8 октября Освальд сошел на французский берег в Гавре и на следующий день был в Англии. Английским таможенникам Ли заявил, что имеет с собой 700 долларов и намерен провести неделю в Великобритании перед отъездом в Швейцарию. Здесь самое время разобраться с тем, на какие, собственно, средства небогатый Освальд предпринял своей отнюдь не дешевый вояж. Комиссия Уоррена потратила много времени, чтобы задокументировать все возможные доходы и расходы в недолгой жизни Ли Харви Освальда. С декабря 1958 года (после возвращения из Японии) и до увольнения со службы жалованье Освальда составило 1076 долларов 92 цента. Тратил он очень мало и вполне мог скопить больше 900 долларов. Если добавить к ним 203 долларов с банковского счета (полагают, что это все, что он смог скопить в Японии), вычесть 100 долларов, подаренных матери, и 220 долларов за билет, то получим как раз примерно 700 долларов к моменту приезда в Англию. Версия некоторых исследований, что у Освальда просто не могло быть собственных средств на поездку в Европу, пока не выдерживает критики. Именно пока.
Даже если предположить, что Освальда забросили в СССР с разведмиссией, то было бы глупо и безответственно снабжать его большой суммой денег. Ведь любая вменяемая разведка (а КГБ относился явно к этой категории) первым делом проверила бы именно источник неожиданного богатства совсем еще молодого человека, никогда и нигде не работавшего.
9 октября Освальд покинул Лондон и в этот же день приземлился в Хельсинки. ЦРУ позднее не смогло найти прямого рейса между этими городами в тот день, скорее всего, Освальд летел транзитом через Голландию. В Хельсинки Ли сначала остановился в отеле "Торни". А потом переселился в более дешевый (хотя и все равно явно не для студентов) отель "Клаус Курки". Но Освальд, видимо, "жировал", предполагая, что доллары ему скоро все равно будут ни к чему. В понедельник 12 октября Ли пришел в советское посольство и попросил туристическую визу. Для обоснования просьбы он купил ваучер "Интуриста" категории "люкс" на 300 долларов (до этого его расходы по перелету в Финляндию и размещение там не могли превысить 200 - 220 долларов).
После покушения на Кеннеди было много рассуждений, что русские выдали визу неизвестному американцу как-то очень быстро, уже 14 октября. Это, мол, свидетельствует о том, что Освальда в Москве ждали. На самом деле, как уже отмечалось выше, советское консульство в Хельсинки не было перегружено работой. Ничего подозрительного в стремлении путешествующего молодого американца посмотреть Москву не было (только недавно в советской столице с успехом прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов), тем более что визу Освальду выдали всего на шесть дней: нормальное время, чтобы доехать до Москвы на поезде, посмотреть город и вернуться обратно. И вообще, это было время оттепели в международных отношениях. Хрущев искренне стремился создать на Западе привлекательный образ СССР, и действительно именно в то время в нашу страну начался массовый иностранный туризм, который советские власти всячески поощряли.
Вечером 15 октября 1959 года Освальд сел в Хельсинки на поезд до Москвы и ночью пересек границу первого в мире социалистического государства.
Глава третья.
Алик, строитель коммунизма
Молодой гид "Интуриста" Римма Широкова с нетерпением ожидала увидеть американца, заказавшего в Хельсинки индивидуальный тур по очень дорогой программе "делюкс". Такой тур предусматривал отдельного водителя и экскурсовода, а также проживание в лучших гостиницах Москвы. Работы у "Интуриста" в этот год с американцами было много. Только что закончилась первая в истории двусторонних отношений торгово-промышленная выставка США в Москве. Тогда многим это событие запомнилось известными дебатами вице-президента США Ричарда Никсона и Председателя Совета Министров СССР Никиты Хрущева. Идеологический спор происходил на типичной кухне типичного американского дома, смонтированного в Москве, чтобы показать высокий жизненный уровень американцев.
Римма работала на выставке с губернаторами южных штатов США, которые тоже жили по программе "делюкс". Каково же было удивление гида, когда 16 октября вместо солидного бизнесмена она увидела в отеле "Берлин" совсем молодого и достаточно бедно одетого парня (темное короткое пальто и армейские ботинки на толстой подошве). После экскурсии по Москве на интуристовской "вольве" Римма была поражена еще больше: турист совсем не интересовался достопримечательностями, был холоден и напряжен.
На вторую половину дня Римма запланировала хит программы - посещение Кремля. Но молодой турист отказался от экскурсии. Он хотел поговорить. Ли сообщил, что он бывший морской пехотинец из Техаса, много читал Ленина и Сталина. Считает, что советский народ хочет мира, не то что США, постоянно развязывающие агрессивные войны. Он, Освальд, не желает принимать в них участие (у Риммы сложилось впечатление, что Освальду пришлось уже где-то повоевать). Поэтому турист желает остаться в СССР и принять советское гражданство. Римма, опешив, тем не менее прониклась к американцу симпатией (ведь он так хорошо, хотя и несколько поверхностно, рассуждал о Советском Союзе).
Поэтому на свой страх и риск Римма помогла Освальду составить прошение в Президиум Верховного Совета СССР о получении советского гражданства. Начальство инициативу не одобрило, но передало ходатайство Освальда "наверх". Тогда это, прежде всего, означало - в Комитет государственной безопасности СССР. КГБ никакого энтузиазма в отношении Освальда не проявил, хотя тот говорил Римме, что разбирается в военных самолетах и служил оператором РЛС. Во-первых, в то время почти всех американцев, просивших советское гражданство, считали ненормальными (и таковые действительно попадались). Во-вторых, только недавно перед Освальдом советское гражданство просил другой американец, отказавшийся в посольстве США от гражданства американского. Советского гражданства тот так и не получил, и его еле выдворили из страны, так как посольство США тоже не желало иметь с ним ничего общего.
В общем, КГБ высказал рекомендацию, что оставлять Освальда в СССР нецелесообразно. Освальда между тем пригласили в ОВИР, где он произвел самое благоприятное впечатление (вежливый, спокойный, опрятно одетый). Нет, на сумасшедшего парень явно похож не был. Ему посоветовали ждать ответа. Важно отметить, что разговоры с Освальдом велись по-английски, так как русского языка тот почти не знал (сам Освальд признавал, что в то время он едва ли мог объясниться в ресторане).
18 октября Освальду исполнилось 20 лет, и Римма подарила ему роман Достоевского "Идиот". Ли сидел в гостинице и не отходил от телефона, ожидая решения своей судьбы. Оно оказалось совсем не таким, как он ожидал: в последний день действия визы Освальда ему сказали, что ходатайство отклонено и предложили покинуть СССР в этот же вечер. Но после обеда Освальд на свою последнюю экскурсию не вышел. Римма вызвала служащих отеля. Открыв номер запасным ключом, они нашли Ли в ванной без сознания и с вскрытой веной на запястье. "Скорая помощь" доставила самоубийцу в одну из лучших больниц Москвы - Боткинскую, где лечили в том числе дипломатов и иностранцев.
Осмотр врачей показал, что до вены Освальд не добрался. Рана была неглубокая и никакой угрозы для жизни не представляла. Американца поместили в палату для пациентов с возможными душевными отклонениями, но таковых врачи тоже не обнаружили, хотя доктор Тартаковский прямо записал, что Освальд обладает очень крепкой силой воли и вполне способен повторить попытку самоубийства, если ему откажут в просьбе остаться в СССР. Освальда по просьбе "Интуриста" перевели обратно в нормальную палату (как писал Освальд в своем дневнике: "хорошая еда, много воздуха"). Там настроение Ли улучшилось и он пытался со всеми общаться, но было тяжело: русского языка он почти не знал.
Документы КГБ показывают, что вместе с Освальдом в Боткинской больнице лежал некий пожилой бизнесмен-американец. Тот, видимо, лежал не просто так, потому что уже 24 октября в больницу позвонили из посольства США и поинтересовались, когда выпишут Освальда.
Дневник Освальда свидетельствует, что попытка самоубийства была рассчитана именно на сочувствие. Попадание оказалось в десятку. В тот период в советско-американских отношениях назревало что-то вроде оттепели. Хрущев только что вернулся из США, где открыл для себя кукурузу и познакомился с Мэрилин Монро. Скандала со смертью американского молодого туриста в Москве советским властям было абсолютно не нужно. А кто мог дать гарантию, что Освальд не повторит суицида?
28 октября Освальд, которого Римма окрестила Алик (Ли звучало очень уж по-китайски, и Освальд замучился отвечать на вопросы о происхождении столь странного для американца имени), покинул Боткинскую больницу и переселился из "Берлина" в "Метрополь", уже, конечно, не в двухкомнатный "люкс", но в неплохой номер. 29 октября Ли пригласили в ОВИР и, расспросив его о мотивах, побудивших остаться в СССР, разрешили ему ждать решения своей участи в Москве, хотя виза его давно истекла. Это был первый успех, но Освальд решил не ждать, а активно направлять свою судьбу.
31 октября 1959 года Ли заказал такси и прибыл в посольство США, где его проводили к заведующему консульской секцией Снайдеру. Потом Снайдер говорил, что это был якобы первый раз, когда посольство узнало об Освальде. Как мы уже знаем, либо он сказал неправду, либо в посольстве Освальда "вел" кто-то другой.
Снайдер опешил, когда молодой человек четким холодным голосом попросил лишить его гражданства США, бросив на стол свой американский паспорт. Освальд заявил, что решил навсегда остаться в СССР и просит не тратить время на уговоры переменить свое решение. Снайдера поразило, что Освальд прямо сказал о своей готовности передать русским все сведения, которые он получил, находясь на военной службе.
Снайдер был опытным дипломатом и, как утверждают, сотрудником ЦРУ (разведка подтвердила только, что Снайдер работал на ЦРУ в 1949 году). Он стал тянуть время, спросив у Освальда адрес его ближайших родственников в США. Ли явно не хотел впутывать во все мать, однако Снайдер стоял на своем, и адрес в Форт-Уорте пришлось дать. Получив всю необходимую информацию, Снайдер сказал Освальду зайти в другой день. Потом американский дипломат объяснял комиссии Уоррена, что просто дал время молодому человеку одуматься. Запомнилась Снайдеру и странная спонтанная фраза Освальда: "Меня предупреждали, что вы будете меня отговаривать!" Насчет тоже странной угрозы молодого человека передать русским секретную информацию Снайдер подумал, что Освальд сказал эту фразу специально для КГБ, которое наверняка прослушивало все посольство.
Зачем же Освальд ходил в посольство, не поставив об этом в известность советские власти (в КГБ узнали о его спонтанном визите только 5 ноября через Римму Широкову)? Возможно, что после попытки самоубийства он просто хотел дать знать, что остался жив-здоров и выписался из больницы. Вероятно, он специально оставил свой американский паспорт в посольстве, чтобы его не могли изъять советские компетентные органы.
3 ноября Освальд в посольство не пришел (то есть почему-то не стал доводить до конца дело об отказе от американского гражданства), и Снайдер написал депешу в госдепартамент. Он рекомендовал отсрочить решение по гражданству Освальда и выждать развития событий. Стоит отметить, что по американскому законодательству для отказа от гражданства достаточно было заявления под присягой в присутствии консула. Снайдер отметил, что Освальд намерен передать русским военные секреты.
Депеша Снайдера дополнялась отдельным донесением военно-морского атташе о том, что Освальд бывший морской пехотинец и угрожает передать Советам информацию по радарам. Все эти документы попали в ФБР, ЦРУ и военно-морскую разведку, но отнеслись к ним по-разному. Быстрее всего среагировала военно-морская разведка. Явно опасаясь, что Освальд действительно сдаст русским секретную информацию, сводного брата Ли, Джона Пика, который проходил в то время службу в Японии, заставили написать Освальду телеграмму с просьбой поменять свои намерения. Вице-консул Маквикар (заместитель Снайдера, считавший, что шеф излишне грубо разговаривал с Освальдом) лично отвез телеграмму в "Метрополь", но Освальд двери не открыл, хотя уборщица утверждала, что он никуда из номера не выходил.
Прислал телеграмму и Роберт, просивший Ли не делать ошибки. Текст телеграммы сотрудники посольства зачитали Ли по телефону, но он отказался прийти в посольство, чтобы забрать ее. Роберту Освальд все же написал письмо, к котором утверждал, что тот все равно не поймет мотивов, побудивших Ли остаться в СССР. "Я получил твою телеграмму и был рад услышать от тебя весточку. Только одно слово меня неприятно поразило, слово "ошибка". Я предполагаю, что ты считаешь, что ошибку сделал я. Не тебе говорить мне об этом. Ты не можешь понять причин этого очень серьезного поступка. Я не буду разговаривать по телефону ни с кем из США, так как меня могут записать американцы".
А что же делали в это время американцы? Получив 4 ноября донесение военно-морского атташе о том, что Освальд хочет передать русским информацию по радарам, военно-морская разведка срочно разослала эту депешу в ФБР и ЦРУ. ФБР отреагировало немедленно, поместив отпечатки пальцев Освальда в специальную систему контроля на случай, если кто-то под его именем попытается вернуться в США. Было заведено два стабильных досье на Освальда в Далласе (по месту его постоянного жительства) и в Вашингтоне. Военно-морская разведка между тем уведомила коллег, что каких-либо действий по делу Освальда предпринимать не планирует. На самом деле действия все же предприняты были. Некие люди в штатском допросили сослуживцев Освальда на базе в Эль-Торо. Были изменены все коды в системе контроля за воздушным движением, к которым Освальд в свое время имел доступ.
В ЦРУ же поступили очень и очень странно. Там тоже получили депеши Снайдера и военно-морского атташе, и кто-то даже подчеркнул в них пассаж о радарных секретах. И все! Никакого дела на Освальда не завели (это произошло только в декабре 1960 года!). Когда в 70-е годы тогдашнего директора ЦРУ Хелмса спросили, в чем причина такого странного поведения разведки, тот прямо ответил, что сам удивлен. Сразу же после покушения на Кеннеди ЦРУ пыталось использовать собственное странное поведение для доказательства того, что оно Освальдом никогда не интересовалось. Потом, уже в 70-е годы, агентство обманывало специальный Комитет конгресса по покушениям, что уничтожило свои материалы по Освальду, как не представлявшие интереса для хранения.
На самом деле документы никто не уничтожал. Некоторые из них всплыли уже в 90-е годы. Мало того, обе первые депеши из Москвы по Освальду получили в ЦРУ самый высокий гриф секретности, то есть кроме нескольких человек из руководства их никто не видел. И стабильное досье на их основе никто не завел. Все это свидетельствует только об одном: ЦРУ в 1959 году не хотело, чтобы у дела Освальда появились какие-нибудь осязаемые бумажные следы. А такой подход в свою очередь прямо указывает на особый характер "дела Освальда" для Центрального разведывательного управления.
Кстати, забегая вперед, скажем, что ФБР уничтожило некоторые свои первые досье на Освальда сразу после покушения на Кеннеди. Причин такого странного поведения бюро не раскрыло до сих пор.
У самого Освальда между тем настроение было хорошее. Он показал бюрократам в посольстве "кузькину мать", а его друзья из "Интуриста" подарили ему хорошую шапку (в Москве становилось по-зимнему холодно). Освальд почти никуда не выходил, ожидая срочного телефонного звонка, но один раз добрел до "Детского мира" и купил себе мороженое. 3 ноября он написал в посольство США письмо, в котором выражал решительный протест против того, что консул не лишил его гражданства США. Освальд угрожал, что как только получит советское гражданство, то попросит правительство СССР заняться его защитой. Снайдер ответил, что по-прежнему настаивает на личном появлении Освальда в посольстве.
Американское посольство между тем попыталось достать Освальда через прессу. Сразу же после разговора с Освальдом Снайдер "натравил" на него американских журналистов, но Освальд от интервью отказывался. 13 ноября 1959 года в его номер постучал шеф московского бюро информационного американского агентства ЮПИ Коренгольд, получивший "наводку" от Снайдера. Но Освальд, узнав, что здесь замешано посольство, давать интервью отказался. А Снайдер как раз рассчитывал на то, что опытный журналист разговорит Освальда и убедит его еще раз хорошенько подумать. Коренгольд решил испробовать на Освальде чары своей симпатичной сотрудницы Элин Мосби, и той действительно в тот же день удалось договориться об интервью. Элин вела в Москве вольный образ жизни, и один раз сотрудники консульского отдела посольства США даже забирали ее из вытрезвителя.
Проговорив с Освальдом два часа, Мосби осталась недовольна. Молодой человек не обратил на нее как на женщину никакого внимания, а она рассчитывала быть приглашенной на ужин. Освальд долго и языком газеты "Правда" пересказывал журналистке свои политические взгляды. Он смешался только тогда, когда речь зашла о его матери. Было видно, что он жалел Маргариту и не хотел впутывать ее в свою историю. У Мосби создалось впечатление, что Освальд повторял заученные фразы, какого-то искреннего энтузиазма в отношении коммунизма она не почувствовала. Тем не менее материал об Освальде пошел на ленту ЮПИ, и на следующий день о "побеге" Освальда узнала вся Америка (собственно, ЮПИ дало первый краткий материал со слов посольства еще 31 октября, и ФБР использовало его для начала "разработки" родных Освальда в США).
Через два дня к Освальду на прием запросилась еще одна довольно странная журналистка. Присцилла Джонсон ранее работала в офисе сенатора Джона Кеннеди и пыталась устроиться на работу в ЦРУ как специалист по СССР (Джонсон знала русский язык). Посольство считало ее своим человеком (так как она одно время работала там переводчиком), настолько своим, что после нескольких командировок в Москву в качестве журналистки в советской визе ей было отказано. Но во время визита в США Хрущеву пожаловались, и он с барского плеча дал "добро". Джонсон прилетела в Москву 16 ноября, ее знакомый Маквикар предложил ей немедленно сходить к Освальду, чтобы уговорить его вернуться в Америку.
Освальд на интервью сразу согласился, они проговорили в номере Джонсон (она жила в том же отеле) до двух часов ночи. На этот раз Освальд держался более уверенно, так как ему только что сообщили представители ОВИР, что он пока может оставаться в СССР. Он, Оствальд, пошел на контакт с прессой только потому, что американское посольство сообщило всему миру о его "побеге" и он чувствует себя вправе дать свою версию событий. Освальд сказал также, что его опыт оператора РЛС делает его для русских более интересным. Интересно, что Освальд подчеркивал отсутствие каких-либо своих контактов с компартией США ("это спящая организация"): "Я никогда в жизни еще не видел ни одного коммуниста".
Взял интервью у Освальда и корреспондент Московского радио Лев Сетяев, кстати, женатый на американке, которая осталась в СССР еще в 30-е годы. Сетяев обычно расспрашивал для радио американских туристов и бизнесменов об их впечатлениях о Москве. Об Освальде ему рассказали в "Метрополе", и Сетяев просто остолбенел, когда молодой американский парень с порога заявил ему, что является коммунистом. Интервью никуда не пошло, так как там была одна политика, а о достопримечательностях Освальд говорить не хотел. Ли просил корреспондента помочь ему в переписке с Верховным Советом, но тот отказался, оставив, правда, на всякий случай свой рабочий телефон.