Голь Мохаммад, так и не оправившись от шока, вцепился онемевшими руками в баранку. Он виновато взглянул в зеркало заднего вида. Однако посол сидел на своем месте спокойно и даже, казалось, улыбался.
- Поехали, - как-то равнодушно подтвердил Дабс.
Автомобиль плавно тронулся и через пару минут остановился возле центрального входа в отель. Афганцы, держа оружие наготове, провели посла в вестибюль.
За стойкой регистрации, расположенной справа от входа, стоял пожилой хазареец-администратор. Он глупо улыбался. С администратором беседовал молодой человек лет двадцати трех, одетый в темно-синюю потертую куртку. Этот человек, завидев вошедших, сразу же молча присоединился к ним, показывая, куда идти. Поднялись на второй этаж, в номер 117. Когда шли по мраморной лестнице, посол на мгновение оглянулся. Через окно вестибюля он увидел, как его автомобиль беспрепятственно двинулся в сторону площади Пуштунистана, по направлению к посольству США.
Часы в вестибюле показывали без десяти девять утра.
* * *
Помощник советского посла по вопросам безопасности Сергей Бахтурин, придя в этот день на работу, сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Встревоженное лицо дежурного. Какая-то нервная суета. В холле он встретил сотрудника 9-го управления КГБ майора Кутепова, отвечавшего за охрану высших афганских руководителей. Тот тоже выглядел озабоченным.
- Юра, у нас неприятности? - поинтересовался Бахтурин.
- А ты что, еще ничего не знаешь? Какими-то неизвестными лицами захвачен американский посол Дабс. Его с девяти часов удерживают в гостинице "Кабул".
- Опа! - тут и Бахтурин едва не потерял дар речи. Гостиница "Кабул" находилась в самом центре города и была излюбленным пристанищем для командированных из Союза. Там и сейчас проживали человек тридцать: советники, журналисты, дипломаты, военные… Некоторые с семьями. А сотрудник внешней контрразведки ПГУ подполковник Бахтурин как раз отвечал за безопасность советской колонии. Конечно, судьба американского посла ему тоже была небезразлична, но, сказать по правде, его больше волновали в тот момент наши сограждане.
- Юра, ты иди к Богданову, доложи ему обстановку. А я к Александру Михайловичу и к Осадчему. Через десять минут встречаемся здесь же.
Пузанов не стал задавать лишних вопросов.
- Давай, Сергей Гаврилович, направляйся туда и постарайся эвакуировать наших в безопасное место. Если потребуется моя поддержка, сразу звони.
На "Тойоте" Кутепова поехали в центр. К этому времени все подъезды к отелю уже блокировала полиция. Их машину дважды останавливали, но убедившись, что внутри шурави, сразу давали "зеленый свет".
Зайдя в холл, они увидели у стойки консьержа полковника Клюшникова, советника по борьбе с уголовной преступностью при МВД Афганистана. Он лаконично поведал о том, что случилось и что сейчас происходит в отеле. По словам советника, террористы угрожают взорвать номер, если не будут выполнены их требования. А требуют они освободить из тюрьмы некоего Бахруддина Баэса, одного из руководителей группировки "Сетам-е мели" известной также как организация Тахира Бадахши, предоставления им возможности выступить по телевидению и затем беспрепятственного вылета в другую страну в сопровождении американского посла.
- Кто этот Баэс? - уточнил Бахтурин. - И где он содержится?
- Да если бы я знал, - пожал плечами советник МВД. - Тарун говорит, что он почти парчамист, и намекает на то, что его нигде нет. Я это понимаю так, что его давно пустили в расход.
Рядом кучкой стояли американцы. Их офицер безопасности по имени Чарли подошел к Бахтурину:
- Коллега, у меня к вам просьба: пожалуйста, не предпринимайте никаких действий, которые могут угрожать жизни мистера Дабса.
- Я-то могу это обещать, но вам правильнее адресовать свое пожелание афганцам - они здесь хозяева, - ответил Бахтурин.
Операцией в отеле руководили люди из полиции (царан-дой), а командовали ими начальник царандоя майор Тарун и начальник штаба полиции Сайфутдин. Александр Клюшников тоже не оставался в стороне, афганцы то и дело обращались к нему за советом, и полковник охотно инструктировал коллег, причем явно со знанием дело. Так, когда террористы потребовали передать им пистолет, то Клюшников предложил согласиться, но у пистолета был оперативно сточен боек, то есть оружие стало негодным для стрельбы. Именно в момент передачи пистолета предполагалось ворваться в номер и освободить посла. Но в последний момент террористы, видимо, почуяв неладное, отказались открыть двери.
Постепенно руководители операции - а вместе с ними Клюшников, Бахтурин и Кутепов - переместились со второго на третий этаж, где было поспокойнее. Чарли все время, как заклинание, твердил, обращаясь к Бахтурину: "Постарайтесь обойтись без штурма. Тяните время. Ведите переговоры с террористами". Но своих вариантов освобождения посла не предлагал.
Неожиданно в гостиничном коридоре образовалось какое-то движение, и в холл вошли одетые в гражданские костюмы офицеры Главного управления по защите интересов Афганистана (АГСА) - спецслужбы, которая за несколько месяцев своего существования успела нагнать почти мистический страх на всех, кто по тем или иным признакам мог попасть в число "врагов революции". Появление афганских чекистов вызвало досадное беспокойство у майора Таруна. Самоуверенный щеголь, любимец Хафизуллы Амина, он прервал разговор с офицером безопасности американского посольства и быстро подошел к сотрудникам конкурирующей фирмы. Между ними состоялась довольно оживленная беседа на языке пушту. После этого ребята из АГСА исчезли так же незаметно, как и появились.
* * *
Утром 14 февраля Старостин приехал в посольство чуть позже обычного. Рабочий день уже начался. Путь в кабинеты дипломатов с разумным умыслом проходил мимо дверей протокольного отдела. Валерий заглянул туда, чтобы поздороваться с друзьями и узнать последние новости. Протоколь-щики выглядели слишком возбужденными и даже встревоженными. С таинственным видом один из них шепнул оперработнику, что американский посол Адольф Дабс захвачен террористами. Другой, порывшись в почте, вынул и передал Старостину конверт с письмом из посольства США. Продолжая путь к общей комнате резидентуры, Валерий столкнулся с одним из своих коллег. Тот сказал:
- Шеф спрашивал о тебе, зайди к нему.
Старостин сразу направился в кабинет Осадчего.
Вилиор Гаврилович, хотя и выглядел крайне озабоченным, не преминул по обыкновению приветливо улыбнуться Валерию. Вежливым жестом он пригласил его присесть и подождать, пока закончит разговор с офицером безопасности Сергеем Бахтуриным.
Усевшись, Старостин принялся сразу за два дела: начал читать полученное в "протоколе" письмо и слушать, о чем резидент говорит с контрразведчиком.
- Посол прав, вам надо срочно в гостиницу "Кабул". Там эти партийные советники, - Осадчий выразительно потер шею и по-свойски подмигнул Бахтурину. - Не дай бог с ними что-нибудь случится - нам потом несдобровать. Если потребуется эвакуация, то ни с кем этот вопрос не нужно согласовывать, принимайте решение на месте.
- Я знаю, уцепятся они в свои шмотки-манатки, и ничем их оттуда не выкуришь, хоть гостиницу будут взрывать, - мрачно предрек хорошо изучивший нравы совзагранработ-ников контрразведчик Бахтурин.
- А вы проявите твердость, - с нотками железа в голосе парировал Осадчий. - И еще, вы меня понимаете, посмотрите, за американцами. Кто приедет, что будут делать, с кем будут связываться? Ну, не мне вас учить. Желаю успеха!
Бахтурин, пожав руку Старостину, быстро вышел из кабинета. Валерий уселся на его место.
- Как вчера встретился с "Ваном"? - задушевно спросил Осадчий.
Старостин подробно, хотя, может быть, слишком эмоционально доложил о встрече с человеком, из которого со временем предполагалось сделать ценного агента советской разведки. Рассказал он и о беседе с Луизой Турко.
- А ты знаешь, что ее муж резидент ЦРУ? - спросил Осадчий.
- Да, вы говорили об этом на совещании. Вот она сегодня с утра прислала мне письмо.
Старостин положил перед Осадчим аккуратный листок бумаги. В письме Луиза еще раз напоминала о состоявшейся вчера беседе и дополнительно сообщала о том, что хочет пригласить советского археолога Сарианиди выступить перед представительницами секции востоковедения Американского международного женского клуба.
- Вот что, Валера! А ну-ка, быстренько разузнай насчет Сарианиди и звони ей, этой дамочке, домой. Поговори с ней, будто ничего еще не знаешь о захвате посла.
- А я действительно об этом ничего не знаю, - со скрытой обидой соврал Старостин.
- Я и сам знаю сейчас не больше тебя, так что рассказывать нечего. Давай, звони этой Луизе, а потом сразу же зайди ко мне.
За пару минут Старостин узнал, что археолог Сарианиди будет в Кабуле не ранее, чем через две недели. Затем он спустился в протокольный отдел (все звонки в город делались оттуда) и позвонил Луизе Турко домой. К телефону подошел ее муж, который бодрым, любезным голосом сказал, что его Луиза принимает ванну и позвонить ей можно минут через двадцать-тридцать. Через полчаса, примерно в 10 часов 20 минут, Старостин снова позвонил в дом Турко. И опять к телефону подошел муж, который сказал, что жена еще расчесывается. Однако через некоторое время Луиза все же взяла трубку, и разговор состоялся.
