– Снова? – тихо ахнула Лиззи, еще не привыкшая к постоянной сексуальной готовности мужа. Он хотел ее все время, независимо от того, где она была, в чем одета, чем занималась. Лиззи находила его потребность в сексе чрезмерной, но не жаловалась, потому что сама была не против. К тому же главной целью их брака было зачатие ребенка.
Положив руку на изгиб спины, Чезаре легко подтолкнул ее к выходу и усадил в "феррари". Прежде чем завести мотор, он повернул к себе ее голову и поцеловал. Его губы были горячими, жадными, требовательными. Через несколько секунд Лиззи вся горела от нетерпеливого желания. Чезаре неохотно отпустил ее и тронул машину. Кондиционер охлаждал пылающую кожу, но не остужал жар между бедрами. Чезаре задрал ей юбку выше колен.
– Люблю смотреть на твои ноги, особенно зная, что скоро раздвину их, – пробормотал он хрипло и засмеялся, когда ее щеки вспыхнули.
Вечером, стоя перед большим зеркалом, Лиззи изучала свое отражение в черном блестящем платье, элегантно подчеркивающем стройную фигуру. Она научилась выбирать вещи, которые ей действительно нравились, решительно избегая оборочек, рюшек, совершенно убивавших ее ярких цветов.
Щеки все еще розовели после недавних интимных отношений. Лиззи с нежностью вспоминала страстную энергию Чезаре. В постели сексуальное возбуждение вытесняло из головы все мысли, и Лиззи наслаждалась новым для себя миром эротики.
Перед глазами стоял его прекрасный, мужественный образ, когда, после секса, откинувшись на смятые подушки, Чезаре с удовлетворением сообщил, что Афина пошла наконец на поправку после операции на сердце. Много дней он пытался скрыть мучительное беспокойство ее нестабильным состоянием, хотя Лиззи замечала, как он вздрагивает при каждом телефонном звонке, боясь услышать трагическую новость. Лиззи невероятно обрадовало, когда, отбросив притворство, Чезаре решил поделиться с ней радостным известием. Она отмечала каждый маленький признак того, что он становится ближе, перестает вести себя отчужденно. Несколько раз они посещали Афину в кардиологической клинике в Риме. Жизнерадостный характер старой женщины, неиссякаемый оптимизм, а также искренняя любовь к Чезаре трогали сердце Лиззи.
Утром они вылетали на Лайонз, а на следующий день к ним присоединялась Афина. Лиззи не уставала напоминать себе, что Чезаре женился на ней по единственной причине: хотел получить разрешение привезти на остров свою бабушку. Тем не менее она ждала этой поездки с таким же нетерпением, как Афина, которая описывала свою жизнь там в самых романтических красках. Лиззи надеялась, что реконструкция дома под руководством верного Примо, удовлетворит Чезаре.
Лимузин доставил Чезаре и Лиззи во Флоренцию на благотворительный прием, проходивший в роскошном особняке. Все окна огромного дома сияли огнями. Толпы папарацци осаждали вход, фотографируя именитых гостей. Лиззи застыла в изумлении при виде наставленных на нее объективов. Она слишком поздно вспомнила, что замужем за человеком, которого на родине, благодаря заметной внешности и успехам в бизнесе, почитали за знаменитость.
– Тебе понравилась фотосессия? – спросил Чезаре.
– Нет. Я не гожусь для глянцевых журналов.
– Но ты потратила уйму времени на приготовления. – Чезаре искренне удивился, проявляя полное непонимание, свойственное мужчинам, которым, прежде чем надеть смокинг, достаточно побриться и принять душ.
Зеленые глаза Лиззи скользнули по толпе гостей, и она грустно вздохнула: женщины явно не пренебрегли услугами парикмахеров и стилистов, о чем она даже не подумала. Впрочем, важен ли Чезаре ее имидж? Или он собирается подвергнуть ее унизительному сравнению с его прежними любовницами? Лиззи не удержалась, залезла в Интернет и с тоской выяснила, что в последние годы Чезаре проводил много времени в компании известных моделей, олицетворявших женскую красоту. Может быть, ей стоило уделять больше внимания своей внешности, чтобы не так сильно проигрывать в сравнении?
Внимание присутствующих было обращено на Чезаре, возглавлявшего благотворительный комитет. Толпа расступилась, и к ним поспешила невероятно красивая брюнетка в очень узком розовом платье с прозрачной шифоновой накидкой, не скрывавшей великолепную фигуру с округлыми формами. Чезаре представил женщин друг другу.
– Наша хозяйка, графиня Серафина Руффини. Моя жена – Лиззи.
– Добро пожаловать в мой дом, Лиззи, – пропела Серафина, посылая воздушные поцелуи, имитируя приветливую улыбку.
Шок сковал Лиззи. Она была зла на Чезаре, не предупредившего ее о том, что прием будет проходить в доме его бывшей любовницы. Не подозревая о ее чувствах, муж стоял рядом и обсуждал проблемы онкологии с пожилым человеком, вероятно, доктором, в то время как Лиззи пыталась вести светскую беседу с женой доктора, которая плохо говорила по-английски. Наверное, стоит выучить итальянский, думала Лиззи. Она невольно следила глазами за Серафиной, развлекавшей группу гостей в другом конце зала. Оттуда часто доносился смех.
Чезаре признался, что его бывшая подруга очень красива, и не шутил. У Серафины были миндалевидные темные глаза, кремовая кожа и алые, изогнутые как лук купидона губы, приводящие в восторг мужчин. Еще более неприятно было то, что Серафина вращалась в тех же кругах, что ее муж. С другой стороны, он расстался с Серафиной более десяти лет назад, напомнила себе Лиззи. Вряд ли он до сих пор сожалеет о том, что потерял.
Из разговора с одним из гостей, хорошо говорившим по-английски, Лиззи узнала о большом вкладе Серафины в благотворительный проект. Она не только согласилась стать патронессой фонда, но и предоставила свой роскошный особняк для светского приема по сбору пожертвований. Графиня, как выяснилось, оказала неоценимую услугу фонду в плане пиара в средствах массовой информации, повысив шансы собрать достаточно средств на хоспис для безнадежно больных детей.
В переполненном зале становилось нестерпимо душно. У Лиззи на лбу выступила испарина. Сжимая в пальцах стакан воды, она смотрела в дальний конец зала на широко распахнутые двери на террасу. У нее вдруг закружилась голова, к горлу подступила тошнота.
– Извините меня, – обратилась она к собеседнику, – мне надо выйти на воздух.
Лиззи надеялась, что ночная прохлада приведет ее в чувство.
На террасе стояли столики и мягкие кресла, освещенные неярким светом ламп и свечей.
Опустившись на подушку, Лиззи с облегчением почувствовала, что тошнота отступает. Она сделала несколько глубоких вздохов, размышляя о том, чем вызвано недомогание: усталостью или ранней стадией беременности. Неожиданная мысль заставила ее улыбнуться, но радость быстро перешла в растерянность. Как это отразится на интимных отношениях с Чезаре, будет ли он по-прежнему относиться к ней как к настоящей жене?
– Заметила, что ты вышла на воздух, – раздался рядом женский голос. – Думаю, нам стоит поближе познакомиться. Мы с Чезаре столько лет дружим, – произнесла Серафина Руффини с теплотой в голосе. – Вы недолго женаты?
– Нет, около месяца, – призналась Лиззи, сохраняя видимость спокойствия под оценивающим взглядом Серафины.
– Мой муж, Маттео, скончался в прошлом году. В утешение у меня остался семилетний сын, – поделилась Серафина.
– Соболезную вашей потере, – пробормотала Лиззи, немного расстроенная новостью о том, что красивая брюнетка стала вдовой. – Вам с сыном, вероятно, очень тяжело.
– Начинаем привыкать к одиночеству. – Серафина с величественным видом сделала жест ожидавшему у двери официанту. – Шампанского?
– Нет, спасибо. – Лиззи покрутила в пальцах бокал с водой и улыбнулась брюнетке, не сводившей с нее глаз.
Официант с поклоном подал поднос с шампанским. Серафина откинулась на спинку кресла.
– Конечно, тебе известна наша с Чезаре история?
– Да, – насторожилась Лиззи.
– Я могу быть честна с тобой?
– Тебе решать, но, боюсь, Чезаре не понравится, что его обсуждают за его спиной, – предостерегла Лиззи.
– Он итальянец с присущим его нации огромным честолюбием, – засмеялась Серафина. – Для него нет ничего приятнее, чем быть предметом женского обожания и обсуждения.
– По этой причине ты не вышла за него замуж? – не удержалась от вопроса Лиззи. – Боялась, что он будет изменять?
– Совсем по другой причине. Мне нужна была гарантия безопасности. В отличие от Чезаре у меня не было поддержки богатой семьи, – сказала Серафина, удивляя Лиззи откровенностью. – Я росла в бедности и работала на износ, чтобы пробиться наверх, и больше всего боялась снова оказаться в нищете. У Маттео было огромное состояние, а Чезаре только начинал путь в бизнесе. Я любила Чезаре, но не могла устоять против надежного будущего, которое предлагал Маттео.
Совершенно сраженная бесстыдным признанием, Лиззи пробормотала:
– Ты, вероятно, не жалела о своем выборе.
Серафина подняла бокал, салютуя.
– Не жалела до тех пор, пока не увидела, какого успеха достиг Чезаре. Мне стоило больше доверять ему.
– Но к тому времени у тебя был муж и ребенок. Ничего нельзя было изменить.
– Я никогда не переставала любить Чезаре, и, предупреждаю, сделаю все, чтобы вернуть его.
– Почему я должна это выслушивать? – Лиззи начала подниматься, чтобы уйти: с нее довольно напыщенных рассуждений графини.
– Не уходи, – попросила Серафина. – Мне жаль, если я шокировала тебя, но ты должна понять, что сейчас Чезаре всего лишь наказывает меня за то, что я сделала десять лет назад.
Не веря ушам, Лиззи снова села.
– Наказывает?
– Почему бы он вдруг решил жениться на тебе? Только мне назло. Теперь, когда я наконец свободна, он женится на тебе… Какой в этом смысл?
– Может, ты ему больше не нужна? Ведь роман закончился десять лет назад. – Лиззи вспомнила, что должна возмущаться, как поступила бы настоящая жена Чезаре.
– Первая любовь никогда не забывается, – убежденно заявила Серафина, повышая голос. – Недаром он поселился в доме, который мы выбрали вместе.
– В каком доме?
– На ферме. Мы прятались там от дождя, когда еще были студентами, и занимались любовью в амбаре, – сказала Серафина с победным блеском в глазах.
Лиззи опустила ресницы, пряча взгляд. Тупая боль сжала сердце. Мысль о том, что Чезаре занимался любовью с Серафиной казалась настолько невыносимой, что Лиззи готова была плеснуть шампанским в красивое лицо брюнетки. Какое право имела бессовестная женщина рассказывать унизительные интимные подробности и делиться с ней коварными планами?
– Хотя я уже вышла замуж за Маттео, Чезаре купил выставленный на продажу дом, – насмешливо продолжала Серафина. – Взгляни вечером в долину от бассейна, и ты увидишь сверкающий огнями дворец Руффино на склоне горы. Он хочет вернуть меня, но слишком горд, чтобы признать это.
– Он мог жениться на тебе, если бы хотел, – безжизненным голосом произнесла Лиззи.
– Я сразу догадалась: он взял тебя из-за дурацкого острова, чтобы вернуть его в семью, – усмехнулась Серафина. – Мне это безразлично. Ваш брак – явление временное. Подожду, пока Чезаре простит меня.
– Вот что я скажу. – Лиззи поднялась и откинула назад волосы. – Можешь не рассчитывать, что я буду спокойно наблюдать, как ты уводишь моего мужа. Зачем ты посвятила меня в свои планы?
– Потому что ты можешь сделать все гораздо проще для всех нас, тихо отойдя в сторону, когда Чезаре захочет вернуть свободу, – не моргнула глазом графиня. – Вопрос денег можно решить.
– Мне не нужны деньги. Меня нельзя купить! – вспыхнула Лиззи. – Хотела сказать, что рада знакомству, но это была бы ложь.
– Ты всего лишь невежественная дочь фермера. Уж не думаешь ли ты, что надолго удержишь такого мужчину, как Чезаре? – подняла брови Серафина. – Мы с ним принадлежим друг другу.
Глава 9
Стиснув зубы, ни слова не говоря, Лиззи повернулась и ушла в зал. Голова раскалывалась от боли. Она не помнила, как пережила остаток вечера: улыбалась так старательно, что сводило челюсти, а вместо вежливого, светского разговора хотелось визжать. Она злилась на Чезаре за то, что он когда-то полюбил такую эгоистичную и жадную женщину, как Серафина, мечтавшую вернуть его только потому, что он построил миллиардную империю. Однако несколько брошенных Серафиной фраз застряли в мозгу и не давали ей покоя.
"Первая любовь не забывается. Он женился назло мне. Мы с Чезаре принадлежим друг другу".
Кто она такая, чтобы не поверить? С чего бы Чезаре решил вернуть остров Лайонз, когда-то принадлежавший его бабушке и отцу? Он никогда там не бывал, у него не было сентиментальных воспоминаний. При желании, с его богатством, он мог бы купить себе другой остров. Возможно ли, что у Чезаре были более сильные мотивы жениться на Лиззи? Например, отомстить Серафине за совершенное много лет назад предательство. Месть? Именно так графиня объяснила заключение брака именно тогда, когда она стала свободной. Измученная бесконечно крутившимися в голове мыслями, Лиззи пришла к выводу, что знает об отношении Чезаре к Серафине не больше, чем о его отношении к ней.
– Ты не сказала ни слова с тех пор, как мы уехали с приема, – заметил Чезаре, когда лимузин остановился перед домом. Он обратил внимание на необычное оживление Лиззи в течение вечера и удивился. Чезаре предполагал, что, оказавшись впервые на великосветском приеме, она будет стесняться и льнуть к нему. Наблюдая за ее раскованной манерой, вместо радости и облегчения, он испытал странную тревогу. Тем более что попытка красивой, уверенной в себе женщины, которую он когда-то любил, вызвать его во время приема на откровенный разговор, вызвала у него глухой протест.
– Я очень устала, – коротко сообщила Лиззи.
Чезаре последовал за ней в спальню, привычно расстегнул молнию на ее спине. Перешагнув через упавшее к ее ногам платье, Лиззи с гордо поднятой головой прошла в ванную, даже не взглянув на него. Чезаре понял намек: он чем-то обидел жену, и она вела себя по-детски. У него никогда не хватало терпения сносить женские капризы. Чезаре достал из шкафа старые джинсы и переоделся. Из-под полога собачьей лежанки за ним внимательно наблюдала пара глаз.
– Пойдем, Арчи, – сдался Чезаре. – Поищем, чем перекусить.
Пес проковылял к нему через комнату. Сломанная кость срослась, и ему недавно сняли гипс, но Арчи по привычке передвигался на трех лапах, боясь опереться на четвертую. Чезаре подхватил собачку на верхней ступеньке лестницы и спустился вниз в кухню. Поддерживая односторонний разговор с четвероногим приятелем, он достал из холодильника закуску для обоих.
Скрипя зубами от злости, Лиззи вышла из ванной в пустую спальню. Она решила, что с ее стороны будет непростительной трусостью не задать Чезаре главный вопрос: почему он не предупредил ее, что прием проходит в доме его бывшей возлюбленной. Она оказалась совершенно неподготовленной. Лиззи не сомневалась: она могла бы приложить больше усилий и выглядеть гораздо лучше перед соперницей, если бы знала, с кем предстоит встретиться. Она вполне отдавала себе отчет, что сходит с ума от ревности. Выглянув в окно, она увидела старый амбар и сердце болезненно сжалось: там Чезаре занимался любовью с Серафиной – любовью, а не сексом. Он хотел жениться на ней, но она предпочла богатство и социальный статус. Получив желаемое, она собиралась вернуть Чезаре.
Накинув шелковый халат поверх ночной рубашки, Лиззи спустилась вниз. Чезаре вальяжно раскинулся на диване в просторной гостиной. В потертых джинсах и распахнутой на смуглой груди рубашке он был совершенно неотразим. У Лиззи сразу зачастил пульс, и она предусмотрительно остановилась в дверях.
– Почему ты не сказал мне? – с ходу спросила она.
Чезаре всегда избегал драматических сцен с женщинами: для него это было так же естественно, как дышать. Одного взгляда на разъяренную Лиззи с горящими как у ведьмы зелеными глазами было достаточно, чтобы понять, что его ждет. Легко вскочив на ноги, он подошел к комоду и взял ключи от машины.
– Поеду прокачусь… не жди меня. Вернусь поздно, – заявил он ровным голосом.
Изумленная Лиззи быстро преградила ему путь к двери.
– Ты серьезно?
– Конечно. У меня нет желания спорить с тобой, дорогая. Нет настроения. Завтра мы летим на Лайонз, где к нам присоединится Афина. Разве этих проблем недостаточно?
В шоке Лиззи смотрела на невозмутимо холодное красивое лицо: темные глаза прикрыты длинными ресницами, губы сжаты в твердую полосу. Ее охватила тревога:
– Ты мог бы предупредить меня, что мы едем в дом Серафины и что она будет хозяйкой приема.
– Не хочу обсуждать с тобой Серафину, – отчеканил Чезаре.
– А я спросила не об этом, – поправила Лиззи. – А почему, кстати, ты не будешь обсуждать ее со мной?
Взгляд карих глаз пронзил ее.
– Не твое дело. Тебя это не касается.
Лиззи попятилась и облокотилась на дверь. Ей казалось, она идет по проволоке в полной темноте и боится упасть.
– Она говорила со мной в течение десяти минут на террасе и дала понять, что это имеет ко мне прямое отношение.
Неожиданно напряженные скулы вспыхнули красными пятнами.
– Ты… обсуждала меня… с ней? – с трудом выговорил он.
Лиззи показалось интересным, что Чезаре не был польщен тем, что стал предметом обсуждения, как предположила Серафина, а пришел в бешенство.
– Представь себе, – пожала плечами Лиззи. – Мне просто хотелось знать, почему ты не сказал, что она будет принимать нас.
Чезаре нахмурился, потому что он собирался предупредить Лиззи, но передумал, вспомнив, что их брак не совсем обычный. С какой стати он должен делиться с ней чем-то очень личным. Чезаре заметил, как побледнела Лиззи: вероятно, на то были причины. Чезаре не хотел посвящать ее в то, что случилось чуть раньше вечером, не потому, что боялся возбудить подозрения, а потому, что щекотливая ситуация могла испортить их прекрасный медовый месяц.
– Серафина давно живет здесь. У нас много общих друзей, и у меня нет причин избегать ее. Что особенного в том, что мы изредка видимся? – неохотно объяснил Чезаре, надеясь закрыть тему.
– Не верю тебе, – горестно прошептала Лиззи. – Если бы между вами ничего не было, ты предупредил бы меня.
– Ты так хорошо изучила меня?
– Думала, что да, – еще больше побледнела Лиззи.
Чезаре приподнял ее за талию и отодвинул, освобождая себе путь.
– Если ты уйдешь, я не полечу завтра на Лайонз! – прибегла к последней, самой страшной угрозе Лиззи.
– С чего ты взяла, что можешь угрожать мне? – выдохнул Чезаре, застыв на пороге распахнутой двери, откуда на разгоряченную кожу Лиззи веяло холодом.
– Я только хотела, чтобы ты объяснил…
– Мне нечего объяснять, – оборвал ее Чезаре. – Надеюсь, ты найдешь время поведать мне, о чем говорила Серафина.
– Признания – двусторонний процесс. Мы жили как супружеская пара.
– Потому что мы женаты.
– Ты знаешь, о чем я… – запнулась Лиззи, боясь углубляться в тему, но слишком взволнованная, чтобы молчать. – Ты относился ко мне так, будто я настоящая жена.