Закат и падение Римской Империи. Том 1 - Эдвард Гиббон 9 стр.

Страна, известная в настоящее время под именем Ломбар­дии, не считалась до римских завоеваний составною частью Италии. Галлы завели в ней могущественную колонию и, расселившись по берегам По от Пьемонта до Романьи, рас­пространили славу своего оружия и своего имени от Альп до Апеннин. Лигурийцы жили на утесистом прибрежье, входя­щем в настоящее время в состав Генуэзской республики. Ве­неция еще не существовала в то время, но та часть этой об­ласти, которая лежит к востоку от Адижа, была населена ве­нетами. Средняя часть полуострова, состоящая в настоя­щее время из герцогства Тосканского и папских владений, была в древности населена этрусками и умбрами; от первых из них Италия получила зачатки своей цивилизации. Тибр катил свои волны у подножия семи холмов Рима, а страна сабинов, латинов и вольсков от этой реки и до границ Неапо­ля была театром первых побед республики. На этой-то зна­менитой территории первые консулы удостаивались триум­фов, их преемники украшали свои загородные дома, а их по­томство выстроило монастыри. Капуя и Кампанья занима­ли самую территорию Неаполя; остальная часть Неаполитанского королевства была населена несколькими воинст­венными народами - марсами, самнитами, апулийцами и луканами, а побережье было усеяно цветущими греческими ко­лониями. Следует также заметить, что, кода Август разде­лил Италию на одиннадцать областей, маленькая провинция Истрия была присоединена к этому средоточию римского владычества.

Европейские провинции Римской империи охранялись Рейном и Дунаем. Последняя из этих больших рек, берущая свое начало на расстоянии только тридцати миль от первой, течет на протяжении более тысячи трехсот миль, большею частью в юго-восточном направлении, принимает в себя во­ды шестидесяти судоходных рек и, наконец, впадает шестью рукавами в Евксинское море, которое кажется достаточно обширным, чтобы вместить в себя такую массу воды. Ду­найские провинции скоро получили общее название Илли­рии или Иллирийской границы; они считались самыми во­инственными во всей империи; впрочем, они стоят того, что­бы мы упомянули о каждой из них в отдельности; то были: Реция, Норик, Паннония, Далмация, Дакия, Мезия, Фра­кия, Македония и Греция.

Провинция Рецийская, в которой кода-то жили винделики, простиралась от Альп до берегов Дуная, от его источни­ков до его слияния с Иннам. Большая часть равнин подчине­на теперь курфюрсту Баварскому; город Аугсбург охраняет­ся конституцией Германской империи; гризоны живут в бе­зопасности среди своих гор, а Тироль составляет одну из многочисленных провинций, принадлежащих Австрийскому дому.

Обширная территория, лежащая между Инном, Дунаем и Савой, то есть Австрия, Штирия, Карнитня, Карниола, Юж­ная Венгрия и Славония, была известна древним под имена­ми Норика и Паннонии. В своем первобытном независимом положении гордые обитатели этих провинций были тесно связаны между собою. Под римским управлением они неред­ко составляли одно целое, а в настоящее время они прннадлежат к наследственным владениям одного семейства. На их территории находится в настоящее время резиденция тогo немецкого государя, который называет себя римским импе­ратором, и они составляют как центр, так и главную опору австрийского могущества. Может быть, не лишним будет за­метить, что, за исключением Богемии, Моравии, северных окраин Австрии и той части Венгрии, которая лежит между Тиссой и Дунаем, все остальные владения Австрийского до­ма входили в состав Римской империи.

Далмация, которая более всех других имела право назы­ваться Иллирией, состояла из длинной, но узкой полосы зем­ли между Савой и Адриатическим морем. Большая часть по­бережья, до сих пор сохранившая свое старинное название, составляет провинцию, принадлежащую Венеции, и вмеща­ет в себя маленькую Рагузскую республику. Внутренность страны получила славонские названия Кроации и Боснии; первая из них управляется австрийским губернатором, а вто­рая - турецким пашой; но вся эта страна до сих пор еще опу­стошается варварскими племенами, дикая самостоятель­ность которых служит изменчивым указателем неясной пог­раничной черты между христианскими и мусульманскими владениями.