Затем оперативный работник вновь зашел в кабинет Осадчего.
- Интересно живут наши коллеги из ЦРУ, - несколько развязно резюмировал свой доклад Старостин. - В то время как их экселенс мается в руках террористов, резидент американской разведки почему-то прохлаждается дома с только что помытой женой. Интересно…
Осадчий задумался и молча потер холеную, зеркальную лысину.
* * *
Город жил своей повседневной суетой. Леденящие душу сюжеты политической борьбы мало волновали тех, кто каждый день зарабатывал себе на хлеб. Разъездные торговцы вареной репой, свеклой и морковкой, заботливо закутав головы в шерстяные пледы, с трудом катили свои тележки, шлепая по размокающему снегу сандалиями на босую ногу. Служащие "Да Афганистан банка", расположенного напротив гостиницы "Кабул", привычно заняв рабочие места, виртуозно отсчитывали пачки старых, замусоленных купюр с изображением Мохаммада Дауда и новых, не очень солидных, но еще сохраняющих свежесть "халькистских" денег.
В коридорах и холлах гостиницы "Кабул" была непривычная суета. Везде сновали сотрудники царандоя. Это были не те полицейские - неопрятные, прыщавые, простоватые заморыши, которых можно было встретить на каждом углу города с автоматами ППШ или даже древними винтовками Бердана. Нет, царандой здесь был представлен рослыми, упитанными и уверенными в себе мужчинами, красующимися элегантной формой, пышными пуштунскими усами, вооруженными серьезным автоматическим оружием, оснащенными спецсредствами и защитной амуницией. Их особой гордостью были револьверы наиболее известных в мире марок - стволом за поясом брюк или в расстегнутых кобурах.
Тарун вернулся к стоявшим отдельной кучкой сотрудникам американского посольства. Чарли представил ему совет-ника-посланника Амстутца. Стараясь блеснуть своим знанием английского, подбирая термины из американских полицейских фильмов, глава царандоя стал вводить того в курс дела. Он повторил специально для дипломата условия, которые выдвигали террористы:
- Они требуют освобождения из тюрьмы и немедленной доставки в гостиницу своего товарища Бахруддина Ба-эса, - сказал Тарун. - Затем они хотят выступить перед иностранными журналистами и получить гарантию безопасного вылета в другую страну в сопровождении американского посла. На выполнение всех этих условий террористы дают нам чуть больше… - Тарун красноречиво посмотрел на недавно подаренные ему Амином часы "Омега-Женева", - чуть больше двух часов.
- Что вы намерены предпринять? - сухо спросил Ам-стутц, видимо, имея в виду условия, выдвинутые террористами.
Хитрый Тарун сделал вид, что понял его по-другому. Он стал рассказывать, что стены гостиницы очень толстые, кирпичные, а двери номеров сделаны из добротных дубовых досок и снабжены надежными замками. Поэтому штурмовать помещение номера со стороны коридора очень трудно и опасно для жизни посла. Однако он обо всем позаботился, и с минуты на минуту прибудут снайперы, которые будут размещены в "Да Афганистан банке", как раз напротив номера, в котором содержится захваченный посол. Кроме того, его люди поехали на склад за "спецсредством" - газом, который можно будет незаметно пустить под дверь комнаты и таким образом парализовать преступников. И, наконец, чтобы окончательно повернуть разговор в нужное ему русло, Тарун спросил американского офицера безопасности, какие меры в свою очередь будут предприняты со стороны американцев.
Американский офицер безопасности Чарли - худощавый, зеленолицый, подстриженный "ежиком" человек - явно нервничал и ждал, когда ему дадут наконец действовать. Он был лаконичен. Согласившись с тем, что штурмовать номер со стороны коридора слишком опасно, он сообщил: морские пехотинцы из охраны посольства попытаются в целях предварительного зондажа долезть с улицы до окна второго этажа. Тут же он подал знак стоящим поодаль четверым молодым, аккуратно одетым американцам и вместе с ними направился к выходу из отеля.
Полицейское оцепление, не позволявшее прохожим находиться возле центрального входа в гостиницу "Кабул", начало привлекать внимание зевак. На противоположной стороне улицы собрались группки разночинного люда. Несколько бездельников-мальчишек, присев на корточки возле стены банка, стали терпеливо ждать: а вдруг что-нибудь произойдет? Водители проезжающих мимо автомашин, рискуя вывихнуть шеи или совершить аварию, ничего не понимая, таращились в сторону вооруженных полицейских.
Наконец терпение уличных зевак было вознаграждено. Сначала возле входа в гостиницу быстро образовалась группа, состоящая из иностранцев европейской внешности и афганских полицейских. Затем от этой группы отделились три здоровенных долговязых парня с большой лестницей в руках, которые, пригибаясь и прижимаясь к зданию, задрав головы вверх, проследовали до определенного места. Там они осторожно приставили лестницу к стене, и один полез к окну второго этажа. Однако, достигнув лицом наличника, он никак не мог заставить себя заглянуть в окно.
Вскоре руководителям операции стало ясно, что никакие силы не заставят парня на лестнице заглянуть в окно. Ведь там, за стеклом, внутри комнаты, скрывалась смерть. Заглянешь - получишь пулю в лоб. А зачем? Отдавать жизнь за посла морские пехотинцы явно не хотели.
* * *
В случае с захватом Адольфа Дабса все было плохо.
Очень скоро и Бахтурину, и Клюшникову стало ясно, что террористы еще больше, чем удерживаемый ими посол, сами чувствуют себя заложниками. Заложниками ситуации, в которую они попали. Пленниками непосильного дела, за которое им не следовало браться. Казалось также, что здесь, в номере 117 гостиницы "Кабул", эти террористы не принимают решений сами, а исполняют чью-то злую волю. Если во время захвата посла они выглядели достаточно спокойными и собранными, то теперь, по-видимому, что-то сломалось, нарушилось, и для них начинала вырисовываться очевидность чего-то такого, что раньше ими не предусматривалось вовсе. Казалось, они все больше и больше распаляются, неминуемо приближаясь к состоянию нервного срыва, который может быть спровоцирован самым невинным поводом. А случись такой срыв, они, темпераментные азиаты, не станут искать оправданный ситуацией выход из положения, а напротив, поступят вопреки всякой логике и при этом, возможно, как загнанные хищники, с отчаянием бросятся на тех, кто пришел освобождать посла.
С другой стороны, и американцы тоже вели себя как-то странно. Словно бы они знают больше, чем сообщили советским офицерам. Словно они ждут какого-то запланированного, известного только им развития событий и при этом не сомневаются, что получится так, как они ожидают. Казалось даже, что освобождение посла для них не самое главное, а главное что-то другое, никому постороннему не известное.
Но и это еще не все то странное, что происходило утром 14 февраля в отеле "Кабул".
Казалось, что майор Тарун не только руководит операцией по освобождению посла, но и ищет выход из крайне щекотливого, очень неудобного положения, которое образовалось в связи со случившимся. Он несколько раз пропадал из поля зрения американцев и своих подчиненных, а затем возвращался опечаленным и еще более хлопотливым. Он уединялся со своими ближайшими помощниками, что-то им объяснял, о чем-то советовался. Тарун съежился, как прислушивающийся к опасному звуку зверь, когда Амстутц спросил, известно ли о захвате посла руководителям Афганистана и какова их реакция.
- Я звонил товарищу Амину, но его нигде не могут найти, - ответил майор, не то смущенный, не то раздосадованный этим вопросом.
Странные персонажи мелькали в коридорах и холлах отеля. Все происходящее напоминало танец. Танец-игру, танец-мистерию, ритуальный танец вокруг жертвенного костра, исполняемый несколькими противоборствующими шаманами, которые, повинуясь только ими слышимым ритмам, с помощью таинственных, едва заметных, непонятных посторонним движений и жестов обращаются к своим богам, моля их об удаче и изгнании злых духов, покровительствующих врагам. Возникало ощущение, что здесь образовалась иная реальность - недоступная уму реальность между жизнью и смертью.
Наиболее обыденно выглядели, пожалуй, только младшие полицейские - "гориллы", предназначенные для разрушения и убийства. Деловито, как бы примеряя силы, они все чаще посматривали на массивную дубовую дверь номера 117. Они, кажется, не верили в то, что в их стране возможно воспроизведение хитроумных трюков и тонких приемов, которыми владеют спецслужбы других, более развитых государств. И, видимо, они были не так уж далеки от истины.
Привезли баллоны с газом, подаренные афганской полиции органами безопасности ФРГ еще во времена правления Дауда, а может быть, и раньше. Подсоединили шланги, стали крутить краники. Вроде бы что-то включилось. Послышалось слабое шипение. И быстро выяснилось, что срок годности "спецсредства" давно истек, да и первоначально, видимо, оно не отличалось высоким качеством.
Приехали афганские снайперы. Их разместили в помещениях "Да Афганистан банка", через дорогу от отеля. Снайперы долго всматривались через оптику в указанное им окно, однако работать отказались, объяснив, что солнце ярко светит со стороны гостиницы и слепит стрелков.