– Еще один совет, – сказал Луис, растягивая слова. – После секса отцовство не лучшая тема. Помни, что любые мечты и рассуждения о детях почти наверняка отпугнут твоих будущих любовников. Они забеспокоятся, не начинаешь ли ты влюбляться.
Карли старательно проигнорировала разочарование, которое охватило ее из-за полного отсутствия у Луиса ревности. Она не могла думать ни о каких будущих любовниках и обратилась к своей привычной рассудительности. Следует подойти к вопросу логически – так ее учили.
– Ты уверен, что вопрос о детях автоматически означает, что я влюбляюсь в тебя?
– Я разбираюсь в знаках.
– Ну, в моем случае ты их неправильно истолковываешь, – сказала она прохладно. – Я интересуюсь с чисто человеческой точки зрения. Большинство мужчин мечтают о своем продолжении – это заложено в их ДНК. Ты создал огромную империю, ты миллиардер, и разве ты не хочешь, чтобы твоя плоть и кровь унаследовала все это?
Луис перевернулся на спину и уставился в потолок. Это была тема, которую он всегда пресекал. Он не любил, когда женщины принимались зондировать эту почву, и ему быстро надоедало, когда они начинали искать чувства там, где их не было. Он спрашивал себя: зачем Карли все портит, задавая ему такой вопрос?
В то же время ее – Луис был в этом уверен – не интересует то, что важно для большинства женщин. Вопрос, на который в обычных условиях он ответил бы коротко и резко, в ее устах прозвучал совсем по-другому. С самого начала их интимной близости Луис изложил ей все свои принципы. Карли известно, что он приемлет, а что нет. Ей важна карьера, не замужество, и, возможно, именно поэтому он решил ответить.
– Я думаю, человечество вполне проживет без миниатюрных версий Луиса Мартинеза, – сухо бросил он.
– И на то есть причина?
– Из тебя получится великолепный врач. – Луис повернул голову, и их взгляды встретились. – Судя по твоей настойчивости.
– Ты уходишь от ответа.
– Верно. – Его глаза блеснули. – Что ты хочешь знать?
– Хоть что-нибудь о твоей жизни. Где ты вырос? Почему ты так категоричен по поводу детей?
Луис переплел пальцы и закинул руки за голову, позволив воспоминаниям пронестись в его голове.
– Я вырос на большом ранчо неподалеку от Буэнос-Айреса, – сказал он, – где мы разводили скот. Карли придвинулась поближе:
– Мы?
– Я, мама и папа. Мы были не совсем обычной семьей в плане продолжения рода. Многочисленные дети, бегающие по ранчо, не входили в планы моих родителей. Но, я полагаю, как раз это и сделало нас особенно сплоченными. Папа и мама… – Он пожал плечами. – Они обожали меня. Ранчо давало хорошую прибыль, к тому же у отца был успешный бизнес в городе.
– И все было прекрасно? – предположила Карли.
– Какое-то время. – Луис посмотрел на нее, и, когда он снова заговорил, его голос звучал глухо. – У моей мамы была подруга Амелита, а у той были муж и сын моего возраста. Винсент был мне как брат. Наши семьи постоянно проводили время вместе. Зимой мы катались на лыжах, а летом загорали на пляжах. Мы встречали Рождество за одним столом. Мы были как одна большая семья.
Луис замолчал. Почему он все это рассказывает Карли? Стоит ли? Может, его откровенность вызвана тем, что она тоже поделилась с ним своими секретами, и, рассказав ей свою историю, он уравновесит баланс? Или, может, она слишком настойчива и уже начинает прощупывать его на предмет свадьбы?
– Продолжай, – попросила Карли. Он погладил ее волосы.
– У меня рано проявилась любовь к скорости, и мой отец соорудил небольшой гоночный трек на нашем ранчо, чтобы я практиковался. Это было довольно ново в те дни. Винсент и я часами гоняли по этому треку. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, я переехал в провинцию Сан-Луис и уже там мог практиковаться на профессиональном треке. Теперь я редко бывал дома, но, приезжая, замечал, как все изменилось. Мне показалось, что мой отец и Амелита стали… ближе. Ближе, чем должны были. Я видел, как она смотрит на него. Сначала я пытался убедить себя, что ошибаюсь, потому что хотел ошибиться. Ведь она была лучшей подругой моей мамы.
Луис сглотнул. В то время его собственный сексуальный опыт был крайне мал. Он долго мучился вопросом: действительно ли у его отца была связь с этой женщиной? Луис пробовал поговорить с ним, но все его попытки были встречены внезапными вспышками ярости. И Луис позволил себе удовлетвориться гневными отцовскими опровержениями. Разве так было не легче, даже если слова отца оказались ложью?
– Однажды днем, во время сиесты, я проснулся раньше, чем обычно, – продолжил он медленно. – Тот день был таким безветренным и жарким, что едва можно было дышать. Я прогулялся, подыскивая тенек под деревьями, но лучше не стало. Я нигде не мог найти облегчение. А потом я услышал странные звуки и пошел к летнему домику… Там-то я их и обнаружил. Моего отца и Амелиту.
Карли рукой прикрыла рот. Ее слова звучали приглушенно.
– И они там?..
– Не совсем, – сказал Луис, подавляя болезненную дрожь. – Амелита демонстрировала стриптиз, а мой отец… – Его голос срывался от ярости. – И все это происходило, пока моя мама спала в доме рядом. Именно неуважение к ней и предательство породили во мне желание убить отца.
Луис замолчал, и Карли тоже ничего не говорила. Она погладила его по щеке, пытаясь успокоить, но он отбросил ее руку.
– Конечно, все в конце концов раскрылось. Как всегда это происходит, – горько усмехнулся он. – Я подозреваю, тут постаралась Амелита, так как мой отец был одним из богатейших людей Аргентины. Мама так и не оправилась от удара. Для нее это было двойное предательство – ее мужа и лучшей подруги. Она перебралась в город, перестала следить за собой, почти ничего не ела. Ее ничто не волновало. Она все время сидела дома, боясь выйти на улицу. Ей казалось, что люди будут смотреть на нее искоса и посмеиваться. Не имело значения, что делал я или что говорили другие. Она не желала никого слушать и умерла три года спустя.
– О, Луис. Мне так жаль, – прошептала Карли.
Он помотал головой, как будто пытался сдержать нахлынувшую волну темных эмоций, запрятанных так долго и так глубоко. Впервые в жизни Луис позволил им выйти наружу, инстинктивно понимая, что, может быть, так лучше. Он никогда никому об этом не рассказывал, и теперь, поделившись с Карли, надеялся освободиться от черных оков, опутавших его сердце. Из Карли действительно получится отличный врач. Она способна не только лечить, но и сострадать, а это довольно редкое явление. Ей даже не нужно давать клятву Гиппократа.
– Ты хочешь знать остальное? – спросил он тихо. – Учти, у этой истории отсутствует счастливый конец.
– Я хочу услышать все, – твердо сказала она.
– Муж любовницы моего отца тоже чувствовал себя оскорбленным и униженным, став всеобщим посмешищем. Но он нашел свой выход. Он принял единственное, по его мнению, правильное решение.
Он поднес револьвер к виску и выстрелил. Первым его увидел Винсент.
– О, Луис… Он снова уставился в потолок:
– Вот, ты все знаешь. Теперь ты понимаешь, почему я не верю в счастливую семейную жизнь, Карли?
Наступила пауза. Луис, казалось, слышал, как она размышляет, перебирая в уме все возможные слова и пытаясь найти подходящие. Но подходящих не было. Ему это было хорошо известно.
– Не… совсем, – неуверенно начала Карли. – Я имею в виду… Те события… они ужасны, но они не имеют ничего общего с тобой. Там нет твоей вины. То, что твой отец так себя повел, не означает, что ты будешь таким же. Верность и предательство не передаются по наследству.
