Девушка с недоверием посмотрела на коня с "мигалкой" между ушей и "колобка" с говорящей фамилией Сутрапьян. В первый и в последний раз она встречалась с гаишником, который для нее тоже являлся полицейским, в прошлом году. Нет, вовсе не в ресторане, при романтических, так сказать, обстоятельствах, а на дороге, когда у Оленьки попытались отобрать права за превышение скорости.
Тогда, слава богу, удалось выкрутиться – не моргнув глазом она призналась, что "женщина за рулем – это обезьяна с гранатой" и что "права – это подарок, а подарки не передаривают". После этой фразы Красная Шапочка протянула инспектору свежий выпуск глянцевого журнала своей матушки, мол, "почитайте". Заложенный между страниц портрет Бенджамина Франклина (читать – стодолларовая купюра) гаишника вполне удовлетворил.
А сейчас Красная Шапочка предстала перед местным жандармом голая, то есть безденежная – в общем, хуже, чем голая.
– А что, собственно, вы от нас хотите? – решила уточнить она. – У нас денег нет.
– А при чем здесь деньги? Я не беру денег у населения. Только бутылками… – С трудом переведя взгляд на Серого, Сутрапьян поморгал и продолжил монолог: – Но не в этом дело. Уважаемый Волк! Рыба у нас в деревне кончилась!
– Оригинально, – решил Волк, подбирая у ног Красной Шапочки последнюю картофелину. – Почему я?
– Мы послезавтра едем на рыбалку с ночевкой. Махнешь с нами?
– А почему я?
– Почему он? – повторила вопрос девушка.
– Потому что он трезвый. – Мигнув от надоевшего фонаря на голове лошади, Сутрапьян выключил его. – Я поехал проверять ваши паспорта у Натальи Сергеевны, и выяснилось, что ты не пьешь. Наши мужики на целую неделю отправились косить на дальние луга. А из стариков ни одного трезвого, могут потонуть, а мне отвечать. – Разворачивая коня и с трудом удерживаясь в седле, полицейский добавил: – Только у нас рыбацких сапог нет на твои лапищи.
– С этим у меня все в порядке! – обрадовался Волк. – Третьего дня прикупил. Кстати, Оля, будешь нормально ходить или помучаешься?
Взгляды мужчин опустились на красные туфли Оленьки.
– Ни за что бы такое не надел, – с особой серьезностью сказа Сутрапьян. – Это ж пыточное средство. Лучше в кирзе пятнадцать километров по пересеченной местности за ворами молока гоняться.
– Нормально пойду, – решилась девушка и сняла туфли.
Хромающей походкой она направилась в сторону дома.
* * *
– Счастье мое! Ну куда же ты запропастилось? – Наталья Сергеевна бегала по грядкам и что-то настойчиво искала. – Что же ты из дома, Счастье, выбежало, даже не допив молока? Где же мне тебя найти? Счастье, иди ко мне… иди к мамочке… не бойся….
– Может, у нее в гостях… белая горячая Белочка? – выдвинул гипотезу Волк.
– Навряд ли. Координация движений в норме, – отозвалась Красная Шапочка. – Она кота своего черно-облезлого ищет.
– Ох ты горе-горюшко, не видать мне Счастья, как своих ушей… – стонала тем временем Наталья Сергеевна и, увидев постояльцев, удосужилась объяснить: – Собаки у меня нет, только кот. А ведь только благодаря ему у меня стабилизируется давление. Он как ляжет ночью на подушку, так голова совсем и не болит. Вы капусту принесли? Пора в щи добавлять. Володя, посмотри калитку в соседний двор, к Валентине, там щеколда отлетела. А ты, Оленька, сейчас будешь учиться делать кабачковую икру. Умеешь?
– Нет, – честно призналась девушка. – И мама не умеет, и бабушка.
– Безобразие, – решила Наталья Сергеевна. – Володя, тащи все овощи на кухню, буду делать из твоей Красной Шапочки полноценную русскую женщину.
Через полчаса Наталья Сергеевна, перемыв с помощью Красной Шапочки все овощи, поставила перед девушкой здоровенный таз литров на десять.
– Вот видишь, мисочка. Нужно натереть четыре килограмма кабачков, два килограмма моркови и очистить два килограмма лука. Еще не забыть про укроп, петрушку, кинзу и десять помидоров.
– Это не мисочка, это тазик, – только и смогла сказать Красная Шапочка. – Я столько овощей видела только в магазине.
– Привыкай, – спокойно ответила Наталья Сергеевна. – У нас в российских селах сколько потопаешь, столько и полопаешь…
Половину дня после обеда Красная Шапочка и Наталья Сергеевна создавали кулинарный шедевр под названием "Икра кабачковая, натуральная", а Волк сначала прибил щеколду к калитке в сторону соседки, затем переколол дрова у Натальи Сергеевны и к вечеру вскопал грядку для новой посадки укропа.
И колоть бы ему дрова во всех остальных дворах, где мужики уехали косить траву для коров и коз, но тут прискакал Сутрапьян. Остановил лошадь у забора и поманил к себе уставшего Волка.
– На рыбалку поедем, Вовчик. Собирайся, доставай сапоги.
– Но… как тебя зовут-то? – спросил Серов-Залесский, потирая горевшие от работы ладони.
– Петей, – засмущался полицейский. – Только меня все по фамилии кличут… Я заеду через полчаса, с вечера нужно готовиться.
– Подожди. – Волк снял с себя футболку и вытер лицо и подмышки. – У меня удочек нету.
– Какие удочки? Мы три литра самогона с собой берем. Шучу. У нас удочками рыбу не ловят. У нас – сетями, – успокоил Петр Сутрапьян.
Через полчаса к дому Натальи Сергеевны подъехала телега, запряженная полусонным конем. В ней, помимо Петра, сидел старичок и две женщины, увидев которых через окно, Красная Шапочка определила одним словом: Буренки. Такие дородные, спокойные, одетые в спортивные костюмы, с глазами добрых коров, готовые к любой мужской ласке.
– Наталья Сергеевна, – возмутилась девушка. – Куда же они моего Волка везут?
– Рыбки завтра покушаем и засолим, – спокойно решила хозяйка. – Все-таки какая-то прибыль в семью.
* * *
Красная Шапочка проснулась в скверном расположении духа – в том самом состоянии, когда кажется, что больше никогда не будет повода для улыбки, поскольку всем грандиозным планам не суждено сбыться.
Оленька с детства верила, что ее жизнь можно "повесить в рамочку", как образец для подражания. Голливудская окантовка, бриллиантовые вензеля, и она в центре картины с "Оскаром" в руках. Толпа свидетелей ее триумфа, среди которых обязательно окажется Ленка, с которой они поцапались в первом классе, подружка Плотва, Жора и другие однокурсники, и все будут аплодировать, провозглашая ее королевой кинематографа, а многочисленные репортеры добиваться трехминутного интервью…
Но вот юность подходит к закату, очередная ночь к рассвету… Что делать? Без денег, без нарядов, без женихов, без ролей и без счастья? Уж лучше бы отправилась на шоу "Каникулы в Мексике", чем в деревню "Светлый путь".
Шапочка встала с кровати, подошла к зеркалу – ее взгляд упал на сверкающий кулон на груди. Она потерла его рукой. Зачем ей эта золотая безделушка здесь, в селе?
"Может, пришло то самое, сложное время? Может, обменять кулон на билет до Москвы? И сбежать отсюда? Какая такая опасность от продюсера? Да справлюсь я со всем".
Внезапно Шапку накрыла волна гнева, она вспомнила, по чьей милости оказалась в этом забытом богом месте. "Волк! Он меня сюда приволок, вот пускай и решает мои проблемы! Иначе семь шкур спущу! И вообще, где шляется Владимир, уехавший вчера на рыбалку вместе с двумя женщинами, с которыми еще очень даже можно изменить! Особенно если выпить".
– Ревнивец сомневается на самом деле не в своей жене, а в себе самом, – сказал Оноре Бальзак. Только переделай с мужского на женское, – встрял Разумей Занудович.
– А вот не помню кто сказал: "Не все жены подозревают своих мужей – некоторые знают точно!" – проснулась Внутренняя Богиня Красной Шапочки.
– Чего вы всполошились с утра пораньше, – зевнула Девочка-девочка и перевернулась на другой бочок. – Спать бы и спать…
Сомнения требовалось разрешить немедленно. Шапочка решительным шагом направилась в сторону "Ани", распахнула дверь и… застыла на пороге. Вокруг кровати были разбросаны бумажные платки и клочья шерсти, а из-под одеяла торчал красный волчий нос. Оленька на носочках, стараясь не разбудить Владимира, подошла к кровати.
В это самое время в домике затрещал будильник. Волк вздрогнул, откинул в сторону одеяло, но, увидев Ольгу, тут же натянул его по самые глаза. Однако мгновения было достаточно, чтобы Красная Шапочка разглядела на нем оголенные места, лишенные шерстяного покрова.
– Волк, миленький, что с тобой случилось? Кто тебя обидел?
– Тонул ночью, – стал объяснять Волк. – Запутался в сетях, и бабам с Петром нужно было спасать либо меня, либо сети с рыбой. Спасли меня бабы, а вода холодная. Ты же знаешь, я не умею плавать.
Дотронувшись до большой головы Волка, Оленька ощутила ладонью жар.
Волк захворал! Температура под сорок! Сморкается, кашляет, шерсть целыми клочками выдирает! Скорее, скорее…
– Помру от простуды, – прохрипел Волк.
Красная Шапочка вздрогнула от этих слов.
– Что? Да как ты смеешь? – Оленька начала с наступления, но, видя несчастные глаза, ставшие теперь белесо-желтыми, ретировалась. – Что у тебя болит?
– Все. Начиная от ушей и заканчивая хвостом.
– Как же я тебе вызову "Скорую"? Здесь телефон не берет… Наталья Сергеевна! – закричала Красная Шапочка и, выскочив из бани, устремилась к дому. – У вас же есть местный телефон! Вызывайте медиков, Волк простыл и собрался помирать!
– Срочно в сортир! – появилась на пороге хозяйка дома. – К телефону! Будем спасать кормильца! А где рыбка? – отвлеклась она на минуту.
– В ведре, на улице, на холодке стоит, – ответил Волк и снова укутался в одеяло.
– Я вызываю помощь, а ты, Красная Шапочка, неси рыбу на кухню. Спасай, а то Счастье не сожрет, так понадкусывает. Счастье – оно такое!
Глава двадцать первая
"Скорая" прибыла через полчаса. В машину Волка пришлось затаскивать водителю и прибежавшему на помощь Сутрапьяну. Чтобы Серов-Залесский не сопротивлялся, врачиха вколола ему сильную дозу успокаивающего.
– Я люблю тебя, Оленька. Люблю больше всего на свете. Стань моей женой, – бормотал Волк, пока его устраивали в микроавтобусе.
И после этого важнейшего сообщения он потерял сознание.
Севшая рядом с водителем докторша, похожая на сонную белку, равнодушно отметила для себя, что пациент скорее жив, чем мертв.
– А можно вас попросить об одном одолжении? – забарабанила Красная Шапочка через окошко, отделяющее салон для больных от кабины. – Станете свидетельницей? Меня Волк замуж позвал.
– Чего? Бракосочетания? – Врачиха достала из "бардачка" творожную оладушку и стала ее есть. – Я против любых браков. Я за совершенство!
– Нет-нет. Вы меня неправильно поняли, – заспешила Красная Шапочка. – Вы же слышали, что Волк признался мне в любви. Сможете, когда он очнется, подтвердить его слова?
– Так все под наркозом становятся гладкими и шелковыми, – пожала плечами чавкающая Белка. – Мой тоже признавался мне в любви, когда я ему вколола двойную дозу снотворного. И что? Где он теперь?
– Где? – пробормотала Красная Шапочка, жалея о том, что под рукой не оказалось ни телефона, ни диктофона…
– В Караганде! – злобно расхохоталась врачиха. – Не бери в голову весь этот бред. Живи своей жизнью и никого в нее не посвящай. Молодая ты еще, наивная, так что послушай совета опытного человека. – Вытерев пальцы о край халата, врачиха продолжила рассуждения: – Любовь – это галлюцинация. Будь моя воля, всех бы влюбленных кастрировала!
