Забрать ее вещи к Освальду послали Мореншильда. Освальд сначала угрожал порвать все платья жены и разбить все игрушки дочери, но потом вроде бы смирился и даже помогал грузить Маринины пожитки. Но уже через неделю Освальд нашел новый адрес Марины и уговорил ее вернуться к нему, говоря, что в противном случае у него нет смысла жить. Марина потом вздыхала, что женское сердце не камень, но, скорее всего, она просто не могла устроиться на работу с ребенком и без английского языка и решила, что бросать Ли пока не стоит. Эмигранты, конечно, люди добрые, но они к тому времени начали тяготиться Мариной, и жить в их семьях длительное время она не могла.
Освальд же помимо очевидного факта, что он очень любил свою дочь, видимо, тоже стал подозревать, что его используют. Не зря же "друг" Мореншильд говорил всем и каждому, что разрыв Освальдов является окончательным. С семьей Ли чувствовал себя увереннее. Как бы то ни было, Марина переселилась обратно к мужу 18 ноября. А 22 ноября Роберт Освальд пригласил обоих своих братьев (но не мать) к себе на День благодарения. Ли не видел Джона Пика и его жену с того времени в Нью-Йорке, когда он угрожал им ножом. Джон гадал, забыл ли его младший брат этот инцидент. Поначалу семейное торжество шло вроде нормально. Но Марина скучала (разговоры велись на непонятном ей английском языке), и она позвонила Полу Грегори, который вскоре приехал. И здесь Джон понял, что Ли ничего не забыл и не простил: он представил своего старшего брата как "сводного", хотя раньше всегда называл его просто братом. Перед отъездом к Грегори (где День благодарения завершился беседой за сэндвичами с индейкой), три брата сфотографировались. Больше они никогда уже не встретятся в полном составе, а Роберт увидит Ли в следующий раз в далласском полицейском управлении после убийства Кеннеди.
В декабре 1962 года Освальд вдруг начинает активно выплачивать долг государственному департаменту (долг Роберту он вернул в октябре). Если раньше он переводил в госдеп по 10 долларов в месяц, то в декабре, заработав 243 доллара, он переводит 190 в Вашингтон. После "подпольного" периода, по оценкам комиссии Уоррена, на руках у Освальда была сумма в 122 доллара. На 1 декабря он смог накопить 295 долларов. Почему же Освальд, ненавидевший американскую бюрократию и не любивший оплачивать счета, вдруг резко вспомнил про свой гражданский долг? Если предположить, что он стал тяготиться зависимостью от своих тайных хозяев, то Освальд хотел иметь возможность быстро покинуть США. Для этого ему был нужен заграничный паспорт, а его нельзя было получить, не выплатив долг госдепу.
Как бы то ни было, в январе 1963 года Освальд перевел в государственный департамент последние 206 долларов. И именно в декабре 1962 года Ли стал всерьез думать о возвращении в СССР, хотя еще месяц назад отзывался о Советском Союзе крайне негативно. На Новый год советское посольство в Вашингтоне получило поздравительную открытку от Ли и Марины Освальд с пожеланиями здоровья и успехов. Видимо, если Мореншильд и те, кто за ним стоял, пытались оторвать жену и ребенка от Ли, чтобы сделать его более податливым, то Освальд стал думать о переправке Марины и Джун в Советский Союз, где ни ЦРУ, ни ФБР достать их не могли.
Русская эмиграция не контактировала с Освальдами уже целый месяц (за исключением Мореншильда), когда барон неожиданно и без приглашения привез Марину и Ли на новогоднюю вечеринку в дом к эмигрантке Кате Форд 28 декабря 1962 года (впервые они пришли без Джун, для которой Мореншильды нашли бэби-ситгера на вечер). Марина была рада старым знакомым, поцеловала в щечку Буэ и стала активно поглощать еду на столе (эмигранты подумали, что бедняжка недоедает). Ли с эмигрантами особо не общался, не очень пытаясь скрыть свое презрение в их адрес. Все его внимание в этот вечер было обращено на симпатичную японку Яэко Окуй, которую привел на вечер виолончелист и эмигрант из Латвии Лев Аронсон. Окуй потом говорила, что они с Освальдом беседовали о пустяках. Особенно об икебане (Окуй имела лицензию на преподавание этого японского ремесла в США). Сама Окуй приехала в США в 1959 году как гувернантка, а позднее в Далласе стала вести дела по связям с общественностью южных штатов для сети японских магазинов "Ниппон сервисес".
Некоторые гости вспоминали, что якобы Окуй говорила с Освальдом не только по-английски, но и по-русски. Марина, улучив минуту, даже сказала мужу, чтобы тот был осторожнее в выражении своих политических взглядов. Мореншильд якобы тоже решил, что Окуй работает на какое-то правительство. Перед расставанием Окуй дала Освальду свой телефон.
В новогоднюю ночь Освальд демонстративно лег спать в 10 часов вечера. Марина, давясь слезами, написала письмо в Белоруссию своему бывшему другу Анатолию Шпанко. В письме она жаловалась, что Освальд ее не любит и что она сделала ошибку, не выйдя за Анатолия замуж (в Минске Марине не нравилось, что Анатолий плохо одевался, к тому же он был всего лишь студент без собственной жилплощади). Письмо было отослано тайком, но Марина наклеила недостаточно марок, и оно вернулось назад. Когда муж прочитал его, Марина ожидала побоев, но Освальд решил, что жена просто хочет вызвать в нем ревность. Однако самостоятельно письма писать он ей запретил: отныне Марина должна была показывать всю свою корреспонденцию мужу перед отправкой.
И в Далласе, и в Форт-Уорте Ли, как и прежде, много читал, пользуясь книгами из публичных библиотек. Тематика варьировалась от Маркса и Ленина до Гитлера ("Майн кампф") и любимого Оруэлла. Освальд интересовался также детективами и фантастикой.
На работе Ли использовал приобретенные навыки для изготовления визитных карточек для себя и Мореншильда. Но сработал Освальд и пару поддельных документов, в частности удостоверение об увольнении из Корпуса морской пехоты, которое давало ему определенные льготы. Документ был на имя Алека Хиделла. Работа на фирме ему нравилась, в компании новым сотрудником тоже были довольны. Освальд написал письмо в компартию и троцкистскую социалистическую партию трудящихся с предложением помочь в производстве пропагандистских материалов. Те ответили, что в случае необходимости обратятся к нему.
Непонятно, зачем Освальд писал коммунистам. Ведь до этого он все время подчеркивал, что никогда не видел ни одного американского коммуниста, а о компартии США отзывался презрительно, тем более что компартия была просоветской организацией, а Освальд в советской системе разочаровался. Возможно, что Освальд, выполняя чье-то задание, просто компрометировал коммунистов своими письмами. В пользу такой версии говорят и контакты Освальда с Комитетом за справедливую политику по отношению к Кубе. Но об этом позже.
14 января 1963 года Освальд устроился на вечерние курсы машинописи. Он явно стремился приобрести дополнительные навыки.
А 28 января 1963 года, только-только переведя последний взнос в государственный департамент, Освальд выписал по почте из Лос-Анджелеса на имя Алека Хиделла револьвер смит-вессон 38-го калибра с укороченным стволом за 22 доллара. Из этого оружия 22 ноября 1963 года он якобы убьет полицейского Типпита. Зачем Освальду понадобился револьвер? Некоторые исследователи считают, что Освальд тогда уже работал на ФБР и специально заказал оружие по почте из другого штата, потому что как раз в то время специальный сенатский комитет расследовал злоупотребления при анонимных заказах оружия по почте. Причем среди объектов дознания была и фирма, где заказал свой пистолет Ли. Но если Освальд опять играл роль подсадной утки, то почему после успешного заказа оружие не использовали при прямой даче показаний для компрометации проштрафившейся компании?
Скорее всего, Освальда попросили приобрести пистолет, чтобы потом его "подставить" (как, собственно, и произошло 22 ноября 1963 года в Далласе). Для оправдания, может быть, и использовали предлог участия в сенатском расследовании недобросовестных фирм. Освальд, однако (к своим хозяевам он всегда относился с опаской), решил приобрести пистолет на чужое имя и для собственной самообороны. Те, кто считает, что уже тогда Освальд замышлял кого-то убить, не учитывают того обстоятельства, что Освальд был человеком очень скрупулезным и обстоятельным. Он не стал бы стрелять из оружия ближнего боя, что фактически гарантировало его задержание полицией. К тому же если Освальд и стрелял в Кеннеди 22 ноября 1963 года, то ведь не из пистолета!
Между тем для Освальда, похоже, искали применение его способностям. Мореншильд отмечал, что Ли был не только теоретиком, но и человеком действия. Еще бы, кто еще в двадцать лет рискнет переселиться за "железный занавес"?
13 февраля 1963 года Мореншильд организовал у себя дома встречу Освальда со странным человеком, немцем Фолькмаром Шмидтом. Тот работал геологом в компании "Магнолия". Учась в Гейдельберге, Шмидт жил в одной комнате с профессором Вильгельмом Кютемайером. Тот занимался прикладной психологией и проводил медицинские эксперименты по влиянию на сознание пациентов. В 1944 году профессор оказался замешанным в заговор против Гитлера и до конца войны находился в подполье.
Шмидт, по отзывам Мореншильда, был не только хорошим профессионалом, но и талантливым психологом. При этом он придерживался крайне правых взглядов. "Марксист" Освальд, как ни странно, с ним сразу поладил. Как раз тогда Ли читал о Гитлере. А немец тонко подводил его к мысли о том, сколько жизней было бы спасено, если бы какой-нибудь смелый человек убил будущего фюрера на заре его политической деятельности. Освальд и Шмидт проговорили больше трех часов. По воспоминаниям Шмидта, Освальд обрушился с резкой критикой на президента Кеннеди за его империалистическую политику в отношении Кубы. А Шмидт якобы сразу сменил тему, так как Освальд-де вышел из себя и был очень разгоряченным.
Талантливый психолог Шмидт (изучавший, кстати, русский язык) подвел Освальда к другому объекту, заговорив о генерале Эдвине Уокере, человеке весьма известном не только в Техасе, но и в США. В годы Второй мировой войны Уокер прославился как командир диверсионной группы коммандос. После войны в Корее он стал почти национальным героем. Но президент Кеннеди в 1961 году снял его с должности командующего 24-й дивизией армии США в Германии за распространение среди военнослужащих правоэкстремистской литературы. Генерал быстро стал знаменем расистов и правых экстремистов США. Обосновавшись в Далласе, в 1962 году он пытался баллотироваться на пост губернатора Техаса, набрав 138 тысяч голосов.
Когда братья Кеннеди стали предпринимать конкретные меры по ликвидации расовой сегрегации на Юге США, Уокер чуть не довел дело до гражданской войны. Подстрекаемые генералом экстремисты попытались воспрепятствовать посланным президентом Кеннеди войскам, которые охраняли темнокожего студента, стремившегося пройти в "белый" университет штата Миссисипи. Начались массовые беспорядки, в ходе которых погибли 2 человека и десятки людей были ранены. Министр юстиции Роберт Кеннеди засадил генерала сначала в тюрьму, а потом в психушку, но богатые друзья быстро внесли за "узника совести" залог в 50 тысяч долларов. В январе 1963 года министерство юстиции временно сняло свои обвинения (Уокер обвинялся кроме всего прочего в мятеже против федерального правительства), оставив за собой право вернуться к ним позднее.
Шмидт умело перевел разговор с Кеннеди на Уокера, назвав его американским Гитлером, которого необходимо остановить. Мореншильд даже окрестил генерала "фоккер" Уокер. Он, Уокер, продолжал Шмидт, должен рассматриваться как преступник в бегах. Освальд живо подхватил тему (Мореншильд в этом не сомневался: он знал, что Ли является активным сторонником прав темнокожего населения), выразив точку зрения, что Америка движется к фашизму, а Уокер является лидером американских фашистов. Шмидт, определив Освальда как личность с тягой к саморазрушению и "логическому самоубийству", наставил его на "правильный путь". А Мореншильд тоже не забывал подливать масло в огонь, и по воспоминаниям Марины, говорил Ли, что любой, кто "нейтрализует Уокера", сделает благо для общества.
Интересно, зачем человек крайне правых взглядов Шмидт (Мореншильд потом сам назвал его фашистом) подначивал Освальда разобраться с Уокером? Уокер был одним из идейных лидеров крайне правой американской организации - Общества Джона Берча (названо в честь американского летчика, убитого китайскими коммунистами в августе 1945 года). Освальд, как и любой здравомыслящий американец, ненавидел "берчистов". Те были олицетворением американского мракобесия и боролись не только против мирового коммунизма, но негров, евреев, либералов и Организации Объединенных Наций. Общество Джона Берча устраивало демонстрации против Кеннеди, когда тот ездил по стране, обвиняя его в пособничестве мировому коммунизму. Для Освальда слово "берчист" было самым презрительным ругательством.
Те, кто "вел" Освальда, уже скомпрометировали его как коммуниста и советского агента. Теперь осталось выяснить, способен ли коммунист Освальд на решительные действия. Генерала Уокера подставили потому, что он был в принципе для врагов Кеннеди фигурой очень удобной. Ведь если бы коммунист, только что вернувшийся из СССР, убил боевого генерала, которого президент Кеннеди выгнал из армии, то связь мирового коммунизма с американским президентом была бы продемонстрирована всему американскому народу.
В январе 1963 года Уокер уделял повышенное внимание Кубе, дежурно обвиняя Кеннеди в слабости по отношению к Кастро. Президенту перед лицом нараставшего давления крайне правых пришлось заигрывать с кубинскими эмигрантами. К декабрю 1962 года правительство США выкупило у Кубы незадачливых "борцов за свободу", которые с помощью ЦРУ пытались высадиться на острове в апреле 1961 года и попали в плен. 29 декабря 1962 года Кеннеди выступил перед 40 тысячами кубинских эмигрантов и их сторонников в Майами, принял в подарок флаг "кубинской бригады" и обещал вернуть его в "свободной Гаване".
Газета троцкистов "Милитэнт", которую как раз начал выписывать Освальд, назвала это выступление Кеннеди "открытым проявлением аморальности" президента. В своем выпуске от 21 января 1963 года "Милитэнт" опубликовала ответ Кастро Кеннеди. Кубинский лидер заявил, что Кеннеди ведет себя как пират: "Господин Кеннеди, между нами протекло уже слишком много крови".
14 февраля, на другой день после встречи "марксиста" Освальда и фашиста Шмидта, далласские газеты сообщили, что генерал Уокер направляется 27 февраля в поездку по стране с циклом лекций против мирового коммунизма. Возвращение генерала в Даллас ожидалось 3 апреля. По воспоминаниям Марины, после беседы со Шмидтом Освальд плохо спал и что-то говорил во сне на русском и английском языках. Он каждый день ходил на почту, ожидая прибытия револьвера. 17 февраля далласские газеты опять хвалили Уокера, подчеркивая его непримиримость по отношению к Фиделю Кастро. В этот же день Освальд заставил Марину написать письмо в советское посольство с просьбой разрешить ей вернуться в СССР, чтобы опять почувствовать себя полноправной гражданкой. Она просила материальную помощь на приобретение билета в Советский Союз. Очевидно, что Освальд решил разобраться с Уокером и рассчитывал, что если его схватят или убьют, то о Марине побеспокоится ее родина. Ли сказал Марине, что любит ее и не хочет распада семьи, но пока ей лучше пожить в СССР.
А между тем кукловоды "марксиста" по-прежнему стремились оторвать его от жены, чтобы дать Ли полную свободу действий. После первой встречи с Освальдом Шмидт решил, что Ли следует познакомить с некой Рут Пэйн. Именно эта женщина заменит для Освальдов Мореншильда с апреля 1963 года. Рут была квакером и изучала русский язык. В 50-е годы она активно участвовала в программе госдепартамента по молодежному обмену между СССР и США. По линии еврейских организаций Пэйн также работала с эмигрантами из России и СССР. Есть данные, что Рут интересовалась Освальдом еще в 1957 году. Муж Рут, Майкл, был человеком тоже весьма интересным. Его отец был одним из основателей троцкистского движения США, а сам Майкл работал в компании по производству вертолетов и имел секретный допуск. К моменту встречи с Освальдом Рут и Майкл жили отдельно, но сохраняли между собой хорошие отношения.
Встреча Рут Пэйн с Освальдами состоялась 22 февраля 1963 года в доме Шмидта. Собралась довольно большая компания, которая расспрашивала Ли о СССР и его политических взглядах. Мореншильд сразу же откланялся, его роль уже была выполнена. Рут мгновенно взялась за Марину, записала ее адрес и на ломаном русском кое-как объяснила, что хочет поддерживать с ней постоянный контакт, чтобы практиковаться в русском языке.
23 февраля в день отъезда Уокера из Далласа Ли отпросился с работы. Чем он занимался целый день, неизвестно. Похоже, он был в отчаянии оттого, что заказанный им пистолет до сих пор не пришел. Вернувшись домой, он попросил Марину приготовить его любимое блюдо из риса и бобов. Марина не догадалась, что бобы и рис надо варить отдельно. Разыгрался скандал. Слово за слово. После того как Марина выбросила ужин в помойное ведро, Ли бросил ее на кровать и стал душить. Но тут закричала дочка и он сразу же разжал пальцы. Однако и Марина так жить уже больше не могла. Она попыталась повеситься в ванной на бельевой веревке. Ли предотвратил самоубийство: "Так поступают только дураки!" Марине было невдомек, что муж сильно переживал свою неудачу: он не смог "разобраться" с лидером американского фашизма. Ли попросил прощения, но не преминул заметить, что и Марина тоже виновата: "Ты же видела, в каком настроении я пришел! Не обращай сегодня на меня никакого внимания". Супруги занялись любовью, и Ли не уставал повторять в эту ночь, что его жена - лучшая женщина в мире.
Между тем скандалы в семье Освальдов вызвали неудовольствие соседей, и хозяйка дома предупредила Ли, что если это не прекратится, ему придется подыскать себе другое жилье. Ли так и сделал. 2 марта Освальды погрузили свои небогатые пожитки в детскую коляску и пешком перешли на новую квартиру, благо та была недалеко. Они переезжали в одиннадцатый раз за последние пять месяцев.
Новое жилье было на втором этаже, с балконом. "Как у нас в Минске", - говорил Ли. Стоила квартира даже дешевле - 60 долларов в месяц (прежняя - 68). Освальду особенно нравилось здесь то, что у него была хотя и маленькая, но отдельная комната. К тому же в доме было меньше соседей, и он мог покидать квартиру практически незамеченным. Освальд четко исходил из того, что за ним следят. И самое интересное, что именно тогда, в марте 1963 года, он был абсолютно прав.
Как мы помним, ФБР закрыло дело, заведенное на Освальда в октябре 1962 года, а курировавший его агент Файн в этом же месяце уволился из ФБР. Но его преемник агент Хости в том же октябре получил задание заняться Мариной Освальд. Инструкция агенту гласила: провести беседу с Мариной примерно через полгода. Хости появился на прежней квартире Освальдов через неделю после того, как они съехали. Квартирная хозяйка дала агенту новый адрес и сообщила, что Освальд сильно пьет (тот вообще практически не употреблял спиртного) и бьет свою жену. Хости, с которым мы еще встретимся на страницах этой книги, беседовать с Мариной не стал (чтобы не усугублять напряженное положение в семье), но высказал рекомендацию снова открыть дело на Освальда, что и произошло 26 марта 1963 года.