В качестве обоснования Хости привел тот факт, что Освальд выписывает газету компартии США "Уоркер". При этом ФБР знало об этом "преступлении" еще в октябре 1962 года, тогда данное обстоятельство не помешало закрыть дело на Освальда. Хости предложил начальству зайти к Освальдам через 45 - 60 дней. Начальство не возражало. Таким образом, ФБР узнало новый адрес Освальда, вновь завело на него дело, но не стало его допрашивать. По всей видимости, кураторы бывшего морского пехотинца из ЦРУ не хотели мешать ему "разобраться" с Уокером. Встреча Освальда с ФБР могла бы спутать все карты.
Освальда подталкивали к решительным действиям и через вдруг возникшие у него на работе трудности. Работа Освальду нравилась, но вот работодатель вдруг стал высказывать недовольство. Освальд-де, закончив ученичество, плохо справлялся со своими обязанностями. Он толкался с другими сотрудниками в тесной темной комнате, где проявляли негативы и вообще "как-то не тянул". Тем более его засекли за чтением русской газеты. Освальд чувствовал, что его вот-вот уволят, и это еще больше укрепляло в нем решимость совершить героический поступок. Терять ему было явно нечего, а о Марине позаботится СССР.
Советское посольство ответило Марине 8 марта, сообщив, какие документы ей нужно заполнить для возвращения домой. Весь этот бюрократический процесс по информации посольства мог занять 5 - 6 месяцев. Освальд заставил Марину подготовить ответ, и 17 марта она отослала в посольство свою биографию. Сам Освальд в это время тратил все свое свободное время для исследования окрестностей дома генерала Уокера. Он делал снимки с разных углов и изучал автобусные расписания, чтобы точно рассчитать время покушения и маршрут отхода. Выяснив, что рядом с домом генерала находится баптистская церковь, Освальд запланировал свой героический поступок на время церковной службы, чтобы смешаться с толпой прихожан.
Все снимки и маршруты Ли заботливо подшивал в специальное досье, которое хранил в своем "кабинете". Он строго-настрого запретил Марине входить туда даже для того, чтобы вытереть пыль. Такое впечатление, что Освальд собственными руками создавал улики на случай своего ареста. Эта явная глупость как-то не вяжется с тщательной проработкой Освальдом деталей будущего покушения. 12 марта, проведя рекогносцировку жилища Уокера, Освальд решает, что револьвером тут не обойтись. Он вырезает купон из февральского выпуска журнала "Америкэн райфлмен" и заказывает в Чикаго (то есть тоже в другом штате) на фамилию Хиделл винтовку итальянского производства "Маннлихер-Каркано" калибра 6,5 мм с оптическим прицелом (четырехкратного увеличения) за 21 доллар 45 центов. Именно из этого оружия, по данным ФБР, был убит президент Кеннеди.
Винтовка была разработана в Италии на базе стандартного оружия австро-венгерской армии в 1891 году и находилась на вооружении итальянской армии в обеих мировых войнах. К 1963 году она уже устарела и была снята с вооружения. У экспертов были полярные точки зрения относительно эффективности этого оружия. В Италии многие называли винтовку "гуманитарной", так как из нее якобы трудно убить человека. Оружие было неавтоматическим и требовало досылки пули из шестизарядного магазина в патронник после каждого выстрела. Начальная скорость полета пули была высокой, и при попадании летальный исход был весьма вероятен. Винтовку даже использовали для охоты на слонов.
Начиная с 18 марта Освальд, который раньше охотно работал сверхурочно, стал рано уходить с работы, чтобы успевать проверять свой почтовый ящик до закрытия почтамта. В это время Марина, все-таки зайдя в кабинет мужа, обнаружила там какие-то снимки, но Ли не стал ничего разъяснять. А Марина особо и не интересовалась - ведь муж работал почти фотографом.
По стечению обстоятельств (или по чьему-то замыслу?) и револьвер, и винтовха были отправлены Алеку Хиделлу в один и тот же день - 20 марта. 25 марта Освальд забрал их на почте. Винтовку он показал на работе одному из сотрудников. Марина увидела ее позже, она не удивилась - ведь охотничье ружье было у Ли и в Минске.