– Оленька! – завыл Владимир, но внезапно его тон переменился. – Ты никто! И звать тебя никак! Ты гламурная кукла, у которой ничего нет за душой!
От столь резкого перехода у Красной Шапочки волосы встали дыбом. Она прикусила губу и едва сдержалась, чтобы не зареветь.
– Вот видишь, что он скажет тебе через годик совместной жизни! А то и через месяц, если не через пару дней… – Врачиха достала пакет с оладушками и протянула один водителю. – Яша, кушай… Послушай, послушай, деточка… Мужики многое спросонья обещают. Будешь оладушку?
Красная Шапочка залилась румянцем. Все, что Волк сказал меньше десяти минут назад, звучало куда более романтично… Неужели врачиха права? Наверное, надо попросить остановить машину, пока не особо далеко уехали от дома, и пускай везут Серого куда хотят… Без нее!
– Не уходи! Люблю тебя! Не уходи, Оленька, слышишь, вернись немедленно! – Волк словно прочитал ее мысли.
– Ну, вот и приехали. – Машина затормозила возле старого обшарпанного здания с прибитой к входной двери дощечкой "ОЛЬНИЦА"…
""Б" пропала. Не везет Волку. Живет в "АНЕ", лечится в "ОЛЬНИЦЕ". Женщины преследует его по пятам…" – Красной Шапочке в голову лезла всякая чушь. Она явно была смущена фразами, произнесенными Серым Волком. Уж лучше бы молчал. А так… посеял надежду и тут же искоренил веру в то, что она самая обаятельная и привлекательная.
В приемном отделении больницы было пусто – только жужжала муха, запутавшись в белой занавеске.
– Степаныч! Подъем! – крикнула врачиха. – Привезли! Вноси в список!
– "Березку" или "Столичную"? – откуда-то издалека послышался сиплый голос.
– Деревенскую! Вот, видишь, тоже бредит! – Врачиха театрально закатила глаза, оглядываясь на Красную Шапочку. – Все бредят! А ты еще о любви говоришь… Смешная! Я вот на Яшу год жизни угрохала, и кормлю, и пою, а он все на пациенток смотрит.
– "Деревенскую"?! Что-то не слышал о такой… Новый сорт?! Сколько градусов? – оживился Степаныч.
– 38 и 7!
– Прекрасно! Пойдет… – В холле появился сгорбленный седой старичок. – Где?
– Вот! – Врачиха махнула рукой на Волка.
– Не понял!
– 38 и 7 градусов! Температура! Больного привезли! Вноси в список!
– А… сейчас, одну минуточку, одну минуточку. – Старик ростом в один метр и явно принадлежавший к породе дворовых псов, был разочарован. – Как вас величать? – обратился он к Красной Шапочке.
Волк уже начал приходить в себя и расспрашивать доктора, что с ним случилось, где он находится и почему рядом с ним нет Шапочки.
Услышав свое имя, Олечка встрепенулась. Но врачиха успела откликнуться раньше и всадила Владимиру еще один укол, отправив его досматривать сновидения, а сама стала заполнять медицинский бланк.
– Милочка, предъявите документы! – потребовал Степаныч.
Оленька растерянно пожала плечами, но, поймав на себе строгий взгляд старика, ради вида поискала документы в карманах и решила сыграть "под дурочку":
– Простите, дома забыли. Спешили…
– Вот домой и возвращайтесь, а затем с документиками к нам. Как раз успеете к тому моменту, когда оклемается Волк.
– Но… у меня нет денег, чтобы добраться до дома!
– А это, милочка, уже ваши проблемы, – настроилась на негатив врачиха. – Здесь всего-то пять километров. Пока не предъявите паспорт – ничего делать не будем, вы же не местные, а московские. Подождите-ка… Вы сказали, что у вас нет денег?
Красная Шапочка отрицательно покачала головой.
– Совсем-совсем? – От негодования мелкий Степаныч затрясся. – А какого ляда вы в "Скорую помощь" обратились? Сонька! Ты кого привезла? Они же нищие!
– Мы не нищие! У вас здесь банкоматов нет, а наличных мы взяли мало. Мы – актеры! – гордо произнесла Красная Шапочка.
– Актеришки? Эти жалкие негодные существа? – расхохотался старик. – Бродячие людишки! Да на вас пахать надо! А вы все гримасы строите да песенки распеваете! – Степаныч завелся не на шутку.
Врачиха, услышав его крики, отложила в сторону бланк регистрации и подошла к Красной Шапочке.
– Что же с вами делать?
– Сонька! За шиворот обоих и вон из больницы! – негодовал старикашка.
– Степаныч, успокойся. В чем дело? – даже испугалась врачиха.
– Как в чем? Они – никто! Пустое место! У них нет ни паспортов, ни денег!
– Ну что ж, тогда нам действительно придется отказать вам в лечении… – стальным тоном проговорила врачиха. – Яша! Освободи носилки!
Почесавший голову водитель, только что снявший фирменную бейсболку с красным крестом, так и стоял, понимая, что тяжелого Волка он один с переносных носилок снять не сможет.
– Да как вы смеете? Он же болен! У него температура! Кашель! Насморк! Он еле дышит! – возмутилась Оленька. – Вы же… клятву давали!
– Вам я ничего не давала, – проявляла настойчивость врачиха. – Яша, соедини меня с полицией. Пускай увозят…
– Нет! Постойте! – Оленька сорвала с шеи золотую цепочку с кулоном и протянула ее врачихе. – Это… это вас устроит?
– Хм. Красивая вещица… – Глаза врачихи заблестели, руки зашевелились, а на лице исказилось нечто вроде улыбки. – Небось своровала…
– Какая вам разница? – искренне удивилась Красная Шапочка. – Вам ведь наплевать на жизнь человека.
– Иж какая! Наплевать! А чем мне кормить ребенка и себя? Добрыми делами сыт не будешь! – Врачиха положила кулон в карман. – Яша, – приказала она, – отвезти Волка в инфекционное отделение.
– Сонька! Не забудь со мной поделиться, а то я главврачу все расскажу! – сказал Степаныч и включил телевизор.
Устав от некрасивой ситуации и навалившихся неприятностей, Красная Шапочка села на лавочку и просто стала ждать… сама не зная чего.
А телевизор показывал новости Первого канала. Бодрый Жорик в желтом летнем костюме, улыбаясь, рассказывал:
"Вчера мы связались с продюсером фильма "Красная Шапочка live" и выведали у него все последние новости из жизни героев телепроекта. Главная героиня в настоящее время проводит отпуск на Мальдивах. Она нежится в лучах солнца и готовится к съемкам в голливудском блокбастере. Также продюсер проекта раскрыл еще один пикантный секрет – компанию Красной Шапочке составил ее партнер по фильму – Серый Волк. Что ж, служебные романы не редкость среди известных, красивых и богатых людей…"
Оленька закатила глаза и несколько раз хлопнула себя ладонью по голове. Степаныч привстал, протер глаза, удивленно посмотрел на Красную Шапочку и стал перекладывать бланки на своем столе.
– Так бы сразу и сказала, что ты звязда. – Он подошел к Шапочке, держа в обеих руках непонятно откуда появившиеся рюмки. – Ну что, красавица? Выпьем? За успех! Извини, у нас только разбавленная медицинская спиртяга.
Оленька смущенно посмотрела на рюмку, но в душе был такой противный осадок, что она не раздумывая залпом выпила спирт.
– Хорошо живем! – прохрипел Степаныч и поковылял к своему столу.
Голова закружилась. Наступило состояние, когда стало все равно, что будет дальше… Степаныч поманил пальцем врачиху Соню, что-то шепнул ей на ухо, и она как ни в чем не бывало отправилась по своим делам… Шапочка от несварения желудка, души и жизни заплакала.
– Ой цветет калина… – Из двери кабинета вышла врачиха и, потирая карман, в который опустила кулон, сообщила: – Все нормально. Ваш Волк будет жить. Мы ему капельницы поставим, уколы поделаем… Неделю точно пролежит. Да, и запомни… – Соня обернулась на кабинет. – Любовь – это галлюцинация… Иди, девушка домой. Сейчас всего два часа дня, доберешься без проблем.