Г. Смирнов и Д. Зенин обращают внимание на то, что, казалось бы, "сверхзанятый начальник Генштаба находил время, чтобы часами просиживать за изготовлением скрипок, показывать гостям свои коллекции, экспериментировать с облучением дерева ультрафиолетовыми лучами, с разработкой морилок и лаков. Он даже собственноручно написал "Справку о грунтах и лаках для скрипок". Но и это не все. Личный врач Тухачевского Кагаловский с умилением вспоминал, что он часами занимался гимнастикой в небольшом зале, пристроенном к его служебному кабинету по совету врача, и подолгу возился с прижившимся в кабинете мышонком. "Михаил Николаевич приучил мышонка в определенное время взбираться на стол и получать свой ежедневный рацион. Тухачевский при случае любил даже похвастаться своими успехами в дрессировке..."
То есть если суммировать рабочее время "полководца", то после совещаний, чтения лекций, посещения издательств он успевал часами заниматься гимнастикой и дрессировать мышонка. При таком распорядке дня у него просто не было времени на работу. Фактически он забросил профессиональные дела. И этот порок не остался незамеченным. 16 апреля 1928 года командующий Белорусским военным округом А. Егоров, инспектор артиллерии РККА С. Буденный и начальник снабжения РККА П. Дыбенко направили письмо Ворошилову, в котором обвиняли Тухачевского "в честолюбии, неработоспособности и некомпетентности". Они предлагали заменить начальника Штаба РККА лицом с "более высокими организаторскими способностями, а равно и с большим опытом".
Их мнение поддержали 1-й заместитель Председателя РВС СССР и наркома Уншлихт, начальник ГУ РККА Левандовский и заместитель УВУЗ РККА Кузьмин. Ворошилов пригласил Тухачевского для беседы, но разговора не получилось, и 3 мая нарком подписал приказ о перемещении начальника Штаба на должность командующего Ленинградским военным округом.
Впрочем, Тухачевский оказался не единственным, кто лишился высоких постов. В 1928 году были переведены на преподавательскую работу и даже отправлены во временную отставку 16 командиров высшего звена. В их числе: сотрудники Штаба РККА Пугачев, С. Будкевич и С. Петренко-Лунев; ГУ РККА - Алкснис и Вольпе; командование "фронтовых военных округов": Ленинградского - Корк, Кук, Кауфельд; Белорусского - Германович и Сергеев; Украинского - Нейман и Скок. Примечательно, что многие из смещенных военных участвовали вместе с бывшим командующим Западного фронта в его провалившемся походе на Варшаву и входили в круг его приятелей.
О смене военной стратегической доктрины "превентивной войны" свидетельствовало и то, что начальником Штаба РККА был назначен полковник царской армии и участник Первой мировой войны Б. М. Шапошников. В отличие от малообразованного Тухачевского, он имел высшее профессиональное образование, окончив в 1910 году Николаевскую военную академию. Основной задачей командования он считал систематическое строительство современной армии.
Итак, в кругах профессионалов, знавших Тухачевского не понаслышке, его не считали военным авторитетом. Между тем, раздувая из идеологических соображений культ Тухачевского, советская историография лживо приписывала ему авторство идеи о "войне моторов". Но и это не так. У пехотного подпоручика для этого не было достаточных знаний; как плагиатор, он лишь "перехватил" чужую идею. В действительности инициатором советского танкостроения и автором идеи "таранных ударов" стал заместитель начальника Штаба РККА Шапошникова - Триандафиллов.
В Первую мировую войну он дослужился до штабс-капитана, а в Гражданскую - командовал полком и бригадой и был награжден орденом Красного Знамени. Как военный теоретик он являлся автором книг "Характер операций современных армий" и "Вопросы подготовки войсковых штабов". Именно Триандафиллов 18 июля 1928 года представил в Реввоенсовет СССР разработанный им документ: "Система танко-, тракторо-, авто- и броневооружения РККА". Кстати сказать, что Тухачевский к этому времени командовал всего лишь Ленинградским военным округом.
Целостным обоснованием новых перспектив развития военного искусства, первой фундаментальной военно-научной работой стала вышедшая в 1929 году книга Триандафиллова "Характер операций современных армий". В этом академическом труде был изложен весь боевой опыт старой Русской армии в период 1-й мировой войны и Красной Армии - в Гражданской. Заявляя о будущей войне, как "войне моторов", В. К. Триандафиллов буквально "взорвал" образованную военную общественность и военную элиту. Именно его научная работа стала военно-теоретической предпосылкой для принятия Сталиным решений о принципиальной модернизации армии и упрочила его взгляды на необходимость развития мощной оборонной индустрии.
Обстоятельства не дали развернуться таланту Владимира Кириаковича. 12 июля 1931 года он погиб в автокатастрофе, и его с почестями похоронили у Кремлевской стены. Незадолго до гибели он передал в Штаб РККА свою работу "Основные вопросы тактики и оперативного искусства в связи с реконструкцией армии". В ней он сформулировал мысль, что победу в предстоящей войне принесет мощный удар танковым кулаком при поддержке артиллерии и штурмовой авиации.
Еще до гибели Триандафиллова, в развитие его идей, 15 июля 1929 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление "О состоянии обороны СССР". В соответствии с заданиями Политбюро к концу пятилетки армия должна была иметь 3000 танков, 3759 легких пушек, 798 тяжелых пушек, 120 орудий большой мощности, 1218 зенитных орудий среднего калибра и 712 малого калибра. Кроме того, намечалось поставить армии 150–180 тыс. автомобилей и необходимое количество тракторов.
Но мало иметь идею. Для реализации и осуществления самого умного замысла прежде всего нужно было иметь средства и необходимую техническую базу. Поэтому 5 декабря 1929 года Сталин рассмотрел на заседании Политбюро вопросы о производстве танков в комплексе. В постановлении "О выполнении танкостроительной программы" говорилось о налаживании производства брони, стали и моторов. Этот документ обусловил ту точку отсчета, от которой началась танковая промышленность. Но по праву будет заявить и то, что именно Сталин стал организатором советского танкостроения. Причем как великий менеджер, он прекрасно осознавал, что без изучения мирового опыта конструирования танков решить задачу на современном уровне отечественные разработчики не смогут.
В связи с этим решение Политбюро обязывало: "Командировать за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и Наркомвоенмора и возложить на них: а) выбор и закупку типов и образцов танков, б) выяснение возможностей получения техпомощи и конструкторов (курсивы мои. - К.Р.)".
В новом году советские специалисты выехали в Германию, Францию, Италию. Их задача состояла в заключении с ведущими компаниями контрактов на поставку образцов военной техники и технологий, необходимых для их производства. На закупки было выделено почти полтора миллиона долларов, по тем временам очень большие деньги. Но Сталин не ограничился этой суммой. Когда выяснилось, что состояние отечественных конструкторских организаций не могло в требуемые сроки обеспечить для РККА конструирование и производство новых систем артиллерийского вооружения, то по его указанию Высший Совет народного хозяйства (ВСНХ) выделил еще 75 тыс. долларов.
Эти средства предназначались для получения "из-за границы рабочих чертежей и готовых образцов орудий", но уже "агентурным путем". Конечно, это был военно-технический шпионаж. Но какое государство пренебрегало в то, да и в наше время такой формой получения необходимой информации? Легальными закупками тракторов, автомобильной техники, горного и другого оборудования в разных странах еще с 20-х годов занимались филиалы Амторга - частные иностранные акционерные общества, созданные за границей для экспортно-импортных операций с Россией. В 1929 году для закупок боевой техники к Амторгу были прикомандированы и представители Наркомата по военным делам.
Таким образом, еще до начала коллективизации Вождь взял курс на подготовку целенаправленной кардинальной модернизации армии. Однако не обошлось без казуса. Осведомленный о начале осуществления танковой программы, Тухачевский поспешил вернуть утраченное реноме демонстрацией масштабности собственного "стратегического" мышления. 11 января 1930 года он направил на имя Ворошилова докладную записку. В ней, в присущей ему псевдонаучной манере, тяжелым и невразумительным слогом он писал: "На основе учета новейших факторов техники и возможностей массового военно-технического производства, а также сдвигов, происшедших в деревне (курсивы мои. - К.Р.), количественного роста различных родов войск появятся новые пропорции, новые структурные изменения..."[21]
Конечно, сложно понять, как на "основе учета новейших факторов техники..." и "сдвигов, происшедших в деревне" могут появиться "новые пропорции". Военный, по-видимому, не обременявший себя чтением художественной литературы, стремясь выглядеть интеллектуалом, формулировал свои мысли коряво-витиеватым языком: "Необходимо подойти к структуре РККА реконструктивно, в полном соответствии с хозяйственными успехами"?! И таким стилем написаны все его "работы".
Процитировав эту очевидную "заумь", историк С. Минаков поясняет: "Тухачевский считал необходимым к концу пятилетки иметь Красную Армию в составе 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 дивизий артиллерии... а также обеспечить войска к указанному времени 40 тыс. самолетов и 50 тыс. танков". То есть "талантливый" полководец предлагал "к концу 1933 года" - в разгар коллективизации, при еще не снятой опасности повторения хлебного кризиса - численность только стрелковых и кавалерийских дивизий в мирное время довести до 11 миллионов человек. Но бросается в глаза, что накануне "будущего вооруженного столкновения" в числе решающих средств из "трех китов" армии на первое место Тухачевский ставил: "а) стрелковые войска с артиллерией и б) стратегическую конницу".
Странно, что историки, превозносящие талант пехотного подпоручика, не обратили внимания на то, что "гений военной мысли" не намеревался перед войной расстаться с "лошадью". Но основная абсурдность идеи Тухачевского заключалась в ином. Фактически в условиях начала зарождения в стране промышленности он предлагал выпустить уже "к концу 1933 года" армаду в 50 000 "кустарных танков". Лишь с пуленепробиваемой броней и двигателем, меньшей мощности, чем у современного мотоцикла, и одновременно - 40 000 столь же примитивных самолетов.
Эта дилетантская "программа" встретила резкую критику Ворошилова и начальника Штаба РККА Шапошникова. 5 марта 1930 года Ворошилов написал Сталину: "Направляю для ознакомления копию письма Тухачевского и справку Штаба по этому поводу. Тухачевский хочет быть оригинальным. Плохо, что в КА (Красной Армии) есть порода людей, которая этот радикализм принимает за чистую монету. Очень прошу прочесть оба документа и сказать свое мнение".
Сталин резко и негативно оценил предложения командующего Ленинградским округом, указав, что принятие этой программы привело бы к ликвидации социалистического строительства и замене его системой "красного милитаризма". В ответе Ворошилову он отмечал: "Этот план нарушает в корне всякую мыслимую и допустимую пропорцию между армией, как частью страны, и страной как целым, с ее лимитами хозяйственного и культурного порядка. (Имеется в виду интеллектуальный, образовательный и технический потенциал кадров как в промышленности, так и в армии. - К.Р.) План сбивается на точку зрения "чисто военных людей", нередко забывающих, что армия является производным от хозяйственного и культурного состояния страны.
Как мог возникнуть такой "план" в голове марксиста, прошедшего школу Гражданской войны? Я думаю, что "план" т. Тухачевского является результатом увлечения "левой фразой", результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом. Поэтому анализ заменен в нем "игрой в цифири", а марксистская перспектива роста Красной Армии - фантастикой.
Осуществить такой "план" - значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции. Отрадно, что Штаб РККА... ясно и определенно отмежевался от плана Тухачевского"[22]. Так же думали и военные специалисты. В докладе на расширенном Пленуме РВС, состоявшемся 13 апреля 1930 года, Шапошников аргументированно раскритиковал предложения Тухачевского. Одновременно на заседании было оглашено письмо Сталина. Видимо, не зная того, что Генеральный секретарь ознакомился с копией его докладной, Тухачевский попытался опровергнуть эту критику.
19 июня того же года в письме "лично Сталину" он писал:
"...Познакомившись с вышеупомянутым докладом Штаба РККА, я вполне понимаю Ваше возмущение фантастичностью "моих" расчетов. Однако должен заявить, что моего в докладе штаба РККА нет абсолютно ничего. Мои предложения представлены не в карикатурном виде, а в прямом смысле в форме "записок сумасшедшего" (курсивы мои. - К.Р.).
Я не собираюсь подозревать т. Шапошникова в каких- либо личных интригах, но должен заявить, что Вы были введены в заблуждение, что мои расчеты от Вас скрыты, а под фирмой моих предложений Вам были представлены ложные, нелепые, сумасшедшие цифры".
Тухачевский признался: "В отношении танков и авиации... я подчеркивал, что не имею возможности произвести подсчетов постройки и содержания больших масс авиации и танков. "Перехода от мирного к военному времени, соответствующих сроков и пр.". (Я) ...повторно указывал, что не имею возможности "точно определить сроки и последовательность осуществления этой реорганизации"23. Признание почти чистосердечное.
Но можно ли считать талантливым человека, занимавшего ранее пост начальника Штаба РККА, однако так и не научившегося выполнить элементарного подсчета для оценки реальности предложений по производству военной техники? Впрочем, опасность дилетантства Тухачевского состояла не только в его профессиональной военной неграмотности. Он был совершенно некомпетентен в технических вопросах.
Тухачевский писал: "Штаб РККА указывает на необходимость постройки многих крупных заводов, что я считаю совершенно не правильным. Военное производство может в основном базироваться на гражданской промышленности..." Фактически это был призыв к отказу от развития специальной оборонной промышленности, и даже трудно представить, к чему могло привести принятие его "плана".
"Офицер гвардейской пехоты, "гуманитарий" по ментальному настрою", Тухачевский не имел технической подготовки. Потому одновременно он оспаривал мнение как военных профессионалов, так и конструкторов. Он утверждал: "Необходимо иметь в виду, что в танковом вопросе у нас до сего времени подходят очень консервативно к конструкции танка, требуя, чтобы все танки были специального военного образца".
Но разве бывают танки не военного образца? Что же предложил "гений" военной мысли? "Оригинальную" идею! "Нам необходимо, - пояснял Тухачевский, - чтобы специальные военные танки составляли бы от общего числа около одной трети, для выполнения специальных задач, борьбы с противотанковой артиллерией и пр.
Остальные танки, идущие обычно во 2-м и 3-м эшелонах, могут быть несколько меньшей быстроходности, большего габарита и пр. А это означает, что такой танк может быть бронированным трактором (!)... что позволяет выставить бронетрактора в громадных массах"[23].
Таким образом, "полководец", причисленный историками к лику и "талантливых", совершенно не понимал и характера предстоявшей "войны моторов". Он предлагал к началу войны "развернуть" только "8–12 тысяч танков". Добиться побед он рассчитывал на 40 000 колхозных, колесных ублюдочных "танках большего габарита" (?! - К. Р.) - бронетракторах.
Гигант творческой мысли не ограничился словами: "с помощью рабочих Путиловского завода он переоборудовал один колесный трактор Фордзон в бронетрактор. На трактор, ничего в нем не меняя, навесили 70-миллиметровую противопульную броню". Получился "танк"-каракатица, вооруженный одним пулеметом и развивающий скорость 11 км/час. То была пародия даже на танки Первой мировой войны.
Кстати сказать, что в это время на вооружении всех армий состояли более быстроходные средства - броневики. И трактор, даже оснащенный "железом", не мог быть лучше броневика. Однако, стремясь выглядеть оригинальным, дилетант "изобретал" свой "велосипед". Сталин решительно отверг бредовые идеи Тухачевского о "бронированных" тракторах-уродцах и отказе от "необходимости постройки многих крупнейших заводов". Не имевший иллюзий, он понимал и то, что без привлечения мирового опыта обеспечить коренное перевооружение армии на современном уровне невозможно. И Вождь нашел способ "подтолкнуть" мысли конструкторов.
Как уже указывалось выше, Сталин выделил большие средства на закупку образцов военной техники в Европе. Однако с Америкой, до осени 1933 года, СССР дипломатических отношений не имел. Поэтому американский колесно-гусеничный танк "М-1931" конструктора Кристи купили действительно как "трактор" - без башни и пушки. В целом в изделии не было ничего выдающегося. Удачным оказался лишь один узел - колесно-гусеничный привод с подвеской. Находка оказалась настолько удачной, что все последующие конструкции советских танков, включая и знаменитый Т-34, использовали идею такой трансмиссии, названную подвеской Кристи.
На танк американского конструктора установили отечественную башню с пушкой и приняли на вооружение как БТ-2 (легкий быстроходный колесно-гусеничный танк). Изделие производилось на Харьковском паровозостроительном заводе им. Коминтерна. Позже в серии БТ появились: БТ-5, БТ-7, БТ-7М. Прообразом другого семейства советских танков стала британская машина "Виккерс", ее копия носила название Т-26. Конструкция оказалось слабой - двигатель быстро перегревался. Поэтому пятибашенный тяжелый танк Т-35, имевший три пушки, четыре пулемета и одиннадцать членов экипажа, военные охотно показывали на парадах, но изготовлено было лишь три машины.
Уже 13 июня 1930 года РВС СССР утвердил уточненный план строительства РККА на 1929–1932 годы. А 27 июня в докладе на XVI съезде ВКП(б) Сталин "объявил развернутое наступление социализма по всему фронту". Речь шла о темпах осуществления в стране индустриализации и коллективизации. 4 февраля 1931 года Сталин вообще поставил вопрос ребром. Он предупреждающе указал: "Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут".