- Я думала, что "кошма" - это что-то вроде "кашпо" или "кашне", - верещала она, размахивая своими худенькими ручонками перед носом начальника.
- А зачем при пожаре горшок и шарф, ты не подумала? - резонно замечал начальник. - Кашпо на стену вешают, тебе с кошмой надо работать …
- Не буду я с тряпкой работать, - горячилась Маруся.
- Раньше надо было думать, а теперь ничего уж не поделаешь, - разводил руками Кузин.
Но и тут Маруся не сдалась без боя, с присущим только ей упорством она начала выклянчивать у Маринки огнетушитель, и та даже согласилась, но было поздно - плакаты-то уже на каждой стене, и как сказал Кузин "ничего уж не поделаешь".
Маруся сделала вид, что смирилась, а в одно прекрасное утро неожиданно выяснилось, что кошма со стенда чудесным образом испарилась. Кому понадобился кусок грубой тряпки, так и не выяснили, новую вешать не стали из боязни, что и ее сопрут, чем очень порадовали Марусю, которая и старую-то своровала с большим трудом.
- Ну что, голуба, - ехидно поинтересовалась Княжна у Маруси, -
с кошмой работать будем?
- Так нет ее, - невинно замигала своими огромными глазищами наша активистка.
- Найдем, - продолжала издеваться Ленка. - И про песочек не забудем. Да?
- Отстань, - огрызнулась Маруся и зашагала к выходу.
- Противогаз возьми! - громыхнула ей в след Эмма Петровна. - Противогаз-то!
Маруся развернулась, схватила в охапку первый попавшийся тюк, нацепила его себе на бок и вывалилась в коридор, громко бумцая тяжелым противогазом по своему костлявому бедру. Мы потянулись следом.
Коридор выглядел, как всегда - ни гари, ни дымы. Зато за дверью, разделяющей его и фойе, слышались истерические вопли и топот ног.
- Ну вот, как всегда мы самые последние, - с досадой прошептала Марья.
- А еще дружинницы, - подпела ей Княжна. - Мы же в авангарде должны быть. - Она ощутимо ткнула Марусю в бок. - Особенно ты, бригадирша.
- Сами виноваты, нечего было чай дуть, когда труба позвала, - отбрила оппонентку "бригадирша". - А теперь без лишних разговоров на борьбу с пожаром, шагом марш!
И мы, как послушные призывники, зашагали к двери.
Выйдя в фойе, первое, что увидели, так это груду огнетушителей, сваленных прямо на пол. Вид эта груда имела нарядный - огнетушители были ярко-красными, сверкающими - но бестолковый. Вокруг нее бегали взмыленные мужики, пинали алые емкости и матерились. Рядом, беспрестанно вереща, размахивала руками вахтерша. А из двери, разделяющей фойе и лестничный пролет, валил густой сизый дым.
- Это что за безобразие? - генеральским басом гаркнула Маруся.
- Пожар! - с новой силой заверещала вахтерша. - Горим!
- А почему не тушим? - возопила командирша, деловито растолкав мужиков, и вырвав из груды самый большой огнетушитель.
- Нечем, - доложил один из них, самый взмыленный и почему-то чумазый мужичек, по голосу идентифицированный, как наш начальник Кузин. - Ни один огнетушитель не работает.
Все закивали, потом Кузин опасливо выглянул на лестницу, принюхался, после чего доложил:
- Скоро догорит.
- Что, что догорит? - загалдели мы.
- Патентное бюро.
- И где оно у нас находится? - поинтересовалась Маруся.
- А вот как поднимешься, так сразу и оно. Первая дверь, - охотно пояснил Кузин.
- А точно догорит? - заволновалась я.
- Ну… Наверное, - замялся Кузин. - А что, думаете, нет?
- А вдруг перекинется? Там же бумаги кругом, стеллажи, пенеплен на стенах. Все это должно хорошо гореть.
- И что нам теперь делать? - проблеял один из мужиков.
- Тушить, - скомандовала Маруся.
- Но не работают же…
- Кошмой.
- Нет ее! Украли!
- Тогда песком, - сурово скомандовала Маруся, - Мужчины, бегом за ящиком и лопатами.
Представители сильного пола во главе с Кузиным ходко затрусили к противопожарному щиту.
