- Он уже совсем старый, - не подумав, заявила я. - Ему должно быть уже тридцать. - Тут до меня дошло, что я ляпнула. - Ой, я имела в виду… Ну, я просто называю его моим "старым боссом", как некоторые мужчины называют своих жен "старухами", когда они еще совсем молоды. Вот что я имела в виду.
- Понимаю, - сухо отозвался Туз.
Вернувшись к машине, мы еще несколько минут смотрели на море. "Господи, - молилась я про себя, - ну подскажи ему поцеловать меня". Но Бог не внял моим молитвам. Туз закурил сигарету.
, - Я приезжал сюда с Элизабет незадолго до ее гибели, - неожиданно сказал он. - Был чертовски холодный день, но ей было не привыкать к холоду. Я всегда держал для нее в запасе перчатки - она имела привычку терять их. А дома она набила одиночными перчатками целый ящик в комоде, потому что ужасно не любила выбрасывать вещи, которые дарил ей я.
Я почувствовала, как мои глаза наполнились слезами.
- Ты до сих пор тоскуешь по ней?
- Быть вдовцом - чертовски неприятно. Это похоже на рану, полученную на войне - вроде зажила, но все время напоминает о себе. - Я видела, как Туз сдерживает себя и осторожно подбирает слова. - Это вгоняет в депрессию. Когда встречаешься со старыми друзьями, сразу вспоминаются времена, когда мы веселились с ними вдвоем. Начинаешь избегать встреч со счастливыми семейными парами - невозможно смотреть на их счастье. Чувствуешь, как разрастается ожесточенность и безразличие к окружающим. А сострадание только унижает. Все время кажется, что все тебя жалеют и опекают.
Я взглянула на Туза, на его прекрасное сильное лицо. Его глаза грустно смотрели из-под широких бровей. Сейчас он был совсем не похож на тот образ, который сложился у меня после нашей первой встречи. У него оказалась гораздо более сложная натура, и гораздо более уязвимая, хотя он, возможно, этого и не осознавал.
- И испытываешь чувство вины перед ней, если забываешь обо всем хотя бы на некоторое время.
- Но ты не можешь отрекаться от женщин.
- А я и не отрекаюсь, ведь прошло уже два года. Естественно, у меня были случайные романы. Но когда встречается такая любовь, как у нас с Элизабет, случайных встреч недостаточно, чтобы заполнить образовавшуюся в душе пустоту. Но, с другой стороны, когда полностью отдаешься кому-то еще, опять возникает чувство вины.
Туз отбросил окурок и сел в машину. Внезапно сильно похолодало. Солнце уже опускалось, его яркий диск просвечивал между стволами сосен, когда мы ехали домой. По радио передавали "Ноктюрн" Шопена. Неожиданно перед машиной через дорогу низко пролетела черно-белая птица - сорока. Я начала быстро оглядываться по сторонам в поисках ее товарок: по народной примете увидеть одну сороку - к несчастью, а двух - к радости. В последнее время у меня было достаточно несчастий, и не помешало бы получить хоть чуточку счастья. Но вокруг не было видно ни одной птицы.
- Не устала? - спросил Туз.
- Нет, я себя великолепно чувствую.
- Тогда скоро остановимся и немножко выпьем.
Через час я сидела в небольшом придорожном баре с огромным бокалом сухого мартини в руке и ощущала какое-то счастливое оцепенение.
- Я хочу поблагодарить тебя за этот божественный день.
Туз улыбнулся.
- День еще не закончился. Здесь хорошо кормят. Не хочешь задержаться на ужин?
- С превеликим удовольствием, - ответила я.
- Тогда подожди немного, я пойду позвоню домой.
Я сидела и таяла от счастья. Но мои сладкие мечты были грубо развеяны действительностью.
- Боюсь, нам не придется здесь поужинать, - сказан Туз вернувшись. - После нашего отъезда неожиданно приехала парочка старых приятелей, и теперь они ждут не дождутся нашего возвращения. Поужинаем где-нибудь недалеко от дома, я попросил Джека заказать столик.
Мы неслись по темной узкой дороге на пределе дозволенной скорости. Передние фары освещали то каменные стены, то заросли пожухлого папоротника вдоль дороги. Из приемника, прорываясь сквозь шум мотора, доносилась мелодия симфонии "Си-минор" Шуберта. Я сидела, сжавшись, на своем сиденье и пыталась подавить чувство горького разочарования. Вот так, не будет никакого уютного уединения, снова соберутся все Малхолланды да еще пара приятелей Туза, которые поглотят все его внимание, разговаривая с ним о политике через мою голову. Я посмотрела на Туза, и мне показалось, он тоже сильно расстроен. Да, та прекрасная интимная атмосфера, которую мы так любовно создавали весь день, развеялась как дым. "Это все из-за проклятой сороки", - с ненавистью подумала я.
- Послушай, - начал Туз. Мы заговорили одновременно.
- А они… - сказала я. Мы замолчали и посмотрели друг на друга.
- Нет, продолжай ты, - снова в унисон произнесли мы.
И снова замолчали.
- А они - твои хорошие друзья, ты их любишь? - спросила я наконец.
- Наверное, одного из них ты знаешь - это Джимми Бэттен. Он адвокат и скорее всего знаком с Пендлом.
- Да, я его знаю. Он мне нравится. - Я
немного воспрянула духом. - Он был обвинителем в том деле Пендла об изнасиловании. А кто второй?
- Девушка, - сказал Туз. - Ее зовут Береника де Корси, она американка.
- Знакомое имя. Кажется, это она недавно взбудоражила всю Америку своей книгой о повышении роли сознания в жизни? Она теперь большая звезда в Штатах, да?
- Верно, - ответил Туз и притормозил, чтобы объехать овцу.
- И она обалденно красива. "Я могу поддержать ваше движение и побрить свои ноги". Что-то в этом роде, правда?
- Точно.
- Наверное, Джимми Бэттену поручили опекать ее здесь. Я думала, он женат.
- Сама все увидишь, - сказал Туз, нажимая на газ.
Мне захотелось подправить косметику, чтобы не ударить в грязь лицом при встрече с неистовой Береникой, но, сидя в подпрыгивающей темной машине, мало что можно было сделать. Я только наложила на веки тени, затем немножко подушилась и на этом дело закончилось.
Глава двенадцатая
Когда мы с Тузом вернулись домой, то застали всех в гостиной. Роза и Мэгги выглядели не лучшим образом. Роза, очевидно, успела слишком много выпить и не успела привести в порядок голову: ее прическа трехдневной давности потеряла форму, челка сбилась со лба, открыв ряд продольных морщин. Поэтому Роза выглядела старше, чем обычно. Мэгги наложила на лицо слишком много косметики и к тому же недовольно хмурилась, Джимми Бэттен стоял около камина спиной к огню, вертел в руках огромный стакан джина с тоником и весь лучился любезностью. Он показался мне менее привлекательным, чем я его запомнила: его песочного цвета костюм был ему слегка маловат и совсем не подходил к его раскрасневшемуся от количества выпитого лицу. Для него была характерна некоторая небрежность в одежде, тоже не добавлявшая ему очарования. Я подумала, что он выглядел бы блестяще в опрятном темном костюме. Джек, похоже, совсем недавно вернулся из конторы, но уже успел прилично выпить и теперь глазел на Беренику с нескрываемым восторгом. Его восторг был абсолютно оправдан - Береника выглядела так, как будто только что сошла со страниц "Харпер". Стройная фигура, огромная грива черных волос, свободно струившаяся вдоль спины, длинные узкие глаза,
большой рот с ярко-красными губами и прекрасно загорелая кожа. Она была одета в черную атласную блузку, серую замшевую юбку, стянутую широким черным кожаным поясом, на ногах - черные ковбойские сапожки, которые подчеркивали ужасно соблазнительную форму ее ног. От Береники так и веяло здоровьем, и рядом с ней любой человек мог показаться безнадежно больным. "Да, Бэттен отлично постарался", - подумала я. В ту же секунду, когда мы с Тузом появились на пороге, Береника вскочила и устремилась к нам навстречу.
- Айвен, дорогой, - заворковала она, взяв Туза за обе руки. - Я понимаю, нам, конечно, следовало предупредить тебя о нашем приезде. Но, когда я получила твое письмо, такое мрачное, я решила сама приехать сюда вместо ответа.
Туз чуть улыбнулся и поцеловал ее в гладкую коричневую щеку.
- Ты всегда преподносишь сюрпризы. А я думал, ты отдыхаешь во Флориде.
- Мне так надоело бесцельно загорать. К тому же позвонил Джеймс из Нью-Йорка и убедил меня приехать сюда.
- Привет, Туз, - сказал Джимми Бэттен, улыбаясь. - Я в меру моих сил охраняю ее от бандитов.
Потом Джимми шагнул ко мне и начал радостно обнимать.
- Пру, моя дорогая, я слышал, ты была тяжело больна. Ты и правда не очень хорошо выглядишь. Ну ничего, не волнуйся. Береника так и излучает здоровье. Она быстро накачает тебя энергией и витаминами, и ты скоро будешь как огурчик.
- Привет, Пруденс, - сказала Береника и улыбнулась мне. Ее белые зубы ослепительно сверкнули между ярко-красными губами. - Джеймс не переставая говорил о тебе с тех пор, как мы познакомились.
Она снова повернулась к Тузу.
- Дорогой, а как было в Венесуэле? Я читала твою статью в "Санди". Ужасно впечатляет. Мальчик, ты так умеешь сопереживать угнетенным и униженным. A я между прочим уже закончила свой "Прекрасный мир диеты", - продолжала она, поднимая со столика и показывая нам книгу с ее собственной огромной фотографией на обложке. - Ее уже успели переиздать в Британии. Мои английские издатели просто с ума посходили, когда услышали о моем приезде. Би-би-си и Бордер пригласили меня к себе провести передачи. Я собираюсь поехать завтра в Манчестер.
Туз засмеялся.
- Да, ты, как всегда, ужасно занята.
- Роза была так любезна, позволив мне позвонить по телефону, - улыбнувшись Розе, продолжала щебетать Береника. - Айвен, ты так точно описал мне свою семью, что я с первого взгляда узнала Маргарет и Розу и, конечно же, Джека. Мы все очень мило беседуем о тебе с момента нашего приезда.
Встретившись на мгновение глазами с Джеком, я захихикала и тут же торопливо закашлялась.
- Я налью тебе выпить, - сказал Джек: ему хотелось как-то оправдать свое желание еще раз наполнить стакан. - Береника, ты, конечно, и на этот раз не изменишь своим принципам в отношении спиртного? Представляешь, - добавил он, обращаясь к Тузу, - она отказывается от любого питья, кроме томатного сока.
Береника мило улыбнулась и сказала, что ей совсем не нужен алкоголь, так как "у нее уже череп раскалывается после знакомства с семьей Айвена". Похоже, она не выносила животных: стоило Колриджу или Уордсворту приблизиться к ней, как она тут же отгоняла их и к тому же все время нервно стряхивала с софы и своей блузки рыжий мех Антонии Фрейзер.
- Не хочу выглядеть навязчивым, - сказал Джимми Бэттен, снова наполняя свой стакан, - но, по-моему, остальным не мешало бы присоединиться ко мне и еще выпить.
- Я заказал столик у "Дороти" на 9.30, - сообщил Джек.
Роза достала из своей сумочки пудреницу, раскрыла ее и начала разглядывать свое отражение. Потом снова пошарила в сумочке, достала трусики и протерла зеркало. Береника явно не была шокирована действиями Розы.
- Я вне игры, - сказала Роза, откладывая в сторону трусики и пудреницу и поднимаясь на ноги. - Я собираюсь пойти помыть голову, а потом пораньше лечь спать.
- Я пойду переоденусь, - я тоже поднялась.
- Они останутся на ночь? - спросила я у Розы, когда мы поднимались по лестнице.
- Да, миссис Брэддок уже приготовила кровать.
- Может быть, лучше поселить их в мою комнату? - предложила я. - У меня двуспальная кровать.
- Нет, дорогуша, не стоит переезжать всего на одну ночь. Джимми уезжает завтра рано утром, он может поселиться в комнате Линн. А Береника будет спать с Тузом.
Я пошатнулась и схватилась за перила.
- А я думала, она подружка Джимми, - прошептала я.
- О нет, дорогая, они с Тузом жили вместе в Нью-Йорке последние шесть месяцев.
- Ты уверена? - спросила я.
- Ну конечно, я уверена, - ответила Роза с довольно кислой миной. - Она весь день в перерывах между телефонными разговорами донимала нас рассказами, какой Туз "прекрасный сердечный человек". Надеюсь, у нее хватит сил держать его в руках.
Как только я переступила порог своей комнаты, на меня навалилось отчаяние. Я оказалась абсолютно не готова к происшедшему. У меня ни разу даже мысли не возникло, что тот человек, в которого я по уши влюбилась, может быть уже занят, и моя любовь не имеет никакой надежды на будущее. Да, у меня не хватило сообразительности предположить, что человек такого уровня, как Туз, вряд ли обратит внимание на такую молодую и не блещущую умом девушку, как я. Это было бы просто нелепо.
Я не заплакана. Смешно, но совсем не хочется плакать, когда в жизни происходит какое-то по-настоящему катастрофическое событие. Я присела на кровать, мое тело сотрясала дрожь, но глаза оставались сухими. Я схватила шумно урчащего котенка и прижала его к груди.
Я отчаянно пыталась найти хоть какую-нибудь успокаивающую мысль, но не находила. Я чувствовала себя так, как должен чувствовать себя человек после кораблекрушения в открытом море, когда нет ни спасжилета, ни проплывающего бревна, ни кораблей на горизонте.
- Нет, - бессмысленно шептала я. - Нет, нет, нет…
Раздался стук в дверь. Мое сердце подпрыгнуло в груди: может быть, пришел Туз объяснить, что все это ужасная ошибка? Но это была Люкаста, она горько плакала.
- Я не могу найти свою лисичку, - прорыдала она. - Я уже везде искала.
- Она в сушилке для посуды, - сказала я. - Мы же положили ее туда вчера, после того, как она упала в ванну.
- Ой, правда, как же я забыла. Пожалуйста, никуда не уезжай. Я целый день провела с миссис Брэддок, и мне нельзя заходить в гостиную, потому что там теперь сидит эта "Голая Коленка". Сначала она сказала, что обожает детей, а потом велела мне уйти. Грэнни говорит, что она собирается замуж за Туза. Надеюсь, этого никогда не случится. Сегодня в двенадцать часов ночи я смогу сказать, что завтра будет мой день рождения. Ты ведь останешься на мою вечеринку, правда? - выпалила Люкаста одним духом.
Останусь? Сейчас меня так и подмывало собрать вещи и побыстрее смыться в Лондон, но что-то держало меня здесь крепче любых цепей.
- Ой, посмотри, - воскликнула Люкаста и подбежала к окну.
Оказывается, пошел снег. В воздухе кружились мириады снежных хлопьев, и на выступ окна уже намело приличный сугроб.
- Ура! Завтра мы слепим снеговика! Ой, я так хочу покататься на санках!
Я поглядела на себя в зеркало. Мое бледное отражение смотрело на меня огромными пустыми глазами человека, который только что потерял смысл жизни. Что мне надеть сегодня? Туз уже видел меня во всех нарядах, какие я привезла сюда. А все мои платья, способные сделать меня привлекательной и даже обольстительной, остались в Лондоне, за исключением того самого зеленого облегающего платья. Оно, конечно, слишком открыто, зато прекрасно подходит к моему нынешнему похудевшему зеленому лицу.
В конце концов я надела джинсы и белую, слегка просвечивающую блузку. "Да, только смотреть особо не на что", - мрачно подумала я, глядя на себя в зеркало. Я собиралась еще подкраситься, когда обнаружила, что оставила свой карандаш для век в пабе, куда мы заезжали выпить. И мне показалось, что прошли века с тех пор, как я была там счастлива.
Туз ожидал всех в холле.
Он переоделся в костюм и розовую рубашку. Боже, как же он был красив! Костюм удачно подчеркивал ширину его плеч и длину ног. Я вдохнула аромат его лосьона после бритья и почувствовала слабость от страстного желания.
- Ты уверена, что в состоянии идти в ресторан? - спросил он.
Я заметила сочувствие в его глазах.
- Я в порядке, - резко ответила я, придя в ужас от мысли, что только что едва не выдала свои чувства.
Ресторан "Дороти" получил свое название в честь Дороти Уордсворт. Внутри приглушенно горели светильники, потолок подпирали огромные черные колонны, на белых стенах были развешены фотостаты страниц дневника Дороти Уордсворт, на каждом столике в ресторанном зале стоял букет нарциссов. Все выглядело довольно мило, но несколько претенциозно. Береника сразу проявила свой капризный характер. Не снимая своей огромной шубы из меха волка, она остановилась в дверях ресторанного зала и начала громко причитать:
- Боже мой, я не готова войти сюда! Я еще просто не готова!
- Ну что ж, если ты не готова, то я уже вполне готов, - весело отозвался Джимми Бэттен. - Давай, Пру, входи и выбирай себе место, а я сяду рядом с тобой.
Мэгги с Джеком устроились напротив меня. Береника и Туз сели сбоку. Великолепно, по крайней мере мне не придется в течение всего ужина смотреть ему прямо в глаза. Береника затеяла шумное совещание по поводу отправки ее шубы в гардероб и возможности доверить это важное дело официанту. В конце концов все посетители ресторана обратили внимание на наш стол.
- Неплохое местечко, правда, дорогой? - заметила Береника, с одобрением посматривая на парочки в интимных альковах. - Айвен, дорогой, мы обязательно придем сюда вдвоем. В наш персональный вечер, - многозначительно уточнила она.
Береника стала выглядеть не такой оживленной, когда ознакомилась с меню и увидела, что в нем отсутствуют вегетарианские блюда.
- Я и забыла, что вы все тут плотоядные животные, - сказала она. - Айвен, ты не мог
бы поговорить с официантом? Может быть, у них найдется яичница со шпинатом или хотя бы чечевица?
- Вряд ли. Здесь никто не сходит с ума от всей этой чуши про вегетарианство и долголетие. Это Англия. - ответил Туз.
- Что ж поделаешь, - Береника огляделась вокруг со страдальческим видом мученика под пытками. - Тогда придется обойтись зеленью со сметаной.
- А мне, пожалуй, подойдет огромный стейк, слабо прожаренный, с картофельным гарниром, - заявки Джек ожидавшему официанту. - И попросите, пожалуйста, подойти к нам официанта по винам.
- В Штатах гурманство уже не в моде, - сказана Береника. - Вот я своим личным примером убеждаю людей отказываться от вредных привычек и тем самым найти свое счастье в жизни.
-Да, и вбухивать в суп несколько литров воды па одно зернышко чечевицы, - прервал воодушевленную речь Береники Джимми Бэттен, намазывая тем временем толстый слой масла на разрезанную пополам булочку.
Береника посмотрела на него с явным неодобрением.
- Джеймс, ты просто не осознаешь, как пагубно действует на тебя эта белая мука. Меня поражает ваша кошмарная английская еда - какие-то отбросы. Айвен в Нью-Йорке жил на одних гамбургерах, когда я с ним познакомилась. И неудивительно, что он почти довел себя до язвы.
- Когда выходит твоя новая книга? - спросил Джек.
- В январе. Она будет переведена на пятнадцать языков.
- Да, а для начала ее не мешало бы перевести на английский, - сказал Туз.
- Издевайся, дорогой, издевайся, - ответила Береника, смеясь. - Айвен не выносит моего литературного стиля. Да, боюсь, он слишком академичен, но я привыкла писать, рассчитывая на наиболее интеллектуальную категорию читателей. Знаете, я до сих пор не могу поверить, что нахожусь наконец в родных местах Айвена.
- - Мы тоже никак не можем поверить, что ты уже здесь, - сказал Джек. - Туз, по-моему, мы должны заказать не меньше четырех бутылок вина?
- Так интересно пойти для разнообразия в ресторан, где меня абсолютно никто не знает, - продолжала Береника. - В Штатах я не могу даже через улицу перейти, чтобы передо мной не расстилали ковровых дорожек.
"Крайне отвратительная особа", - подумала я.
- Не падай духом, дорогая, - прошептал мне на ухо Джимми Бэттен. - Как у тебя дела с Пендлом?