- Ну да, так и есть, - кивнул Илайя. - Даже я помню этих двоих… Ричард и Конрад в друзьях ходили, что самое интересное… Правда, когда закончили колледж, разошлись. Уж не знаю, по какой причине… Оба были популярны. Впрочем, чему тут удивляться? Дети обеспеченных родителей, оба умненькие, со способностями. За словом в карман не лезли… Не сказать, чтобы дебоширы, хотя и такое случалось…
- А вот это интересно, - поддержал библиотекаря Фокси. - И как же шалили детишки из богатых семей?
Илайя разлил виски по бокалам и многозначительно покосился на Фокси. Но Фокси сделал вид, что не понял этого взгляда, и продолжил заинтересованно смотреть на библиотекаря, ожидая продолжения рассказа.
Илайя вздохнул и, осознав, что чем раньше он сообщит журналисту о проказах золотой молодежи колледжа, тем скорее они выпьют, продолжил:
- Как я сказал, шалости за ними водились… Ну вот, к примеру, один раз эта парочка приклеила к стулу учителя литературы. Надо сказать, мистер Пасквиль очень любил посидеть. Он, знаете, был у нас большой фигурой - в буквальном смысле слова… Ходить ему было тяжко - одышкой мучился… Ну и сидел почти целый урок на своем большом стуле… Конрад и Ричард намазали стул каким-то термоядерным клеем, так что бедняга к концу урока оказался прикован к своему месту. Мистеру Пасквилю стыдно было признаться в том, что ученики над ним подшутили, и он просидел так до самого конца занятий. И только тогда, когда клей намертво схватился с его брюками, начал отдирать стул. Увы, брюки пришлось снять… Мистер Пасквиль уходил из школы без брюк, темным вечером… Знаете, надеялся, что его не увидят. Но его увидели… Точнее, Ричард и Конрад дождались его "королевского" выхода из школы… С фотоаппаратом, на который запечатлели своего учителя… Представьте, каково было мистеру Пасквилю на следующий день, когда его фото "Пасквиль без штанов" увидели все, включая местную собачонку Пэтси… Он и рад был бы назвать имена малолетних озорников, но, увы, эти двое снимали его, надев на лицо маски хрюшек…
- А вы-то откуда знаете, что это были именно Конрад и Ричард? - недоверчиво поинтересовался Фокси.
- Видите ли, мистер Валлоби… Если наш Дувервилль - большая деревня, что тогда говорить о колледже, где все знают друг о друге больше, чем о своих родственниках?
- И что, их не наказали?
Библиотекарь отрицательно покачал головой и потянулся к стакану.
- Я вам еще не то расскажу, - обнадежил он Фокси. - Ну, за что будем пить?
Выслушав еще пару историй в том же духе, Фокси понял, что кроме основательного опьянения ему ничего не светит. Он уже собрался распрощаться с гостеприимным библиотекарем, но тот категорически заявил, что не готов отпустить своего чудесного собеседника так рано.
- А хотите узнать еще кое-что об этой парочке? - поинтересовался он у Фокси, прищурив свои глазенки, которые еще больше заблестели от выпитого виски.
- Думаю, комических историй для статьи я набрал достаточно, - улыбнулся библиотекарю Фокси. - Пора бы…
- Нет уж, постойте… - перебил его Илайя. - Здесь история уже не комическая, знаете ли… Здесь прямо-таки Шекспир: страсти, трагедия… Уж не знаю, поместите ли вы ее в свою статью - доказательств-то у меня нет, но послушать ее вы просто обязаны, мистер Валлоби…
Сердце у Фокси радостно екнуло. Неужели он не зря терял свое время, выясняя, как богатенькие бездельники пакостят своим учителям и одноклассникам? За такое не грех выпить еще одну рюмку с настойчивым Илайей.
