В машине было как в банке со сгущенным молоком, из которого решили сделать домашние ириски. Опущенные стекла не принесли перемен - ни малейшего движения в загустевшем воздухе.
- Сейчас выберемся на трассу, станет легче, - сказал он.
- Обещаете?
В ответ он просто улыбнулся.
Ей нравилась его улыбка. Ей нравилась его сдержанность. Ей нравились его голос, его молчание…
Не слишком ли многое ей нравится в нем и не слишком ли сразу?.. Она решила не увлекаться, зная свою натуру, которой или все, или ничего - никаких вторых ролей.
А в данном случае, без сомнения, все первые роли давно и прочно заняты. Не может же такой… красивый? Нет, красавцем не назовешь. Обаятельный? О да! Хотя его скромное обаяние не для среднего вкуса… Так вот, не может же такой приятный во всех отношениях мужчина быть невостребованным…
Может, тут же ответила она сама себе. Может. Чего только не может быть на этом свете - с высоты своего жизненного опыта она имела право на такое заявление.
И все-таки лучше не расслабляться…
О чем?.. о чем это ты?!
Ну и жара…
Не успели они набрать скорость, как уткнулись в хвост длиннющей вереницы автомобилей. Впереди слева - на выезде из аэропорта - на дорожной развязке маневрировали два огромных желтых тягача. Мигая от натуги оранжевыми огнями, они пытались вытащить с откоса красивый, как игрушка, длинный фургон.
Разноцветное железное стадо впереди извергало клубы черного дыма и непрерывный рокот. Пахло бензиновой гарью и плавящимся асфальтом. Казалось, еще совсем немного, и станет нечем дышать…
Она изо всех сил пыталась не упустить в этом адском месиве нить пронзительно-волнующего аромата - смесь прохладной свежести и томной неги - серебристо-канареечную дымку на фоне глубокого хаки…
Надо же, заметила она, окружающий мир вновь обрел едва ли не главную составляющую своей прелести - запахи. А те, как когда-то прежде, рисуют в воображении свои живописные картины.
Если этот мужчина пользуется ароматами с толком, то предназначение данного вполне определенно: лишить бдительности, а потом увлечь… Кого? Ну конечно ту, которую встречал…
А кого он встречал - жену? любовницу?.. Какая она: под стать ему - высокая, стройная… страстная? Или обычная клуша?.. Почему у него такие грустные глаза? Почему у него такие одинокие губы?..
Глупости, какие глупости!..
Какая жара…
Откинув голову на высокую спинку кресла, он наблюдал в окно за происходящим. Широко расставленные колени почти упираются в приборный щиток. На правом лежит рука - большая роскошная кисть, мечта ваятеля, - лежит смирно, но чутко, словно сытый лев на своей законной территории.
Высокий лоб. На висках и над ушами - едва заметная в светлых курчавых волосах седина. На шее пульсирует вена. В такт частому дыханию вздымается рубашка на животе.
Ей хочется смотреть на него, слышать его голос, его сдержанный… скорее - сдерживаемый смех… А как он смеется наедине с любимой?..
Как же давно она сама не смеялась! Как давно она не…
Жара! Какая жара!.. Мысли теряют очертания, едва явившись…
Она прикрыла глаза и вдруг совершенно отчетливо ощутила себя деревом, в самой глубине, в сердцевине которого тронулись после долгой зимы живительные соки: мощными толчками они растекаются по стволу, по ветвям, наполняя каждый капилляр, каждую клетку; кожа-кора, оттаивая, вновь обретает способность ощущать легчайшее прикосновение - руки, воздуха, взгляда…
- Вам нехорошо? - Он тронул ее за руку.
- Нет, напротив. - Она подняла глаза. - Мне удивительно хорошо.
- Звучит жизнеутверждающе.
Она рассмеялась:
- Это мое любимое словечко! - И осеклась. - Я, наверное, кажусь вам… спятившей?
- Вы кажетесь мне очень милой, - сказал он, и его глаза заискрились, будто повернулся вокруг оси калейдоскоп.
