– Все-таки положа руку на сердце скажи, действительно все твои проблемы с Марго позади? Что она не будет больше тебя преследовать и изводить?
– Совершенно уверен, – так же серьезно ответил Гидеон. – Должен признаться, у меня словно гора с плеч свалилась. Я ведь был просто в отчаянии. Даже жить не хотелось. Она вела себя просто невозможно, превратила мою жизнь в ад.
– Жаль, что ты не рассказал мне об этом раньше, может быть, я бы как-нибудь помог.
– Ты знаешь, я словно находился в какой-то изоляции, никому не мог открыться.
– И зря. Мы же близнецы. Когда у тебя в душе ад, у меня, по крайней мере, чистилище. Помогая тебе, я бы помог себе. Обещай мне, что на следующую дуэль ты позовешь меня в секунданты.
Гидеон улыбнулся.
– Обещаю. Но и ты не забывай обо мне. Может быть, и я могу тебе пригодиться.
Майлс с любовью посмотрел на брата и сказал:
– Ты не можешь себе представить, какое облегчение я испытываю, когда вижу, что ты снова начал улыбаться, Гид.
Гидеон кивнул.
– Она меня здорово достала, Майлс.
– Тебе не повезло, что пришлось пройти через это.
– Давай больше не будем об этом говорить. Все уже позади.
Майлс далеко не был уверен в этом, но тему разговора решительно сменил:
– А что ты скажешь о Хло? Она не будет мешать тебе в магазине?
– О, ничуть. Она молодец, хорошая девочка. И потом, Хло собирается приходить всего на пару часов в день, пока они будут в Лондоне.
– Я рад, что мама все-таки разрешила ей потолкаться в "Джардин". Это очень умный ход с маминой стороны. Может быть, Хло передумает идти работать на фирму и вернется к своим прежним планам.
– Надеюсь. Представляю, как мама расстроилась, когда Хлоя преподнесла ей этот сюрприз! Но она молодец, что не стала давить на Хлою…
– Да, наша мать всегда была хорошим игроком. Ты хоть понимаешь, как нам повезло иметь такую мать, как Стиви Джардин?
– Еще бы я не понимал! – воскликнул Гидеон. – Она у нас лучше всех. Единственная и неповторимая.
Майлс кивнул и тихо сказал:
– Я хотел бы добавить кое-что к нашему предыдущему разговору. Пообещай мне, что, если у тебя в будущем появятся серьезные проблемы, ты расскажешь мне о них и примешь мою помощь, если она понадобится.
Гидеон только кивнул в ответ. Майлс и не предполагал, в какое трудное положение он поставил брата. В этот момент Гидеону хотелось выложить Майлсу все. Но внутренний голос останавливал его: "Не делай этого. Это не только твоя тайна". И Гидеон молчал.
Трудно что-то скрывать от родного брата, тем более от близнеца. В следующие несколько минут Гидеон старался не встречаться глазами с братом, он боялся выдать себя и рассказать все, что должно было остаться в тайне.
Гидеон Джардин сидел в своей квартире на Кадоган-сквер, погруженный в мрачные размышления. Уже пробило семь, надо было одеваться к ужину, на который его пригласили друзья. Но воля и энергия покинули его, и у Гидеона не было сил пошевелиться.
В комнате горела только одна настольная лампа, но даже ее мягкий свет казался Гидеону чересчур ярким и назойливым. Он наклонился и выключил лампу, затем лег на софу у окна, вытянув и скрестив длинные ноги.
Темнота успокоила его. Тишину подчеркивало тиканье часов на каминной полке, отдаленное гудение моторов за сквером, шуршание колес по мокрому асфальту. Настойчивый однообразный шум дождя.
Хорошо, что он повидал сегодня Майлса и открыл ему свои проблемы. Во всяком случае те, о которых можно было рассказать.
Марго действительно здорово испортила ему жизнь, она никак не хотела отпускать его и боролась, чтобы его удержать. При этом ее поведение становилось все отвратительнее. Но ничего не могло заставить Гидеона оставаться с женщиной, которую он не любил.
