- Конечно, он не выгнал меня, - сказала я, защищаясь. - Но я никогда не смогла бы принуждать Дэйна, только лишь потому, что мы женаты, делать то, что он не хочет. Он имеет право на собственный выбор.
- Это смехотворно, - ответила Луиза. - Единственный способ заставить их жениться, это лишить всякого выбора. И, в результате, они счастливы.
- Счастливы?
- Точно.
- Получается, брак лишает выбора и нас?
- Нет, брак дает нам намного больше выбора, и, к тому же, безопасность. Вот почему женщины намного больше хотят выйти замуж, чем мужчины жениться.
Я была озадачена взглядами Луизы на брак. Я подумала, что брак может превратиться в циничное соглашение, если из этого уравнения исключить любовь. В конечном счете, он все равно разрушится, как кирпичная стена, возведенная без раствора.
Преодолевая себя, я позвонила матери, чтобы сообщить ей свежие новости о Таре, о ребенке, и о том, что я на некоторое время осталась в Хьюстоне, чтобы помочь ей.
- После всех тех лет, которые ты прожила невесть где, сбежав из Остина, - ответила она мне, - ты не имеешь никакого права жаловаться.
- А я и не жалуюсь. И вовсе я не сбегала. Я работала и училась, и…
- Это наркотики, да? Тара вовсе не невинна. Она втянулась в эту гламурную жизнь с ее богатенькими дружками… Вся эта кокаиновая пыль, витающая вокруг, вероятно, она случайно вдохнула раз, другой, а потом…
- Мама, нельзя вдыхать бывший в употреблении кокаин.
- Значит, на нее надавили, - резко ответила мать, - Ты и понятия не имеешь, что значит быть красивой. И какие проблемы это может это навлечь.
- Тут ты права, этого я действительно не знаю. Но я совершенно уверена, что Тара наркотики не принимала.
- Возможно, она хотела только привлечь внимание. Можешь быть уверена, она знает, что я не ни цента не заплачу за ее трехмесячный отпуск. И, позволь заметить, что я нуждаюсь в отпуске более чем кто-либо. Все эти стрессы совершенно подкосили меня. И почему никто не подумал о том, чтобы послать меня на спа?
- Мама, никто и не ожидает, что ты заплатишь.
- А кто заплатит?
- Пока не знаю. Сейчас нужно сконцентрироваться на том, чтобы помочь Таре поправиться. И позаботиться о Люке. Мы с ним сейчас в миленькой меблированной квартирке.
- Где это?
- О, где-то в районе окружной дороги. Так, ничего особенного. - Я подавила смешок, оглядев роскошное окружение. Узнай она, что я проживаю на 1800 Мэйн, она была бы здесь спустя полчаса. - Здесь нужно кое-что сделать. Не хочешь помочь? Может быть, завтра…
- Я бы, конечно, хотела, - поспешно ответила она, - но не могу. Я сейчас занята. Тебе придется обходиться самой, Элла.
- Ладно. Но, может быть, ты как-нибудь заглянешь к Люку? Думаю, ты хотела бы побыть с ним.
- Да… Но мой бой-френд предпочитает заезжать ко мне неожиданно. А мне бы не хотелось, чтобы он видел ребенка. Я позвоню тебе, когда буду свободна.
Когда я позвонила Лизе и рассказала ей, что остановилась в квартире на 1800 Мэйн, она была очень впечатлена и ужасно заинтригована.
- Как тебе это удалось? Ты, что, спишь с Джеком или с кем-нибудь еще?
- Конечно, нет! - оскорбилась я. - Могла бы знать меня получше!
- Ладно, думаю, это просто фантастика, что Тревисы позволили тебе остановиться в таком месте. Хотя, полагаю, у них столько денег, что они могут позволить себе делать красивые жесты. Для них это вообще капля в море.
* * * * *
Кто мне больше всех помог, так это Хевен Тревис. И не только в эмоциональном, но и практическом плане. Она давала полезные советы по организации нашей жизни, подсказала, где можно найти необходимые вещи, и даже порекомендовала приходящую няню, которая нравилась ее невестке.
Хевен никого не осуждала и не лезла ни в чьи дела. Она умела выслушать, и обладала прекрасным чувством юмора. С ней я чувствовала себя свободно, почти так же свободно, как со Стейси, а это о чем-то говорило. Мне подумалось, что людям, которые потеряли с кем-то связь и не могут рассчитывать на их поддержку, жизнь порой восполняет эту потерю, сведя их в нужное время с нужным человеком.
