Все! Против одного Сержа! Лишь Амандин хранила нейтралитет, ну и крошку Лиз можно было не брать в расчет - она вообще раскрывала рот только чтобы есть. Судя по тому, как легко и непринужденно Серж парировал все словесные копья, летящие в его сторону, это происходит далеко не впервые и опыт в подобных баталиях у него преизрядный.
Наверное, Софья чего-то не знает о жизни, но желание перебить сервиз саргеминского фарфора о головы собравшихся за столом становилось все сильнее. Что это за люди?! Они вообще имеют хоть какое-то представление о семье?! О благодарности?! О любви и привязанности к родственникам, в конце концов?!
Она не выдержала и уставилась на мадам Нинон, сидевшую во главе стола. И дождавшись, когда та посмотрела на нее, не отвела глаз сразу. А спустя какое-то время перевела взгляд на Сержа, который в очередной раз, презрительно кривя губы, парировал что-то отцу. А потом снова посмотрела в глаза мадам Нинон. Софье так и хотелось вскочить и закричать ей: "Почему вы позволяете происходить этому?! Почему вы не защищаете его?! Ведь вы же его любите!".
Внимательный взгляд выцветших с годами, но не утративших своей выразительности светло-голубых глаз. И Соне кажется, что она слышит сухой, чуть надтреснутый голос мадам Нинон: "Потому что он сильный мальчик. Он никому не позволяет жалеть себя. И всегда все делает сам".
Мадам Нинон встала, давая сигнал к тому, что основной обед закончен, и сейчас будет пауза, а позже - перемена блюд и десерт.
- Софи, деточка, составь мне компанию. Хочу тебе кое-что показать. Посекретничаешь со старухой?
- Не вижу тут ни одной старухи, - дипломатично отозвалась Соня. - Но с удовольствием составлю вам компанию.
- А мне с вами посекретничать можно?
- Конечно, девочка моя, - мадам Нинон обернулась к Амандин. - Только я хотела посекретничать с Софи на русском языке - теперь мне редко выпадает шанс поговорить с соотечественником. Если тебе не будет скучно слушать нас - пойдем.
- Нет, пожалуй, - Амандин поджала губы. - Я лучше составлю компанию Сержу.
- Составь, конечно, - улыбнулась мадам Нинон, беря Соню под руку. - Он будет рад.
* * *
Софью удостоили визита в спальню хозяйки дома. Это оказалась большая комната, которая совмещала в себе функции спальни и кабинета.
- Для начала, Сонечка, я хотела поблагодарить тебя за подарок, - мадам Нинон подняла руку, на которой красовался браслет - три ониксовых кольца, звенья, инкрустированные бриллиантами. Это украшение действительно подходит хрупкой изысканности урожденной княгини Бобровской.
- Но это подарок Сержа.
- Он мне рассказал о том, что это была твоя идея.
- Не буду спорить - идея моя, - улыбнулась Соня. - Но, кроме идеи… В общем, я рада, что вам понравилось.
- У меня особые воспоминания, связанные с Оскаром Хейманом, - мадам Нинон открыла стеклянную дверцу шкафа и достала оттуда увесистый альбом в кожаной обложке. Присела на небольшой диван у окна и приглашающе похлопала по сиденью рядом. - На нашу первую годовщину свадьбы я подарила Рене булавку для галстука. Как раз изделие этого ювелирного дома.
- Правда? - Софья присела рядом. - Надо же, какое совпадение.
- Да. Это была его любимая булавка. С ней его и похоронили, - мадам Нинон раскрыла альбом. - Ну, не будем о грустном. Вот, Софьюшка, хотела тебе показать, какая я была молодая.
Соня интуитивно чувствовала, как важен этот жест со стороны бабушки Сержа. Это доверие. Эта возможность заглянуть в историю семьи. И очень боялась поначалу сказать что-то не то, спугнуть эту атмосферу. Но потом увлеклась - фотографии были и в самом деле интересные, особенно старинные, столетней давности, на которых были запечатлены родители мадам Нинон и другие представители семейства Бобровских.
Ожившая история. А мадам Нинон так увлекательно рассказывала. Тот, кто заглянул бы сейчас в комнату, увидел бы две склоненные над альбомом головы - седую и темноволосую. Их обладательницы увлеченно рассматривали фотографии и беседовали.
- Ой, я знаю это здание!
- Это дом моего дяди Бориса, брата отца.
- Я сто раз мимо него проходила! Это на Сретенке!
- Наверное, - мадам Нинон грустно улыбается. - Я там никогда не была. А что… что в этом здании сейчас?
- Какое-то министерство, кажется, - неуверенно отвечает Соня. - Я не знаю точно. Простите.
- Ничего страшного, девочка, - мадам Нинон легко сжала Сонину руку. - Будь добра, достань еще один альбом - вон тот, с коричневой обложкой. Покажу тебе, какой был Серж маленький. Ему только не рассказывай, хорошо? Взрослые мужчины не любят вспоминать, как они были маленькими мальчиками.
- Не буду рассказывать, - улыбается Соня, доставая альбом.
Маленький Серж Бетанкур - ангелочек, иначе не скажешь. Упитанный белокурый херувим на руках у темноволосого мужчины со впалыми щеками - это Рене Бетанкур. Очаровательный трехлетний мальчуган в джинсовом комбинезоне с совершенно девчачьими светлыми локонами. Рядом - родители: Клоди - хорошенькая, Вивьен - если не одежда и прическа по моде того времени, можно подумать, что это Серж. Нет, еще выражение глаз - другое. Совсем. Коротко стриженный, но все такой же светловолосый мальчишка лет десяти с белоснежной кошкой на руках - видимо, это ее королевское величество Марго. А вот уже юноша - смазливый до невозможности, наглый, самоуверенный. Нахальная, но обаятельная улыбка, русые волосы, уже тогда идеально сидящий костюм. Серж обнимает за плечи стоящих рядом двух товарищей - это выпускной в школе.
- Серж надо мной смеется, а я не понимаю этих цифровых фотографий. Куда приятнее - так. В руки взять можно… потрогать, - узловатый палец гладит край фотографии, на которой Серж с родителями. - Я часто думаю… когда, в какой момент все пошло… не так? Ведь мы с Рене любили Вивьена. А он и Клоди любили Сержа. А вышло… вот так. Выходит, любовью можно все испортить?
Соня промолчала. Она не знала, что ответить на это. Мадам Нинон переворачивает страницу, потом еще одну. Одно из последних фото - Серж, уже совсем узнаваемый, но для Софьи непривычно серьезный. В огромном черном кресле, за огромным же столом. Мсье президент "Бетанкур Косметик".
- Я так горжусь им, - тихо произносит мадам Нинон. - Очень горжусь. Он сильный и гордый мальчик. И очень… - женщина замолчала, словно раздумывая - стоит ли продолжать. А потом решилась. - Он умеет любить. Наверное, это не слишком очевидно. Он редко позволяет кому-то это увидеть. Он не подпускает к себе близко. И еще - так трудно прощает предательство. Я все еще не теряю надежду… - мадам Нинон невесело улыбается, - что он простит родителей. Ведь он их любил. И… я верю, что любит. Но слишком гордый, чтобы простить легко.
Софья снова промолчала. Снова не знала, что ответить. И вообще, ей казалось, что эти слова ответа не требовали.
- Ладно, - взмахнула рукой мадам Нинон. - Это все риторика, не более. Я еще хочу тебе кое-что показать, Софочка.
Соня с все возрастающим изумлением наблюдала, как хозяйка спальни встала, подошла к стене и, как дверцу, открыла картину, висящую на стене. За ней обнаружился сейф. Просто как в кино. Защелкал под пальцами мадам Нинон, набирающими код, замок. И вот уже мадам Нинон снова вернулась на диван. В руках у нее была шкатулка. Резьба по кости, холмогорская школа - это Соня наметанным взглядом определила сразу. А потом шкатулку открыли, и тут Софья удивилась по-настоящему. Хотя, казалось бы, ожидаемо - ну что еще можно хранить в сейфе? В первую очередь, драгоценности. Немного. Видимо, самое дорогое - не столько с точки зрения материальной ценности, сколько из-за связанных с этими украшениями воспоминаний.
Пальцы мадам Нинон дрогнули, когда она доставала из шкатулки кольцо. Явно не свежее приобретение, не слишком роскошное, но и не скромное - три сапфира, один крупнее, тот, что посредине, два по краям мельче. Небольшая россыпь маленьких бриллиантов, тусклое золото.
- Это обручальное кольцо князей Бобровских, - мадам Нинон держит кольцо двумя пальцами. - Ему больше двух сотен лет. Мужчины рода Бобровских надевали это кольцо на палец своей избраннице. Я… - мадам Нинон вздохнула, - последняя Бобровская. И кольцо осталось у меня. Нравится?
- Красивое, - осторожно отвечает Соня. Блеск граней старых сапфиров завораживает.
- Когда-то я могла его надеть, - женщина кладет кольцо себе на ладонь. - Сейчас пальцы уже не те. Могу только так смотреть, - и вдруг протягивает руку Софье. - Хочешь примерить?
Это неожиданно. И после небольшого размышления Соня отрицательно качает головой. Нет. Это как-то неправильно.
- Пожалуйста, - негромко просит мадам Нинон. - Примерь. Сонечка, пожалуйста. Хочу увидеть его на руке. Давно не видела.
Нет, ну если так просят… Софья осторожно берет старинную драгоценность. И… кольцо садится идеально. На именно безымянный палец. Соня неосознанно задерживает дыхание почему-то. А потом протягивает руку мадам Нинон.
- Вот. Смотрите.
Старая женщина наклонила голову, разглядывая. Вздохнула.
- Красиво.
* * *
Русси предпочли уехать. Родственники - тетка, кузены, Вивьен с Клоди - те, наоборот, решили остаться на ночь. Именинница, утомившись, ушла к себе. Праздник закончился.
- Серж, ты где? - Соня стоит у окна, прижав к щеке телефон. Она была права - парк с включенным освещением выглядит очень красиво.
- У себя в комнате.
- А она которая?
- Зачем тебе?
- Хочу нанести визит вежливости.
- Софи… - он там вздыхает. - Я устал. Реально устал. Собираюсь спать. Давай отложим все до завтра?
Она ему не верит. А еще ей не нравится его голос. Странный какой-то.
- Если ты не скажешь, какая твоя комната, я пойду открывать все подряд двери. И мне плевать на то, что это неприлично!
Он еще раз вздыхает.
- По той же стороне, что и твоя. От тебя - третья.
- Умница. Послушный мальчик. Принесу тебе печеньку.
Серж в ответ лишь хмыкнул.
* * *
В комнате не включен свет. Темноту рассеивают лишь слегка отблески фонариков в парке. И еще тлеет красный огонек сигареты. Пахнет табачным дымом и спиртным. Причем крепким спиртным.
Соня постояла немного на пороге, давая глазам привыкнуть к темноте. А потом шагнула вглубь комнаты. Серж сидит в кресле у окна. На нем лишь брюки, выше талии он голый, в пальцах одной руки зажата сигарета, в ладони другой устроен бокал.
- Ооо… Мальчик пошел вразнос?
Он не отвечает, лишь затягивается сигаретой, заставляя ее кончик разгореться ярко-алым. Софья протягивает руку к столику, берет бутылку, подносит к глазам. Наполовину пустая, и это даже не коньяк. Виски.
- Серж, - присаживается на подлокотник кресла. - Ты же не куришь?
- Как видишь, иногда курю.
- Тебе нельзя крепкое. Ты же не умеешь это пить.
- Ерунда.
- Тебе будет завтра плохо - ты сам говорил.
- Плевать.
- Серж… - она наклоняется, обхватывает его лицо ладонями. От него так непривычно и резко пахнет - табаком, виски. - Что случилось?
- Что случилось? - он резко отворачивает голову, еще раз затягивается. - Случилась задница, Соф. В моей жизни.
- Что ты имеешь в виду? Что-то произошло? Плохие новости?
- Этим новостям уже почти тридцать лет. Это я просто родился на свет не у тех людей. Которым был на хрен не нужен!
- Ох… - родственники Сержа все-таки допекли. - Серж, но ведь это было так давно. Неужели ты до сих пор не можешь забыть? Разве сейчас это имеет значение?
- Еще какое! - усмехается он. Резко тушит сигарету, забирает со столика бутылку.
- Может, не стоит больше пить? - Соне все это совершенно не нравится.
- Может, и не стоит, - соглашается Серж. - Но я буду. Знаешь, - он отхлебывает прямо из горлышка и закашливается. Потом дышит часто, восстанавливая дыхание. - Знаешь, я вот на них смотрю и боюсь.
- Чего? - тихо спрашивает Соня.
- Во мне, Соф, течет та же кровь, что и в Вивьене и Клоди. Я их сын. И, знаешь, я все время боюсь… что я стану таким же, как они.
- Ты не…
- Помнишь, я рассказывал тебе про друга-гея?
- Помню.
- Я ведь всерьез тогда думал, что могу… что во мне это есть. Я вообще постоянно боюсь, что во мне что-то есть! Что-то ненормальное! Я боялся, что мне может понравиться трахаться с мужиком! - выкрикнул он с пьяной откровенностью. - Нет, пронесло, не захотелось даже пробовать. Но я все время жду, Соф… - он откинул голову на спинку кресла. Шевельнул рукой, очередная сигарета между губ, оранжевый лепесток пламени зажигалки. Серж затянулся, выдохнул дым к потолку. И продолжил свои откровения. - Я боюсь, что мне захочется чего-то. Что меня потянет на что-то… На молоденьких девочек, как отца. На экзотику, как мать - на таек, мексиканок или эфиопок! Или еще на что-то… Помнишь, как ты связала мне руки? Тогда, у меня дома, галстуком, помнишь?
- Да, - ответила Соня осторожно.
- Я тогда испугался, - голос Сержа негромкий. - На самом деле испугался. Не того, что ты мне можешь причинить реальный вред. А того, что мне такое… может понравиться. Что меня потянет на эти вот связывания, наручники, плетки… И прочее. Кстати, знаешь… - он вдруг усмехнулся. - А мне ведь понравилось. Но дело не в связанных руках. А в тебе.
- Серж…
- Я смотрю на Вивьена с Клоди, и мне страшно. Что рано или поздно во мне проснется что-нибудь… этакое. Извращенное. Во мне. Или… в моих будущих детях.
- Прекрати! Ты несешь чушь. Ничего нет такого ужасного в твоих родителях, как ты тут изображаешь.
- Много ты понимаешь!
- Много! Так, слушай, прекращай это. Они, конечно, со странностями у тебя, факт. Но не делай из них Франкенштейнов. И из себя заодно. Ты самый занудный и скучный человек из всех, кого я знала, Серж Бетанкур.
Он вместо ответа лишь усмехается и затягивается.
- Нет, я серьезно! Кто носит трусы одного-единственного фасона и марки? Кто каждый день завтракает исключительно блинчиками и кофе? Кто пугается, когда ему всего-то слегка связывают руки? Ну же, Серж… - забирает у него сигарету, гасит ее.
Снова наклоняется, и снова обхватывает лицо пальцами. - Ты - нормальный. Абсолютно нормальный. Скучный, предсказуемый и до уныния нормальный человек. Перестань себе забивать голову всякими глупостями.
- Нет, Соф.
- Да, Серж.
- Знаешь что, Софи… - у него какой-то странный голос. Еще более странный, чем был до этого. И не только в выпитом виски дело. - Иди-ка ты в свою комнату.
- Почему это?
- Потому что я пьян. Неадекватен. И лучше тебе быть от меня сейчас подальше.
- Неубедительно.
- Я пьян, Софи, - да-да, именно, это пьяная откровенность в нем сейчас говорит.
- Да я с тобой и не спорю, - она встает с подлокотника. - Ты не просто пьян. Ты в стельку, друг мой. Поэтому пойдем-ка в кроватку. Ты устал, немного расстроен и выпил лишнего. Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать - это лечь спать.
Он встает и произносит вдруг неожиданно четко, чеканя слова.
- Уходи, Софи. Уходи. Сейчас же.
- И не подумаю.
- Уходи. Я серьезно.
- И я серьезно. Не уйду, пока ты не ляжешь в постель.
- Постель? Постель… - задумчиво. А потом - решительно, с вызовом: - Если ты не уйдешь, Софи, я поставлю тебя на этой постели раком и поимею. И мне плевать будет на то, хочешь ты этого или нет. Так и знай. Последний раз предупреждаю - уходи.
- Не пугай меня. Не страшно.
- А я не пугаю. Я предупреждаю. Я не такой милый хороший мальчик, как тебе кажется.
- Слушай, прекращай разыгрывать драматический эпизод "Серж Бетанкур - злодей". Не верю. Все, марш в кровать.
- В кровать - так в кровать. И заметь - я тебя пре-ду-преж-дал, - и в следующую секунду он резко дернул пуговицу на ее блузке.
Ну, не драться же с ним? Нелепо и, в общем-то, шансов у нее нет. Пытаться образумить? Бесполезно, Серж и, правда, сильно пьян. Можно уйти. Можно. Но она зачем-то осталась. Просто не смогла оставить его одного наедине с его бесами.
Ни черта он сейчас не соображает. Раздевает ее как-то совсем неумело, пальцы не слушаются - еще бы, после такого количества выпитого. Дышит тяжело.
- Я тебя предупреждал, Софи… - блузка, наконец-то, летит на пол. - Надо было уходить. Ничего хорошего тебя тут не ждет. Я не тот хороший мальчик, каким ты меня считаешь.
- Ты кровожадный и беспощадный монстр. Угу, я поняла. Слушай, - гладит его по щеке, - Серж, может, все-таки спать, а? Ты же едва на ногах стоишь.
- Нет, - берется за пояс ее юбки.
Ну, нет - так нет. Но и уйти она не уйдет.
Похоже, близость неизбежна. Хотя у Софьи нет никакого желания. А Сержем двигает вообще непонятно что. Он торопливо стягивает с нее юбку, руки на талию, прижал к себе крепко. Да, определенно, близость неизбежна. Так, надо что-то сделать.
Он не целует ее в губы. Почему-то. И это хорошо, на самом деле - ей не нравится запах виски и табака от него, это непривычно, не идет ему и вообще - неприятный запах, не его, не Сержа. Вместо этого горячие поцелуи в шею, плечи, перемежающиеся с укусами. Он совсем на себя не похож. И все равно это - Серж.
Соня зажмуривается и вспоминает другого Сержа. Со светлыми и пьяными от желания глазами. С запахом можжевельника и сандала от разгоряченной кожи. Со сбившимся дыханием. Нежного и страстного, умеющего дарить наслаждение и получать его, не стесняясь. Того Сержа, который умел брать и давать. Да, именно такой он - настоящий. А сейчас - сейчас это снова маска. Другая, страшная, которую он сам себе придумал.
- О, черт, Софи, ты меня хочешь… - за своими мыслями она не заметила, как он раздел ее. Как его ладонь оказалась между его бедер. Выдохнул шумно. - Ты меня даже такого… хочешь. Ты готова…
Да, милый, только это не твоя заслуга. Не теперешнего тебя. Нет, она не сказала это вслух.