10 августа грязный и небритый, но счастливый Освальд героем пришел домой. Марина отнюдь не удивилась, что муж попал в полицию. Она была относительно спокойна, так как в пятницу ночью (Ли без всяких объяснений не пришел домой) она первым делом проверила, на месте ли винтовка. Оружие спокойно пылилось в шкафу. А значит, Ли не мог совершить никакого серьезного преступления.
12 августа 1963 года во втором муниципальном суде Нового Орлеана проходило слушание дела о нарушении общественного порядка. Брингуэр был взбешен, когда совершенно спокойный Освальд уселся в зале суда на скамью, предназначенную для "цветных" (в городе вовсю процветала расовая сегрегация). Это была очень тонкая пропагандистская акция, завоевавшая Освальду признание негритянской публики. Тем не менее неожиданности не произошло. Белый судья приговорил Освальда за нарушение общественного порядка (хотя скандал на улице затеяли Брингуэр и его друзья) к штрафу в 10 долларов, который можно было заменить кратким пребыванием в тюрьме. Освальд сразу же заплатил штраф и был отпущен на все четыре стороны.
Последующие события показали, что ФБР разочаровалось в Освальде. Тот был фигурой самостоятельной, и подчас было непонятно, кто кого "ведет". Вместо тихой агентурной работы по внедрению в интересовавшие спецслужбы организации он стал заниматься публичной политикой. Причем в августе Освальд раздавал листовки со своей фамилией и адресом.
А Освальд в свою очередь делал все это для того, чтобы попасть на Кубу. Причем в кратчайшие сроки. Видимо, он понял, что хозяева в покое его не оставят. Поэтому Ли стал вести досье своей деятельности в защиту кубинской революции, чтобы с его помощью легко получить визу на Кубу. Ведь он еще очень хорошо помнил, как русские не хотели оставлять его в стране, так как ничего о нем не знали.
Освальд внимательно читал новоорлеанские газеты и журнал "Тайм". А там часто появлялись статьи о том, как американцы могут спокойно попасть на Кубу, получив туристическую визу в кубинском посольстве в Мексике. Однако с каждым днем процедуры все усложнялись. Если раньше мексиканские власти не делали в паспортах американцев никаких отметок о поездке на Кубу, то летом 1963 года под давлением северного соседа они стали ставить в паспорта штамп "отбыл на Кубу". В случае возвращения в США эта отметка грозила американским гражданам тюремным заключением.
ФБР между тем вернулось к первоначальному плану использования Ли Харви Освальда. Опять "втемную" его готовили для окончательной компрометации FPCC. И новая "публичная" тактика Освальда была здесь ФБР явно на руку.
16 августа Ли попросил Марину погладить его любимую белую рубашку. До этого он обзвонил несколько местных теле- и радиокомпаний, заявив, что Комитет за справедливую политику в отношении Кубы будет проводить публичную акцию. Переодевшись, Освальд зашел на биржу труда и за два доллара нанял двух молодых людей раздавать вместе с ним листовки (личность одного из этих помощников до сих пор не установлена). Освальд предупредил, что вся акция будет продолжаться не более двадцати минут (на самом деле она заняла еще меньше времени).
На этот раз Освальд раздавал листовки в поддержку Кубы в деловом центре Нового Орлеана у здания "Трэйд март". Возможный скандал, который, правда, на этот раз не состоялся, привлек местную телекомпанию, и впервые в жизни Освальд попал на телевидение - сюжет о его акции был показан в новостях.
На следующий день в 8 часов утра к Освальду домой зашел корреспондент местной радиостанции WDSU Уильям Стаки, который вел на радио специальную программу, посвященную Латинской Америке. Столь ранний визит объяснялся тем, что Стаки боялся не застать позднее Освальда дома (он предполагал, что сторонник кубинской революции где-то работает). Репортер был потрясен внешним видом и манерами общения революционера. Он ожидал увидеть нечесаного и немытого, небрежно одетого субъекта, типичного левого маргинала. Но дверь открыл аккуратный молодой человек, который с сожалением сказал, что не может пригласить Стаки в квартиру на кофе, так как его жена и дочь еще спят.
Стаки, как и Квигли, пытался выяснить, кто еще входит в новоорлеанскую организацию комитета. Но Освальд только сказал, что у него 12 или 13 соратников. Стаки не переставал удивляться спокойной и интеллигентной манере Освальда. Парень явно не подходил на роль радикала. Как потом вспоминал Стаки, комитет был не той организацией, членом которой он мог бы представить Освальда.
Стаки пригласил Освальда в этот же день записать интервью для радио, и Освальд с удовольствием согласился. Получилась 37-минутная пленка, которая просто поражает глубиной и четкостью политических взглядов 23-летнего человека, не имевшего даже законченного среднего образования. Судите сами (далее следует перевод части интервью).