Луис повернулся и снова посмотрел на нее. Он увидел сочувствие в глазах Карли и не мог не восхититься как ее добротой, так и проницательностью. "Она умна, – подумал он. – Достаточно умна, чтобы понимать, что на меня повлияло что-то еще".
– Но я много лет занимался автогонками, – напомнил ей он. – Я видел, что происходит с мужчинами, особенно с чемпионами.
– Что ты имеешь в виду? Он пожал плечами:
– Существуют определенные черты характера, которые ведут мужчин к успеху. Мы одержимы – в буквальном смысле – желанием выиграть. Мы тратим годы на достижение своей цели и, выполнив задачу, хотим повторять это снова и снова. Нас немного на вершине славы, но когда оказываешься там, то осознаешь, что это как соблазнительное, так и опасное место. Люди преклоняются перед тобой. Женщины хотят тебя.
– Женщины, которых так же легко заменить, как шины на автогонках? – процитировала его Карли.
– Совершенно верно. – Лицо Луиса напряглось. – Я видел, как крепкие браки разрушались под грузом искушений. Когда адреналин кипит в крови и какая-нибудь сексуальная особа в юбке размером с носовой платок чуть ли не вдавливает свои груди в лобовое стекло машины, мужчины не могут отказать.
– Так. – Карли села, скрестив руки на груди. – Ты утверждаешь, что чемпионам так часто предлагают запретные плоды, что они уже не в состоянии вести нормальный образ жизни?
Луис пожал плечами:
– Называй это как хочешь.
– Но ты давно не зарабатываешь на жизнь гонками.
– Мой отец не был гонщиком, – ответил он холодно. – Он был фермером и прожил в браке двадцать один год. И всегда говорил мне, что моя мама – его вторая половинка.
– Судя по твоим словам, мужчины по природе своей не способны на верность.
– Возможно, – медленно произнес Луис. – Точнее, да. Я думаю, это так и есть.
– Значит, мужчины – самый настоящий слабый пол.
– Или более реалистичный, – парировал он. – Как два человека могут давать клятвы верности друг другу, если нет никаких гарантий, что они их сдержат?
Карли не ответила. Она впала в отчаяние, хотя и знала, что не имеет права обижаться на него. Луис никогда ничего ей не обещал, кроме того, что уже дал, разве не так?
– Мне нужно в ванную. – Карли встала.
Она вошла в ванную комнату и закрыла за собой дверь, хотя, может быть, полагается оставить ее открытой в сложившихся обстоятельствах? Карли отдавала себе отчет в том, что она новичок, и ей мало что известно об интимном общении с мужчиной.
Луис был честен с ней, однако то, что он говорил, она не желала слышать. Но либо ей придется принять его условия, либо все закончится ее разбитым сердцем.
Карли брызнула холодной водой в лицо и отрепетировала в зеркале несколько убедительных улыбок. Вернувшись в комнату, она чувствовала себя почти спокойной. По крайней мере, до тех пор, пока не увидела, что Луис сидит на кровати с потемневшим грустным лицом.
Взгляд его черных глаз, казалось, проникал ей прямо под кожу.
– Не хочешь пообедать со мной завтра? – спросил он.
– Пообедать? – Карли удивленно заморгала.
Она предполагала, что в течение дня между ними будут сохраняться обычные отношения "босс – подчиненный".
– Ты имеешь в виду – не здесь?
На губах Луиса промелькнула едва заметная улыбка, как будто ее растерянность забавляла его.
– Не здесь. За стенами этого дома простирается красивейшее побережье, querida, с самыми известными в мире ресторанами, ожидающими посетителей. Есть пляжи и горы, маленькие деревеньки. Прекрасная природа. А так как это твой первый визит во Францию, пришло время показать тебе всю эту красоту.
– Но… Мне казалось, ты решил, что будет лучше, если нас не увидят вместе.
– Я передумал, – заявил Луис. – Я не вижу смысла пытаться угодить другим людям и тебе не советую.
Глава 9
Луис повел Карли в ресторан, расположенный на пляже, где его сразу же узнали. Но Карли была целиком поглощена мыслями о том, что он рассказал ей вчера, и не заметила, что окружающие поворачиваются и смотрят, как они направляются по засыпанным песком мосткам к столику с видом на синие волны. Она думала о родителях Луиса и о выводах, которые он сделал из семейной трагедии. Выводах, которые усугубились его чемпионским статусом.
Он не считал, что мужчины способны на верность.
Это было предупреждение женщине, которую он только что обольстил. Луис посоветовал Карли держать свои чувства в узде и не строить воздушные замки. Он не был глупцом и понимал, что, будучи сексуально привлекательным мужчиной, способен вскружить голову любой женщине, как бы она его ни убеждала, что не ищет любви или замужества.
Они заказали салат из моллюсков и охлажденный микс лайма и кокоса. Луис поглощал еду с аппетитом, пока не заметил, что Карли ничего не ест. Он отложил вилку и посмотрел на нее, нахмурившись:
– Лобстер тебе не по вкусу?
Карли поддела вилкой розовый кусочек и принудила себя улыбнуться:
– Лобстер прекрасен.
– Но ты ничего не ешь. Тебя расстроили мои вчерашние откровения?
– Я не расстроена. Я благодарна тебе за то, что ты был честен со мной. Я просто чувствую себя немного…
Он поставил бокал на стол:
– Немного что? Она пожала плечами:
– Ничего.
– Скажи мне.
– О, не знаю. Неуместной, полагаю. – Она обвела взглядом другие столики. – Все женщины выглядят восхитительно. Как будто они провели все утро, готовясь к обеду в этом шикарном ресторане, тогда как я…
– Ты выглядишь как женщина, которая провела все утро в объятиях мужчины, который возбуждается только от одного взгляда на тебя.
– Луис, – тихо сказала она, и у нее перехватило дыхание, потому что неожиданно возникло желание потянуться через стол и поцеловать его.
– Тебе не кажется, что любая из них предпочла бы оказаться сейчас на твоем месте? – поинтересовался Луис. – Ты не стремишься одеваться так, чтобы тебя заметили, верно? Или чтобы тобой любовались. Ты одеваешься так, чтобы быть незаметной и раствориться где-то на заднем плане.
Карли обратила внимание, что над ними раскрылся белый зонт, защищающий от солнца, которое припекало все сильнее.
– Но я назвала тебе причину.
– Этой причины больше нет. Я освободил тебя от цепей прошлого. Разве из этого не следует, что ты могла бы быть более изобретательной в выборе одежды?
– Ты считаешь, что я выгляжу ужасно?
– По мне, так бледные тени тебя не красят. Твой макияж очень светлый. Тебе следует использовать чуть более насыщенные тона. Если тебе не нравится твоя внешность, измени ее, но не продолжай ничего не делать и жаловаться, потому что это надоедает. – Луис откинулся на спинку стула и окинул ее прохладным взглядом. – И не надо смотреть на меня с упреком. Ты сама задала вопрос. – Он пожал плечами. – Может быть, пора перестать прятать свои достоинства и попробовать что-то новое? Бери сумку. – Луис поднял руку и дал официанту понять, что требует чек. – Поедем по магазинам.
– Я не люблю магазины.
– Полюбишь. Так же как и авокадо – это тот вкус, к которому легко привыкаешь. – Его глаза сверкали. – Пойдем, querida, потому что я еще недостаточно окреп, чтобы перебросить тебя через плечо и нести.
Карли воздержалась от улыбки. Когда Луис смотрел на нее, она была не в силах что-либо возразить. Карли чувствовала себя героиней романтической комедии, чью жизнь в корне изменяет божественно красивый мужчина с толстым кошельком.
Они проехали по набережной Круазетт в Каннах в открытом кабриолете Луиса и остановились у входа в поразительно красивый бутик. Крупный мужчина в униформе взял ключи от машины и отправился парковать ее.
Но настроение Карли ухудшилось, как только она заглянула в стеклянные витрины и увидела гламурных продавщиц, которые кучкой стояли внутри бутика.
– Я не могу, – прошептала она. – Я не могу вой ти внутрь.
– Мне казалось, мы решили покончить с самоосуждением? – протянул Луис. – Ты можешь делать все, что хочешь. Начиная с этого момента. – Он взял ее за руку. – Пойдем.
Карли ощутила слабость. Он держит ее за руку на людях! Луис вошел в бутик так, будто был его владельцем, и сказал продавщицам, что хочет видеть ее в ярких цветах.
– Алый, – распорядился он. – Желтый тоже можно попробовать.
Перейдя на безупречный французский, Луис разговаривал с женщинами, рисуя в воздухе изогнутые формы пышного тела. Их отвели в глубь магазина, где он без смущения провел пальцем по ряду кружевных бюстгальтеров.
От волнения во рту у Карли пересохло. Она ощущала себя большой и нескладной, как Гулливер в стране лилипутов. Молодая женщина хотела сказать Луису, что передумала, однако вспомнила, что вовсе не она принимала решение. Луис скомандовал, не принимая во внимание никакие возражения, и сам решил, что нужно делать. И, судя по его расслабленной позе, пока он сидел на бархатном диване и пил эспрессо, не первый раз он выступал в такой роли. Может быть, через этот обряд проходили все женщины, которые делили с ним постель? И конечно, какой-нибудь стройной супермодели нижнее белье, которое Карли принесли в примерочную, подошло бы больше, не так ли?
Но, к удивлению Карли, кружевной бюстгальтер отлично выглядел на ее пышной груди, а трусики, словно по волшебству, сделали ее чересчур округлые бедра изящными и… привлекательными.
Надев желтое платье в белый горошек с блестящим широким поясом и пышной юбкой, Карли едва смогла узнать себя в зеркале. Даже продавщицы пришли в восторг.
– Не может быть, – пролепетала молодая женщина. Луис улыбнулся, увидев ее.
– Очень симпатично, – согласился он, взяв соломенную шляпу с желтой лентой. Его глаза пристально смотрели на Карли, когда он надел шляпу ей на голову. – Теперь ты готова начать верить в себя?
Любуясь новым платьем, сшитым в стиле пятидесятых годов прошлого века, она застенчиво кивнула. Луис снова улыбнулся:
– Думаю, стоит посмотреть на бикини, пока мы здесь.
Вскоре они были нагружены фирменными сумками, перевязанными ярко-розовыми лентами. Продавщицы уговорили Карли надеть желтое платье и подходящие к нему босоножки.
– Ты купил для меня слишком много, – прошептала она с бьющимся сердцем, когда Луис обхватил ладонями ее лицо.
– Я делаю, а ты принимаешь. Сейчас я собираюсь отвезти тебя домой и показать тебе то, что жизненно важно для любовницы, – сказал он и прильнул к ее губам.
Когда они возвращались обратно по горной дороге, Карли снова посетили опасные мысли. Она продолжала твердить себе, что сегодняшние поступки Луиса не имеют никакого особого значения, как бы прекрасны они ни были. Но ее сердце упрямо отказывалось слушать голос разума. Карли говорила Луису, что не ищет того, о чем мечтает большинство женщин, но стремление к любви и замужеству вдруг затмило ее желание стать врачом. Она внезапно поняла, что влюбиться в Луиса очень легко.
По возвращении он сразу же повел Карли к себе. Но у нее практически не было времени осознать, что она впервые находится в его комнате, потому что Луис, закрыв дверь, сразу же обнял ее и поцеловал.
Его глаза блестели, когда он снял с Карли желтое платье и осторожно повесил его на спинку стула. Под платьем было новое нижнее белье, которое он выбрал. Луис оглядел ее и прищурился.
– Perfecta, – сказал он нежно.
– Я далеко не совершенна, – возразила Карли, но, увидев на его лице недовольство, торопливо добавила: – С-спасибо.
– Так лучше. – Луис одобрительно кивнул, обхватив ладонью ее грудь, обтянутую кружевом. – Потому что сейчас ты абсолютно совершенна – для меня.