Марго угрожала ему, следила за ним, постоянно звонила на работу и домой. Она превратила его жизнь в ад, пока, наконец поняв, что ее ничто не остановит, Гидеон не прибег к последнему средству: пригрозил Марго, что расскажет обо всем Джеку Беллангеру.
Только эта угроза и сработала. Марго ненавидела прессу и панически боялась журналистов. Она была убеждена, что именно они распяли ее брата и разрушили здоровье матери. В некотором смысле это было правдой, но стоило ли винить во всем журналистов? Они лишь делали свою работу, а Джулиан Сондерс сам подставил себя под удар из-за своих финансовых махинаций в Сити. Гидеону было искренне жаль миссис Сондерс, мать Марго и Джулиана, невинную жертву обстоятельств.
Гидеон никогда не забудет выражения ужаса и изумления на лице Марго, когда он пригрозил ей, что расскажет своему другу Джеку обо всех этих грязных уловках и интригах, которые она плетет вокруг него.
Когда Гидеону в первый раз пришла в голову мысль о таком способе избавления от ее упорных преследований, он тут же выкинул эту идею из головы. Ему было противно даже думать о том, что можно поступить подобным образом с женщиной. Но, в конце концов, Гидеон пришел к выводу, что Марго не оставила ему выбора. Это было его последнее и, судя по всему, единственное оружие против ее безумных истеричных выходок.
Марго потеряла всякий контроль над собой, Гидеон даже стал опасаться за свою жизнь. В двадцать семь лет ему совсем не хотелось умирать от руки ревнивой неуравновешенной женщины.
Но было и еще одно обстоятельство. Марго знала его уязвимое место, знала то, о чем сам Гидеон боялся даже думать, и это делало Гидеона совершенно беззащитным перед ней. С другой стороны, пока страх перед Джеком Беллангером будет висеть, над головой Марго как дамоклов меч, он будет в безопасности.
Глаза Гидеона закрылись, и он погрузился в воспоминания. Перед его глазами пробегали картины последнего вечера с Марго.
Он резко открыл глаза, не желая больше возвращаться в этот кошмар. Но против своей воли снова в который раз вернулся к навязчивым воспоминаниям. В тот вечер, больше трех месяцев тому назад, они с Марго ходили ужинать в ресторан, а потом поехали к ней домой. И это было ошибкой. Гидеон не мог, не хотел остаться у нее. Ему нужно было остаться одному, уйти, вернуться домой. Перспектива провести ночь с Марго не вдохновляла его. К тому же в его жизни появилась женщина, отношения с которой, казалось, давно ушли в прошлое. Теперь она неожиданно снова возникла в его жизни.
Но Марго настояла, чтобы он остался. Ничего хорошего из этого не вышло.
Вначале Марго вела себя как нежная, понимающая и любящая женщина. Но вдруг совершенно неожиданно для него, когда Гидеон начал одеваться, она набросилась с обвинениями.
– Это из-за нее ты импотент со мной! – кричала она голосом рыночной торговки. – Я всегда знала, что ты будешь мне изменять! Всем известно, что ты бабник! Но я не думала, что это так быстро начнется!
Обескураженный ее словами, в которых была доля правды, Гидеон молча смотрел на Марго. Впервые в жизни женщина назвала его импотентом, и это был болезненный удар. Он не стал ничего говорить в свое оправдание, понимая, что любые его слова Марго использует против него самого.
– Я видела тебя с ней! – кричала Марго. Это подействовало на Гидеона как разрыв бомбы.
Он пытался держать себя в руках и ничего не отвечать Марго. Как будто еще тогда он предвидел, что неприятностей с Марго не избежать. Но он и представить не мог объема свалившихся на него неприятностей!
Молчание Гидеона, казалось, только разжигало ее. Марго рассказала, где она видела Гидеона, и описала его спутницу.
"Красавица блондинка – это не новость, когда речь идет о тебе. Но выглядит она старше тебя. Вот это уже странно. – И чтобы у Гидеона не осталось сомнений в том, какое оружие против него у нее в руках, Марго добавила: – Ее лицо показалось мне знакомым. Я только не могу припомнить ее имени".