"Стаки. Мистер Освальд, среди журналистов в этой стране много тех, кто не отделяет Комитет за справедливую политику в отношении Кубы от американской коммунистической партии. Что вы думаете на сей счет и не являетесь ли вы членом американской коммунистической партии?
Освальд. Ну, знаете, в отношении Комитета за справедливую политику в отношении Кубы с его штаб-квартирой на 799 Бродвей, Нью-Йорк (Освальд дал аудитории точный адрес организации, чтобы туда могли обращаться, - умный пропагандистский ход. - Авт.) было проведено расследование подкомитета сената, который занимается подобными делами. Они изучили нашу организацию под углом зрения налогов, подрывной деятельности, и вообще, где, как и почему мы существуем. Они не нашли ничего, что могло бы связать нас с коммунистической партией США. Что касается вашего вопроса, коммунист ли я, я сказал, что не являюсь членом какой-либо иной организации.
Стаки. Верит ли ваша группа в то, что режим Кастро не является всего лишь прикрытием советской колонии в Западном полушарии?
Освальд. Кастро - независимый лидер независимой страны. У него есть связи с Советским Союзом. Но это не означает, что он зависит от России. Он ведет торговлю со многими государствами, включая Великобританию, в определенной степени Францию и рядом стран Западного полушария. Он даже торгует со многими независимыми государствами Африки. Поэтому вы не можете сказать, что он русская марионетка… Я думаю, что это очень наглядно проявилось во время октябрьского кризиса (имеется в виду Карибский кризис 1962 года. - Авт.), когда Кастро очень твердо сказал, что, несмотря на то, что премьер Хрущев настаивал на односторонних инспекциях ракетных баз на Кубе (имеются в виду американские инспекции. - Авт.), он, Кастро, отказался (такие подробности мог знать только человек, очень внимательно следивший за политическими событиями. - Авт.)…
Стаки. Вы считаете режим Кастро коммунистическим?
Освальд. Они сказали… что являются марксистской страной. С другой стороны, так же себя называет Гана и многие другие страны в Африке. Каждая страна, которая вырывается из феодализма, как Куба, обычно экспериментирует с социализмом, марксизмом. Поэтому, например, Великобритания национализировала медицину. Вы не можете утверждать, что Кастро в настоящее время является коммунистом, так как он пока не развил свою страну, свою систему до этой стадии. У него пока и не было шанса стать коммунистом. Он экспериментатор, человек, который пытается найти лучший путь для своей страны. Если он выберет социалистический, марксистский или коммунистический порядок, то только народ Кубы может судить об этом. У нас нет права судить об этом…
Стаки. Мистер Освальд, будете ли вы думать по-другому, если деятельность местного отделения Комитета за справедливую политику в отношении Кубы будет приносить пользу коммунистической партии или целям мирового коммунизма?
Освальд. Вы, наверное, считаете этот вопрос каверзным. Но я все же попытаюсь на него ответить. Моим личным идеалам не отвечает поддержка коммунизма. Поддержка идей международного коммунизма не отвечает идеалам Комитета за справедливую политику в отношении Кубы. Нас эта проблема не занимает. Мы занимаемся Кубой. Мы ни при каких обстоятельствах не верим в то, что отстаивая наши идеи в отношении Кубы, наши прокастровские идеалы, мы не являемся приверженцами демократии. Как раз наоборот…"
Стаки в присутствии Освальда сократил пленку до четырех с половиной минут и пообещал, что ее прокрутят сегодня же. Довольный Освальд ушел домой, а Стаки показал интервью главному редактору. Оба сошлись во мнении, что Освальд талантливый пропагандист, и именно поэтому главный редактор отказался давать материал в эфир. Он предложил Стаки устроить в прямом эфире дискуссию Освальда с местными антикоммунистами и кубинскими эмигрантами.
На Освальда началась настоящая охота. Стаки предоставил пленку с полным интервью Освальда в распоряжение ФБР. Там ее скопировали, а потом соединили Стаки по телефону то ли с главой новоорлеанского офиса ФБР, то ли с его заместителем (Стаки не запомнил фамилию, что странно для журналиста). Тот прямо по телефону зачитал Стаки выдержки из досье Освальда, включая пребывание последнего в СССР и его попытки отказаться от американского гражданства. Факт сам по себе просто беспрецедентный, тем более что ФБР якобы только что обнаружило Освальда в Новом Орлеане.
ФБР же порекомендовало Стаки привлечь в качестве участника дискуссии ведущего местного антикоммуниста Эдварда Батлера, возглавлявшего Информационный совет Америки. Эта организация, тесно связанная и финансируемая спецслужбами, поставляла антикоммунистические передачи для средств массовой информации Латинской Америки. Батлер связался с кем-то в Вашингтоне (комиссию Уоррена не заинтересовало, с кем) и получил подробные материалы на Освальда, включая вырезки из газет 1959 года о "побеге" бывшего морского пехотинца в СССР.
Третьим участником дискуссии был, естественно, Карлос Брингуэр, который тоже принял живейшее участие в облаве на своего противника. Он подослал к Освальду домой молодого кубинца, который представился сторонником Кастро и проговорил с Освальдом целый час. Интересно, Освальд потом сказал Марине, что человек был подослан либо кубинскими эмигрантами, либо ФБР. Тем не менее Освальд рассказал ему массу подробностей из своей жизни.
Итак, капкан был поставлен и захлопнулся он 21 августа 1963 года. Освальд появился на радио, несмотря на жуткую новоорлеанскую жару, в теплом сером фланелевом костюме советского производства (другого у него просто не было, в Америке он на собственный костюм заработать не смог). Затем появились Батлер и Брингуэр. В руках у них были толстые папки с документами (Освальд пришел с одним блокнотом). Брингуэр попытался принудить противника к капитуляции, сказав, что не имеет ничего против него лично, а лишь не согласен с его политическими взглядами. Но Освальд держался крайне уверенно. Его не смутил даже его собственный справочник морского пехотинца, который Брингуэр принес с собой. Он усмехнулся и произнес: "Послушай, Карлос, не пытайся использовать в наступательном плане этот справочник. Он уже устарел, и ты потерпишь фиаско". Однако фиаско потерпел сам Освальд. Как только гости были представлены радиослушателям, слово взял Стаки, который мастерски разыгрывал обманутого "перебежчиком" Освальдом доверчивого журналиста.
"Стаки… Мистер Батлер обратил мое внимание на некоторые вырезки из газет, где говорится, что мистер Освальд хотел отказаться от своего американского гражданства в 1959 году и стать советским гражданином. Есть и другая вырезка, датированная 1962 годом, говорящая, что мистер Освальд вернулся из Советского Союза со своей женой и дочерью, прожив там три года. Мистер Освальд, это правда?
"Вашингтон ивнинг стар" от 31 октября 1959 года на первой странице сообщила, что бывший морской пехотинец Ли Харви Освальд, проживавший по 4936 Коннэли-стрит, Форт-Уорт, Техас, сдал свой паспорт в американское посольство в Москве и подал ходатайство о принятии советского гражданства. Мне кажется, что если вы сдали паспорт в посольство, то тем самым вы отказались от своего гражданства.
Освальд был уничтожен. Разоблачен в прямом эфире как предатель. Его региональная организация FPCC была разгромлена. Стаки пригласил Освальда после прямого эфира на пиво в ближайший бар. Освальд рассказывал своему недавнему оппоненту, как он пришел к марксизму. А именно через "Капитал" Маркса, а не под влиянием своих родственников, как думал Стаки ("они типичные новоорлеанцы"). Репортер еще раз убедился, что Освальд считает себя интеллектуалом и думает, что живет в мире существ, гораздо ниже его по интеллектуальному уровню. В целом у журналиста сложилось впечатление, что Освальд даже испытывает некоторое облегчение после провальной для него дискуссии. На него тяжелым грузом давила необходимость скрывать свое пребывание в СССР. Его мучил страх разоблачения. Теперь скрывать было уже нечего.
Домой в тот день Освальд вернулся подавленным. Он никак не ожидал от своих противников столь кропотливой работы по выявлению подробностей его биографии. На комитете можно было ставить крест. Но что же делать дальше?
28 августа 1963 года Освальд, которого муж Рут Пэйн уверенно называл троцкистом, пишет письмо руководителям компартии США.
"Уважаемые товарищи!
Пожалуйста, дайте мне совет по проблемам персональной тактики.
В 1959 году в Москве я легально пытался выйти из гражданства Соединенных Штатов в пользу советского гражданства. Однако я не довел соответствующие формальности до конца.
Вернувшись в США в 1962 году и бросившись в борьбу за прогресс и свободу в Соединенных Штатах, я хотел бы знать, стоит ли мне, по вашему мнению, продолжать борьбу, отягощенную моей прошлой биографией. Могу ли я по-прежнему в этих условиях бороться с реакционными силами в открытую или мне надо постоянно находиться в тени и в подполье?
Наши оппоненты могут использовать тот факт, что я жил в СССР, против любого дела, к которому я присоединюсь, они могут сказать, что организация, членом которой я являюсь, контролируется русскими и так далее. Я уверен, вы меня понимаете.
Конечно, я могу открыто заявить (если подвергнусь давлению по этому вопросу), что я хотел выйти из американского гражданства в качестве личного протеста против политики правительства США по поддержке диктаторских режимов. Что, по-вашему, мне надо делать? Какая тактика в целом является лучшей?
Надо ли мне полностью отказаться от любой прогрессивной деятельности?
Здесь в Новом Орлеане я являюсь секретарем местного отделения Комитета за справедливую политику в отношении Кубы. То есть занимаю позицию, которую я, честно говоря, использовал для продвижения коммунистических идеалов. Во время шоу на местном радио я был атакован представителями кубинских эмигрантских организаций за то, что я жил в Советском Союзе.
Я чувствую, что скомпрометировал FPCC, поэтому, как вы видите, мне нужен совет известных и опытных борцов за прогресс.
Пожалуйста, посоветуйте.
С братским приветом ваш Ли X. Освальд".
Трудно отделаться от впечатления, что Освальд, который постоянно негативно отзывался о компартии США, пытался этим письмом скомпрометировать коммунистов, так же как он, по своим же собственным словам, скомпрометировал FPCC. Отсюда подозрительное упоминание о готовности действовать в подполье. А также утверждение о том, что Освальд рекламировал коммунистические идеалы (именно от этого, как мы помним, он публично открещивался и именно это пытались доказать его политические противники). К тому же Освальд был явно не тем человеком, которому нужны были чьи-то советы (вспомним, как он отнесся к советам Винсента Ли). К чести руководства компартии США, оно не попалось на удочку.
19 сентября Освальд получил ответ от Арнольда Джонсона, который курировал в руководстве компартии вопросы политической агитации и пропаганды.
"Уважаемый господин Освальд (Джонсон избегал употребления партийного приветствия "товарищ" в переписке с незнакомым человеком. - Авт.).
…В то время как факт вашего проживания в Советском Союзе может быть использован некоторыми людьми, я думаю, что вы должны признать, что как американский гражданин, который сейчас находится в стране, вы имеете право участвовать в тех организациях, в которых хотите, включая, возможно, и FPCC, который носит очень широкий характер. Часто для некоторых людей лучше оставаться на заднем плане, но не в подполье. Я думаю, что сейчас этот вопрос носит довольно академический характер, и мы можем обсудить его позже.
Искренне ваш (слово "братский", принятое в компартии, Джонсон употреблять не стал. - Авт.).
Арнольд Джонсон".
Как мы видим, Джонсон тонко обезвредил оба потенциально опасных для коммунистической партии пассажа из письма Освальда. Во-первых, он не рекомендовал Освальду уходить в подполье (ФБР и так сбилось с ног, разыскивая доказательства нелегальной деятельности коммунистов в США). Во-вторых, Джонсон отметил, что FPCC является "широкой", а не коммунистической организацией.
Освальд очень гордился ответом Джонсона и даже показал его Марине как доказательство собственной важности в политической жизни страны.
Но на самом деле выстрел был явно вхолостую. Как и другой, который Освальд произвел примерно в это же время. Точнее говоря, это был дуплет. Ли написал в редакции "Милитэнт" и "Уоркер", что в ближайшем будущем собирается переехать с семьей на северо-восток США (там располагались обе газеты и вообще штаб-квартиры всех левых партий Америки) и просит указать ему партийные ячейки, с которыми он мог бы вступить в контакт. Ответа на эти письма Ли Харви Освальд не получил.
Здесь возможны две версии. Весьма вероятно, что Освальд, готовясь к переезду на Кубу, просто дурил голову ФБР, догадываясь, что все письма в "Уоркер" и "Милитэнт" становятся известными ФБР (в этом предположении он был абсолютно прав). Либо, если его готовила к заброске на Кубу другая организация (по всей видимости, ЦРУ, в пользу чего есть некоторые данные), он создавал себе запас времени: ведь после его исчезновения ФБР бросится искать его в районе Нью-Йорка, Бостона или Филадельфии.
В любом случае после провала на радио все мысли Освальда заняты предстоящей поездкой на Кубу. Он окончательно сформировывает досье своей политической деятельности, способной произвести впечатление на представителей Кастро. В нем есть рубрики "Уличный агитатор", "Политический оратор", "Русский" (в этой части Освальд прилагает документы, подтверждающие его жительство в СССР и письмо Питера Грегори о владении русским языком), "Марксист" (там Освальд отмечает, что в СССР посещал политические лекции, причем как обязательные, так и добровольные; при этом в своих воспоминаниях о жизни в Советском Союзе Освальд как раз возмущался тем, что рабочих его завода мучили политинформациями).
Нашлось место в досье и контактам с Брингуэром. Их Освальд описывал как успешное внедрение в среду кубинской эмиграции и использование полученной таким образом информации для создания эмигрантам трудностей в США. Причем это было не хвастовством, а правдой. После того как Брингуэр отказался принять от него денежное пожертвование, Освальд тем не менее позвонил в прокуратуру Нового Орлеана и сообщил, что Брингуэр нелегально собирает средства. Последнему потом пришлось доказывать властям обратное.