- Так вот… - Илайя сунул в рот кусок колбасы и сделал многозначительную паузу в процессе его пережевывания. - Конрад Малькольм и Ричард, тьфу ты… Конрад Бердберри и Ричард Малькольм отличились не только в том, о чем я вам, мистер Валлоби, рассказал… Однажды эти двое сделали нечто такое, о чем все преподаватели колледжа до сих пор предпочитают молчать. В одном классе с этой парочкой училась одна девчушка… Она была не из очень обеспеченной семьи, родители ее, по слухам, жили скромно… Так, ничего особенного, серенькая мышка. Очень, знаете, стеснительная, робкая и немного странноватая, хоть и талантливая девочка… Если мне не изменяет мой маразм, она писала стихи. Мистер Пасквиль очень хвалил ее, считал лучшей своей ученицей. Естественно, любви одноклассников ей это не прибавляло. Звали ее, дай бог памяти… Оливия… не то Майринк, не то Мейринк… Ну да, Оливия Мейринк, вот как ее звали… И вот об этой самой Оливии Мейринк ходили слухи, что она влюблена в Конрада Маль… тьфу ты, Конрада Бердберри. А тот был уже тогда, дай боже, каким ходоком… в смысле, бабником… Оливия, знаете, не очень-то его интересовала. Его забавлял сам факт, что эта романтизированная до жути девчонка в него влюблена. Она посвящала ему стихи, знаете, совсем была девочка не от мира сего… В классе над ней подхихикивали по этому поводу. Так вот, до чего додумались Бердберри с Малькольмом. Бердберри написал записку, вроде "тоже люблю тебя, жить без тебя не могу", ну вы представляете себе, мистер Валлоби, какую чушь подростки обычно пишут друг другу… И в этой самой записке назначил ей свидание. Приходи, написал, вечером к колледжу, там мы с тобой и встретимся. Только одно условие: хочу тебя видеть в одежде развратной женщины, ну, шлюхи то есть. Объяснил он это тем, что вкус у него такой, попросил ему приятное сделать. Ричард передал ей записку. А Оливия, влюбленная эта дурочка, возьми да и поверь всему написанному. И приперлась, на потеху своим одноклассничкам, которым, естественно, Конрад с Ричардом все рассказали. Сфотографировали они ее, посмеялись и развесили эти фотографии по колледжу. Да только девчонка их не увидела, потому что в колледж не пришла. Ни в тот день, ни на другой. А как начали выяснять, в чем дело, так и выяснили, что она наглоталась таблеток. И записку оставила, мол, в моей смерти прошу винить Конрада Малькольма, тьфу ты, язык заплетается, Бердберри, ну и Ричарда Малькольма… Шутка, она, знаете, шуткой. Да вот только за такие шуточки эта парочка могла бы не то что из колледжа вылететь, но и за решетку загреметь. Однако родители, что у Малькольма, что у Бердберри, недолго думая, предложили родителям девчушки хорошую сумму. Мол, не виноваты наши сыновья, не они же ее убили, в конце концов. Вашей девочки все равно уже не вернуть, а нашим детям еще жить и жить. Видно, сумма была немаленькая, и те согласились… Или еще что, я не знаю… Но в колледже историю замяли и по сей день делают вид, что ничего не помнят… А я вам так скажу, мистер Валлоби, поделом этим богатеньким деткам. Все равно они свое получили, хоть и с опозданием…
На этот раз Фокси не пришлось уговаривать - он залпом выпил рюмку, налитую библиотекарем.
Конрада и Ричарда действительно многое связывало. Но все это было в прошлом, до знакомства с Агнесс и ее друзьями. И все же… Все же в этой истории было что-то такое, что зацепило Фокси до глубины души. Как будто именно тогда, еще в колледже, Конрад и Ричард выкопали себе могилы…
Поблагодарив болтливого Илайю, Фокси поехал домой, где его ждала короткая записка, оставленная Агнесс: "Позвони, у меня есть новости".
10
Уже несколько ночей Фокси не мог нормально выспаться, потому что Агнесс постоянно стаскивала с него одеяло, толкалась и вообще вела себя так, словно всю жизнь спала одна на своей небольшой кровати. Фокси не понимал, почему спальня в ее доме - самая маленькая комната, а Агнесс, как обычно, не торопилась с объяснениями.
- Давай переделаем спальню, - не выдержал в одно прекрасное утро Фокси. - И купим нормальную большую кровать, чтобы на ней двоим хватало места. Если так продолжится и дальше, мне придется перевезти тебя к себе, чтобы ты почувствовала, что такое спать с холостяком на его кровати…
- Прости, я привыкла спать одна… - призналась Агнесс.
- Как так? - удивился Фокси. - У тебя же…
- У меня было двое мужей, - кивнула она, глядя куда-то сквозь Фокси, - но спали мы в разных комнатах…
- В разных комнатах? - еще больше удивился Фокси. - Но зачем?
- Так было удобно, - невозмутимо ответила Агнесс. - Могу предложить и тебе такой вариант…
- Нет уж, лучше стаскивай с меня одеяло, пихай и пинай, - покачал головой Фокси. - Я намерен спать со своей женой в одной постели. Иначе зачем я к тебе переехал? Мог бы остаться и у себя. Разные кровати - разные квартиры. По-моему, одно и то же.
Агнесс посмотрела на него каким-то странным взглядом, а потом неожиданно согласилась:
- Ладно, переделаем спальню. Перемены - это даже к лучшему. Ты прав, Фокси.
Слышать "ты прав" от жены Фокси доводилось нечасто. То, что Агнесс привыкла командовать, Фокси понял с самого первого дня их встречи. Удивляло его другое: властный тон, движения уверенной в себе женщины иногда неожиданно сменялись приступами прямо-таки подростковой робости.
Внутри Агнесс словно жили две женщины: одна была решительной и всегда считала себя правой, другая надеялась, что ей помогут советом или делом и боялась сказать глупость. Фокси, не привыкший внимательно слушать женщин, был вынужден постоянно прислушиваться и "причувствоваться" к Агнесс, иначе он попросту путался, с какой именно половиной своей жены имеет дело.
В то же время он обнаружил в Агнесс те качества, которым мог бы позавидовать любой муж.
Агнесс была до крайности нелюбопытной, она редко задавала вопросы о том, как Фокси провел свободное время, и совсем не спрашивала его о работе. Что до звонков его бывших подружек, здесь она вообще проявляла чудеса лояльности и делала вид, что ничего не замечает. Поначалу Фокси, которому пришлось выклянчить у Микки свободный компьютер, чтобы создать перед Агнесс видимость работы над статьями в "Дувервилль уик", воспринял ее поведение, как подарок судьбы. Потом такое безразличие к его персоне начало его удивлять, а затем - и вовсе злить.
Он искренне недоумевал: зачем эта женщина так хотела за него замуж? Может быть, Агнесс заводила мужей, как модные дамочки маленьких собачек - только потому, что они умилительно сочетаются с сумочкой и перчатками?
Фокси, ни разу не испытывавший ничего подобного, чувствовал себя ревнивой женой, которая бесится от невнимания мужа. Он даже хотел поговорить с Агнесс. Это было бы удобно сделать в дороге, когда он отвозил ее по утрам в "Мэджик Пати" (ее личный водитель еще не выписался из больницы). Но, стоило ему открыть рот, он начинал думать, что не имеет права давить на нее сейчас, когда в их отношениях все настолько зыбко.
Даже если она и спросит его, чем он занимается на самом деле, Фокси не сможет ответить правду. "Милая, я всего лишь копаюсь в твоем прошлом…" - хорошо же тогда он будет выглядеть… А если снова соврет, этот "серьезный" разговор превратится в сцену из дешевого комедийного сериала…
Но иногда Агнесс становилась такой нежной и ласковой, что Фокси готов был забыть о ее вечном "ну я же права", "милый, не виси на телефоне, у меня срочный звонок" или "сегодня я заеду к ван Хольману".
В такие моменты Агнесс расслаблялась; что-то, сидящее глубоко в ее душе, отпускало, и она становилась той милой, хрупкой и заботливой Агнесс, которой Фокси без колебаний и сомнений доверил бы себя всего…
Но, увы, подобное длилось недолго. Очень скоро Агнесс снова становилась натянутой струной со стальным блеском в глазах. Такая могла сдвинуть горы, повелевать всеми мужчинами планеты Земля, заодно быть президентом Вселенной и совмещать в себе огромную кучу всяких самых любопытных функций. Но такой Агнесс Фокси не верил, такую он мог подозревать, в чем угодно, и от такой он давно бы уже сбежал, если бы она чудеснейшим образом не перевоплощалась в его любимую ласковую кошечку…
По сути-то, конечно, Фокси любил обеих Агнесс, но каждую по-своему.