Ему оставалось только отчаянно надеяться, что она не вспомнит. Иначе это конец. Для него. И для других. Гидеон вспоминал, как он, не говоря Марго ни слова, закончил одеваться и, не попрощавшись, ушел. Но для него это было прощанием. Прощанием навсегда. На следующий день Гидеон сказал Марго, что все кончено. Но она не захотела смириться с его решением и начала преследовать его.
Резкий звонок телефона поднял его на ноги. Гидеон был рад возможности вырваться из вязкого потока воспоминаний. Он схватил трубку и раньше, чем успел сказать "алло", услышал:
– Привет, дорогой.
– Ленор? – Гидеон прижал трубку к уху. Это была она. Он с первого же звука узнал ее голос.
– Конечно. У тебя все в порядке?
– Где ты?
– В деревне, в Йоркшире. Здесь холодно и сыро.
– А как же ты звонишь мне? Это не опасно?
– Не беспокойся. Я сейчас одна.
– А дети?
– Со мной. Я не их имела в виду…
– Я понял, кого ты имела в виду, – прервал ее Гидеон. – Господи, как я скучаю, а ведь прошло всего два дня.
– Я чувствую то же самое.
– Я не могу мириться с мыслью, что он рядом с тобой и…
– Ради бога, не надо, Гид. Не мучай сам себя. Ты же понимаешь, что пока не может быть по-другому.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты была рядом! – сказал он, представляя себе ее нежное лицо, светлый ореол волос и глубокие серые глаза.
– Мне тоже. Быть в твоих объятиях, прижаться к тебе, целовать тебя. Я обожаю, когда ты целуешь меня, любимый. С самого детства. Ты уже тогда отлично целовался, но теперь, когда ты стал взрослым, ты целуешься еще лучше. – Ее мягкий смех звучал хрипловато. – Это какое-то колдовство, но я чувствую твои губы на своих губах. О Гидеон, скажи мне, что бы ты хотел сейчас сделать со мной.
– Я не могу, – ответил он.
– Почему? – нежно прошептала Ленор.
– Ты слишком возбудила меня.
– Господи, как мне хотелось бы быть сейчас рядом с тобой. Любить тебя. Я хотела бы быть рядом с тобой каждый день, всегда, всю жизнь.
– Ты должна развестись с ним, Ленор. Скажи ему все, скажи, что мы любим друг друга. Оставь его.
– Ты ведь не из тех, кто женится, Гидеон. Ты и сам это знаешь. Все, кто знает тебя, согласятся со мной.
– Черт с ними, со всеми, и с тем, что они знают. Ничего они не знают! – закричал Гидеон. – Я люблю тебя. Я всегда любил тебя! С самого детства. Теперь я это понял.
– И я тоже. И буду любить тебя до самой смерти.
– Не надо говорить о смерти. Давай поговорим о жизни, о нашей жизни с тобой. Переезжай ко мне в Нью-Йорк. Начнем все сначала.
– Гидеон, у меня дети. Ты даже крестный отец одного из них. Как я могу переехать к тебе?
– Ты должна развестись, – твердо сказал он.
– Гидеон, но я…
– Я хочу жениться на тебе. Господи, неужели ты этого не понимаешь? – перебил он ее и рассмеялся. – Не самый обычный способ делать предложение женщине, которую любишь. По телефону. Но у меня нет выбора. Элеонора Элизабет Джейн Армстронг, ты выйдешь за меня замуж? Прошу тебя, скажи мне "да"!
– Как только смогу, Гидеон. – После паузы она продолжила: – Если бы я сейчас была рядом с тобой, дорогой, я бы сумела поблагодарить тебя так, что тебе бы обязательно понравилось.
– Перестань, детка. Ты меня сведешь с ума.
– Прости. Ты серьезно это сказал, Гид? Насчет женитьбы?
Какое-то время он молчал, затем сказал твердо и уверенно:
– Да. Совершенно серьезно. И, что еще более серьезно, я в первый раз в жизни делаю предложение женщине.
– Этого просто не может быть!
– Тем не менее это так.
– Но ты уже делал предложение. Мне же. Когда мне было десять, а тебе девять. За конюшнями в Эсгарт-Энде, помнишь? И я ответила "да".