Обдумывая свой героический поступок, Освальд написал свое политическое завещание. В нем он критиковал и СССР, и США. Одна система (социалистическая) искажена до неузнаваемости, другая (капиталистическая) находится при смерти. Ли, назвавший себя "радикальным футуристом", ждал гибели капитализма в США в самое ближайшее время. На смену ему должно было прийти "децентрализованное, демократическое, чисто коммунистическое общество". Фашизм в этом обществе будет законодательно запрещен. Интересно, что Ли выступал за запрет продажи пистолетов, винтовки должны были продаваться лишь с разрешения полиции и только охотничьи ружья - свободно.
Готовясь к покушению на Уокера, Ли перестал бить Марину. Вместе с женой и дочерью он гулял по выходным в парке и покупал "своим девочкам" мороженое. Освальд ходил на рыбалку, а когда Марина готовила в кухне уху из его улова, он отказывался заглядывать туда, чтобы не видеть страданий рыб. Марина полагала, что мужа успокаивает тот факт, что у него впервые в жизни появилась отдельная комната, где никто не действовал ему на нервы. В этот период Ли часто сидел на балконе, держа на коленях Джун, и часами смотрел в никуда. Появление Марины в такие минуты его явно не радовало.
Марина между тем активно развивала свою дружбу с Рут Пэйн. В частности, она сообщила Рут, что Ли хочет отправить ее назад в СССР против ее воли. Рут немедленно предложила Марине перехать к ней. Пэйн, не доверяя своему плохому устному русскому языку, даже написала Марине письмо на сей счет, но почему-то не отослала его (якобы чтобы не вмешиваться в отношения между женой и мужем).
31 марта 1963 года Ли, к удивлению Марины, попросил ее сфотографировать его. Марина отнекивалась, говоря, что не умеет пользоваться фотоаппаратом. В конце концов она согласилась сделать снимок. Когда Ли появился во всем черном с пистолетом и винтовкой, Марина не смогла сдержать смех: "Откуда у тебя оружие, из "Интуриста"?" Освальд объяснил жене, что хочет отослать фотографию в троцкистскую газету "Милитэнт", чтобы показать: он готов на все. Ли проявил снимки на работе на следующий день. Одну фотографию он подписал: "Джуни от папы". А вот другую, датированную 5 апреля, с надписью "Джорджу от Ли Харви Освальда", получил "друг" Мореншильд. Марина приписала на обороте по-русски: "Охотник за фашистами. Ха-ха-ха". Мореншильд якобы обнаружил эту фотографию только в 1967 году среди своих неразобранных вещей.
Это явная ложь, так же как и другая, с которой Жанна Мореншильд выступила перед комиссией Уоррена. Марина ранее заявила, что еще до покушения на Уокера она показала Жанне винтовку, когда Ли был на работе: "У нас нет самого необходимого, а этот ненормальный покупает оружие". Жанна же настаивала на том, что увидела винтовку дома у Освальдов уже после покушения, хотя в то время, когда она ее видела, винтовка лежала закопанной где-то поблизости от места преступления. Не вызывает сомнений, что Мореншильд знал или догадывался о планах своего друга, которые он же и тонко навязал Освальду с помощью Шмидта. Наверняка Марина рассказала о винтовке и странной фотографии Руг Пэйн, с которой она встречалась 2 апреля. Но ни один из "друзей" не заявил в ФБР, хотя та же Пэйн потом говорила, что Ли сразу после знакомства 22 февраля ей очень не понравился.
В понедельник, 1 апреля, когда Ли проявил свои фотографии, ему сообщили, что он уволен с 6 апреля. Еще бы, читал на работе советский журнал с подозрительным названием "Крокодил". Ли не возмущался, все время смотрел в пол и, прощаясь, только сказал менеджеру: "Ну что же, спасибо". Марина в этот день ничего не узнала. Освальд сообщил о предстоящем увольнении своему приятелю Офштейну. На вопрос последнего, что же теперь Ли намерен делать, тот ответил, что если не найдет работы, то всегда может вернуться в Советский Союз. А ведь еще в марте Ли писал Роберту, что полностью овладел своим участком работы и ожидает повышения по службе. Увольнение с любимой работы сняло последние сомнения Освальда в отношении убийства Уокера: ему все равно не дадут спокойно жить в Америке и терять ему нечего.
2 апреля Освальды ужинали у Рут Пэйн. Ее бывший муж Майкл дискутировал с Ли о политике. Майкл был либералом и, так же как и Освальд, презирал "берчистов". Освальд произвел на Майкла впечатление догматика: если ему не хватало аргументов, он просто повторял свою точку зрения. Говорили они и о генерале Уокере. Майкл потом вспоминал, что Ли был очень хорошо знаком с этой темой. По дороге домой Ли хвалил Рут и говорил, что наконец-то у Марины появилась хорошая подруга, которая поможет ей выучить английский язык. Странно, если вспомнить, что раньше Ли как раз не желал, чтобы жена учила английский.
3 апреля Ли тренировался, стреляя из винтовки на пустыре. Он, вероятно, налаживал оптический прицел. По оценкам экспертов, большого труда для бывшего морского пехотинца это не должно было составить. 5 апреля Ли вернулся с работы и предложил Марине прогуляться вместе с ней и ребенком. Но потом он, видимо, передумал и, к неудовольствию жены, взял винтовку и уехал на автобусе "попрактиковаться". Вернулся около 9 вечера.
4 или 5 апреля к Марине (по ее данным) заехала Жанна Мореншильд. Как упоминалось выше, Марина не только показала ей винтовку, но и сказала, что Ли регулярно стреляет из нее. Причем Жанна заметила, что винтовка была с оптическим прицелом, и рассказала об этом мужу. 6 апреля, в субботу Ли отработал свой последний день (Марине он об увольнении ничего не сказал), а 7 апреля, взяв винтовку, исчез из дому. Когда он появился к ужину, винтовки с ним уже не было. После ужина Ли опять ушел и вернулся поздно. Скорее всего, Освальд следил за домом генерала Уокера, отрабатывая последние детали покушения. Вот только был ли он один или ему помогали?
8 апреля Уокер вернулся в Даллас и в этот же день вечером помощник генерала Роберт Сюррей заметил двух подозрительных людей, наблюдавших за домом. Они сели в машину "форд-седан". Сюррей попытался проследить за странными незнакомцами, но потерял их на улицах Далласа. В этот же день Освальд якобы пошел на работу. Вечером он уехал на автобусе, сообщив жене, что будет на вечерних курсах по машинописи (на самом деле Освальд уже давно их не посещал). Потом Ли рассказывал Марине (она единственный свидетель), что хотел убить Уокера в этот же день, но передумал. В церкви по соседству с домом генерала в этот день не было службы, и, узнав, что она состоится в среду, Освальд решил отложить покушение.
Это объяснение вызывает ряд вопросов. Освальд и раньше довольно плотно наблюдал за домом генерала, и было бы странно, если бы он не знал расписания службы в церкви. Ведь это был ключевой элемент в плане его отхода с места преступления. Скорее всего, Освальду 8 апреля должны были помочь: "форд" должен был увезти его. Но Освальд, видимо, не очень доверял своим помощникам: вместо дома они могли бы доставить его вместе с винтовкой прямиком в полицию или вообще застрелить на месте преступления. Ли, как и раньше, вроде бы давал себя использовать, но при этом сохранял полный контроль за происходившими событиями. Может быть, он отказался от машины, сказав, что всю операцию от начала до конца провернет сам. Но наиболее вероятно, что он все же назвал своим друзьям точный день покушения, намеренно сообщив другое время. Некоторые факты подтверждают именно эту версию.
9 апреля Ли заявил Марине, что у него выходной и ему надо забрать на работе зарплату. Его не было целый день. После ужина Ли сидел на балконе, предложив Марине присоединиться к нему. Он был как-то по-особенному мягок в тот день. Интересовался, что пишут из Белоруссии Маринины подруги и есть ли что-нибудь занимательное в "Крокодиле" или "Советской Белоруссии".
10 апреля в среду утром со слезами в глазах Ли наконец признался Марине, что его уволили. Он считал, что в этом виновато ФБР: "Когда же они наконец оставят меня в покое?" Освальд надел свой парадный серый советский костюм, чистую белую рубашку и ушел, как предполагала Марина, искать новую работу. Вернувшись на обед, Ли выглядел очень напряженно. Вечером он ушел из дому опять.
В 9 часов вечера в тот день генерал Уокер сидел за своим рабочим столом рядом с окном и трудился над налоговой декларацией. Комната была ярко освещена. Неожиданно раздался выстрел, и пуля, задев волосы Уокера, вошла в стену. Генерал не пострадал, так как неведомый стрелок попал в оконную раму (стреляли примерно с 30 метров) и пуля чуть изменила траекторию. Один из соседей генерала 15-летний Кирк Колеман видел, как примерно в это же время неизвестный мужчина укладывал какой-то предмет в багажник "форда-седана". Рядом другой незвестный садился еще в один автомобиль. Обе машины быстро уехали. Правда, потом Колеман говорил, что видел вроде только один отъезжающий автомобиль. Служба в мормонской церкви в тот день окончилась в 21.30.
Марина стала волноваться: Ли обычно никогда не задерживался так долго. Она зашла в комнату мужа и вдруг увидела на столе странную записку, придавленную сверху ключом. Когда Марина прочитала ее, она пришла в ужас. На ломаном русском языке Ли написал жене, что заплатил за квартиру, свет и воду. Ключ от почтового ящика, который тоже оплачен. Ли просил Марину отослать информацию о нем в посольство (имелось в виду советское), приложив вырезки из газет, если таковые будут. Посольство ей поможет. Ли просил отдать кому-нибудь его одежду или просто выкинуть ее. Он подчеркнул в записке фразу: "не держи ее" (то есть одежду). С другой стороны, Марине надлежало сохранить личные бумаги мужа. Показательной была и другая фраза: "У нас есть друзья". Кого Освальд мог иметь в виду? Наверное, Мореншильда и Рут Пэйн. И только в конце записки Ли сообщал, что если он останется в живых и будет арестован, то его можно навестить в городской тюрьме.
Судя по тону записки, Освальд исходил из того, что живым не вернется. Почему? Ведь у него были все шансы уйти или, по крайней мере, быть захваченным полицией. Стрелял ведь он отнюдь не с близкого расстояния, а никакой охраны в доме генерала не было. Видимо, Ли опасался, что от него может избавиться кто-то другой. Наверное, именно поэтому он стрелял около 9 часов вечера, то есть за полчаса до окончания службы в мормонской церкви. Своим кураторам он, видимо, назвал время как раз в полдесятого вечера. Но когда те приехали за Ли, того уже и след простыл.
Домой, по воспоминаниям Марины, Освальд вернулся, весь запыхавшийся, примерно в 23.30. Винтовки с ним не было. Потом Ли признался, что закопал ее неподалеку от дома генерала рядом с железнодорожными путями. Он сказал жене, что совершил покушение на Уокера, но не знает, попал в генерала или нет. Освальд сразу включил радио, но там о происшествии ничего не сообщали. Ли быстро лег спать и в отличие от не сомкнувшей глаз Марины проспал всю ночь сном младенца.