Она закрыла лицо и замотала головой:
- Это тоже мое словечко!..
- Приятное начало, - сказал он.
И весьма опасное, подумала она и посмотрела прямо на него.
Он не отвел глаз.
Она вдруг ощутила, как электризуется атмосфера. В висках гулко застучало. В голове поплыло. И жара была уже ни при чем.
Его взгляд блуждал по ее лицу, волосам, рассыпанным на плечах и груди, и, возвращаясь ей в зрачки, приносил новую порцию электричества.
Нужно прекратить, она не вынесет этого напряжения. Или его губы должны целовать ее, а руки - сжимать в объятиях… До боли, до бесчувствия…
Она отвернулась и, безнадежно прикрыв глаза, ожидала взрыва, который вот-вот разнесет в клочья и их машину, и всех этих горемык, застрявших на свою беду вместе с ними в злосчастной пробке…
Раздался нарастающий рокот. Ну вот, началось!..
Но это просто разом заурчали моторы, исторгнув из-под металлических брюх мутную черно-бурую лаву, накрывшую их с головой. Воздух стал похож на расплавленный агат.
Они медленно двинулись в общем потоке.
Красавец фургон с густой паутиной вместо лобового стекла, помятой сбоку кабиной и разорванным тентом стоял на обочине. Тут же пыхтели оба тягача, переводя дух с чувством выполненного долга и вполне гордые собой. Мигали красно-синими огнями букашки с надписями МИЛИЦИЯ и ГАИ, а в стороне явно скучала "скорая помощь". Декорацией к этой совершенно киношной картинке служил пологий откос, покрытый высохшей желтой травой и усыпанный разноцветными банками и коробками.
- Бедолага, - сказала она.
- Бедолага, - повторил он.
Сделав пируэт по развязке, они выехали на прямую как стрела трассу.
Впереди над дорогой, еще довольно высоко, висело разбухшее, похожее на желток солнце. Оно плавилось в им же самим соделанном пекле, но упрямо продолжало изливать на землю немилосердную жару.
Они ехали молча - под шуршание шин и яростный стрекот цикад, врывавшиеся с тугими потоками горячего воздуха в открытые окна.
Напряжение ушло, словно его выдуло встречным ветром, и стало казаться недоразумением. Хотелось болтать и шутить.
Но новый знакомый, похоже, забыл о том, что не один: непринужденно откинувшись в кресле, он легко и уверенно вел машину.
Она поглядывала краем глаза на его руку, лежащую то на рычаге передач, то на руле, на напряженные мышцы ноги, выжимающей педаль акселератора, - что-то очень чувственное было в этом монотонном действе, в этих медлительно-мягких, но властных жестах.
Она отвернулась.
"О чем он думает? Мечтает о встрече, которая отложена на сутки?.. И все же кого он встречал? Увы, не меня…"
Это было немного грустно, и она решила сменить тему.
Здорово вот так ехать и ехать - невесть куда, без конца и цели - вдыхать, словно впервые, запахи окружающего мира: раскаленного солнцем асфальта, пересохшей травы, этот будоражащий аромат незнакомого мужчины…
Стоп! Мы же договорились.
Ехать, не сбавляя скорости, и ощущать кожей - такой живой кожей! - горячий порывистый ветер. Горячий и порывистый, как ласки возлюбленного… Как вот эта большая ладонь…
Нет, она больше не хочет бороться с собой! В конце концов, она такова, какова есть, и больше никакова. Она хочет слышать этот голос, обращенный к ней, смотреть в эти глаза… Взять в свои ладони его усталое лицо и заглянуть в печальные глаза - печальные, даже когда они улыбаются… Что в них: одиночество? боль? и то и другое? Ну же, психолог доморощенный!..
Можно попробовать в стиле папы Хэма: "Если вам повезет и вы заслужите его доверие, то в разговоре он будет смотреть прямо на вас, и тогда вы без труда разглядите в глубине его глаз несколько зарубцевавшихся шрамов на израненной душе…"
Компилятор-самоучка, обозвала она себя тут же, но мимоходом порадовалась стройности и легкости мысли… Неужели эта легкость вернулась?.. навсегда?..
Что же это происходит? Все перемешалось… Она снова живая, вокруг снова жизнь. Но как же тогда быть с тем, что было?.. Нужно разобраться: плохо это или хорошо? хорошо или плохо?..
Скорей бы приехать, поблагодарить и попрощаться. Сейчас она скажет своему спутнику, что пообедать с ним не сможет, извинится и попросит высадить у первой же станции метро… она вспомнила, у нее кое-какие дела… а пообедать… ну, может быть, как-нибудь в следующий раз…
Она повернулась к нему. Он поймал ее взгляд.
Доли секунды хватило, чтобы снова прийти в смятение, потерять почву под ногами и ощутить головокружение…
Это выше ее сил! Скорее бы приехать, поблагодарить, попрощаться…
- Вы что-то хотели сказать?..
- Н-нет… просто…
Скорее приехать и попрощаться!
- Как вы смотрите на короткую водную процедуру перед обедом?
Она удивленно вскинула брови:
- У вас где-то в кустах припрятан душ?
Он засмеялся:
- Не совсем душ.
- Баня?
Он снова засмеялся:
- Небольшой естественный водоем в лесной глуши.
- Заманчиво… - сказала она. - Но я… простите… без купальника.
- Я тоже, простите, без купальника. - Он улыбался. - Но проблема решаема… Соглашайтесь.
Машина сбавила ход, и, словно подталкивая к единственно правильному ответу, жара плотнее стиснула свои душные объятия.
- М-м-м… соглашаюсь.
- Ну что ж, прекрасно.
Они свернули сначала на обочину, а потом на едва заметную дорогу, уходящую в заросли.
Маленькая жестяная коробочка на колесах переваливалась с боку на бок и только что не кряхтела от натуги и обиды. Обступивший лес, сгустившийся воздух и вздыбившаяся кочками земля - все, казалось, противилось бесцеремонному вторжению этого инородного тела с двумя седоками, ставшими одним - враждебным окружающей гармонии - целым.
Подавшись всем корпусом вперед, водитель разглядывал следы полузаросшей колеи.
Она неотрывно смотрела на его напряженную спину, сдерживая себя, чтобы не прикоснуться к ней рукой, лицом… И думала, что, будь он любовником, везущим ее в тайный уединенный приют, она бы сгорала от нетерпения и страсти… Она просто сходила бы с ума…
Нет, пусть бы он был ей братом. Или другом…
- Не боитесь? - спросил он, не оборачиваясь.
- Чего? - Она не сразу поняла. - Здесь водятся медведи?
Он усмехнулся:
- Меня.
- Вас?.. Ну, вы же не злодей!
- А вдруг?
- Вы не похожи на злодея.
- Совсем?
- Вы разочарованы?
- Немного.
- При всем желании не могу вас утешить, не похожи, - сказала она и на миг представила: а что, если?..
Сейчас, когда она снова ощутила в себе жизнь, не хотелось бы с ней расставаться.
"Но что с меня взять? Два серебряных колечка? Пару сотен рублей, что на десятку по-старому не тянут? А может, он маньяк?.."
- И скоро ваш водоем? - спросила она, чтобы не думать о глупостях.
- Скоро… Километров семь, и аккурат середина пути будет.
Она не успела прикинуть, сколько же это займет времени при их нынешней скорости полкилометра в час, как он обернулся к ней.
- Шутка. - И его глаза снова заискрились, как осколки изумрудов в калейдоскопе.
- Веселые у вас шутки, - сказала она с облегчением. - Вы шутник?
- Иногда, - сказал он.
Машина, проковыляв еще немного, свернула с колдобин и остановилась. Вокруг была сплошная глушь и ни малейших признаков каких-либо водоемов.
Воздух стал плотным и горячим, как кисель, только что сваренный из терпких запахов леса и приправленный гомоном птиц и жужжанием насекомых.
Он вышел, подал ей руку и тут же, не дав опомниться, увлек в высокие кусты. Она обреченно продиралась за ним сквозь густые заросли.
К счастью, слегка заторможенное жарой воображение не успело нарисовать картину возможного исхода столь легкомысленного поведения.
Она ахнула от неожиданности, оказавшись стоящей на желтом песке крошечного - размером метров пять на пять - пляжика, обрамленного травой и кустами. Впереди расстилалась зеркальная гладь воды, в которой отражались деревья, небо и все многоголосие вечернего леса.
- Какая красота! - Она посмотрела на своего спутника сияющими глазами.
Он развел руками и потупил взор, словно все это великолепие ненароком сотворил сам.
Она сложила ладони рупором и крикнула отрывисто:
- А!
Эхо было глухим, как в стеклянной банке. Мячиком отскочив несколько раз от берегов, оно угомонилось где-то на середине и тихо кануло в воду.
- Смотри-ка, настоящее! - сказала она.
- Ах, вы сомневались! - Он подбоченился, а глаза его сделались озорными.
Ей показалось, что он должен был бы схватить ее в охапку и бросить в озеро. Но он не был ей ни брат, ни друг…
Она скинула туфли и вошла в воду. От ног метнулось несколько юрких рыбешек.
Озерцо было совсем маленьким и почти круглым, с многоярусными берегами из пышной зелени.
- Можете принимать ванну, я выхожу.
- Мои волосы, - сказала она и нырнула в кусты вслед за ним.
Доставая из сумочки заколки, она неловко задела виском край двери и вскрикнула от резкой боли.
Одним прыжком он оказался рядом.
- Простите, это от неожиданности… Все в порядке. - Ей стало неловко от собственной несдержанности.
- Не двигаться. - Он осматривал место ушиба, держа пострадавшую за подбородок.
- Пожалуйста, не стоит… Все прошло.
Он раскрыл аптечку, осторожно смазал ссадину йодом и подул.
- Не двигаться, - снова скомандовал он, достал из багажника большой блестящий молоток и решительно направился к ней.
Вот так: молоток, потом лопата, подумала она обреченно.
Он осторожно приложил железяку к ее виску. А она прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и закрыла глаза.
Его горячая ладонь жгла ей левую щеку, правую щекотал холодок металла, а внутри - в огнедышащей лаве - бултыхались айсберги. И ныла дважды пострадавшая ни за что губа.
- Доктор, вы уверены, что сотрясение мозга лечится молотком?
Она смотрела на его плотно сжатые губы.
Не разжимая их, доктор усмехнулся. Потом осмотрел висок и сказал:
- Надеюсь, под глаз не поползет.
Она подняла взгляд. Его глаза улыбались. Но и только.
- Спасибо… доктор. Ну, я пошла?
Он отпустил ее и углубился в раскаленные внутренности их самоотверженного железного друга, который тоже нуждался в некотором участии.
- Наслаждайтесь, - сказал он.
- Мне как-то неловко… вы тут будете изнывать от жары, пока я буду наслаждаться… Если вас не смутит, можете войти после звукового сигнала, я уплыву и отвернусь.
- Спасибо за предложение. - Он выглянул из-под капота. - Впрочем, я и сам бы напросился.
Ей понравилось его деликатное заявление, снимающее с нее ответственность за могущее показаться нескромным предложение.
Она с восторгом рассекала плотную массу. Тугие прохладные струи ласкали обнаженную кожу. С новой силой ощутив прилив жизни, она набрала полные легкие воздуха и закричала:
- У-у-а-а-у-у! - Она хлопала ладонью по губам, как это делали индейцы в вестернах, и колотила ногами по воде. Ей хотелось поднять бурю в крохотном блюдце со стоячей водой. Хотелось, чтобы закачались деревья и взбаламутили неподвижную гладь неба. - У-у-а-а-у-у!
Выпустив пар, она перевернулась на спину и увидела своего заботливого спутника, раздевающегося на берегу.
Она словно забыла и о нем, и об их сговоре разделить акваторию и с опозданием подумала: не слишком ли легкомысленно двое взрослых незнакомых людей - мужчина и женщина - пытаются игнорировать природу с ее непреложными законами?..
Но думать об этом было скучно. Да и поздно. Будь что будет. Нужно только чуть осторожней смотреть на это жилистое загорелое тело, покрытое золотистой шерстью, и на полоску белой кожи, разделившую его пополам…
Она снова издала индейский вопль, но в нем уже не было первозданной чистоты.
Услышав за спиной ответный сигнал и мощные всплески, она бросилась наутек. Но ее быстро нагнали.
- А вы… пф-ф… здорово плаваете… пф-ф… - Он отфыркивался, как морж.
- А я не только плаваю здорово! - Ей хотелось хулиганить и задираться.
- Надеюсь, мне повезет, и я узнаю, что еще вы делаете здорово.
- Надежды юношей питают! - Она засмеялась и, сделав рывок, уплыла вперед.
Через некоторое время, услышав призывный клич и оглянувшись, она увидела посреди озера торчащие над водой плечи и голову.
- Плывите сюда, здесь можно отдохнуть!
Она подплыла.
- Осторожно нащупайте камень и вставайте.
Выпрямившись и оказавшись над водой едва ли не во весь рост перед самым носом своего новоиспеченного партнера по водным видам спорта, она съежилась в попытке прикрыть наготу, соскользнула с камня и барахталась рядом, ища, на что встать, и не зная - смеяться или возмущаться.
А он уже тянулся к ней:
- Держитесь! вот так… простите… не сердитесь… это местная шутка… - Его мокрое смеющееся лицо было совсем близко, и ей вдруг показалось, что она знает его давным-давно.
Она ухватилась за его руку и пыталась опереться на ускользающую опору. Обретя, наконец, равновесие, сидя на корточках, она переводила дух. А он поддерживал ее за плечо и продолжал извиняться:
- Я не слишком напугал вас?
- Третий раз за последний час слышу этот вопрос. Вы что, целью задались?.. Нет, не напугали. Не на такую напали!
- Вот и прекрасно… вы тоже не напугали меня.
- О чем это вы?
- Ну… в смысле… Мне показалось, что вам показалось, что вы меня напугали… м-м-м… - Его речь прерывалась тихим погрохатыванием сквозь сомкнутые губы, а глаза рассыпали зеленые искры. - Отнюдь… у вас вполне… м-м-м… вполне симпатичная… э-э… фигура…
- Вы… Да вы хулиган! безобразник… вы… нудист! Вы разнузданный нудист! - Она оттолкнулась от камня, подняла ногами фонтан и перевернулась на спину, чтобы полюбоваться зрелищем захлебывающейся головы.
Мужчина стоял по колено в воде, весело смеялся, ничуть не смущаясь отсутствием на чреслах какого-либо покрова, и посылался вдогонку уплывающей веера брызг.
- Два - один! - крикнула она, удаляясь и не уточнив, что это за счет.
Он снова нагнал ее и поплыл рядом.
- Так что это за местная шутка? - спросила она.
- Скала… Очень одинокая скала… как тот петух у Карлсона на крыше, помните?
- Помню, - сказала она и подумала: "Как мило, мы даже книжки одни и те же читали".
- Я как-то обследовал ее в солнечный день… до самого дна… тут глубина метров пятнадцать.
- Ого! Забавное это сооружение… ваш естественный водоем в лесной глуши.
- И к счастью, не слишком популярное.
- Ценю доверие и обещаю сохранить тайну.
Они лежали в воде, выставив головы и спины.
По песку до самых кустов протянулась борозда, которую она проделала каблуком. На одной половине лежала сброшенная ее одежда, на другой - аккуратно сложенная его. Каждый расположился на своей стороне.