– А сейчас ты ответишь "да"?
– Я уже ответила. Я же сказала "как только смогу", разве ты не слышал?
– Малком даст тебе развод?
Ленор молчала.
– Ну, что ты молчишь?
– Я надеюсь, Гидеон. Но ты знаешь, какой у него характер. Он так упрям! Он прекрасно знает, что наши отношения исчерпали себя давным-давно, но не хочет признать это. Вряд ли он любит меня, но он ни за что не захочет, чтобы я принадлежала другому.
– Я сам поговорю с ним.
– Нет! Только не это. Это на него подействует как красная тряпка на быка. Он и так всегда настороженно относился к тебе. Он видел, что ты неравнодушен ко мне.
– Это правда.
– Слава богу, что это правда. Я так люблю тебя! Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
– Маллингхемы пригласили меня на рождественскую вечеринку.
– А с кем ты идешь?
– Один. Я стал настоящим отшельником, Ленор. С тех пор как мы с тобой вместе, любовь моя.
– Рождество без тебя будет ненастоящим. – Она горестно вздохнула. – Ну что ж, это время полагается посвящать детям. Как жаль, что я так далеко, а то мы могли бы видеться каждый день, милый.
– Я знаю, малыш. Меня тоже ожидает скучное Рождество, потому что рядом нет тебя. Когда ты возвращаешься в Лондон?
– Не раньше воскресенья, двадцать девятого.
– Увидимся в понедельник?
– Да. Слушай, у меня появилась идея, – Ленор понизила голос и тихо сказала: – А ты можешь освободиться в первой половине дня?
– Да. А что?
– Я могла бы подъехать часам к десяти, чтобы вместе позавтракать. Тихий, скромный завтрак вдвоем. – В ее голосе зазвучали волнующие нотки.
– В постели, – с мужской прямотой уточнил Гидеон.
Ленор так заразительно засмеялась, что Гидеон не удержался и тоже расхохотался. Конец разговора был посвящен бесконечным объяснениям в любви и описаниям ее воплощения.
Повесив трубку, Гидеон задумался о том, что они наговорили друг другу. Он попросил Ленор оставить мужа и получить развод. И сказал, что хочет на ней жениться. Гидеон не чувствовал ни сомнений, ни тревоги. Гидеон хотел жениться на Ленор и был абсолютно уверен в своих и ее чувствах. Он знал Ленор Филипс всю свою жизнь, они вместе росли, и он любил ее с тех пор.
Именно в этом была причина его бесконечной погони за женщинами все эти годы. Ленор была для него той единственной, без которой жизнь бессмысленна. Но она вышла замуж за Малкома Армстронга, когда он отошел от нее, не понимая, как сильно ее любит.
Одну вещь Марго Сондерс поняла правильно. Он был импотентом с ней из-за Ленор. Это единственная женщина, с которой он хочет заниматься любовью.
Итак, он сделал предложение, и она его приняла. Господи, какое же блаженное облегчение узнать наконец, для чего ты пришел на эту землю.
Ленор.
16
– Я прекрасно себя чувствую, Стиви. Намного лучше, чем в последние годы. Спасибо тебе за внимание, – сказал Брюс Джардин, улыбаясь невестке.
Стиви удовлетворенно кивнула и заботливо спросила:
– А как ваша подагра? Она не беспокоила вас в последнее время?
Он кивнул.
– Подагра никого не оставляет в покое, но, к счастью, мой врач порекомендовал мне новое лекарство, которое делает чудеса.
Стиви собиралась подробнее расспросить Брюса о лекарстве, но тут послышался стук в дверь библиотеки, и на пороге появился дворецкий с подносом. Предлагая напитки, вначале он подошел к Стиви, затем к Брюсу.
– Спасибо, Алан, – поблагодарила Стиви и, подождав, когда Брюс возьмет свой бокал, сказала: – Счастливого вам Рождества и крепкого здоровья.
– И тебе, Стиви. Желаю тебе счастливого Рождества, дорогая.
– Спасибо.