Утром Освальд опять слушал радио и узнал, что промахнулся. Он показал Марине свое досье по Уокеру и та настояла на том, чтобы он уничтожил его. Муж повиновался. Марина в полицию не пошла, а у сыщиков, вызванных Уокером, не было никаких догадок. Пуля, извлеченная из стены, была так деформирована, что даже калибр оружия полицейские определили неправильно. Только в 70-е годы, когда появились более совершенные криминалистические технологии, было установлено, что стреляли из той же винтовки, которую нашли на шестом этаже склада школьных учебников 22 ноября 1963 года. Интересно, что после покушения на Кеннеди, когда Освальд был уже арестован, не кто иной, как Рут Пэйн предъявила полиции фотографию Освальда с винтовкой (она якобы нашла ее в поваренной книге Марины). И полиция сразу же инкриминировала Освальду покушение на Уокера. Это было весьма кстати, так как показывало общественности, что Освальд и до Кеннеди пытался убить известного политика.
Ли, купив утренние газеты, с удовольствием обнаружил, что полиция идет по ложному следу, проверяя все машины, которые были замечены рядом с домом генерала: "Американцы настолько испорчены, что даже не могут предположить, что человек может использовать собственные ноги".
Есть в истории покушения на Уокера и до сих пор непроясненное обстоятельство. Когда полиция в ноябре 1963 года конфисковала в гараже Рут Пэйн вещи Освальда, то среди них обнаружили фотографию дома Уокера, на которой была видна машина "шевроле" 1957 года выпуска. Вот только на том месте, где был номерной знак машины, зияла дырка. Полиция утверждала, что ее сделал Освальд. Но Марина настаивала на том, что при обнаружении фотография была абсолютно целой. И она была права, так как позднее далласская полиция опубликовала несколько снимков, среди которых был и снимок с "шевроле". Дырки на фото не было, но фотография была сильно уменьшена и номер разобрать было невозможно. Как мы увидим, "шевроле" 1957 года фигурировала во многих показаниях очевидцев в ноябре 1963 года в Далласе.
На следующую ночь после покушения Ли очень плохо спал, Марина наблюдала его конвульсии во сне. Но уже в пятницу Ли оклемался настолько, что поехал в город, чтобы подать ходатайство на получение пособия по безработице. На следующий день в квартиру Освальдов громко постучали. Но это была не полиция, а всего лишь друг Мореншильд. Первая же его фраза повергла Марину Освальд в шок: "Ли, как же ты мог промазать!" Больше Ли уже никогда не встречался с Мореншильдом и его женой: они покинули Даллас через 5 дней.
14 апреля, на Пасху, Освальд решил, что полиция уже прекратила активно искать несостоявшегося убийцу Уокера. Он выкопал свою винтовку и принес ее домой. В тот же день по просьбе Марины Ли уничтожил все свои бумаги, связанные с покушением. Через три дня Освальд сообщил жене, что им надо переехать в Новый Орлеан, так как в Далласе ему невозможно найти работу. Выходные Марина и Ли провели на пикнике с Рут Пэйн. Но уже 21 апреля, прочитав утренние газеты, Ли взял пистолет и собрался из дома. В газетах писали, что бывший вице-президент Никсон (соперник Кеннеди на президентских выборах 1960 года) выступил с жесткими нападками на Кубу. Ли сказал Марине, что Никсон приезжает в Даллас, и он хочет "пойти и посмотреть". Марина якобы заперла мужа у туалете и не выпускала до тех пор, пока тот не разделся до трусов и не обещал весь день провести дома. Марина даже отобрала у него револьвер и спрятала под матрас.
В этом эпизоде странно только одно: Никсон в те дни в Даллас не приезжал и даже не собирался. В городе ждали действующего вице-президента техасца Линдона Джонсона. Но Марина настаивала, что Освальд говорил именно о Никсоне. Уже после покушения на Кеннеди появились сведения, что Никсон все же собирался приехать в Даллас весной 1963 года, но в газетах об этом не писали.
24 апреля Рут Пэйн со своими двумя детьми заехала к Освальдам и была удивлена, застав их за сборами (трудно поверить, что Марина ранее не сказала ей о планах переселения в Новый Орлеан). Она немедленно предложила, чтобы Ли пока ехал в Новый Орлеан один. А она готова приютить Марину с девочкой у себя на любое время. Рут на своей машине отвезла Ли на автобусную станцию. А сама Рут с Мариной, Джун и вещами Освальдов поехала к себе домой.