С того места, где впадают в Дунай воды Тиссы и Савы, он получил, по крайней мере между греками, название Истра. В прежнее время он отделял Мезию от Дакии; эта пос­ледняя, как было ранее замечено, была завоевана Траяном и была единственной римской провинцией по ту сторону этой реки. Если же мы посмотрим на теперешнее положение этих стран, то мы найдем, что на левой стороне Дуная Темешвар и Трансильвания были, после многих переворотов, присое­динены к Венгерской короне, тогда как княжества Молдавия и Валахия признали над собой верховенство Оттоманской Порты; а находящаяся на правой стороне Дуная Мезия, делившаяся в средние века на два варварских королевства - Сербию и Болгарию, снова попала в рабство к туркам.

Название Румелин, которое турки до сих пор дают Фра­кии, Македонии и Греции, есть отголосок воспоминания о том, что эти страны когда-то принадлежали Римской импе­рии. Населенная воинственным народом Фракия сделалась при Антонинах римской провинцией, простиравшейся от гор Гемуса и Родопа до Босфора и Геллеспонта. Несмотря на пе­ремену властителей и религии, новый Рим, основанный Кон­стантином на берегах Босфора, остался до сих пор столицей великой монархии. Царство Македонское, предписывавшее Азии законы в царствование Александра, получило более со­лидные выгоды от политики двух Филиппов и вместе с принадлежавшими ему Эпиром и Фессалией простиралось от Эгейского до Ионического моря. Когда мы вспоминаем о славе Фив и Аргоса, Спарты и Афин, нам становится трудно поверить, что столько бессмертных республик Древней Гре­ции сливалось в одну провинцию Римской империи, обыкно­венно называвшуюся Ахейской вследствие преобладания в ней Ахейского союза.

Таково было положение Европы при римских императо­рах. Азиатские провинции империи, не исключая из них и непрочных завоеваний Траяна, все находятся в настоящее время в пределах турецкого владычества. Но вместо того чтобы придерживаться произвольных разделений на провин­ции, придуманных деспотизмом и невежеством, для нас бу­дет и полезнее и приятнее рассмотреть неизгладимые осо­бенности, лежащие в самой природе этих стран. Малой Азией довольно основательно называют тот полуостров, ко­торый, гранича к востоку с Евфратом, выдвигается к Европе между Евксинским Понтом и Средиземным морем. Самая обширная и самая плодородная его часть, лежащая к западу от горы Тавр и реки Галис, была удостоена римлянами иск­лючительного прозвища Азии. Эта провинция заключала в себе древние монархии - Троянскую, Лидийскую и Фригийскую, приморские страны Памфилию, Ликию и Карию, и греческие колонии в Ионии, достигшие одинаковой славы с их метрополией если не на военном поприще, то на поприще искусств. Царства Вифиния и Понт владели северной частью полуострова - от Константинополя до Трапезунда. Находив­шаяся на противоположной его стороне провинция Киликия простиралась до гор Сирии; внутренняя часть страны, отде­лявшаяся от Римской Азии рекою Галисом, а от Армении Ев­фратом, когда-то составляла самостоятельное царство Каппадокийское. Здесь уместно заметить, что северные берега Евксинского Понта далее Трапезунда в Азии и далее берегов Дуная в Европе находились под властью императоров, от ко­торых получали или вассальных властителей, или римские гарнизоны. В настоящее время эти дикие страны носят название Будзяка, Крымской Татарии, земли черкесов и Мингрелии.

При преемниках Александра Сирия сделалась центром мо­нархии Селевкидов, господствовавших над Верхней Азией до тех пор, пока удачное восстание парфян не ограничило их владений землями, лежащими между Евфратом и Средизем­ным морем. После того как Сирия была завоевана римляна­ми, она сделалась их пограничной провинцией на востоке; она, при своем самом большом объеме, никогда не простира­лась далее Каппадокийских гор на севере, Египта и Красного моря на юге. Финикия и Палестина иногда присоединялись к Сирии, иногда управлялись отдельно. Первая из них занима­ла узкую и утесистую полосу побережья, а вторая едва ли превосходила Валлис своим плодородием и объемом. Тем не менее и Финикия и Палестина будут вечно жить в памяти человеческого рода, так как и Америка и Европа получили от одной из них искусство письма, а от другой - религию. Песчаная степь, и безлесная и безводная, тянется вдоль не определенных с точностью границ Сирии от Евфрата до Красного моря. Бродячая жизнь арабов была неразрывно связана с их независимостью, и всякий раз, как они пыта­лись поселиться на постоянное жительство на каком-нибудь менее других неплодородном месте, они очень скоро дела­лись подданными Римской империи.

Древние географы нередко недоумевали, к какой части земного шара следует отнести Египет. По своему положе­нию эта знаменитая страна принадлежит к громадному Аф­риканскому материку, но она доступна только со стороны Азии, которая при всех своих переворотах всегда влияла на ее судьбу почти во все периоды ее истории. На великолепном троне Птолемеев восседал римский префект, а железный скипетр мамелюков находится в настоящее время в руках турецкого паши. Нил протекает по стране на протяжении бо­лее пятисот миль - от тропика Рака до Средиземного моря - и определяет высотою своего разлива степень ее плодородия. Кирена, лежавшая к западу вдоль морского берега, была сначала греческой колонией, потом египетской провинцией, а теперь затерялась в степях Барки.

От Кирены до Океана африканское побережье тянется бо­лее чем на тысячу пятьсот миль, но оно так стиснуто между Средиземным морем и Сахарой или песчаною степью, что его ширина редко превышает восемьдесят или сто миль. Под именем Африканской провинции римляне разумели преиму­щественно его восточную часть. До прибытия финикийских колоний эта плодородная страна была населена ливийцами, одним из самых диких народов земного шара; когда она на­ходилась под управлением карфагенян, она сделалась цент­ром деятельной торговли и обширной империи; но место Карфагенской республики занимают теперь слабые и разди­раемые смутами Триполи и Тунис. Большая часть Нумидии, когда-то составлявшей одно государство под управлением Массиниссы и Югурты, в настоящее время страдает под гне­том Алжирского военного управления; но во времена Авгу­ста пределы Нумидии были сужены и по меньшей мере две трети страны были соединены под названием Мавритании с эпитетом Цезарской. Настоящая Мавритания, или страна мавров, носившая название Тингитаны по имени древнего города Тинжи, или Танжера, образует в настоящее время королевство Фец. Лежащая на берегу океана Сала, приоб­ретшая в наше время столь постыдную известность хищни­чеством своих пиратов, считалась римлянами крайним пунк­том их владений, далее которого едва ли и простирались их географические сведения. До сих пор еще видны следы рим­ского города подле Мекинеца, столицы того варварского пра­вителя, которого мы величаем императором Мароккским; но, как кажется, ни южная часть его владений, ни самый Марокко или Сегельмесса никогда не входили в состав рим­ской провинции. Западная часть Африки перерезывается в различных направлениях отрогами горы Атлас, имя которой было когда-то прославлено досужей фантазией поэтов, а теперь обозначает громадный океан, катящий свои волны между континентами Старого и Нового Света.

Окончив обзор всех провинций Римской империи, мы мо­жем добавить, что Африка отделяется от Испании проливом шириною почти в двенадцать миль, через который воды Ат­лантического океана вливаются в Средиземное море. Герку­лесовы Столбы, столь прославленные древними, не что иное, как две горы, по-видимому оторванные одна от другой ка­ким-нибудь конвульсивным напором стихий; у подножия той из них, которая принадлежит к Европейскому материку, в настоящее время лежит крепость Гибралтар. Средиземное море на всем своем протяжении, вместе со своими берегами и островами, находилось в пределах римских владений. Из бо­лее значительных островов два Балеарских, получившие со­образно с их сравнительной величиной названия Майорки и Минорки, принадлежат теперь первый Испании, а второй - Великобритании. Настоящее положение Корсики более до­стойно сожаления, чем описания. Два итальянских государя носят титулы королей Сардинии и Сицилии. Крит, или Кандия, Кипр и большая часть маленьких греческих и азиатских островов были завоеваны турками, тогда как маленький уте­систый остров Мальта устоял против их могущества и сде­лался славен и богат под управлением своего военного Орде­на.

Это длинное перечисление провинций империи, из разва­лин которой образовалось столько могущественных госу­дарств, способно заставить нас быть снисходительными к тщеславию и невежеству древних. Так как они были ослеп­лены громадностью владений, непреодолимостью могущест­ва и действительной или притворной умеренностью импера­торов, то они позволяли себе презирать, а иногда и совсем забывать отдаленные страны, которым было дозволено на­слаждаться варварскою независимостью, и мало-помалу до­шли до того, что позволили себе принимать Римскую импе­рию за весь земной шар. Но склад ума и познания новей­шего историка требуют от него более сдержанности и точно­сти в выражениях. Он даст более верное понятие о величии Рима, когда скажет, что империя простиралась в ширину бо­лее чем на две тысячи миль от стены Антонина и северных границ Дакии до Атласских гор и тропика Рака; что ее длина от Западного океана до Евфрата превышала три тысячи миль; что она обнимала лучшую часть умеренного пояса между двадцать четвертым и пятьдесят шестым градусами северной широты и что она, как полагают, вмещала в себя более миллиона шестисот тысяч квадратных миль, большею частью состоявших из плодородных и хорошо обработанных земель.

ГЛАВА II.
О единстве и внутреннем благоденствии Римской империи в век Антонинов.

Не одной только быстротой или обширностью завоеваний должны мы измерять величие Рима. Ведь государь, царству­ющий над русскими степями, имеет под своей властью еще более обширную часть земного шара. В седьмое лето после своей переправы через Геллеспонт Александр воздвигнул македонские трофеи на берегах Гифазиса. В течение менее ста лет, непобедимый Чингисхан и происходившие от одного с ним рода монгольские властители распространили свои же­стокие опустошения и свое временное владычество от Китай­ских морей до пределов Египта и Германии. Но прочное здание римского могущества и было воздвигнуто, и оберегалось мудростью многих веков. Покорные провинции Траяна и Адриана были тесно связаны между собою общими закона­ми и наслаждались украшавшими их изящными искусства­ми. Им, может быть, иногда и приходилось выносить злоупотребления лиц, облеченных властью, но общие принци­пы управления были мудры, несложны и благотворны. Их жители могли спокойно исповедовать религию своих пред­ков, а в том, что касается гражданских отличий и преиму­ществ, они мало-помалу приобретали одинаковые права со своими завоевателями.

1. Политика императоров и сената по отношению к рели­гии находила для себя полезную поддержку в убеждениях самых просвещенных между их подданными и в привычках самых суеверных. Все многоразличные виды богослужения, существовавшие в римском мире, были в глазах народа оди­наково истинны, в глазах философов одинаково ложны, а в глазах правительства одинаково полезны. Таким образом, религиозная терпимость порождала не только взаимную снисходительность, но даже религиозное единомыслие.

Суеверие народа не разжигалось какой-либо примесью те­ологического озлобления и не стеснялось оковами какой-ли­бо спекулятивной системы. Хотя благочестивый политеист и был страстно привязан к своим народным обрядам, это не мешало ему относиться с безотчетным доверием к различ­ным религиям земного шара. Страх, признательность, лю­бопытство, сон, предзнаменование, странная болезнь или дальнее путешествие - все служило для него поводом к тому, чтобы увеличивать число своих верований и расширять спи­сок своих богов-покровителей. Тонкая ткань языческой ми­фологии была сплетена из материалов хотя и разнородных, но вовсе не дурно подобранных один к другому. Коль скоро было признано, что мудрецы и герои, жившие или умершие для блага своей родины, удостаиваются высшего могущества и бессмертия, то нельзя было также не признать, что они до­стойны если не обоготворения, то по меньшей мере уважения всего человеческого рода. Божества тысячи рощ и тысячи ис­точников мирно пользовались своим местным влиянием, и римлянин, старавшийся умилостивить разгневавшийся Тибр, не мог подымать на смех египтянина, обращавшегося с приношениями к благодетельному гению Нила. Видимые си­лы природы, планеты и стихии, были одни и те же во всей Вселенной. Невидимые руководители нравственного мира неизбежно принимали одни и те же формы, созданные вы­мыслом и аллегорией. Каждая добродетель и даже каждый порок получали особого божественного представителя, каж­дое искусство и каждая профессия получали особого покро­вителя, а атрибуты этих божеств - в самые отдаленные один от другого века и в самых отдаленных одна от другой странах-всегда соответствовали характеру их поклонников. Респуб­лика богов с такими противоположными характерами и ин­тересами нуждалась, при какой бы то ни было системе, в ру­ководстве верховного правителя, который благодаря успеху знаний и лести и был мало-помалу облечен высшими совер­шенствами Предвечного Отца и всемогущего властелина. Так кроток был дух древнего времени, что народы обращали внимание не столько на различия, сколько на сходство их религиозных обрядов. И греки, и римляне, и варвары, собира­ясь у своих алтарей, без труда приходили к убеждению, что, несмотря на различие названий и церемоний, они поклоня­ются одним и тем же божествам, а изящная гомеровская мифология придала политеизму древнего мира красоту и да­же некоторую правильность формы.