Отпив глоток шерри, Стиви внимательно посмотрела на свекра. Он действительно хорошо выглядел. Стиви была приятно удивлена, когда, приехав на Уил-тон-Кресчент некоторое время назад, вошла в библиотеку и увидела Брюса. После разговора с Гилбертом Дрекселом накануне она ожидала, что увидит нервного, возбужденного инвалида. Брюс же, напротив, был крепок и спокоен. Ему нельзя было дать его восемьдесят два года.
Высокий, подтянутый, с резкими чертами лица и посеребренными временем волосами, Брюс являл собой классический тип английского джентльмена, занимающего высокое положение в государственном аппарате.
Этим утром он был одет в сшитый на заказ синий костюм и голубую рубашку. Чем больше Стиви смотрела на Брюса, тем больше проникалась уверенностью, что его жизнь потекла по новому руслу. В их последнюю встречу – всего лишь пару недель тому назад – он выглядел растерянным и слабым.
Как будто прочитав ее мысли, Брюс сказал:
– У меня теперь новый врач, Стиви, и он просто делает чудеса с помощью новых лекарств, которые он прописывает мне от многочисленных болезней. Кроме того, он направил меня к диетологу – она американка, – и эта милая дама разработала для меня специальную диету с разными витаминами и добавками. Поглощаю столько таблеток, что просто не понимаю, почему я еще не начал греметь при ходьбе.
Брюс рассмеялся, и Стиви с удовольствием поддержала его.
– Но ее метод дает прекрасные результаты, ты не находишь?
– Должна вам сказать, я сразу заметила, что вы выглядите несравненно лучше, чем при нашей последней встрече, Брюс.
Неожиданно зазвонил телефон, и Брюс, извинившись перед Стиви, взял трубку.
– Да, Алан?
Последовала пауза, пока он слушал дворецкого, затем он сказал:
– Хорошо, позови ее к телефону.
Пока он разговаривал по телефону, Стиви повернулась к камину и, уйдя в свои мысли, смотрела на огонь. Тридцать один год прошло с тех пор, как она познакомилась с Брюсом. Тогда ей было всего шестнадцать. Вся ее взрослая жизнь прошла на его глазах.
Не всегда их отношения были такими теплыми, как сейчас. Много лет невидимая война то полыхала пожаром, то превращалась в короткие пограничные стычки. Но они преодолели свои разногласия. Мир на приемлемых для обеих сторон условиях был давно заключен и приносил прекрасные плоды. Стиви смогла простить все, что ей пришлось перенести по вине Брюса и его недалекой супруги Алфреды. И хотя в глубине души сохранилась память обо всем, Стиви стремилась никогда не возвращаться к этим воспоминаниям.
Первые годы противостояния были погребены в далеком прошлом, и она искренне радовалась этому. В конце концов, Брюс стал ее добрым другом, и Стили полностью доверяла ему, поняв, что они находятся по одну сторону баррикад. Она, в свою очередь, уже много раз доказала свое право принадлежать к семье Джардин, и это радовало Брюса. Брюс верил Стиви, полагался на нее и был с ней совершенно откровенен.
Оторвав взгляд от языков пламени, Стиви осмотрела библиотеку и решила, что вложенные ею в переделку интерьера этой комнаты труды окупились с лихвой. Когда Брюс этим летом попросил ее "оживить" его библиотеку, Стиви не сомневалась в результатах. И хотя она оставила нетронутыми отделку стен и книжные полки, но, сменив старый выношенный ковер, обивку софы и кресел и мрачные драпировки, Стиви изменила саму атмосферу комнаты. Теперь библиотека была полна света и вызывала радостное настроение. Она потеряла печать викторианской эпохи, которая ложилась на все, к чему прикасалась Алфреда, отдававшая предпочтение темным тонам и давно вышедшим из моды тканям.
Осматривая комнату, Стиви обратила внимание на два свежераспустившихся цветка орхидеи. Чтобы оживить интерьер, она устроила маленький зимний сад на консольном столике. Стиви изменила бы себе, если бы, декорируя комнату, забыла о цветах. И теперь она взяла на заметку, что следует на зиму переставить растения в более светлое место.
Вскоре Брюс закончил телефонный разговор, повесил трубку и вернулся к своему креслу у камина. Устроившись напротив гостьи, он сказал: