Степан уверял, что давно не спит с Инессой и она просто ценный толковый работник холдинга, но я сомневалась в этом. Времени с ней он проводил предостаточно: почти каждый раз, когда Степан бывал в офисе, они уединялись в его кабинете, да и вечерами, по словам верного Муханова, часто куда-то уезжали. Видеть ее не доставляло мне никакого удовольствия, и я избегала общения с ней, то же самое можно было сказать об Инессе. Надо отдать ей должное - она отличалась умом и сообразительностью и никогда не нападала на меня, во всяком случае пока.
Также где-то существовала законная супруга, холеная неприступная дама, которую я имела честь видеть тогда на фуршете. Здесь начиналось самое интересное - в последнее время Полозов все чаще и чаще говорил о том, что скоро разведется и поступит "в мое полное распоряжение".
Я предоставила событиям развиваться своим ходом и ждала. Степан смотрел на меня с обожанием и выполнял практически любые желания. Подарков его - боже, чего мне это стоило! - я не принимала, отвергая их с гордым видом, и это заводило его еще больше.
Перед Новым годом, как и всегда, повсюду царила предпраздничная сумасшедшая суета. Был последний рабочий день. Увешанный разноцветными гирляндами, дедами-морозами и всякой новогодней чепухой, офис походил на веселый игрушечный магазин. Никто давно не работал - все готовились к грандиозному застолью.
Степан сидел на краю моего стола и, игриво покачивая ногой, уговаривал остаться на праздник.
- Мэри, я очень прошу - останься, это будет твой первый Новый год в фирме, а потом мы куда-нибудь уединимся и поговорим… - в хрипловатом голосе явственно зазвучали интимные нотки, светлые глаза медленно прикрывались.
О, я слишком хорошо знала этот голос и этот взгляд! Но пока он не разделается с женой и мымрой, я буду стоять на своем и не сдам позиций.
- Степан Борисович, вы же в курсе, в университете зачет и мне нужно будет уйти, - пропела я, перебирая и сортируя папки.
- Но послушай! - Степан наклонился через груду бумаг и попытался обнять меня.
Целая стопка документов поехала и рухнула на пол, один из телефонов стоял на самом краешке и вот-вот собирался сделать то же самое. Со стороны мы смотрелись, наверно, забавно: исполнительный директор почти лежит на столе, а его секретарша вяло сопротивляется, отмахиваясь договорами и факсами.
Дверь распахнулась.
- Всем привет! - как обычно внезапно, в комнату ворвалась Инесса.
Одета она была - тоже, впрочем, как обычно, от кутюр, то есть умопомрачительно и очень похоже на наряд Мэри Поппинс: ярко-синее платье и ослепительно белый воротничок. Помнится, она еще пела: "Ах, какое блаженство знать, что я - совершенство, знать, что я - идеал…" Полозов, закусив губу с досады, поправлял галстук.
Сейчас начнется! Молниеносно оценив рекогносцировку, Инесса ринулась в бой.
- Дорогой, - подлетела, и обняла, и поцеловала, и воротничок поправила.
Я даже позавидовала такой энергии и упорству. Видит же, как Полозов на меня смотрит, а до последнего борется! Ну да ладно, пусть голубки воркуют, а мне надо работать. Собрав с пола рассыпавшиеся документы и приняв независимый вид, я уселась на место и продолжила разбирать завал из бумаг. Это - в отдел коммерческой недвижимости. Эту папку от Наума - в загородную. А это почему у меня валяется, давно должно быть в отделе аренды! Да, Мэри, бить тебя некому, совсем обленилась. Не обращая ни на кого внимания, я взяла трубку местного аппарата.
- Алло, аренда? Виталик? Пошли ко мне, пожалуйста, кого-нибудь договора забрать… Спасибо.
- А еще, милый, я хотела тебе сказать, что все утро не могла найти твои перчатки, ну помнишь, те, замшевые, мы их покупали в Париже… - Инессу нисколечко не смущало, что Степан раздраженно отстранял ее рукой и смотрел в мою сторону.
- Здравствуйте, компания "Айс-Парадайс", - надо же, еще остались работающие люди! Никогда прежде телефонный звонок так не радовал меня. - Подождите, пожалуйста, я попытаюсь…
- Но твоя мама всегда говорила, что синий цвет… - трескотня не умолкала ни на секунду, Инна висла на Степане.
Обрезкин хотел было зайти, уже просунулся, но замер на полдороге и быстро закрыл за собой дверь.
- Но мы должны непременно поехать к Всеволоду Анатольевичу, иначе…
Вся сцена напоминала плохой водевиль. Инесса не замолкала ни на секунду. Степан отвечал ей невпопад, но смотрел при этом на меня. А я наконец оторвалась от бумаг, посмотрела на Степана и - ничего не почувствовала. Нет, не так. Я чувствовала торжество. Не волнение, не восторг, не желание, а - мрачное удовлетворение. Раньше я думала, что только в кино и книгах бывает, что месть совершается и справедливость торжествует. И еще какая-то маленькая, едва ощутимая мыслишка болталась глубоко-глубоко внутри, никак не позволяя себя обнаружить.
Я взглянула на часы. Ух ты, начало шестого, надо собираться. В университет пора - сегодня, между прочим, зачет по "Международным экономическим отношениям", а я почти не повторяла лекции! Препон, конечно, симпатяга, мучить не будет, но совсем неподготовленной идти сдавать - неудобно!
Полозов заметался, но Инесса вцепилась в него крепко. Как обезьяна на пальме, подумала я. Но - довольно красивая, прямо-таки "совершенная" обезьяна.
Мурлыча под нос песенку Анны Герман про то, как "красивая и смелая дорогу перешла", я быстро раскидала оставшиеся документы по ящикам и папкам. Завала больше не существовало, и я победно улыбнулась. Голубки о чем-то заспорили, но я не хотела вникать в их разборки.
- …но, Степушка, это потрясающее место, от него просто глупо отказываться, - втирала Инесса.
- Мы обсудим это после!..
Так, из аренды так никто и не пришел. Ну еще бы, они, скорее всего, уже шампанское открывают. Им же хуже, мое дело - предупредить. Я положила яркую желтенькую папочку на край стола, подхватила сумочку и не спеша, с достоинством направилась к выходу. Уйду по-английски - не прощаясь.
- Мэри, подожди!
Степан бежал за мной, перемахивая за раз через несколько ступенек. Какой он все-таки спортивный и сексуальный, мелькнуло в голове. Я пролетела мимо огромной нарядной елки в холле - наверно, все напьются и будут водить вокруг хороводы - и рванулась на воздух.
На улице мороз набросился с какой-то прямо неприличной силой, а я как назло забыла дома шапку. Почему я не родилась в Италии, где круглый год цветут оливы? Ненавижу холод! Можно обмотаться шарфом, но так я буду похожа на пленного фрица… А, наплевать, здоровье дороже! Пусть думает что хочет.
- Степан Борисович, я опаздываю, - господи, как холодно!
- Мэри, послушай… С Инессой меня связывают чисто деловые отношения, и я не могу уволить ее, - говорил Полозов.
Я наблюдала за его лицом. У Сашки на морозе нос мгновенно краснел, а Степану, похоже, ничуть не было холодно. Оно и неудивительно, господин Полозов у нас не просто "стар", он - "суперстар"! Как же прекрасно быть молодой и красивой и знать, что от твоего слова зависит чье-то счастье! Это уже Тургенев какой-то пошел, одернула я себя.
Но несмотря на замерзшие ноги и руки - почему я не послушалась маму и не взяла теплые меховые варежки? - я наслаждалась моментом. Этот красавец-мужчина, состоявшийся и успешный бизнесмен, о котором было пролито столько девичьих сладких слез, стоял чуть ли не по стойке смирно и с немой страстью смотрел мне в глаза.
Раздался скрип тормозов, и темная спортивная иномарка лихо затормозила у дверей. Лицо Степана перекосила болезненная гримаса.
- Здравствуй, дорогой! - выпроставшись из авто, к нам подходил крайне неприятный тип.
Свет от фонаря упал на него и осветил угрюмую нагловатую физиономию с черной повязкой на глазу. В отличие от потешного заведующего шахматной секцией в Васюках, от типа веяло нем-то мрачным и подозрительным. Неужели он прибыл на праздник?
На меня он не обратил ни малейшего внимания. Ну и хам!
- Поднимайся, я сейчас, - раздраженно кивнул ему Полозов, и одноглазый скользнул внутрь.
- Мэри, я бы хотел отметить вместе Новый год, но я догадываюсь, ты не согласишься, - осторожно начал Степан.
- Абсолютно правильно догадываетесь!
- Хорошо, ну хотя бы в Рождество мы можем встретиться? Мне так много надо тебе сказать… - тон Степана был умоляющим.
- Вы заболеете, у вас ботиночки на тонкой подошве! - я засмеялась, чмокнула вконец растерявшегося Полозова в щечку и побежала к метро, крикнув уже на ходу: - Позвоните мне!
МОЛОЧНЫЕ РЕКИ И КИСЕЛЬНЫЕ БЕРЕГА
В ресторане было тепло и комфортно. Мы сидели на втором этаже у окна, и я лениво наблюдала за снующими по набережной автомобилями и одинокими пешеходами. На столиках горели свечки-елочки, создавая интимную расслабленную обстановку. Я чопорно восседала на стуле с прямой спинкой и переваривала только что услышанное. Вернее, пыталась это сделать. Полозов только что сказал мне, что на днях принял окончательное решение и подал документы на развод.
Он подлил в мой бокал из экзотической бутылки, мы чокнулись. Густое терпкое вино вывело меня из удивленного оцепенения. Я не совсем понимала, какова должна быть моя реакция, и осторожно спросила:
- И что будет потом?
Он обворожительно оскалился.
- Потом - будет потом. Мэри, я обеспечу тебя всем, у тебя будет все, чего только ты ни пожелаешь. Всеполнейшее путамадре!
Я прикрыла глаза, и лавина воспоминаний захлестнула меня: местечко "Валенсия", Сказочные сады Гесперид, керамические разноцветные рыбки и заставляющий забыть обо всем на свете взгляд…
- Прямо-таки всем-всем? - я решила немножко пожеманиться, продлить сладостное мгновение.
- Ну, луну с неба я, конечно, не осилю, но остальное…
Он, наверно, ждал вопроса о том, женится на мне или нет, но я твердо решила первой эту тему не поднимать. А вдруг на самом деле он собирается сделать мне предложение? Какая-то мысль все не давала мне покоя. Чего-то не хватает, или я упустила нечто очень важное?
- Дорогая, ты великолепна. Я вдруг понял, что все это время любил лишь тебя одну, - заявил он и проникновенно посмотрел.
Звучало красиво, но только почему я об этом не знала все это время? Как будто читая мои мысли, он добавил:
- Только я не знал этого…
- А когда узнал? - машинально вырвалось у меня.
- Когда увидел тебя на лестнице в офисе, помнишь?
- А до этого не любил?
Он на секунду смешался, но затем быстрым уверенным движением сгреб мои руки в свои. Я замерла: неужели он думает, что вернуть былое так просто и легко, стоит лишь повторить то, что было, и…
- Мэри, любимая, ты - потрясающе красивая женщина. Умная, добрая, но… Ты так недоступна… - голубые глаза-льдинки чуть прикрылись, низкий голос обволакивал. - Тогда ты была другой, девочка, но я готов терпеть эту твою холодность, ты не представляешь, как тебе это идет…
Ночь, берег океана, сильные долгожданные руки и запах мужчины, изнывающего от желания… Как давно это было, он держал меня всю в своих объятьях, и небо улетало далеко-далеко… "Я тогда моложе и лучше, кажется, была…"
Перстень сверкал, и хрипловатый голос сулил блаженство, и в глубине глаз темнела бездна, но чего-то не хватало. Может быть, я слишком увлеклась своей ролью, ролью стервы? Чего еще надо для полного счастья - красив, богат, умен и обаятелен! Я, попросту говоря, сбрендила.
Но моя верная подружка-интуиция тихонько, но настойчиво нашептывала мне на ушко: "Мэри, это не твое, забудь его, Мэри…"
Самозабвенно прикрыв веки, Полозов нежно ласкал мои руки. Что же это, "Укрощение строптивой", вторая серия? Ах да, сегодня Рождество, и я с исполнительным директором холдинга "Айс-Парадайс" отмечаю праздник в ресторане.
Запищала трубка. Чертыхнувшись, Полозов нажал на кнопку.
- Да?
В трубке была Инесса. Она орала так, что ее гневные вопли доносились до меня через тоненькую мембрану. Лоб Полозова прорезали глубокие складки, перстень волчком закрутился на пальце - так было всегда, когда Степан нервничал. Он долго, словно в ступоре, слушал Инессу и наконец, устав, дал отбой, предварительно буркнув: "Перезвоню". Вид у него был премрачный.
- Так что там с трубами? - весело поинтересовалась я, пригубила бокал и сделала глоток. - Прости, но я невольно слышала почти все, она так громко разговаривала…
Настроение у меня было превосходное.
По настоянию Степана я снова называла его на "ты" - это было забавно. За окном падал настоящий рождественский снег хлопьями - значит, мороз пошел на убыль, - и сидеть в тепле и уюте с бокалом вина было так хорошо! Было даже слишком хорошо, по-киношному, и даже разъяренная Инесса вписывалась в сюжет - должны же влюбленные преодолевать препятствия на пути к неземному блаженству. Зачем ты обманываешь себя, Мэри, задала вопрос въедливая вторая половинка, - где ты видишь влюбленных?
- Инесса переехала, и в новом месте в подъезде прорвало трубы. - Степан мудро решил, что врать и сочинять что-либо на ходу незачем.
- Бедняжка!
Полозов кисло глянул, но промолчал.
- Да, кстати, а что же ты скажешь своей соратнице, ты подумал?
После долгого молчания он выдал:
- Я разберусь с ней.
- Как, Степа? - мягко спросила я.
Меня раздирали на части противоречия. Такое не грезилось мне даже в самых смелых снах: прекрасный принц в самом расцвете сил и лет делает мне предложение, от которого просто невозможно отказаться! Жаль, что не прискакал на белом коне, но в кожаном салоне BMW было вполне мило… Конечно, руку пока что Полозов не предложил, но это пока… Что я так хотела вспомнить, какая мысль убегает и не дает покоя?.. Нет, Сашка тоже не предлагал, у него все были шуточки-прибауточки. А здесь - все серьезно, Полозов богат, и даже очень, и дела у него идут в гору, он в последнее время к месту и не к месту об этом упоминает. Такой шанс дается только раз в жизни, такие мужчины на дороге не валяются.
- Нас связывают чисто деловые отношения, и у меня есть определенные обязательства… деловые обязательства перед Инессой, - через силу выговорил Полозов. - Но я их решу, обещаю.
- Когда?
- Постараюсь побыстрее. Но ты же знаешь, как говорил Остап Бендер, быстро только кошки родятся, - ослепительно улыбнулся он.
Остап Бендер! Я рассмеялась - "Двенадцать стульев" была одна из моих любимых книжек - и вспомнила одноглазого.
- Слушай, а твой одноглазый друг в Новый год зачем приезжал?
- А что? - Степан так заметно напрягся, что я удивилась.
- Да так, ничего… Просто мне показалось…
- Что? - Полозов приподнялся на стуле, лицо стало похоже на маску.
Я даже растерялась. Он что, наемный убийца, этот пренеприятный тип с черной повязкой? Я поежилась. И что он так перепугался?
- Да нет, мне показалось, что у него очень… - я подыскивала нужное слово. - Свирепое, что ли, лицо, недружелюбное какое-то, а в фирме праздник, и его могут испугаться…
Полозов странно на меня посмотрел и повел плечами.
- Забудь про него, дорогая. К сожалению, не всегда приходится иметь дело с приятными людьми, попадаются и не очень… - он хмыкнул и потер руки, блеснул камень. - Я завтра уезжаю, и надолго, и мне бы хотелось, чтобы в мое отсутствие моя девочка думала обо мне…
ЧАСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
Ясным весенним днем я шагала на работу. Настроение было хорошее, легкость в мыслях - необыкновенная. Может, в самом деле дождаться предложения Полозова и выйти за него замуж? Ты об этом столько мечтала, Мэри, а теперь, когда настал решающий момент, как сказал бы Сашка, "начинаешь Ваньку валять"! Смех смехом, но кроме вполне понятного желания помучить-поистязать, вдоволь насладиться красотой ситуации и полученной властью над мужчиной была еще одна причина, заставлявшая меня оттягивать положительный ответ.
Проблема заключалась в следующем: я была совершенно не уверена в том, что, оказавшись в постели со Степаном, я стану счастливой.
Человек, которому я, открыв рот, внимала на Канарских островах и за которым пошла бы тогда на край света, не был близким и иногда даже пугал меня. Я не знала, могу ли я довериться этому человеку.
Я признавалась самой себе: я всегда идеализировала Полозова. Это был мой герой-любовник, мой первый мужчина, и в тоске я наделила его всеми положительными чертами, какие только может придумать молодая неопытная девица в 16 лет. Он бросил меня и немедленно был оправдан! Я просто придумала себе образ идеального мужчины и, подобно пушкинской Татьяне, хотела страдать и мучиться от неразделенной любви всю жизнь. Это казалось таким красивым и заманчивым! Все эти годы я грезила о фантоме, о мифе, о нереальном выдуманном герое.
Но настоящий, реальный Степан был совершенно не таким, каким рисовало его мое больное воображение. Он был по-прежнему красив, импозантен, вежлив, его обаятельная улыбка и взгляд светлых глаз так же будоражили меня, но… Но что-то мешало принять решение, и я чувствовала, что это не просто женская прихоть и не дурацкий каприз.
Я боялась, что в постели с ним мне уже никогда не будет так хорошо, как было в далекой и чудесной стране. А будет - хуже, и у меня не останется ничего, даже воспоминаний!
И я вновь и вновь представляла себе взгляд Степана, тяжелый и холодный, от которого бежали по спине мурашки и становилось не по себе. Это был взгляд удава, наслаждавшегося видом своей очередной жертвы…
Я вышла из метро на улицу и не спеша направилась к работе. Сегодня должен был вернуться Полозов, может быть, скоро все разрешится… В подернутых легким морозцем лужах отражалось слабенькое апрельское солнце. "На Канарских островах утопает все в цветах, а Канары утопают в океане…" - пел музыкальный ларек. Как смешно! Вернуться бы сейчас туда, к теплу, к солнцу, к себе прежней… Там было все так просто и понятно!
На входе дежурил Муханов. Увидел меня, заулыбался, но лицо было озабоченное.
- Мэри, слушай, такое дело, опять Фомич приезжал, еле живой.
- Какой Фомич? - удивилась я.
- Вот память девичья, Петр Фомич, сосед мой бывший, ну я тебе рассказывал тогда… с бодуна был, ну помнишь?
Я напряглась.
- Сосед с животной фамилией? Старенький?..
- Ну да, Кошкин!
…Петька тогда так же стоял навытяжку, как солдат на плацу, но вид у него был слегка зеленоватый. По-моему, год только начинался, мороз шпарил… Точно, это было на следующий день после Рождества!
- Привет! С праздничком тебя! Чего такой безрадостный?
- И тебя тоже, Мэри, - понуро отвечал Петька. - Да у нас неполадки дома, у всех Рождество как Рождество, а у нас - дурдом на колесах…
- А что случилось, Петь?
- Да представляешь, трубу в подъезде прорвало, с самого утра, водопроводчиков ждали, а они, ну ты понимаешь, уже с утра праздновать начали… Беда, в общем, ну мы своими силами начали, потом аварийка…
- Трубу? - я насторожилась.
- Да, говорю же, прорвало, - с досадой повторил Петька. - А потом, уже до кучи, сосед бывший приперся, жалко его, конечно, бедолагу, взрослый мужик - плачет…
- Почему плачет?
- А не понял я, - махнул рукой Петька. - Вроде говорил, что поменялся, у него недавно жена умерла, Катерина Андреевна, так зачем ему в двухкомнатной одному… Сокрушался, что паспорт не отдали…