- Пожарных вызвали? - прокричала им вслед Княжна.
- Нет, вроде, - обернулся один из мужчин, кажется, начальник монтажного цеха. - Или вызвали? - он ткнул Кузина в сутулую спину. - Вань, вызвали?
- Не знаю.
- А главного по технике безопасности?
- Мы хотели, но его нет. Он на городском собрании, читает доклад о соблюдении противопожарных норм.
- Вот олухи! - выругалась Княжна и заспешила к телефону.
Маруся тем временем сгоняла за припрятанной в кладовку кошмой, нацепила на моську противогаз, по-ленински вытянула руку, после чего прогудела:
- Г-у-у.
- Чего? - обалдела Маринка.
- Г-у-у.
- Гу. Как?
Маруся рывком сдернула с лица противогаз и рявкнула:
- За мной, говорю!
- А-а, - облегченно кивнула Маринка. - Понятно.
- Вперед! - воскликнула командирша еще более зычно, и первой ринулась на задымленную лестницу.
Пролет мы миновали с большим трудом, ибо видимость была нулевая, и мы постоянно спотыкались, налетали друг на друга, толкались, ругались, короче, вели себя как невоспитанные ежики в тумане.
Когда лестница была преодолена, мы, откашливаясь и потирая ушибленные локти, вывалились в коридор второго этажа. Там оказалось не так дымно (видимо, сквозняк выдувал чадный туман за дверь) и мы смогли обозреть почти все пространство. Оказалось, что дверь в искомый кабинет находится прямиком перед нашими слезящимися глазами. Дверь почему-то заперта, а из-под нее валит вязкий черный дым.
- Разойдись!!! - донеслось до нас из тумана.
Мы разошлись, вместе с нами к стеночкам прилипло еще несколько зевак, примчавшихся на пожар, как на шоу Жан-Мишеля Жара. Мы непонимающе переглядывались, недоумевая, кто же отдал дурацкий приказ. Ответ не заставил себя ждать. С гиканьем из тумана вынырнул уже знакомый вам Селейман Абрамович, пыхтя, пронесся по коридору, глухо врезался в дверь своим костлявым плечиком, охая и хрипя, отлетел на исходную, после чего повторил заход еще раз десять.
- И так уже 10 минут, - доверительно сообщила нам одна из любопытных дам. - Никак взломать не могут.
- А покрепче мужика в институте не нашлось? - разозлилась Княжна.
Кумушки синхронно пожали плечами, типа, мы-то тут причем. Княжна хотела еще что-то сказать, она даже глаза сузила и рот раскрыла, но тут из тумана вместо измочаленного Швейцера вывалилась крепкая пожилая мадама в цветастом платье и бросилась на дверь с таким душераздирающим воем, как неутешная вдова кидается на гроб любимого мужа.
- Погибла! А-а! Погибла, девочка моя! Сгорела, душенька! А-А! - заголосила она, молотя руками по запертой двери.
- Чего это она? - наморщила нос Княжна. - Психическая что ли?
- Нет, это Галина Ивановна, - тут же доложила одна из кумушек. - Начальница Патентного бюро.
- И что это меняет? - с сомнением протянула Ленка, следя за беснующейся мадамой. - Разве начальники не могут быть психическими?
- Там у нее Дуся осталась. Сгорела, наверное, уже.
- А кто такая Дуся? Кошка что ли?
- Бегония, - прыснув в кулачек, пояснила еще одна кумушка.
Тут дверь, уставшая сопротивляться натиску мощной начальничьей груди, охнула и со скрежетом распахнулась. Тут же из образовавшегося проема в коридор хлынул поток черного едкого дыма, заволакивая все вокруг. Кумушки с чихом разбежались, а мы, стражи противопожарной безопасности, ворвались внутрь.
Огонь уже завладел половиной кабинета. Пылали занавески, стулья. Стеллажи с вкусными для огня бумагами уже обуглись и только дымились. Пожар медленно, но верно подползал к дверям.
- Вперед! - пророкотала Маруся и первая бросилась на амбразуру.
Тушили мы долго. Так как пользовались только подручными средствами - ни песка, ни огнетушителей мы так и не дождались. Благо, в комнате, была раковина и куча емкостей, типа, кружек, тарелок, сахарниц. Вот из них мы и заливали беснующийся огонь. Еще топтали его ногами, сбивали уцелевшими ковриками. Но круче всех боролась с пожаром Маруся. Словно ангел возмездия, она носилась по кабинету, размахивая, как знаменем, своей кошмой, набрасывалась на языки пламени, била их, топтала, и вновь срывалась с места в поисках новых.
Когда пожар был почти потушен, (оставалось залить лишь отдельные костерочки) в комнату на метеорной скорости влетел Кузин. В его вытянутых руках алел огнетушитель.
- Нашел! - проорал он радостно, после чего нажал на рычаг.
С шипением и писком из раструба вылетела нестройная струя белой массы.
- Работает! - взвизгнул начальник. - Вот! - и он вновь нажал на рычаг.
Баллон в руках Кузина задрожал, забился, потом вылетел, упал, закружился волчком по комнате, и к-а-а-к плюнет пузырчатой пеной в потолок.
- Спасайся, кто может! - взвыла я, ныряя под стол.
- Мама! - пробасил Кузин и тоже бухнулся на пол.
Через 4 минуты, когда все содержимое баллона было выплеснуто на потолок, стены, почерневшее окно, наши испуганные физиономии, мы выбрались из укрытий. Обозрели разгромленную комнату. И ужаснулись. Пейзаж напоминал иллюстрацию к футуристическому боевику или фантастической утопии, типа, Земля после атомного взрыва. Представьте: выжженное пространство комнаты, закопченные стены, обугленный шнурок, свисающий с потолка, бывший некогда очень миленькой люстрой, по углам груды головешек, луж, грязных тряпок, и все это покрыто ляпушками потусторонне-белесой массы.
- Н-да, - только и сказал Кузин, окинув соколиным взглядом сей разгром.
Н-да, - закивали мы, утирая с лица подтаявшую пену. Больше ничего вымолвить мы не успели, так как в комнату, пошаркивая, вползла Галина Ивановна. Увидев, что стало с ее кабинетом, а пуще с ее Дусей (превратившейся в черный стручок) она зарыдала.
- Одни несчастья, одни несчастья на нас сваливаются. Да что же это! Сначала Кирилл Авангардович, потом Даша, а теперь Дуся. Да что же это!
Княжна, до сего момента с сочувствием поглядывающая на потерпевшую, скривилась и сквозь зубы прошептала, обращаясь к недавней своей осведомительнице, той самой, которая сообщила ей, кто такая Дуся.
- Авангард Кирилыч и Даша, тоже бегонии?
- Что вы! - всплеснула руками сплетница. - Даша, это та самая уборщица, ну та, которую убили в туалете.
- Да вы что? - охнула я, без приглашения влезая в разговор. - А какое она имеет отношение к Патентному бюро?
- Как какое? Она здесь работала.
- Но она же…
- Уборщицей она только подрабатывала, на пол ставки. А числилась она здесь, архивариусом, - с большим удовольствием докладывала кумушка, найдя в нашем лице благодарных слушателей. - Ее убили, вы, наверное, слышали…
- А Андеграунд Косматыч этот, его тоже убили? - охнула Княжна.
- Нет, он умер своей смертью год назад.
- Так чего же она про него сейчас вспоминает?
- Да так, к слову. Жалко же мужчину, не старый ведь был.
- А-а, - протянули мы неуверенно. Она бы еще своего деда вспомнила, которого фрицы в 43-ем убили.
Мы отошли от сплетницы, решив осмотреть помещение на предмет сохранности имущества.
- Все погорело, - констатировала Княжна, разворошив груду головешек.
- Все архивы, - всхлипнула истеричная Галина Ивановна. - Да что там архивы, все новые документы тоже. Ничего не осталось!
- Странно, - задумчиво проговорила я. - Я не пойму, где очаг возгорания. Все электроприборы выключены. Ни чайника, ни камина.
Я прошлась по комнате, остро всматриваясь в руины. Мне подумалось, что это явный поджог. Ведь не могло так полыхнуть из-за проводки. Значит, кто-то этот пожарчик организовал. Правда, не совсем ясно, зачем кому-то палить Патентное бюро. Неужто в нашем НИИ еще и пироман завелся?