Что это за любовь такая, гадская плесень? - спрашивал он себя, когда Агнесс, сверкавшая, как стекла ее "лендровера", дарила Фокси свою загадочную полуулыбку и исчезала за дверью дома. Кто она - ведьма, оборотень? Как можно не знать о ней ничего и все же любить ее? И как может она любить меня, если тоже ничего обо мне не знает?
Когда Агнесс засыпала, Фокси, измученный подозрениями, ревностью и муками совести, гладил ее по волосам и шептал:
- Кошечка… Я так устал от всей этой лжи…
Тогда она улыбалась во сне, и ему казалось, что этот миг самый счастливый за весь день… Ресницы на ее смеженных сном веках трепетали, и Фокси осторожно проводил по ним подушечкой указательного пальца. Это был как будто поцелуй. Поцелуй на ночь.
- Кошечка… - снова шептал Фокси и касался ресниц Агнесс сухими горячими губами. - Как же я люблю тебя…
И в этом его порыве было столько глупой мальчишеской романтики, что Фокси самому себя становилось жалко. Хорошо, что ни Микки, ни Дин, никто из его друзей и знакомых не знает, во что он превратился. То-то было бы смеху…
Новость, о которой писала ему Агнесс, была грустной: Юджин Бигль выходила замуж за Питера Пальмана и прислала чете Корнуэлл-Данкан приглашение на свадьбу.
Поначалу Фокси решил, что Агнесс его разыграла, но, во-первых, на нее это было совершенно не похоже, а во-вторых, жена показала ему две открыточки с очаровательными цветочками, амурчиками, колечками и прочей дребеденью, которую так любят глупые молоденькие девушки.
Но Юджин Бигль, хоть и была молоденькой, не была глупой. Значит, все-таки брак по расчету, уныло констатировал Фокси.
Агнесс, глянув на расстроенное лицо Фокси, решила, что ее благоверный расстроился из-за самой Юджин Бигль.
- Если все так плохо, - саркастически усмехнулась она, - у тебя есть шанс это исправить. В конце концов, они еще не поженились… Дерзай… Я без проблем дам тебе развод - никогда не держу мужчин против их воли.
Ревность? Развод? Это что-то новенькое. Фокси не знал, радоваться ему или огорчаться.
- Кошечка, ты в своем уме? - рассмеялся он в лицо Агнесс. - О чем ты?
- Не нужно считать меня дурой, Фокси Данкан, журналист. - Агнесс прищурилась и стала действительно похожа на кошку. Очень злую кошку, от которой только что улизнул обед в виде симпатичной серенькой мышки. - Я отлично знаю, когда есть повод для ревности, а когда его нет. Мне даже не пришло в голову расспрашивать тебя о женщинах, которые названивают тебе в любое время дня и ночи, потому что я вижу - тебе на них совершенно наплевать. Но здесь я права. Я конечно же права. У тебя на лице написано, как ты расстроен из-за этой свадьбы. К тому же я прекрасно помню, как ты пялился на хорошенькую мисс Бигль на той вечеринке в честь открытия памятника. А помолвка, на которой ты болтал с ней без умолку? Не отрицай, меня это бесит… Ну я же права, Фокси?
- Гадская плесень… - простонал Фокси. Теперь перед ним стояла Агнесс, которой он еще не знал: Агнесс-ревнивица. И что делать с этой взбалмошной, уверенной в своей правоте женщиной, он не знал тоже. - Кошечка, ты что, правда думаешь, что я влюблен в Юджин?
Агнесс кивнула, еще сильнее прищурив злющие глаза.
- Понимаю, что фраза избитая, но я сейчас все объясню… - начал было Фокси, но Агнесс не собиралась его слушать.
- Не трудись. Я и так все знаю. - Она круто развернулась и вышла из спальни, где они всего пять минут назад мило ворковали и думали, какого цвета должны быть обои.
От Фокси Данкана не так-то просто было отделаться. Он в два прыжка догнал Агнесс, схватил ее за руку и развернул к себе. Она пыталась сопротивляться и билась в его объятиях, как птица, которую поймали в силки. Но Фокси продолжал держать ее руки, которые молотили упрямыми кулачками по его плечам.
- Дорогая Агнесс, - суровым тоном изрек Фокси. - Пока ты не успокоишься и не выслушаешь меня, я тебя никуда не отпущу. Поэтому потрудись взять себя в руки, моя дикая кошечка… Чем дольше ты будешь биться в истерике, тем дольше я буду держать твои милые бархатные лапки. Подумай об этом…
Холодный тон Фокси немного остудил пылавшую Агнесс. Она перестала молотить плечи Фокси кулачками, но глаза ее по-прежнему излучали гнев. Которого Фокси, между прочим, совершенно не заслужил…
- Я рад, что ты успокоилась, дорогая, - насмешливо поглядел на нее Фокси. - А теперь я объясню тебе, почему так огорчен из-за замужества Юджин Бигль.
- Потому что… - начала было Агнесс.
- Не перебивай меня, иначе не сменишь позу еще полчаса, - посоветовал Фокси, и Агнесс пришлось смириться. - Продолжаю отвечать на вопрос, который так встревожил твою маленькую глупую головку. На той вечеринке, о которой ты вспоминала с таким раздражением, я действительно много говорил с Юджин Бигль. Мы с тобой знаем: родители ищут ей выгодную партию, что весьма затруднительно, ибо сами они, увы, не обладают большими средствами. Питер Пальман ей сразу не понравился, но, тем не менее, она выходит за него. Если ты вспомнишь наш тогдашний разговор, то поймешь, какой напрашивается вывод. Итак, дорогая Агнесс? Появились мысли?
- Она выходит замуж по расчету, - бросила Агнесс. - Но ты-то здесь причем?
- Ты не поверишь, Агнесс, я ей просто сочувствую. Никогда не одобрял браков по расчету, и теперь жалею ее.
- Но Питер Пальман для нее крайне выгодная партия…
- Агнесс… - Фокси заглянул в ее глаза. - А я ведь для тебя - вовсе не выгодная партия…
- Что ты хочешь сказать? - насторожилась Агнесс.
Фокси почувствовал, как расслабились ее запястья.
- Хочу понять, на кой черт я тебе сдался, женушка… Ты же ничего от меня не получила.
- Но я люблю тебя, - побледнела Агнесс. - Я…
- Вот… А рассуждаешь так, словно такие браки для тебя - плевое дело. Вот я и подумал, какого дьявола ты не положила на свою любовь "большое извините" и не вышла за какого-нибудь Капнера ван Хольмана. Он, по крайней мере, известный тип…
Фокси отпустил ее руки. Теперь Агнесс сама хотела объясниться.
- Ты что, ревнуешь меня к ван Хольману? - спросила она и как-то странно улыбнулась. - Но это же глупо… Ужасно глупо. Ведь Капнер…
- Что - Капнер?
- Капнер - мой друг…
- Это, конечно, очень мило, кошечка, но иногда мне кажется, ты бываешь с ним чаще, чем со мной.
- Я поняла твою уловку, Фокси Данкан, журналист, - усмехнулась Агнесс. - Ты перевел разговор на Капнера, чтобы я отвязалась от тебя с Юджин…
- Думай, как хочешь, - сдался Фокси. - Мне просто жаль эту девочку. И еще жаль, что ты не понимаешь таких простых вещей.
Лицо Агнесс смягчилось, и Фокси понял, что она наконец-то ему поверила.
- Извини, Фокси… - пробормотала она. - Мне и самой неприятно, что я так вспылила. Просто у тебя было такое озабоченное выражение лица… И потом, мне казалось, Юджин Бигль тебе симпатична.
- Она и симпатична мне, только как человек, а не как сексуальный объект, - объяснил Фокси. - Потому-то мне ее и жаль. Если хочешь, мы не пойдем на эту свадьбу, - неожиданно для самого себя предложил он жене. - Тогда у тебя не будет повода ревновать…
- Не говори мне, что я ревную. Бе-есит… - полушутя улыбнулась Агнесс. - И на свадьбу мы пойдем. А то ты еще, чего доброго, подумаешь, что я вижу в Юджин Бигль соперницу…