Как-то мы вместе пообедали, а потом купили всякие детские припасы, и пару раз погуляли утром, пока было не слишком жарко. Осторожно обменявшись некоторыми историями из наших жизней, мы сразу же обнаружили, что у нас с ней возникли те редкие дружеские отношения, которые позволяют немедленно все понять. Хотя Хевен не особенно распространялась о своем неудавшемся браке, она дала понять, что речь идет о насилии. Я понимала, что ей пришлось проявить немалую храбрость, чтобы оставить те отношения в прошлом и начать строить жизнь заново, и что процесс обретения себя будет длительным.
Брак, в котором было насилие, отдалил Хевен от ее старых друзей. Кто-то испытывал неловкость, столкнувшись с подобной проблемой, другие задавались вопросом, а что она сделала, что привело к таким последствиям. Были и те, кто вообще не верил ей, считая, что богатая женщина не может подвергнуться жестокому обращению. Как будто деньги были щитом против любого насилия или безобразия.
- Некоторые у меня за спиной говорили, что если муж меня поколачивал, то, очевидно, я сама этого хотела, - сказала Хевен.
Мы молчали под громыхание колес прогулочной коляски по тротуару. Хотя верно утверждение, Хьюстон это не город пешеходов, в нем все-таки есть районы, где приятно гулять, особенно Райс Виладж с его тенистыми деревьями. Мы проходили мимо магазина электротоваров, бутиков, ресторанов и клубов, салонов. И магазина детских товаров, от цен в котором кружилась голова. Просто невероятно, сколько можно потратить на детскую одежду.
Обдумывая то, в чем Хевен только что призналась, я жалела, что не могу придумать ничего утешительного. Я могла только сказать, что я верю ей.
- Людей пугает мысль о том, что они беспричинно могут пострадать или подвергнуться насилию, - сказала я, - и поэтому они считают, что, так или иначе, причина была в тебе самой, и тем самым уверяют себя в том, что уж они-то безопасности.
Хевен кивнула:
- Но я считаю, что куда страшнее, когда родители поступают так со своим ребенком. Потому что ребенок думает, что он или она, заслуживает подобное обращение, и всю жизнь несет это чувство вины.
- Это проблема Тары.
Она проницательно взглянула на меня.
- Но не твоя?
Я неловко пожала плечами.
- У меня было несколько лет, чтобы поработать над этим. Думаю, я свела все к приемлемым масштабам. Я уже не так беспокоюсь, как раньше. С другой стороны… у меня проблемы с привязанностью. Я с трудом сближаюсь с людьми.
- Но ты привязалась к Люку, - заметила она, - И всего за пару дней. Правильно?
Я подумала и кивнула.
- Думаю, что младенцы исключение.
- А как насчет Дэйна? Вы с ним вместе уже давно.
- Да, но в последнее время я стала осознавать, что отношения-то есть, но они никуда не ведут. Как неуправляемый автомобиль на дороге.
И я рассказала ей о наших свободных отношениях, и о том, что Дэйн сказал, что если он попытается хоть в чем-то меня ограничить, то я его брошу.
- И бросила бы? - спросила Хевен, придерживая дверь кафе, пока я закатывала коляску внутрь. Нас окутала живительная прохлада.
- Не знаю, - честно ответила я, наморщив лоб. - Возможно, он прав. Возможно, я нечто большее мне просто не по силам. Может быть, у меня аллергия на обязательства.
Я остановила коляску у крошечного столика, сложила у нее гофрированный верх и бросила взгляд на Люка, который сучил ножками, радуясь прохладе.
Все еще стоя, Хевен изучала детское меню на доске объявлений. Ее ослепительная усмешка напомнила мне ее брата.
- Не знаю, Элла. Возможно, это стародавняя психологическая проблема, а возможно… ты просто пока не встретила того самого парня.
- И не нужно нам никаких тех самых парней, - заворковала я, склонившись над ребенком, - кроме тебя, мой молочный язычок, - Я поймала крошечные босые ножонки и поцеловала их. - Есть только ты, и вся моя страсть брошена к твоим к маленьким потненьким ножкам.
Я почувствовала, как Хевен легонько похлопала меня по спине, огибая стол.
- Ты знаешь, о чем я подумала, Элла… кроме того, что я собираюсь заказать мятное мороженое и капучино со взбитыми сливками, посыпанное шоколадной стружкой? Я подумала, что в нужных обстоятельствах ты сможешь повести тот автомобиль куда и когда посчитаешь нужным.
* * * * *
Джек фигурировал во множестве воспоминаний Хевен о детстве. Как старший брат, он поочередно был то героем, то злодеем. Чаще злодеем. Но сейчас, во взрослой жизни, в семье со сложными взаимоотношениями, между ними установились доверительные отношения.
По мнению Хевен их старший брат Гейдж всегда был средоточием жестких отцовских требований, высочайших похвал и непомерных амбиций. Единственный ребенок от первого брака Черчилля Тревиса, Гейдж, упорно трудился, чтобы заслужить одобрение отца и стать безупречным сыном. Он был серьезен, деловит, сверхответственнен, прекрасно зарекомендовал себя в элитной закрытой школе, а позже закончил UT - Университет Техаса - и Школу бизнеса в Гарварде. Но он не был таким упрямым ослом, каким был их отец. Он был добр от рождения и снисходительно относился к человеческим слабостям, что было совсем несвойственно Черчиллю Тревису.
Второй брак Черчилля оборвался со смертью его жены Авы. В этом браке на свет появилось трое детей: Джек, Джо и Хевен. Так как Гейдж уже взял на себя основную ношу отцовских надежд и обязательств, у Джека были полно возможностей, чтобы вволю играть, вытворять все, что ему заблагорассудится, проказничать, заводить друзей. Он всегда первым начинал драку, но и первым же потом протягивал руку своему противнику. Он занимался всеми видами спорта, какие только были возможны, очаровывал своих учителей так, что они выставляли ему оценки более высокие, чем он заслуживал, назначал свидания самым симпатичным девочкам в школе. Он был верным другом, который всегда платил по своим долгам и никогда не нарушал обещаний. Ничто не могло взбесить его больше чем, если кто-то либо заключал сделку, а потом не выполнял ее.
Когда Черчилль решал, что не мешало бы напомнить своим младшим сыновьям, что такое тяжкий труд, он заставлял их укладывать дерн под жарким южным солнцем Техаса, или вручную возводить каменную стену по периметру их владений. И заставлял работать до тех пор, пока мускулы ребят не загорались огнем, а темный загар не ложился на кожу в несколько слоев. Из всех троих мальчиков только Джек действительно наслаждался работой на открытом воздухе. Пот, грязь, физическая нагрузка, были для него своего рода очищением. Он чувствовал потребность испытать себя на земле, на природе, потребность, проявившуюся в пожизненной любви к увлечениям на свежем воздухе: к охоте, рыбалке, ко всему тому, что позволяло сбежать от кондиционированного изобилия Ривер Оукс.
Хевен была избавлена от специфических уроков отца. Вместо этого ей постоянно приходилось выслушивать поучения своей матери относительно воспитания девочки как леди. Само собой разумеется, Хевен была девчушкой-сорванцом, хвостиком таскающимся за тремя своими братьями. Из-за существенной разницы в возрасте между Хевен и Гейджем, тот взял на себя в некотором роде отеческую роль, вставая на ее защиту, если он считал это необходимым.
Но Джек воевал с Хевен из-за тысячи причин. Как-то раз, она без приглашения вошла в его комнату и без спроса поиграла с его железной дорогой. В отместку, он дал ей покурить индейскую трубку и когда она об этом проболталась, отец порол Джека ремнем до тех пор, пока Хевен не заплакала. Воспитанный на техасских представлениях о мужественности, Джек гордился тем, что не проронил ни единой слезинки. Позже Черчилль сказал Аве, что Джек самый упрямый мальчишка из всех ему известных. Такой же чертовски упрямый, как и я, сказал отец, разочарованный тем, что не может справиться с непослушным Джеком, так же, как он справлялся с Гейджем.
Хевен рассказывала, что очень страдала, когда Гейджа, ее кумира, отправили в школу. Но, вопреки ее опасениям, Джек в отсутствие брата ее не доставал. И когда она как-то плача пришла домой, потому что один мальчика в школе задирал ее, Джек выслушал ее, сел на велосипед и поехал разбираться с ее проблемами. И больше этот хулиган никогда не беспокоил Хевен. И даже близко к ней не подходил.
Они потеряли связь друг с другом, когда Хевен вышла замуж за человека, которого не одобрил ее отец.
- Я никому не рассказывала, через что я прошла, - печально сказала она. - Я тоже довольно упряма. И слишком горда, чтобы позволить всем узнать, какую ошибку я совершила. А к тому времени, когда мой муж свел на нет мою уверенность в себе, я уже слишком боялась и стыдилась попросить помощь. Но, в конце концов, мне удалось вырваться, и Джек предложил мне работу, чтобы я могла встать на ноги. Мы стали друзьями… скорее, даже приятелями… какими никогда не были раньше.
Мне было любопытно, что означало "мне удалось вырваться", так как я подозревала, что в виду имелось нечто очень важное. Но об этом можно будет поговорить в другое время.
- А что ты думаешь о его отношениях с женщинами? - не удержалась я. - Он когда-нибудь угомонится?
- Несомненно. Джеку нравятся женщины, я имею в виду, он действительно любит их, но это не означает, что, он некий браконенавистник, который стремится оставить как можно больше меток на столбике кровати. Просто он не намерен связывать себя до тех пор, пока не встретит ту, которой сможет доверять.
- Это из-за женщины, которая вышла замуж за его лучшего друга?
Он стрельнула в меня невинным взглядом.
- Он рассказал тебе об этом?
Я кивнула.
- Джек почти никогда не упоминает о ней. Это было для него тяжелым ударом. Если Тревисы в кого-то влюбляются, то они влюбляется очень сильно. И испытывают чрезвычайно глубокие чувства. Не все готовы к подобного рода отношениям.
- Как и я, - ответила я со слабым смешком, хотя что-то во мне отторгало этот образ. Вряд ли я когда-либо захочу узнать глубоко чувствующего Джека Тревиса.
- Думаю, что он очень одинок, - сказала Хевен.
- Но он же так занят?
- Я думаю, что самые занятые люди чаще всего самые одинокие.
При первой же возможности я сменила тему беседы. Разговор о Джеке Тревисе сделал меня беспокойной и какой-то раздражительной, как всегда бывает со мной, когда я начинаю желать что-то, от чего мне будет плохо.
* * * * *
Каждую ночь я разговаривала с Дэйном по телефону, рассказывая ему о моем новом окружении и о Люке. Хотя Дэйн не хотел иметь к ребенку никакого отношения, он, конечно, не возражал слушать о Люке и о том, как о нем я забочусь.
- Как ты думаешь, захочешь ли ты когда-нибудь этого? - спросила я Дэйна, расслабившись на диване, с Люком, посапывающим у меня на груди.
- Не могу сказать ничего определенного. Это мог бы быть другой этап моей жизни, когда бы я… но мне трудно это представить. То, что я мог бы получить от этого, я уже получаю от моей работы по экологии и благотворительности.
- Да, но как насчет того, чтобы воспитать ребенка, который впоследствии будет заботиться об этом же? Чем не способ сделать мир лучше.
- Брось, Элла. Ты же знаешь, что этого не будет. Будь у меня ребенок, он непременно закончит тем, что станет лоббистом либо республиканцев, либо финансовым директором химической компании. Жизнь непременно извратит наши лучшие намерения.
Я хихикнула, представив ребенка, только начинающего ходить, - ребенка Дэйна, одетого в миниатюрный костюм-тройку, и с калькулятором.
- Возможно, ты прав.
- А ты думала о том, чтобы когда-нибудь завести ребенка?
- Упаси господь, - сразу ответила я. - Я попытаюсь продержаться, пока не смогу передать Люка Таре. Я умираю от желания хоть раз проспать всю ночь. А это бесконечное кормление! И хоть раз выйти бы куда-нибудь без всего его добра. Это полнейшее безумие. Коляска, подгузники, влажные салфетки, салфетки при отрыжке, соски, бутылочки… Я уже забыла, что это такое - просто взять ключи и выйти за дверь. А еще все эти визиты к педиатру по графику - оценка развития, осмотр, прививки, - так что хорошо, что я не сплю, потому что мне будет нужно дополнительное время для работы.
- Возможно, самое главное заключается в том, что ты узнаешь все это теперь, и больше не будешь сомневаться.
- Думаю, это похоже на ревень, - сказала я. - Его либо любишь, либо ненавидишь. Но тебе никогда не удастся приобрести к нему вкус, если нет предрасположенности от природы.
- Ненавижу ревень, - сказал Дэйн.