Канистры не нашла, как не учуяла и запаха бензина или спирта, зато под столом обнаружила полуобгоревший спичечный коробок.
- Чей это? Не знаете? Не ваш? - Начальница протестующе замотала головой. - А почему дверь была заперта? - спросила я, оглядывая замок. - У вас же код, зачем вы еще и заперли ее.
- Я не запирала, - испугалась Галина Ивановна. - Я пошла в канцелярию чайку попить. Дверь захлопнула. И все.
- Но кто-то ее запер. Вернее, повернул колесико вот так. - И я продемонстрировала, как кто-то повернул колесико на замке. - Тогда можно просто захлопнуть дверь и тогда без ключа ее не откроешь.
- Но кто? Неужели Ниночка? - пробормотала Галина Ивановна.
Я напрягла свою глупую память, чтобы вспомнить, кто такая эта Ниночка. А! Вспомнила. Эта та самая чудачка, которая из года в год ходит с одной и той же прической, под кодовым названием "грива льва". Еще она носит очки-бабочки, гигантские пластмассовые серьги, и находится в том возрасте, когда уменьшительное Ниночка ей уже совсем не "катит", короче, бабе было под полтинник, не меньше.
- Кстати. Где она? - встрепенулась Галина Ивановна. - Когда я уходила, она оставалась в комнате.
- Может, обедать пошла? - предположила я.
- Да, да, наверняка, - закивала головой Галина Ивановна и тут же зашарила глазами по кабинету, надеясь найти ответ. - Если пальто нет, то она точно ушла в столовую, она ходит на фабрику-кухню, там говорит, кормят лу…
В этом месте Галина Ивановна замолкла. С выпученными глазами и все еще открытым ртом, она привстала со стула, ухнула своей мощной рукой по не менее мощной груди, выдохнула "О-о!", после чего повалилась на стол без единого проблеска сознания.
- Чего это она? - испугалась Маруся, подбежав к пострадавшей. - Перенервничала что ли?
- А, может, сотрясение? Вон она как в дверь билась… - предположил кто-то из массовки.
- Но не головой же. - Маруся побила Галину Ивановну по щекам. Безрезультатно - начальница погоревшего бюро осталась все такой же безучастной. - Притащите кто-нибудь нашатырь, - выкрикнула наша мать Тереза в коридор. - А еще…
Что еще хотела Маруся от любительниц зрелищ, мы так и не узнали, ибо она не договорила, а подобно Галине Ивановне замолкла на полу слове, выпучилась, охнула, но только без чувств не упала, а осталась стоять, подобно статуе.
- Да что вы все с ума посходили! - выругалась я.
- Там…там… - И Маруся с распахнутым, как у умирающей рыбины ртом, вновь замолкла.
- Что там? - еще пуще осерчала я.
- Она. - Почему-то шепотом закончила давно начатую фразу Маруся. И показала пальцем в дальний, заваленный обломками стеллажей угол.
- Да кто она-то? - не поняла я и шагнула к подружке.
Сначала я не увидела того, на что указывал Марусин перст, уж очень захламлен был угол разными головешками, а потом, когда сделала еще один шаг, на этот раз левее, разглядела… О, господи! Между обгоревших остовов стеллажей, между куч сгоревшего дерева, на залитом водой и пеной полу лежала Ниночка. Вернее, это была уже не она, а то, что от нее осталось - обгоревшее до черноты и скукоженное до размеров тряпки тело да буйные, лишь тронутые огнем кудри.
- Мама! - прошептала я басовито и брякнулась на круглые колени Галины Ивановны.
Мой некорректный поступок произвел неплохой эффект, от толчка женщина очнулась и проблеяла "Пить". Но напоить бедняжку было некому, так как любопытные кумушки в полном составе вломились в комнату и, тесня другу друга, бросились к месту гибели несчастной львиноголовой Ниночки.
Тут я спохватилась и с криком: "А ну назад!" преградила им дорогу.
- Посмотрели, дайте другим посмотреть! - заблеяла одна из толпы.
- Вон! - рявкнула я.
- Не имеете права! - загалдели любопытные, так и норовя поднырнуть под мои растопыренные руки.
- Маруся, - взвыла я. - Помогай!
Но подружка помочь не успела, ибо толпа умирающий от любопытства баб смела меня за считанные секунды и ввалилась таки в закуток.
Пару секунд они тупо таращились на обугленные останки, после чего разразились таким диким визгом, что шнурок, бывший некогда миленькой люстрой, качнувшись, рухнула на пол. Когда же он с хлюпаньем ударился о залитый пеной пол, толпа все с тем же визгом ломанулась из комнаты.
Через минуты в помещении остались лишь мы: члены дружины, хозяйка кабинета и Кузин.
- Что будем делать? - всхлипнула Эмма Петровна.
- Что, что? - насупилась Маруся. - Милицию вызывать. Коленьку. Или этого, начальника его противного.
- Давайте их обоих, - предложила Княжна.
- И ОМОН, - вставила Эмма Петровна, бледная и жутко напуганная.
- А ОМОН-то зачем? - удивились мы.
- На всякий случай.
- И правда, - согласился рассудительный Кузин. - Хуже не будет. Пусть все едут.
Мы закивали, все, так все. В конце концов, человека в горящем кабинете заперли, это ж надо такое зверство удумать. На такого садиста не то что ОМОН, даже группу "Альфа" натравить не жалко.
Мы вызвали всех: и МЧС, и милицию, и ОМОН, прокричав в телефон, что "Нихлор" подвергся нападению маньяков, которых сможет обезоружить только батальон спецназа. Потом, наконец, дали попить задыхающейся Галине Ивановне. Выхлебав стакан, она принялась за старое.
- Вот горе-то! Сначала Авангард Кирилыч, потом Даша, за ней Дуся, а вот теперь Ниночка. Одна я на весь отдел оста-а-а-алась!
- Ну не переживайте вы так, - старалась успокоить несчастную сердобольная Маруся. - Вам кого-нибудь другого возьмут.
- А фонды, а патенты на новые изобретения, а…
Она опять не докончила. На этот раз помешал ей скрип. Скрипела входная дверь, которую я лично плотно прикрыла за паникующими тетеньками. Мы, как по команду, обернулись.
- Кто это? - истерично пискнула Галина Ивановна в образовавшуюся щель.
Тут дверь рывком распахнулась, явив нам потусторонне зрелище - в подкопченном проеме стояла покойница Ниночка в своих очках-бабочках, гигантских пластмассовых серьгах и с нимбом вокруг головы.
- Господи помоги! - просипела Галина Ивановна.
- Изыди! - пискнул Кузин, осеняя дверь крестом.
- Вот ни фига себе. - Оторопев, проговорила я. - Зловещие мертвецы, часть 3.
Приведение тем временем вошло в комнату и противным писклявым голосом спросило:
- Что здесь происходит?
Мы закричали, громче всех орал Кузин, меньше всех Галина Ивановна - она вновь потеряла сознание.
- Во что превратили кабинет? - продолжало издеваться над нами приведение. - Кто вам позволил? Зачем дверь сломали? И почему моя начальница бьется головой об стол? - грозно закончила покойница и почесала пальцем нимб.
Только тут мы уразумели, что перед нами не призрак, а очень даже живая и жутко злая Ниночка. А то, что мы приняли за нимб, всего-навсего огромная пуховая шапка.
- А… Э-э? - невразумительно, но с явно вопросительной интонацией пробормотала Маруся. И при этом ткнула перстом сначала в угол, где покоилась "грива льва", а потом в круглую шапку вошедшей.
- Что еще? - озлилась Ниночка. Но когда тонкий пальчик нашей подружки уперся в ее прикрытый мохером лоб, неожиданно воскресшая засмущалась и забормотала. - Ну да, паричок. И что в этом такого? Никому не возбраняется… -Ниночка нахлобучила шапку на самые брови, сконфужено потупилась.
Я пригляделась к голове мнимой покойницы повнимательнее, ну точно, из-под шарообразной беретки выбилась жалкая куцая прядка. Значит, львиная грива - всего лишь уродский, но богатый и явно сделанный из натуральных волос парик. И восхищенно зацокала языком. Надо же было столько лет это скрывать!
- Нинуся, - зашептала очухавшаяся Галина Ивановна. - Значит, ты не сгорела?
- Я в столовую ходила.