Точную оценку "объединенному труду" и "делегатской системе" дает П. Кандель: "Все это формально выглядело как максимальная децентрализация процесса принятия решений и провозглашалось торжеством непосредственной демократии. В реальности же была создана громоздкая, преднамеренно усложненная система, ограничивающая самодостаточность предприятий и опутывающая их сетью добровольно-принудительных "общественных договоров и самоуправленческих соглашений", при заключении которых ключевую роль играли органы власти и общественно-политические организации (читай – партийные инстанции)… В этом и состояли подлинные цели нововведений: восстановить контроль политической бюрократии над хозяйственной, ставшей не в меру самостоятельной; создать систему многоступенчатых непрямых выборов с многочисленными фильтрами на всех ее этажах, позволявшую властям полностью гарантировать результат избирательного процесса.
Согласно новой конституции, верховным органом государственной власти и общественного самоуправления объявлялась Скупщина СФРЮ, снова состоявшая из двух палат: Союзного веча и Веча республик и краев. Оба веча совместно должны были выбирать председателя Скупщины СФРЮ и его заместителей, председателя и членов Союзного исполнительного веча (правительства). Количество членов Президиума СФРЮ было сокращено с 23 человек до 9 (Тито плюс восемь представителей – по одному от каждой республики и края).
Но основной особенностью конституции 1974 г., благодаря которой она и стала знаменитой, было еще большее сужение политических и экономических функций федерации при усилении роли республик и автономных краев. Конституция определила Югославию как "государственное содружество добровольно объединившихся народов и их социалистических республик, а также социалистических автономных краев Воеводины и Косово". Была подтверждена государственность республик и краев, которые должны были теперь сами выполнять многие функции федерации на основе взаимных соглашений. Республиканским органам отводилась главная роль при решении большинства экономических и кадровых вопросов. Без их согласия не мог быть принят ни один федеративный акт, который затрагивал внутреннее устройство страны. Общеюгославские вопросы решались только на основе консенсуса между республиками и краями.
В результате по конституции 1974 г. Югославия явно приобрела ряд черт конфедеративного устройства, превратившись отчасти из союзного государства в союз государств. Э. Кардель в своем наукообразном стиле заявлял, что Югославия – не классическая федерация, не конфедерация, а "самоуправленческое сообщество народов и народностей", основанное на общих интересах, утвержденных "самоуправленческим и демократическим конституционным согласием между республиками и краями". В кругу же своих соратников он говорил, что надо попробовать с конфедерацией, а если и она не будет функционировать, то "на Югославию придется махнуть рукой".
В самой тяжелой ситуации вновь оказалась Сербия. Мало того, что она всегда ассоциировалась с федеральным центром, а он становился все более декоративным. Сербское руководство не могло решать вопросы в двух своих автономиях, которые фактически были напрямую переподчинены федерации. Еще более абсурдным стало то, что сербское руководство не могло без согласия своих автономий ничего менять и в Центральной Сербии (на территории так называемой "усеченной Сербии", Сербии без автономных краев).
Естественно, что изменения в конституции вызвали в Сербии глухое недовольство. Однако открыто против них, причем еще на стадии подготовки конституции, осмелилась выступить только группа профессоров юридического факультета Белградского университета, в частности К. Чавошки и М. Джурич. Последний был за это не только выгнан с работы, но и осужден.
Меньше чем через год после начала функционирования конституции 1974 г. за ее изменение высказался уже президиум Сербии. По его заданию группа специалистов в 1977 г. подготовила даже предложения по ревизии конституции под названием "Голубая книга". Однако партийное руководство Сербии, боясь обвинений в "великосербстве", признало эти предложения недопустимыми. Тито, который всегда был главным арбитром при решении всех спорных вопросов, заявил, что менять конституцию не нужно.
Однако в целом с момента принятия конституции 1974 г. в Сербии возобладало скрытое недовольство этим документом. Как ранее в Хорватии, на первый план в Сербии стал выходить национальный вопрос, оставляя позади себя вопросы демократического обновления. Фактически "вокруг неприятия конституции в Сербии существовал молчаливый консенсус", и это "недовольство послужило детонатором кризиса югославского государства, а потом и его драматичного распада".
Таким образом, кризисы, которые стали возникать в Югославии в конце 1960-х – начале 1970-х годов, ее руководство пыталась разрешить сразу несколькими способами.
С одной стороны – жестким подавлением всех несанкционированных выступлений и усилением цементирующей роли партии. Считалось, что именно партия не должна дать федерации расползтись по республиканским квартирам. Однако сама партия также постепенно "федерализировалась". По словам Д. Биланджича, от союзного государства остались только Тито и Югославская народная армия. Еще труднее было совместить руководящую роль коммунистической партии с объективными законами экономического развития.
С другой стороны – в Югославии была завершена конституционная реформа и принята новая конституция (1974 г.), расширившая еще больше права республик и краев и фактически превратившая государство в конфедерацию. Конституция внесла настолько серьезные изменения во все сферы жизни югославского общества, что некоторые исследователи назвали даже государство, функционировавшее с 1974 по 1990 годы, – карделевской Югославией, по имени главного разработчика этого документа Э. Карделя.
Еще в первой половине 1970-х годов республики, воспользовавшись новыми возможностями, начали бесконтрольно, без разрешения союзного правительства, набирать иностранные займы. На Югославию обрушился финансовый вал. Часть средств пошла на инвестиции, и власть самодовольно объявила Югославию "самой большой стройкой Европы". Но одновременно долг страны за неполные десять лет вырос на 20 млрд. долл., а инфляция подскочила на 45 %.
Со второй половины 1970-х годов преобразования в Югославии в основном закончились, ничего принципиально нового больше изобретено не было. Самоуправление превратилось в некий "фетиш", догму, которую нельзя было критиковать. Вернее, критика допускалась только в рамках так называемой самоуправленческой идеологии, все другие – считались враждебными. Это вело к стагнации, к застою в югославском эксперименте, власть использовала старый идеологический багаж и все более оторванные от жизни квазидемократические схемы, которые, по меткому выражению сербского правоведа В. Димитриевича, являлись "формами искоренения демократии посредством нее самой".
В определенной степени на застой повлияли крупномасштабная чистка в партийно-государственном руководстве и в директорском корпусе после упомянутых кризисных событий и ухудшившиеся условия для работы СМИ. Одновременно одной из наглядных черт застоя была формализация несменяемости власти стареющего Тито, который стал пожизненным председателем и партии, и государства. Продолжались его официальные восхваления. Отметим также, что эти же годы – время так называемого "застоя" в Советском Союзе, да и в других странах "реального социализма". Пути развития восточноевропейских государств в общих чертах продолжали совпадать.
В. Кузнечевский объясняет остановку в преобразованиях тем, что во второй половине 70-х годов концепция самоуправления получила свое полное завершение. По его мнению, своего рода итогом стала книга второго после Тито человека в стране и главного югославского теоретика Э. Карделя "Направления развития политической системы социалистического самоуправления". Эта книга вышла вторым изданием всего за несколько месяцев до смерти ее автора в 1978 г.
Кардель пытался ввести в оборот понятие "плюрализма интересов" в социалистическом обществе, но никакого развития эта идея не получила. Насколько он был искренен – не ясно. Скорее всего цель была все та же – "подкраска фасада" квазидемократической самоуправленческой риторикой. П. Кандель не без основания называет Карделя "лукавым царедворцем и искушенным идеологом той породы, которые практически что угодно могли истолковать как угодно".
Через десятилетие, совсем в другой обстановке, лидер сербских коммунистов С. Милошевич вместе с супругой Мирой Маркович и одним из новых идеологов режима Михайло Марковичем развивали похожую идею о "демократическом беспартийном плюрализме". И в одном, и в другом случае эти идеи фактически противопоставлялись нормальной многопартийности. Но если во времена Карделя его "плюрализм интересов" еще можно было трактовать как шаг вперед по сравнению с полным монополизмом компартии во всех сферах жизни, то Милошевич тщетно пытался остановить неизбежное, повернуть время вспять.
В целом ни Э. Кардель, ни Й. Броз-Тито уже не были способны не только на новые прорывные идеи, но даже на адекватную оценку ситуации и быстрое реагирование на возникавшие вызовы. Как политики они явно пережили свое время. Скоро окончился и их земной путь. Через год с небольшим после Карделя, в мае 1980 г., умер Тито, который пережил почти всех своих соратников. После этого, в последнее десятилетие существования Югославии, вносить изменения в концепцию самоуправления стало просто некому.
Во второй половине 1970-х годов самоуправление обрело некий законченный вид и в теоретических построениях, которые создавали югославские обществоведы, откликаясь на политический заказ. В этих работах югославских ученых весь период после войны ("вооруженной фазы социалистической революции") делился еще на два больших этапа: государственный социализм (или этатизм) и самоуправление. (Часто как отдельный этап или подэтап выделялся еще период перехода к самоуправлению – с 1948 по 1953 годы.) Самоуправленческий этап в свою очередь делился на несколько подэтапов по мере распространения самоуправления на все новые стороны жизни югославского общества: рабочее самоуправление (1950–1963 гг.), общественное самоуправление (19631974 гг.) и социалистическое самоуправление (с 1974 г.).
Конечно, это была сплошная схоластика. В реальной жизни ничего подобного не было, никакого "общественного" или "социалистического" самоуправления никогда не существовало. Один из немногих осмелившихся на критику, С. Стоянчевич, отмечал, что югославскую ситуацию "характеризует децентрализованный и отчасти либерализованный этатизм, в котором самоуправление ограничено рабочим местом и неполитическими вопросами".
Конституция 1974 г. завершила также в основном формирование югославской федерации. Мелкие изменения в этой сфере не меняли общей картины, а следующие крупные изменения были связаны уже с распадом "второй", титовской Югославии. Развитие югославского федерализма тоже прошло ряд этапов. Четыре этапа приводит, например, в своей книге В. Каменецкий. На первом этапе (1943–1946 гг.) – от второй сессии АВНОЮ до первой послевоенной конституции – утверждается новая политическая система, основанная на принципе федерализма. На втором этапе (1946–1953 гг.), в годы этатизма, преобладали централизованные методы и доминирующую роль играли органы федерации. Третий этап (1953–1965 гг.) охватывает годы от нормативного введения системы самоуправления до общественно-экономической реформы 1965 г. Конституция 1963 г. значительно расширила права республик, но федерация еще сохранила ключевые позиции. На четвертом этапе (1965–1974 гг.) обострение межнациональных отношений привело, в конце концов, к конституции 1974 г., которая уже на первое место поставила республики и края, а не федерацию.
К концу 1970-х годов стали явно проявляться трудности экономического развития Югославии. Усилились финансовые проблемы, выросла инфляция, возросла безработица. Возникла проблема убыточности предприятий, выросли запасы нереализованной продукции. В 1979–1980 годах надо было уже выплачивать долги, но денег на это не было, как не было и новых займов. При жизни Тито югославским руководителям еще как-то удавалось сдерживать нараставшие кризисные явления. Однако после его смерти многое изменилось. Начался новый и последний этап в развитии Югославии.
После Тито
Вместо Тито страной стали управлять два коллегиальных органа – Президиум СФРЮ и президиум ЦК СКЮ. Эти органы, состоявшие из 8 человек и включавшие по одному представителю от каждой республики и автономного края, в порядке ротации избирали сроком на один год своего председателя. Такая система не могла, естественно, добавить стране стабильности. Провозглашенную новым югославским руководством цель: "И после Тито – Тито" реализовать было невозможно. Верховного и признаваемого всеми арбитра в сложнейших и противоречивых отношениях между республиками и краями, между югославскими народами уже не было.
С начала 1980-х годов Югославия стала неумолимо втягиваться в глубокий системный кризис. Его динамика впечатляла. Темпы роста общественного производства резко замедлились (с 7 % в 1979 г. до 2,3–0,7 % в 1980–1983 гг.), а затем с 1983 г. началось падение производства. После продолжительного периода, когда жизненный уровень населения только рос, он также начал падать – на 7,5 % в 1980 г. и на 30 % за последующие четыре года. К концу 1985 г. безработица составила 15 %, инфляция – 100 %, внешний долг приближался к 21 млрд. долларов США. Его обслуживание становилось для правительства неразрешимой проблемой. Особенно сильно кризис бил по положению слаборазвитых республик и краев.
Стало совершенно ясно, что система объединенного труда и основанная на ней "договорная экономика" функционируют неэффективно, с большими перебоями. Однако вместо кардинальной реформы югославские руководители смогли предложить лишь программу "стабилизации", которая фактически консервировала существовавшее положение, да к тому же и не выполнялась с самого начала.
Одновременно в стране резко усилились позиции национальных бюрократий ("этнократий"). Возникла концепция "национальной экономики" (призванная заменить "договорную"), согласно которой каждая республика все для себя производила сама. Более того, республики начали вводить специальные меры для защиты своих предприятий от конкуренции других югославских предприятий. Это привело к окончательному экономическому обособлению республик. Хрупкий общеюгославский рынок стал на глазах распадаться на шесть республиканских и два краевых. Центральное правительство все больше теряло контроль над экономическими процессами, а республики набирали все больше иностранных займов, которыми не могли эффективно распорядиться. Ведя борьбу на двух фронтах, экономическом и национальном, югославское руководство проигрывало на обоих. Экономический кризис быстро перерос в "кризис функционирования общественной системы".
Ситуация еще более осложнилась из-за нового обострения обстановки в автономном крае Косово. К тому времени Косово уже более чем на 80 % было населено албанцами. Славянское население края под давлением албанцев продолжало покидать Косово во все большем масштабе. За 20 лет, в период с 1961 по 1981 годы, сербское население уменьшилось на 42,2 %, а черногорское – на 63,3 %. В то же время албанское население также чувствовало себя ущемленным по сравнению с другими народами Югославии. По своей численности албанцы занимали в стране уже третье место после сербов и хорватов, но, в отличие от них и менее многочисленных народов, не имели своей республики. По уровню же жизни албанцы прочно занимали в Югославии последнее место.
В марте 1981 г., меньше чем через год после смерти Тито, в Косово прошли демонстрации с требованием предоставления краю статуса республики (а значит, и "права на самоопределение вплоть до отделения"). Это было расценено в Белграде как первый шаг к объединению Косово с Албанией. Демонстрации разогнали с применением военной силы, но с тех пор успокоения в крае уже не наступало. Относительный порядок там мог держаться только благодаря военному присутствию федеральных сил.
Югославские руководители были всерьез обеспокоены. В апреле 1981 г., выступая на совместном заседании Президиума СФРЮ и Союзного совета по защите конституционного порядка, Л. Колишевский говорил: "Мы должны до конца осознавать ошибочность и крайнюю реакционность тезиса – чем слабее Сербия, тем сильнее Косово (или какая-либо другая наша республика). Так же как и тезис – чем меньше автономность Косово в составе Сербии, тем сильнее Сербия. Это можно сказать и о тезисе – слабая Сербия – сильная Югославия".