– Неправда, я хочу! Я стараюсь!
– Открой пошире глаза... посмотри...
Туман внезапно расступился, и она увидела совсем неподалеку ту, за кем гналась, – красивую девушку, рыжеволосую, с короткой стрижкой и с большими, расширенными, словно в испуге, глазами. Ажурный железный забор отделял ее от Саманты, а позади девушки проступало в белесой дымке кладбище с гранитными и мраморными памятниками и роскошными гробами, почему-то поднятыми из разрытых могил. Анни держала в руках младенца, закутанного в какое-то тряпье. Ребенок истошно вопил, скорее завывал, корчась от нестерпимой боли.
– Прости... я не знала... я не догадывалась, – говорила Саманта, идя вдоль железной ограды и безуспешно выискивая калитку.
– Я взывала к тебе. Я просила помощи. Ты отвергла меня.
– Нет! Я хотела тебе помочь, я старалась...
– Лжешь. И тогда лгала, и сейчас.
– Где же вход?.. Где же вход?.. – бормотала Саманта, перебирая пальцами крепкие металлические прутья.
– Ты его не найдешь.
– Неправда, найду, и помогу тебе.
– Слишком поздно...
Девушка начала разворачивать тряпье, в которое был завернут вопящий младенец, и Саманта вскричала в ужасе увидев, что там была пустота – один лишь надсадный звук исходил из пустоты. И в такую же пустоту вместе с железной оградой, кладбищем и гробами удалилась Анни Сигер и растворилась в ней.
Саманта уже открыла глаза навстречу дневному свету и осознала, что это всего лишь страшный сон, но картинка таяла медленно, и в том, что такое "кино" она еще не раз увидит по ночам, сомнений не было.
Глава 15
Элеонор перехватила Саманту в вестибюле возле конторки Мелбы:
– Нам надо поговорить.
Вцепившись могучей рукой в плечо Саманты, она потащила ее в свой кабинет.
– Мелба переведет все звонки на себя, так что нам никто не помешает. И пока мы не закончим разговор, никто сюда не сунется. За исключением Тини и Мелани. А они к нам присоединятся через десять минут, – Элеонор сверилась со своими наручными часами. – Ты не против?
– Не против, – согласилась Саманта. – Ясно, что требуется серьезный разговор.
– А мне ничего не ясно. Я прослушала все записи, которые сделал Тини, переговорила с боссом, с сыщиками, которые взялись за это дело, и с теми копами, которых вызвал твой новый приятель в гараж. Теперь я хочу услышать все из первых уст.
– Из моих?
– А из чьих же? Какова твоя версия?
– Кто-то меня терроризирует.
– Один человек?
– Может быть, двое. Но это еще не доказательство массового заговора против моей передачи. Пугают, скорее, не радиопсихолога, доктора Сэмми, а лично меня. Их цель – не радиостанция, а я. Вот почему они вытащили на свет божий мертвую Анни.
– "Мертвая душа" звонила из телефона-автомата, как мне сказали в полиции, и, естественно, ее след давно простыл. Признаюсь честно, меня волнует реакция Джорджа. Он лишь пожимает плечами, но на самом деле доволен повышением рейтинга.
– А он подскочил? – спросила Саманта просто так, зная, каков будет ответ.
– Еще как! В прямом эфире развертывается детективная драма с элементами мистики!
– Замечательно, – с горькой иронией сказала Саманта. – Может, Джорджу стоит нанять еще парочку психов за наличные и подогреть эфир до кипения?
– Ты неверно судишь о Джордже, – возразила Элеонор. – Он, конечно, в первую очередь бизнесмен, но совсем неплохой человек и знает, когда следует остановиться. Однако сейчас, в связи с новыми обстоятельствами, он предлагает расширить твою программу.
– Что значит расширить?
– Захватить еще пятницу и субботу. Раз тебя хотят слышать люди, то пусть слушают. Зачем им прерываться на целых двое суток? А тебе самой, помимо двойной оплаты, разве не интересно проследить, как будет развиваться история с твоим дружком "Джоном"? Ты будешь знать о нем все, будешь в контакте с ним, вместо того чтобы сидеть у себя дома на отшибе, одной со своим адским котом, забыла, как ты его назвала...
– Хароном.
– Вот-вот. И пока ты бродишь там одна, черный кот все время перебегает тебе дорогу.
– Это не та примета, в которую я верю, – усмехнулась Саманта. – Но если я соглашусь, то прощай моя личная жизнь. Я стану вашей рабыней.
– А ты ведешь светский образ жизни? – вскинула брови Элеонор. – Что-то я не замечала.
– А что, за мной следят? Джордж нанял ищеек?
Элеонор от души рассмеялась:
– Он удавится, но не потратит на такое ни цента. Он доверяет своему чутью и почему-то точно угадывает, кто из его подчиненных как проводит свое свободное время.
Интерком на столе ожил.
– Тини и Мелани прибыли, – бодро сообщила Мелба.
– Сейчас мы устроим очную ставку и, надеюсь, кое в чем разберемся, – удовлетворенно кивнула Элеонор.
Она развернула свое кресло так, чтобы видеть лица вошедших в ее святая святых молодых коллег.
– Вопросов никаких не задаю, а только слушаю. Давайте без эмоций, лишь конкретные впечатления. Выводы оставим на потом.
– К нашей Сэмми привязался маньяк. Такое бывает не только в кино, но и в жизни. По-моему, он опасен.
Тини явно отнесся к допросу с неудовольствием. Он нервно потирал руки и избегал устремленного на него взгляда Саманты.
– Он религиозный фанатик, по-моему, это всем ясно, а почему он ополчился именно на Саманту – наверное, ей лучше знать. Пусть пороется в своей памяти и выудит что-нибудь оттуда. Прости, Сэмми, но другого объяснения у меня нет.
Мелани в отличие от Тини была в прекрасной форме, тщательно накрашенная и, по всей видимости, отлично выспавшаяся, готовая к любой работе, в том числе и принять эстафету от своей слишком разнервничавшейся начальницы.
– Совет твой разумен, но я уже перебрала все возможные варианты, – не без сарказма обратилась к своей напористой помощнице Саманта.
– Знаешь, в шахматах, как говорят, их сотни, ну а в жизни, наверное, тысячи... – упорствовала Мелани. Сквозь грим на щеках проступил румянец, и ее личико стало похоже на аппетитное яблоко.
Чувствуя, что беседа не привела ни к каким позитивным результатам, Элеонор решила вмешаться:
– Что бы ни происходило и какие бы звонки вы ни получали, теперь это дело полиции. А у нас на носу благотворительное шоу в Боучеровском центре, и мы пригласили туда всю прессу. До этого чтобы не было никаких эксцессов, и все вы должны держать рот на замке. Джордж посчитал, что появление психов в эфире в порядке вещей, а раз такие глупости подогревают интерес к передаче, то это к лучшему. Будем держаться одной командой до дня нашего рекламного праздника, а там...
Элеонор не успела произнести напрашивающееся "посмотрим", потому что ее прервал зуммер внутренней связи. Она раздраженно подняла трубку:
– Я же просила ни с кем меня не соединять!
Однако, выслушав собеседника, она просветлела лицом.
– Вот они, тут как тут. Полиция желает поговорить с тобой, Саманта. Надеюсь, они тебя и нас всех обрадуют новостью, что твой дружок "Джон" пойман и мы скоро увидим, каков он собой. Честно признаюсь, голос у него как бархат.
– Ты с кем сейчас говорил? Со своим "мозгоправом"? – спросил Монтойя с ухмылкой.
Бентс в ответ буркнул нечто невнятное.
Он был зол и на себя, и на Саманту Лидс, выдавшую ему не по-женски грубую отповедь по телефону, и на неисправный кондиционер, без которого кабинет превратился в кухонную духовку и бесполезный вентилятор лишь разгонял по нему горячий воздух. Однако от пробывшего здесь уже пару минут Монтойи еще пахло одеколонной свежестью, и это тоже раздражало Бейтса.
– Ты ее ничем не обрадовал? – поинтересовался Монтойя, для усугубления атмосферы закурив сигарету.
– Конечно, нет. Сам знаешь. А ты с чем явился?
С маленькой проблемой.
Какой же?
– Они – я имею в виду работников радиостанции – от тебя скрыли или забыли упомянуть, что их псих позвонил уже после передачи по номеру, известному только сотрудникам. Тебе это что-нибудь говорит?
– То, что он уже внутри...
Многолетняя служба в полиции закалила Бентса, но сейчас ему стало страшно. Так бывает, когда противник в разыгрываемой партии опережает тебя на много ходов и ты это чувствуешь.
– Прослушаем еще раз записи, – принял он решение.
Голоса заполняли комнату, минувший вечер, пережитый Самантой, теперь воспроизводился в звуке. Бентс, нажав кнопку, остановил прослушивание.
– Эта девочка... Как ее? Анни Сигер? Она здорово подействовала на докторшу, – заметил Монтойя.
– Про нее мы скоро все выясним. Я уже сделал запрос, – сказал Бентс.
Он снова пустил запись, дослушал до конца и в задумчивости покусал нижнюю губу, что было, как уже успел уяснить его напарник, признаком глубокой озабоченности "великого" сыщика.
– Придется покопать землю, – сказал он, убрав кассету в ящик стола. – У доктора Саманты, как и у каждого, есть прошлое, и совсем необязательно, что оно запрятано так уж глубоко. Сложная проблема может оказаться простой.
– Бывший муж или отвергнутый жених, этот самый Дэвид Росс... – с оптимизмом подхватил Монтойя.
– Или все Джоны, которых она встречала за свою жизнь, – охладил его пыл старший коллега.
Глава 16
Та самая доктор Лидс, чью подноготную он с напарником собрался раскопать, уже миновала стол дежурного офицера и решительным шагом приближалась к душному логову, в коем укрывался и страдал от духоты сотрудник полиции Бентс. Своим легким летним платьем, энергией и женским очарованием она принесла с собой дуновение свежего ветра, но этого хватило ненадолго. Духота в помещении и казенная обстановка заставили ее сникнуть. Она стала похожей на обычную посетительницу, взывающую о защите, потеющую и от жары, и от смущения, растерянную, не знающую, откуда ей грозит опасность.
Монтойя, бросив на Бентса многозначительный взгляд, поспешил удалиться, нарочито плотно затворив за собой дверь.
– Можете ли вы выслушать меня, детектив Бентс? – спросила Саманта. – Или вам, как обычно, некогда?
Тут, как назло, зазвонил телефон, и Бентс машинально поднял трубку. Звонили из лаборатории насчет анализа рыжих волосков, найденных на головах убитых проституток. Волосы были из одного и того же парика, который убийца надевал на голову жертвам, а потом уносил с собой.
Подробный отчет эксперт обещал послать по факсу. Разговор длился, к счастью, не более минуты, и Саманта не успела дойти до точки кипения.
– Я понимаю ваше состояние, – сказал Бентс, повесив трубку. – Но зачем срывать свое раздражение на мне? Кажется, я уделил вам достаточно много времени, когда мы разговаривали у вас в доме, и даже, по моим наблюдениям, несколько вас утомил.
– Простите, – начала остывать Саманта. – Я слишком устала от всей этой истории. Нужно ли мне все заново пересказывать вам?
– Нет, сбережем ваше и мое время. Я прослушал все вчерашние записи и...
– И что?
– Я хотел бы выслушать сначала вас, раз уж вы сюда пришли. Каковы ваши мысли по этому поводу?
– Я думаю, что тот тип, который сунул мне в машину поздравительную открытку, считает, что я убила Анни Сигер, а псих, звонивший на радиостанцию и называвший себя "Джоном", как-то связан с покойной.
– Расскажите мне о ней поподробней.
– Если это так нужно... Мне нелегко возвращаться к тем событиям...
Встретив устремленный на нее взгляд Бентса, типичный взгляд полицейского, пристальный, оценивающий, Саманта поежилась. Но откровенной исповеди было не избежать.
– Я вела точно такую же программу в Хьюстоне. Девушка, назвавшаяся Анни Сигер, позвонила и сказала, что ей шестнадцать, что она беременна и поэтому в полном отчаянии. Я старалась как-то успокоить ее, заставить ее рассуждать разумно, но... – Саманта отвела взгляд в сторону и инстинктивно сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. – Но я не просчитала ситуацию, не поняла, что она балансирует на самом краю. Я тянула время, а Анни во мне разуверилась... И покончила с собой. Разумеется, многие возложили вину на меня.
– И вчера некто, подделав голос Анни, позвонил вам на радиостанцию?
– Да. – Золотая цепочка на шее Саманты начала душить ее. – Зачем вы переспрашиваете? Вы же слушали запись.
– Рассказывайте, что было дальше. – Строгим тоном Бентс надеялся остановить начинающийся приступ истерики у сидящей перед ним женщины.
– Конечно, это не была та самая Анни. Я хотела присутствовать на ее похоронах, сочла это своим долгом... но меня выставили с кладбища. Я наблюдала издали, как гроб с Анни опускают в могилу.
– Неужели до этого дошло? – изобразил удивление Бентс.
– До чего? – растерялась Саманта.
– До того, что вас прогнали с похорон.
– Семья постаралась. Они ополчились на меня.
– Они – это кто? – Бентс взялся за карандаш и раскрыл блокнот на чистой странице.
– Ее родители, Эстелла и Язон Фарадей.
– Но ведь фамилия Анни – Сигер?
– Да. Но ее мать и настоящий отец давно в разводе. Мать взяла фамилию нового мужа.
– А вы знаете, кто ее настоящий отец?
– Нет. Когда-то я пыталась что-нибудь узнать про него, но безуспешно, кроме того, что он живет где-то на северо-востоке, за Сиэтлом. О боже! Я была не в том состоянии, чтобы кого-то где-то искать и опрашивать!
– Понимаю. И все-таки... Как его полное имя?
– Освальд, или Уолли Сигер... Кажется, так. – Саманта смогла выдавить на лице слабую улыбку. – Ведь это было так давно... Девять лет назад. Я специально старалась все это забыть.
– У вас сохранились с той поры какие-либо записи? Имена, адреса, хоть что-нибудь?
Не без некоторых колебаний Саманта ответила утвердительно:
– Думаю, что да. В новом доме... вернее, это очень старый дом, и в нем есть чердак... Сперва я хотела все выбросить перед переездом, но потом сложила все на чердак. Я не пожелала зачеркнуть напрочь даже эту самую жуткую страницу моей жизни.
– Она действительно была самой жуткой? Скажите откровенно, Саманта. Другого подобного, или даже худшего, не случалось? Нам обоим надо это знать. Я не копаюсь в грязном белье, просто хочу установить истину – в наших общих интересах. Разрыв с мужем, отвергнутые мужчины – у каждой взрослой женщины накапливается достаточно недоброжелателей и потенциальных врагов.
Саманта в ответ лишь молча покачала головой.
– Кого вы еще можете вспомнить из близких Анни людей? – вернулся к расспросам Рик.
– Ее брат. Кен... нет, кажется, Кент.
– А ее дружок? Отец ребенка?
– Райан Циммерман. Он на пару лет старше Анни. Привлекательный малый. Спортсмен, гордость школы. Честно говоря, мне не хотелось бы перебирать в памяти эти имена.
– Я прослушал записи. Джон обзывает вас проституткой, говорит, что вы опять вернулись к прежней профессии. Что это значит?
– Он психопат.
– Но существует хоть какой-то повод для подобных его высказываний?
Саманта вскочила со стула и в ярости, одним движением руки смахнула со стола все бумаги, снимки, кассеты. Еще секунду назад Бентс видел перед собой подавленную, смертельно уставшую, измученную своими страхами слабую женщину. Теперь же это была полная энергии разгневанная тигрица.
– Поосторожней со словами, мистер коп! Я пришла в ваше учреждение, которое оплачиваю из своих налогов, не для того, чтобы выслушивать оскорбления и чтобы вы здесь повторяли сказанное человеком с больной психикой.
– Простите за то, что я неточно поставил вопрос, но хоть что-то в вашем прошлом могло натолкнуть "Джона" на подобную мысль? И, пожалуйста, не воспринимайте наш с вами разговор как нечто для вас обидное.
Саманта мгновенно овладела собой. Это она умела. Ей стало стыдно за свой нелепый взрыв.
– И вы меня простите за мою неадекватную реакцию. Наверное, сказывается нервное напряжение и вообще неординарность всей этой ситуации. Отвечу вам четко. Никогда в жизни я не продавала себя за деньги, но после окончания колледжа я проводила здесь, в Новом Орлеане, некоторые исследования для своей диссертации в специфической среде. Понятно, о чем я говорю? С некоторыми "уличными бабочками" я свела знакомство. Вот и все. Но это было очень давно.
– Как видим, прошлое не тонет, а всплывает... и совсем неожиданно.
– Возможно, вы правы. Я написала работу о ночной жизни Нового Орлеана, о некоторых аспектах психологии тех, кто выходит на улицы, чтобы торговать своим телом, получила за нее высокую оценку, и этим мое погружение на дно ограничилось. Можете справиться у моего профессора... – Тут Саманта осеклась, и это не укрылось от Бентса.
– В чем дело? – быстро спросил он.
– Этот профессор – мой бывший супруг. Хотя вряд ли здесь есть какая-либо связь.
– И все же?
– Если хотите, свяжитесь с ним. Он по-прежнему преподает в Тулейне. Доктор Джереми Лидс.
– Наверное, мы так и сделаем, а теперь... – Бентс резко сменил тему: – Кому известно, где вы паркуете в городе вашу машину?
– Всем сотрудникам радиостанции. Это наш общий гараж. Ну, и некоторым моим друзьям. Вычислить, где стоит мой "Мустанг", никому не составит труда.
Саманта несколько раз нервно сжала и разжала кулаки.
– Извините, детектив, но вы задаете вопросы, на которые сами заранее знаете ответы. По-моему, эта беседа нам обоим не принесла никакой пользы, а меня лично утомила, да и вас, кажется, также.
– Я так не считаю. И, кроме того, позволю себе дать вам совет.
– Какой же?
– Будьте предельно осторожны. Вы в опасности. Поэтому примите все возможные меры – смените замки, заведите собаку, наймите телохранителя.
– Это будет означать, что маньяк одержал надо мной верх. Он добился того, чего хотел... Спасибо за вашу заботливость, за защиту. Мне не на кого надеяться, кроме как на себя. Я это знала и раньше, до своего визита сюда.
Она резко встала и направилась к двери как раз в тот момент, когда Монтойя счел нужным опять появиться в кабинете. Провожая ее взглядом, он не мог не восхититься покачиванием ее бедер и не прокомментировать:
– Она – та еще штучка! Соглашусь стать ее телохранителем даже за четверть установленного тарифа, причем круглосуточно. Кстати, она что-нибудь полезное сказала? Я услышал только конец беседы.
– Почти ничего, – проворчал Бентс, собирая разбросанные бумаги.
– А как ты считаешь, она сама не замешана в этом деле? – высказал подозрение Монтойя.
– Думаешь, все это рекламный трюк, спектакль с нанятыми актерами? Будем держать такой вариант в уме. Но прежде всего выясним, кто эта Анни Сигер, кто ее родственники, друзья, знакомые... Покопаемся в этой старой истории, ведь кому-то понадобилось заставить бедную девчонку говорить из гроба. Ну, и окружение нашего милого доктора. Если судить по твоему масленому взгляду, мистер Монтойя, мужчины падки на нее, как мухи на сладкое. И кто-то из них вполне мог возревновать и начать мстить.
– И тем повысить рейтинг ее радиостанции?