Тарун и Сайфутдин время от времени подходили к дверям номера и через мегафон разговаривали с террористами. Полицейские пытались убедить захватчиков, что для выполнения назначенных ими условий предпринимаются все необходимые меры, но нужно, однако, время, чтобы решить некоторые возникающие технические проблемы. На самом деле, никто и не собирался идти навстречу бандитам. Да это было и невозможно, хотя бы потому, что Баэса, освобождения которого требовали захватчики, к тому времени уже не было в живых. Полиция просто тянула время в надежде найти какой-то выход из создавшейся ситуации. Скорее всего, ложь была понятна и тем, кто обещал, и тем, кто эти обещания выслушивал. Это делало переговоры заведомо пустыми, формальными по содержанию, вялыми, безвольными по эмоциональной окраске.
В двенадцатом часу американцы через Таруна попросили террористов дать им возможность поговорить с послом. Те согласились - при условии, что беседа будет проходить на английском языке. Судя по его голосу, Дабс не потерял присутствия духа, он разговаривал со своими дипломатами довольно бодро и даже пытался шутить. Посол сказал, что чувствует себя прекрасно и что захватившие его "джентльмены" ведут себя достаточно прилично. Бахтурин с Клюшниковым переглянулись: им казалось невероятным, что человек в такой ситуации ведет себя столь уверенно и даже безмятежно. Дабс словно был абсолютно убежден в благополучном исходе дела.
Крайнее нервное напряжение все более утомляло участников противостояния по обе стороны дубовой двери. Чувствовалось, что спектакль начинает надоедать, и все с тоскою ждут хоть какого-то финала.
Террористы первыми стали приближать сюжет к развязке. Один из них, стоя за стеной сбоку от дверного проема, высоким, срывающимся голосом прокричал, что срок, определенный для выполнения условий, подходит к концу и, если их требования не выполнят немедленно, угроза убить заложника будет приведена в исполнение. В ответ на это Тарун, нарочито отчетливо выговаривая слова и делая длинные паузы, сообщил, что трудности успешно преодолеваются. "Очень скоро вы получите доказательства доброй воли властей: в гостиницу уже везут Бахруддина Баэса".
Не вступая в спор и торги, мнимые полицейские согласились подождать еще десять минут. За дверью послышалась какая-то возня, громкие голоса. Похоже, захватчики о чем-то спорили между собой и что-то объясняли Дабсу.
Затем Тарун обратился к Амстутцу и Чарли:
- Нужно штурмовать через дверь. Я думаю, мы начнем атаку в ближайшие минуты. Других возможностей освободить господина Дабса не будет.
Офицер безопасности американского посольства сделал жест рукой, будто хочет категорически возразить. Однако сказанное им как-то не очень согласовывалось с таким решительным жестом.
- Попробуйте еще потянуть время, - без уверенности в голосе посоветовал он.
- А что нам это даст? С каждой минутой опасность расправы над послом становится все более реальной. Надо действовать.
- Но как же при этом будет соблюдена безопасность мистера Дабса? - с заметным волнением спросил Амстутц.
- Есть одна идея, - включился в разговор Клюшников.
Советник при МВД, оказывается, времени зря не терял. Он уже осмотрел гостиничный номер, аналогичный тому, где держали Дабса. Внимательно изучив помещение, зайдя в спальню и туалет, он придумал, как организовать операцию по освобождению заложника. Для этого Дабс должен был в обусловленное время попроситься у своих похитителей в туалет, который находился в глубине номера, справа от двери. Огнем из пулемета группа захвата разрушит дверной замок и затем ворвется в номер… План был хорош, но как послу сообщить о том, что в "час икс" он должен уговорить террористов отпустить его в туалет? Афганцы, захватившие дипломата, судя по всему, знали английский, значит, общение на этом языке было исключено.
- Какие языки, кроме английского, знает мистер Дабс? - спросил через Бахтурина полковник Клюшников.
- Русский, - ответил советник посольства Флейтн.
- И немецкий, - добавил посланник Амстутц. - Он, как и я, имеет немецкие корни.
- Очень хорошо, - обрадовался Клюшников. - Тогда я вас прошу еще раз поговорить с послом через дверь. Разговор начните по-английски, а затем так, чтобы эти ублюдки не поняли, скажите одну-две фразы по-немецки. Нужно, чтобы посол симулировал, будто ему стало плохо. Ну, понимаете? От нервного напряжения - рвота, понос. Нужно, чтобы он попросился в туалет, заперся и пробыл там, пока все не закончится.
Когда Тарун вник в детали этого плана, он заметно оживился.
- Мы согласны, - он передал посланнику мегафон. - Давайте, сообщите мистеру Дабсу, где он должен укрыться. Вот такие пироги, - зачем-то добавил он по-русски, обращаясь к советнику.
По лицу Амстутца пробежала тень. Он покорно взял мегафон и, поговорив с послом о его самочувствии по-английски, перешел на немецкий, скороговоркой произнеся несколько фраз. Так быстро и невнятно, как могут говорить люди только на своем родном языке. Но те, за дверью, сразу заметили подвох. Оборвав посланника на полуслове, они стали нарочито скандальными криками выражать свой протест. Как бы там ни было, появилась надежда, что нехитрый план удастся осуществить.
Однако очень скоро эта надежда испарилась. Посланные за ручным пулеметом полицейские где-то безнадежно застряли. Они появились у дверей злополучного номера только через двадцать минут, когда Дабс уже вынужден был покинуть свое убежище. Клюшников предложил подумать над другим вариантом.
Тем временем террористы потребовали собрать перед входом в "Кабул" иностранных журналистов и вызвать к ним на переговоры главу государства.
- Еще чего, - ухмыльнулся Тарун. - Надо кончать с ними. Штурм!
- Давайте еще раз обсудим, как действовать, - не согласился Клюшников. - И лучше это сделать не здесь. Слишком много чужих ушей.
Тарун, Сайфутдин, Клюшников, Бахтурин и Кутепов прошли в офис администратора отеля. Начальник царандоя сразу предложил перейти к решительным действиям, а именно - обрушить на дверь шквал огня, ворваться в номер, а там действовать в зависимости от обстоятельств.
- Но тогда вы должны отдавать себе отчет в том, что жизнь американского посла подвергнется большому риску, - сказал Клюшников. - При таком варианте у него практически не останется шансов уцелеть.
- Но других идей нет, - мрачно произнес Тарун. И стал кому-то звонить по телефону. Это "кто-то", видимо, был большой начальник. Они говорили на пушту. Впоследствии выяснится, что Тарун пожаловался начальнику на "самоуправство советника". По его словам, полковник Клюшников мешал полиции осуществить операцию по освобождению посла. Положив трубку, Тарун с победным видом передал советнику слова своего влиятельного собеседника: пусть этот шурави не вмешивается в наши внутренние дела.
Возмущенный до глубины души Александр Клюшников покинул помещение. Выйдя в холл, он дал волю своему возмущению:
- Принято опасное и неумное решение, при реализации которого американский посол может серьезно пострадать. Я пытался возражать, но меня с бранью отстранили от проведения операции. Лучше было бы предоставить террористам самолет и позволить им улететь вместе с мистером Дабсом в третью страну.
Тарун снова поднялся на второй этаж. Теперь он был единоличным вершителем судьбы дипломата. Выждав паузу, он подал знак, чтобы все, кто не участвует в штурме, отошли подальше от двери.
Амстутц понял: сейчас произойдет такое, что ему лучше не видеть, в чем ему лучше не участвовать. Он был опустошен и растерян. Он предчувствовал, каким будет финал. Глядя себе под ноги, чтобы не встретиться с кем-нибудь взглядом, посланник отошел в сторону холла.
К двери номера 117 быстро и тихо подошли офицеры в пуленепробиваемых жилетах и немецких касках времен Второй мировой войны. Один из них, самый рослый, с пулеметом Калашникова в руках, в упор дал короткую очередь по замку, запиравшему дверь. Щепки и искры посыпались сквозь пороховой дым. Другой офицер ударил по двери тяжелой кувалдой. Одновременно открыли огонь снайперы с балкона банка, расположенного напротив отеля. Дверь распахнулась. Полицейские обрушили шквал огня из автоматов в образовавшийся проход, а потом ловко заскочили внутрь. Вслед за ними с револьвером "Бульдог" в руке, непрерывно стреляя, в номер ворвался Тарун.
Штурм продолжался не более 15 секунд.
Террористы, похоже, не успели даже опомниться. Теперь один из них лежал на спине, ногами к двери. Видимо, удары пуль отбросили его на метр-другой назад. Он хрипел и корчился. Другой сидел на ковре, облокотившись на диван, зажав живот руками. Он был ранен, но жив. Его парализовали боль и страх. Глаза афганца смотрели неподвижно, как стеклянные, губы беззвучно шептали молитву. Тарун без колебаний выстрелами в голову добил обоих. Третий распластался на полу в стороне от ковра, спиною вверх. Он дергался в смертельных конвульсиях, производя шум ударами каблука по ножке стула. Неподалеку от него, забившись лицом в угол, правее входа в туалет, скорчившись и тяжело дыша, лежал посол Адольф Дабс. Из-под него быстро растекалась лужа крови. Тарун заметил, как кровь посла сперва сблизилась, а потом, как бы подумав, слилась с кровью умирающего террориста.
Американские врачи, которые позже произведут вскрытие тела Дабса, обнаружат, что в него попали десять пуль - автоматных и пистолетных. Две из них угодили в грудь, три - в голову. Следы сгоревшего пороха на теле и одежде указывали на то, что стреляли в посла практически в упор. Но кто это сделал? Американцы, присутствовавшие в отеле, в один голос утверждали, что никаких выстрелов в номере они не слышали. По всему выходило, что посол был застрелен при штурме. Причем, скорее всего, намеренно.
Офицеры быстро собрали оружие, лежавшее подле убитых. Подобрали неразбившиеся очки посла. Раскрыли портфель, лежащий рядом с Дабсом. В нем почему-то оказались полотенце, зубная щетка и другие туалетные принадлежности, которые человек берет с собой, отправляясь в дальнюю дорогу.
* * *
Известие о гибели американского посла сразу разнеслось по городу. Сначала в виде слухов. Потом оно было передано в дневных новостях по кабульскому радио и в вечерних передачах афганского телевидения. На следующий день все афганские газеты напечатали официальную информацию об этом инциденте.
Придя на работу, аналитик резидентуры Владимир Хотя-ев взял утреннюю газету "Анис". Поначалу он долго и внимательно разглядывал фотографии Дабса, а также убитых террористов, цепляясь глазами за все детали. Примерно так, как разглядывают любители головоломок картинки с надписью "найди 10 различий". Затем бегло просмотрел сообщение о том, что произошло в гостинице "Кабул". Газеты также публиковали биографию Дабса. Знакомясь с ней, Хотяев споткнулся о нечетко написанное персидскими буквами название германского города, где работал когда-то будущий посол. Володя не поленился спуститься в библиотеку посольства, где взял Большой атлас мира и принялся искать это название, перебирая возможные варианты: Гольмбах, Кольбах, Кольмбах… Ничего похожего не нашел. Решил остановиться на версии: Гольбах. Ясно, что не Гамбург.
Разобравшись с текстом, начал вникать в смысл опубликованного сообщения. Читал еще и еще раз, медленно, обдумывая каждое слово, пытаясь увидеть за строками официальной информации больше того, что позволено было сказать ее составителям.
Его Превосходительство Адольф Дабс был убит врагами афганского народа
С сожалением и скорбью мы получили известие о том, что вчера, около 12.30 после полудня, в результате перестрелки, спровоцированной несколькими террористами - врагами афганского народа - погиб Его Превосходительство Адольф Дабс, Чрезвычайный и Полномочный посол Соединенных Штатов Америки в Кабуле.
- Значит так, - стал размышлять Хотяев, - посол был убит (буквально, по тексту, застрелен) "в результате перестрелки, спровоцированной несколькими террористами…" Так кем же убит посол? Террористами или сотрудниками органов безопасности? От чьих пуль он погиб? Пока не говорится. А это существенно. Дальше.
Около 9 часов утра, когда Его Превосходительство направлялся из своей резиденции к месту работы, его автомобиль был остановлен неподалеку от Американского культурного центра. Четыре террориста, переодетые в форму транспортных полицейских, захватили посла и силой вынудили водителя поехать в отель "Кабул". Вооруженные террористы заставили посла войти вместе с ними в отель, где затем удерживали его в одном из номеров.
"Около 9 часов утра…" Время террористы выбрали правильно. В городе в эту пору деловая суета, бдительность тех, кто следит за безопасностью на улицах и в учреждениях, естественно, притупляется. Люди - животные дневные. Темнота их настораживает, а дневной свет действует успокаивающе, расслабляет. Дальше.
"Автомобиль был остановлен неподалеку от Американского культурного центра…" Странное место для захвата. Здесь по утрам бывает довольно много американцев. Они съезжаются на работу, паркуют машины. Бывает много других иностранцев. А что, если бы кто-то из них увидел, как афганские транспортные полицейские нагло останавливают посла в лимузине "под флагом", а потом лезут к нему в салон машины? Могли бы заступиться, попытаться устроить скандал. Стали бы разбираться. Могла произойти стрельба. Ведь возле Американского культурного центра имеется стационарный полицейский пост. В этом случае террористам было бы нелегко уйти. А может, есть причины, по которым они не боялись скандала? Или, может быть, они рассчитывали на дерзость, на неожиданность своих действий? Дальше…
"Четыре террориста…" Так!.. Авторы официальной версии хотят сказать, что все четыре террориста с самого начала и до конца были вместе. Зачем это нужно? Ясно. Это избавляет от необходимости объяснять, почему был убит парламентарий, которого в номере 117 гостиницы "Кабул" во время штурма не было. Ведь нам и многим другим известно, что он, живой и невредимый, сразу сдался афганским органам безопасности, чтобы сообщить условия освобождения посла. А его взяли и убили. Зачем? Если поступать по закону и по здравому смыслу, его нужно было бы допросить, потом судить. Хорошо, арестовали, допросили… А вдруг он во время допроса или на суде скажет то, что никто не должен знать? Вот потому-то, скорее всего, его и убили. Чтобы молчал.
Так, дальше. "Захватили посла и силой вынудили водителя поехать в отель…" Странно, зачем Дабс позволил водителю остановить автомобиль, зачем открыл дверь? Я не посол, и то, имея красный дипломатический номер, не подчинился бы такому приказу транспортных полицейских. Странно.
"Отель "Кабул""… Место, не самое удобное для длительного удержания заложника. В этот день там значительно усилили охрану - в связи с приездом официальной зарубежной делегации. Прямо напротив номера 117, на расстоянии тридцать метров, расположен балкон банка, с которого и просматриваются, и простреливаются гостиничные комнаты. Террористам было бы удобнее и безопаснее не запираться в номере отеля, а остаться в автомашине. Так было бы мобильнее. Подъехали куда надо вместе с послом, взяли своего друга Бахрудди-на Баэса, поехали подальше, высадили посла, пересели в другую машину.
"Компетентные органы безопасности приложили все усилия, чтобы вырвать посла целым и невредимым из когтей террористов, однако террористы не позволили сделать этого". А как же иначе? Кто же скажет, что чего-то не сделали, в чем-то просчитались?
"Террористы требовали доставить к ним некоего Бахруддина Баэса, которого вообще нет в Афганистане, и место пребывания которого не известно. Несмотря на проводившиеся переговоры, террористы все время продолжали настаивать на своем требовании, однако оно оказалось невыполнимым". Интересно, зачем и тем, и другим потребовалось "валять дурочку". Почему Таруну, который наверняка знал, что требуемого лица "вообще нет в Афганистане", не спросить у террористов: "Скажите мне, братцы разлюбезные, а где же мне искать этого вашего Бахруддина Баэса и как его лучше к вам доставить?" Предположим, Тарун действовал по методике "оттягивания времени". Мол, "подождите, детки, дайте только срок". А террористы? Почему они подходили к своему требованию как бы "формально"? Почему не спрашивали: "О, бача, как там на данный момент осуществляется выполнение наших условий?"
"Около 12:30 после полудня террористы стали угрожать немедленной расправой над послом в случае, если в течение 10 минут их требование не будет выполнено". Три часа спали и вдруг проснулись. Интересно, как можно выполнить за 10 минут требование, которое не выполнялось в течение трех часов? Несерьезно. Однако несерьезность не вяжется с драматизмом момента. Ведь на карту поставлены жизни и посла, и террористов. Как можно быть несерьезными в такой ситуации? Дальше…
"Сотрудники органов безопасности, получив эту категоричную угрозу, в течение десяти минут были вынуждены принять меры, необходимые для освобождения посла. В результате террористы стреляли в посла, и тот был ранен". Все похоже на правду, кроме того, что "…террористы стреляли в посла…" Ведь наши сотрудники говорят, что стреляли только полицейские. Однако эту ложь можно понять. Не могли же афганцы в официальном сообщении написать: "Извиняйте, дру-ги-американцы. Лопухнулись наши ребята и положили всех оптом - и тех, от кого спасали, и того, кого спасали".
Покончив с предварительным анализом официального сообщения, Хотяев стал внимательно вчитываться в текст биографии американского посла.
Родился в августе 1920 года в штате Иллинойс США. В 1942 году закончил колледж. С 1942 по 1946 год служил в Военно-морских силах США в качестве офицера. В 1950 году поступил на службу в Государственный департамент США. С 1950 по 1952 год работал в качестве служащего в городе Гольбах (?) в ФРГ. С 1952 по 1954 год был сотрудником экономической секции посольства США в Монровии (Либерия). С 1954 по 1957 год работал в политической секции посольства США в Оттаве (Канада). С 1958 по 1961 год занимал должность в отделе международных связей Госдепартамента США. С 1961 по 1963 год возглавлял политическую секцию американского посольства в Москве. С 1963 по 1964 год состоял при одном из колледжей… С 1964 по 1968 год - советник политической секции посольства США в Белграде, а с 1969 по 1971 - год заведующий отделом СССР в Государственном департаменте США. С 1971 по 1972 год был слушателем внешнеполитического семинара. С 1972 по 1974 год - советник-посланник посольства США в СССР, а с 1975 по 1978 год - заместитель директора департамента Ближнего Востока и Южной Азии. 12 июля 1978 года был назначен Чрезвычайным и Полномочным послом Соединенных Штатов Америки в Кабуле.
Биография действительно краткая, даже слишком краткая для пятидесятивосьмилетнего дипломата, размышлял дальше Вова Гвоздь. Но, если вдуматься, зачем американцы будут предоставлять афганцам более подробную биографию? Хватит и этого. Бросается в глаза "разношерстность" регионов, в которых работал Дабс. Подозрительно? Да, если подозревать Дабса в принадлежности к ЦРУ. А если не подозревать, то, пожалуй, все правильно. У них в Госдепе, кажется, так заведено.