метнул взгляд на Меррилла Джамисона, на лице которого застыло неодобрительное выражение.
Парнелл выпрямился и одернул жилет. Выпятив грудь, с достоинством произнес:
– Как я уже сказал тому сброду, который осаждал мой дом, я ничего о Даннингах не знаю.
– Я, милейший, не сброд, – настойчиво произнес граф. – И мне вы, конечно, скажете.
Парнелл прищурился, соображая, затем решительно шагнул к небольшому шкафчику, уставленному всевозможными графинами.
– Я не знаю, где они, сэр. Могу я предложить вам и вашему спутнику вина? – Говард радушно повел рукой в сторону шкафчика.
– Я жду, Парнелл, – тон графа ясно давал понять, его терпение не беспредельно. – Вы старый друг их семьи, приютили их в своем доме. И я никогда не поверю, что вы не знаете об их местонахождении.
– Сэр, я уже сказал, – длинное лицо Парнелла начало медленно краснеть. – Понятия не имею, где их можно найти. А почему, собственно, это вас так интересует?
Граф холодно улыбнулся.
– У меня к ним дело. Я покупаю у них лошадей по очень хорошей цене. Все бумаги уже готовы, чек выписан, и мне не терпится вступить… во владение, – он протянул руку ладонью вверх, и Джамисон вложил в нее документы, перевязанные красной ленточкой.
– Нет ничего проще, сэр, – Парнелл изобразил сердечную улыбку. – Я поверенный в делах Даннингов, и вы можете передать мне все бумаги.
– Значит, вы ожидаете увидеть их в ближайшее время? – предположил граф.
– Нет, сэр. Не могу сказать, когда вновь увижу леди или получу от них весточку. Но я должен рассчитаться с их кредиторами, и ваши деньги будут как нельзя кстати.
Граф положил документы на столик и не спеша натянул элегантные черные перчатки.
– Что ж, очень жаль, сознаюсь, мне хотелось бы повидать мисс Даннинг. Оставляю вам бумаги, сэр.
Граф откланялся и удалился. Что-то в его поведении насторожило Парнелла. Неужели он что-то подозревает? Проклятый английский павлин! Говард взял бумаги и нахмурился. Но ни один павлин не обладает когтями… и не показывает их так открыто.
* * *
Граф и его небольшая свита, не спеша, поскакали в Саттерфилд, в усадьбу сэра Лоуэлла Стерлинга. Все молчали, по опыту зная, что граф тяжело переживает неудачи и может обрушить свой гнев на первого, кто подвернется под руку.
Меррилл Джамисон повернулся в седле, чтобы получше разглядеть всадника, несущегося наперерез. Он с удивлением увидел, что к ним приближается рыжеволосая Джиллиан Парнелл, и резко натянул поводья.
– Так-так, в чем же дело?
Девушка неслась так быстро, что юбки вздымались кверху, открывая лодыжки.
Постепенно ее лошадь перешла на шаг.
– Милорд, – задыхаясь, проговорила Джилли, в то время как Джамисон взял под уздцы ее лошадь.
– Мисс Парнелл, – церемонно поклонился граф. – Что мы можем для вас сделать?
– Я не могла не слышать ваш разговор с отцом, поскольку находилась в гостиной, – девушка нервно оглянулась через плечо, перехватила нежный взгляд Джамисона и, смутившись, опустила глаза. – Почему вы хотите знать, где Эрия и ее мать? – Джилли с трепетом посмотрела на аристократический профиль графа.
– Я хотел заплатить за лошадей, – осторожно начал тот, следя за выражением ее лица. Затем понизил голос и добавил, прижав руку к груди: – Сознаюсь, я жаждал вновь увидеть мисс Даннинг. Теперь мне придется продолжать поиски вслепую.
– Вы ее разыскиваете?
– Да, мисс Парнелл, – граф хмуро взглянул поверх ее головы на Джамисона, и тот отъехал назад. – Нетрудно заметить, вы необыкновенная девушка, мисс Парнелл, и я могу вам довериться… – Джилли серьезно кивнула. Граф с трудом удержался, чтобы не улыбнуться. – Я сделал мисс Даннинг… предложение, и не успокоюсь, пока не добьюсь согласия.
Джилли изумленно раскрыла рот и вытаращила глаза.
– Меня опечалил ее отказ. Это случилось как раз накануне той ужасной ночи, когда на ваш дом напали, мисс Парнелл, – продолжал граф. – Боюсь, она подумает, что я в этом как-то замешан.
– Даннинги очень горды, ваше сиятельство, – согласно кивнула Джилли. – Возможно, я смогу вам помочь… я знаю, что Эрия сделала бы для меня то же самое.
– Я был бы вам бесконечно благодарен, мисс Парнелл, – граф наклонился и впился в девушку взглядом. Джилли залилась краской, на напудренном лице явственно проступили веснушки.
– Могу точно сказать, они направились на запад, – затараторила девушка, расстегивая и застегивая пуговку на перчатке. – Я точно это знаю. Они должны прислать моему отцу весточку, когда обоснуются на новом месте.
– На запад. М-м-м, – задумчиво произнес граф. – Это совсем не то, чего я ожидал, но таковы женщины, – он заговорщицки улыбнулся Джилли. – Непостоянные, непредсказуемые.
– Похоже, вы считаете нас очень капризными, сэр, – Джилли кокетливо опустила ресницы.
– Вас бы я не назвал капризной, мисс Парнелл. Вы… очень романтичны.
Джилли растаяла от таких слов, но холодный блеск глаз графа остудил ее пыл.
– Я должна возвращаться, – она искоса взглянула на Джамисона.
– Мистер Джамисон проводит вас, – тут же нашелся граф.
– Благодарю вас, сэр, по мне лучше вернуться одной… и побыстрее, – девушка еще раз посмотрела на красивого молодого человека. – Отец будет очень сердиться, если узнает о поездке.
– Я бесконечно вам благодарен, мисс Парнелл, – граф поклонился так низко, что скрипнуло седло.
– Милорд, – Джилли кивнула графу, затем повернулась к Джамисону и слегка покраснела. – Сэр.
Она пустила лошадь галопом через луг и вскоре скрылась за деревьями.
Граф с довольным видом выпрямился в седле. Джамисон бросил на него скептический взгляд.
– Насколько я понял, ты узнал, что хотел.
На лице Рутланда появилась широкая улыбка.
– Джамисон, мы едем охотиться.
– Ты едешь за ней.
– Я еду охотиться. Разве это не подходящее занятие для английского графа? Но на этот раз добыча будет более интересной.
– Но, Рутланд, мы выполняем миссию…
– Конечно.
ГЛАВА 8
Эрия стояла посреди грязного двора и с тоской смотрела на грубо сколоченное из бревен строение, которое в здешних глухих местах представляло собой центр цивилизации. Это была одновременно таверна и лавка. Расположенная в низине, постройка казалась задавленной со всех сторон холмами. Девушка сделала глубокий вдох, смиренно готовясь ко всему, что их может ожидать.
Все вокруг было серым или коричневым, или серо-коричневым. Даже затянутое облаками небо решило не нарушать унылый пейзаж. Эрия насчитала около восьми бревенчатых построек, которые, казалось, сами беспорядочно выросли из-под земли. В большинстве своем это были жалкие хижины, с затянутыми промасленной кожей окнами, дощатыми крышами и потрескавшимися глиняными трубами. Повсюду виднелись небольшие загоны для скота. Между хижинами в разных направлениях вились грязные тропинки. Эрия оглянулась на заплаканную мать и ее вновь обретенного взволнованного кузена и постаралась быть благодарной судьбе за неожиданно теплую встречу.
– Пожалуйста, заходите в дом! Зачем стоять на таком холоде? – Латроп Гловер взял обеих женщин за руки и помог подняться по деревянным ступеням. – Вот он, труд моей жизни! – Латроп радушно повел рукой и втянул носом воздух, наполненный смесью разнообразных запахов. Они стояли посреди просторной комнаты, которая казалась слишком большой для такого маленького дома, каким тот выглядел снаружи.
Эрия быстро огляделась, но взгляд опять остановился на ранее неизвестном ей родственнике.
Худощавый, жилистый Латроп Гловер был одет в аккуратно сшитую домотканую рубашку темно-желтого цвета и полушерстяные коричневые бриджи. На ногах – самодельные сапоги из оленьей кожи, отделанные бахромой. Такой же самодельный ремень красовался на поясе. Темные волосы перехватывал кожаный ремешок. Эрия обратила внимание, что гладко выбритое лицо отличалось утонченными чертами, а в карих глазах светились доброжелательность и ум. Весь облик совсем не вязался с тем образом деревенщины, который Эрия нарисовала в своем воображении.
– Это магазин, – он указал рукой на массивные полки, заставленные жестяными банками, картонными коробками и деревянными ящиками. Чего тут только не было! С потолочной балки свисали огромные связки лука, сушеных слив и яблок, пучки различных трав. Вдоль одной стены выстроились бочки с квашеной капустой и банки с различными маринадами, над ними располагались полки с открытыми мешками муки, сахара и кофе с воткнутыми в них деревянными совками. Повсюду, где только позволяло место, разложены и развешаны разнообразные инструменты, масляные лампы и свечи.
– А это, конечно же, – Латроп сделал большой шаг в сторону, – таверна. Я ее открываю в середине дня, а закрываю, когда придется. – Эрия растерянно моргнула, догадавшись, что он имеет в виду два больших грубо сколоченных стола, окруженных несколькими грубыми скамейками. Из пустых бочек и досок было сооружено нечто вроде стойки, за которой располагались полки со спиртным, кружками и посудой. Тут же на стене красовалось кремневое ружье. Над огромным камином висели оленьи рога, в окнах отливали голубизной настоящие стекла.
– Эвелин будет вне себя от радости, что вы… – Латроп схватил Мэриан за руку и подвел к двери, скрывающейся за занавеской. Здесь он неожиданно остановился. – Эвелин… не совсем здорова. Думаю, у нее чахотка. Прошедшая зима совсем ее подкосила. Она больше не в состоянии обслуживать посетителей в магазине и таверне. Порой бедняжка целыми днями не встает с постели, – печаль, омрачившая его лицо, разом состарила Латропа на несколько лет. – Эвелин обрадуется вашему обществу… а я с радостью приму вашу помощь.
Они вошли в пристройку из двух комнат. В первой комнате жарко пылал камин, бросая яркие отблески на белые стены. Дощатый пол устилали плетеные коврики. Мебель, скорее всего, завезена из восточных колоний – стол, четыре стула с высокими спинками, голландский резной сундук и невысокое кресло-качалка перед камином. Сквозь небольшие застекленные окна проникало достаточно света, а вечером комната освещалась простой, но изысканной формы люстрой, висящей над столом. Резной буфет и шкаф с выдвижными ящиками довершали убранство комнаты.
– Садитесь, садитесь! – Латроп подтолкнул женщин к дивану со множеством подушечек и скрылся в соседней комнате. – Эвелин! – донеслось оттуда. – Посмотри, кто к нам приехал… Мэриан! – Вскоре появилась худая сутулая женщина в накинутой на плечи вязаной теплой шали. Волосы с проседью покрывал белый льняной чепец. Эрия поначалу подумала, что Эвелин гораздо старше своего мужа, но разглядев женщину поближе, поняла, что ошиблась. Эвелин обнялась с Мэриан, затем подошла к Эрии. Обхватив девушку за плечи, подвела ее к огню.
– Мэриан, твоя дочь очень красива, – прозвучал тонкий, с хрипотцой голос. – Полагаю, светлые волосы у нее от отца, – Эвелин провела тонкой рукой по волосам Эрии. – Словно шелк… – тут ее охватил приступ кашля, и женщина судорожно согнулась. Латроп усадил жену в кресло-качалку и накрыл ноги теплым пледом из ярко-красной пряжи. Эрия перехватила встревоженный взгляд Латропа, брошенный на Мэриан поверх головы жены, и поняла, что радушный прием оказан не только благодаря узам крови, но во многом из-за нужды.
После ужина, когда Эвелин уже отправилась спать, они втроем уселись возле камина, и Мэриан подробно рассказала кузену о постигших их бедах. Латроп задумчиво крутил в руках щепку, которую взял, чтобы разжечь трубку. Время от времени он кивал и хмурился, наконец, спросил:
– Значит, вы понятия не имеете, что у вас осталось?
– Если и осталось, то совсем немного. Долги Джорджа оказались такими огромными, что на их оплату уйдет большая часть имущества. Земля выставлена на продажу, но кто знает, когда ее купят.
– Земля? – присвистнул Латроп. – Превосходная земля, Мэриан. Неужели нет иного способа расплатиться с долгами? Человек, оторванный от родной земли…
– Нам нелегко далось это решение, – вмешалась в разговор Эрия. – Мы едва унесли ноги, спасая наши жизни, и никогда не сможем вернуться в "Королевские Дубы"… даже если будут оплачены все долги.
Латроп задумчиво раскурил трубку.
– Мэриан, – он пожал кузине руку, – сколько раз я собирался тебе написать и поблагодарить за твою помощь. Без денег, которые ты мне тогда дала, ничего этого не было бы, – он обвел глазами комнату. – Мы вам рады. Живите, сколько хотите.
– Спасибо, Латроп, – Мэриан искоса взглянула на Эрию. – Мы будем работать. Я не уверена, что мы многое умеем… но можем готовить, убирать в доме…
Латроп довольно улыбнулся.
– Отлично, Мэриан. Меня воротит от собственной стряпни.
– Не могу гарантировать, что моя поначалу будет лучше. Я давно не готовила, но постараюсь.
– А Эрия… – Латроп повернулся к девушке.
– Я… не умею готовить, дядя Латроп, – Эрия покраснела. Ни одна женщина ее положения не снизойдет, чтобы дотронуться до сковороды, вертела или кастрюли. Но сейчас мир перевернулся вверх дном, и теперь ее будут оценивать не по умению танцевать на балу или изъясняться по-французски.
– Думаю, Эрия сможет помогать в магазине, – Мэриан озабоченно подалась вперед. – Девочка… хорошо считает, – она бросила на дочь многозначительный взгляд и улыбнулась.
– Да? Это весьма кстати. И торговля пойдет быстрее, ведь смотреть на такое личико гораздо приятнее, чем на мою рожу, – Латроп скорчил забавную гримасу.
Эрия густо покраснела, но не от его слов, а оттого, что пребывание здесь началось с обмана. А ведь она поклялась всегда говорить правду!
– Пора спать, – Латроп хлопнул себя по коленям и встал. – Жаль, у меня нет для вас лучшего места…
– Ничего, ничего, – успокоила Мэриан. – На чердаке нам будет очень хорошо. После двух недель под открытым небом… Только подумай, доченька, настоящие подушки!
Эрия молча кивнула и занялась тем, что стала сгребать в кучу угли в камине, как каждый вечер делала горничная в ее комнате. Присела, зажав между ног юбки, и почувствовала, как лицо обдало жаром. Когда она закончила возиться с камином и встала, Латроп уже ушел в соседнюю комнату. Эрия поймала на себе нежный взгляд матери и, опустив глаза, заторопилась к лестнице, ведущей на чердак.
Наверху пришлось передвигаться согнувшись, поскольку возможности выпрямиться во весь рост не было. Эрия потрогала набитый соломой матрас – тот оказался на удивление мягким. Она застелила его простыней, взбила перовую подушку и раскатала одно из одеял, которые приготовил для них Латроп.
Впервые за много дней распустила шнуровку корсажа, но вдруг навалилась такая усталость, что Эрия едва справилась с таким, казалось бы, простым делом, как приготовление ко сну. Не хотелось ни о чем думать – ни о новой лжи… ни о завтрашнем дне.
На чердаке было тепло, и Эрия разделась до тонкой нижней сорочки. Затем облачилась в просторную ночную рубашку и достала из саквояжа щетку для волос. Мягкая постель так и манила к себе. Эрия расчесала спутанные волосы и легла.
Очнулась, услышав, что ее зовут по имени. Совсем рядом кто-то шевелился. Почувствовав тревогу, девушка с трудом стряхнула с себя сон и приподнялась на локте. На фоне проникающего снизу света вырисовывался силуэт матери.
– Да, Латроп, – негромко говорила та. – Мы проснулись. Сейчас я спущусь.
Эрия откинулась на подушку, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мэриан дотронулась до ее плеча.
– Вставай и скорее одевайся. Нужно принести воды.
Эрия села и протерла глаза. Мать, уже полностью одетая, стала спускаться по лестнице. Эрия начала торопливо одеваться и впопыхах больно ударилась о крышу – спросонья совсем забыла, что находится на чердаке.
Внизу поджидала мать, держа в одной руке шаль, а в другой – деревянное ведро.
– Латроп говорит, внизу есть родник, – Мэриан тут же вернулась к очагу, в котором уже начала разводить огонь. Некоторое время Эрия молча смотрела на мать, удивляясь безропотности, с которой та покорилась судьбе, Затем набросила на плечи тяжелую шаль и, подхватив ведро, вышла. Она отыскала место, где из-под земли бил ключ, образуя небольшой ручеек, и, примостившись на камнях, опустила ведро. Каково же было разочарование, когда ведро оказалось заполненным лишь наполовину – родник был недостаточно глубоким.