- Не знаю. Мы еще не решили. Раз продавать их здесь нельзя, то мы, вероятно, увезем все наши товары на Сандвичевы острова. Там в них нуждаются, и мы сможем торговать с большой выгодой. А если и там ничего не выйдет, то увезем обратно в Новоархангельск. Все эти товары и нам могут пригодиться на Ситке, - небрежно заметил Резанов, - конечно, если вы ими не заинтересуетесь, или… не получите разрешения от губернатора.
- Но нас все это очень интересует, - запротестовали монахи, - вы не можете себе представить, как нам нужны топоры и пилы. Без них мы как без рук!
- Ну в таком случае,.- со смехом предложил Резанов, - мы сможем договориться с вами, как говорится - заключить сделку: наши колонии на Севере, в суровых климатических условиях нуждаются в провизии; у вас здесь обилие продуктов, но нет скобяных товаров, в которых вы очень нуждаетесь. Почему бы тогда не прийти к соглашению - мы покупаем у вас продукты, а вы покупаете у нас железные изделия.
- Прекрасная мысль, - согласился с ним падре Мартин, - но, к сожалению, одного нашего желания недостаточно. На нашем пути очень много преград, и главная из них - приказ губернатора, запрещающий торговлю с иностранными кораблями, им даже запрещено входить в наши порты. И этот приказ - не причуда губернатора. Он человек военный и точно выполняет распоряжения вышестоящего начальства. Запрещение торговать - это закон во всех владениях испанской короны, находящихся в подчинении вице-королю. Однако нет ничего невозможного, ваше превосходительство, - с хитрой усмешкой заключил падре.
Не оставалось никакого сомнения, что монахи очень заинтересовались предложением Резанова. Недостаток в их миссиях железных изделий - особенно пил и топоров, был таким же ощутимым, как в Русской Америке продуктов питания.
Приближался вечер, пора возвращаться на корабль. Когда Резанов был уже в седле, к нему подошел молодой падре Рамон, очевидно, почувствовавший особую симпатию к камергеру, и тихо сказал:
- Мы примем все меры к тому, чтобы вы получили достаточно продуктов и могли загрузить трюмы вашего корабля доверху, в обмен на нужные нам скобяные товары.
На обратном пути, пользуясь тем, что туман рассеялся, Резанов внимательно разглядывал и изучал окружающую местность, которая, нужно сказать, ничем особенным не поражала. Главная прелесть селения была в том, что оно находилось недалеко от залива и из него прекрасно был виден залив и пролив, ведущий в открытый океан. Вдали от берега виды были довольно серенькие, со скудным кустарником и травой и почти полным отсутствием деревьев. Ближе к заливу даже появлялись места с песчаными дюнами.
После небольшой остановки в президио, где Резанов опять имел возможность повидаться с Кончей, русские направились к себе на корабль.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ: БАЛ
1
Конча страшно волновалась все утро в день большого бала 30 марта. Это должен был быть самый большой, самый блестящий и самый веселый бал во всей истории Новой Калифорнии. Балы в миссиях были не редкость. Испанская аристократия Калифорнии любила повеселиться, потанцевать и попить хорошего калифорнийского вина.
Владельцы поместий около миссий регулярно устраивали балы то у одного, то у другого из богатых помещиков. И съезжались туда гости из имений, находящихся в десятках, а то и в сотнях миль от места бала. Других интересов у калифорнийцев, удаленных от всего остального мира, не было, и поэтому всю свою энергию они расходовали на устройство балов, один другого лучше. Конча ожидала гостей не только из миссии Кармель, но обещали приехать визитеры даже из далекой миссии Санта-Барбара.
Вся семья занималась приготовлениями к балу, и больше всех хлопотала Конча. Хотя она и бывала уже на нескольких балах как подросток, это был ее первый бал взрослой девушки. В первый раз она будет хозяйкой бала.
Крепко попадало индейской прислуге от нетерпеливой хозяйки. Это был ее день, и все остальные члены семьи как-то стушевались, даже ее мать. Служанки с ног сбились, исполняя приказания Кончи, которая не стеснялась давать им затрещины и подзатыльники, если что-то делалось не так.
Несмотря на всю суматоху, беготню и кажущуюся неорганизованность, все оказалось приготовлено, зала прекрасно декорирована, и члены семьи разошлись по своим комнатам одеваться к приезду гостей.
Обряд одевания Кончи занял некоторое время, больше чем она ожидала… все ей не нравилось - и платья не подходили, и туфли не те… Ее служанка Мария измоталась, помогая ей надевать то один, то другой наряд. Наконец платье выбрано, Мария надела на ножки Кончи маленькие изящные туфельки с высокими красными деревянными каблуками. Конча несколько раз осмотрела себя в зеркале, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Осмотром она осталась довольна. Особенно была довольна она своей новой, необычной прической. Волосы были высоко взбиты, и все это сооружение поддерживалось сверху высоким изящным испанским гребнем.
В последний раз она взглянула на себя в зеркало, радостно улыбнулась и выбежала из комнаты, оставив бедную Марию подбирать и развешивать разбросанные повсюду наряды:
Неудивительно, что Конча была довольна собой. Выглядела она прекрасно - гордая кастильская девушка с точеными чертами лица. Поистине первая красавица Новой Калифорнии.
2
Бал превзошел все ожидания. Это был успех, полный успех - и триумф Кончиты. Главной сенсацией бала, конечно, был камергер Резанов. О нем уже слышали, и многие приехали специально, чтобы посмотреть, лично повидать и быть представленными столь важной персоне.
Резанов, как и предполагали, не обманул их ожиданий. Он прибыл с небольшим опозданием, чтобы дать возможность всем остальным гостям собраться.
Испанцы, привыкшие к ярким, необыкновенным формам и экзотическим нарядам, ахнули, когда в дверях залы появился Резанов, одетый в парадную камергерскую форму - мундир с высоким воротником, белые панталоны, широкая орденская лента через плечо и несколько орденов. Его сопровождали лейтенант Хвостов и мичман Давыдов, также в блестящих парадных морских мундирах, и позади замыкал шествие невзрачный доктор Лангсдорф в своем длинном черном сюртуке, этакий анахронизм по сравнению с блестящими мундирами его спутников.
Оркестр, состоявший из нескольких музыкантов-индейцев, грянул довольно нестройно какой-то бравурный марш.
Резанов подошел к сиявшей донье Игнасии, гордой тем, что она могла представить местному обществу такого импозантного сановника. Он почтительно поцеловал ей руку и сказал какой-то комплимент, кажется, по поводу ее наряда. Конча тоже просияла, когда он подошел к ней и так же церемонно склонился к ее руке.
- Вы божественно прекрасны сегодня, - прошептал он, - более обворожительны, чем когда бы то ни было… А думал, что ничто в мире не могло быть более прекрасным, чем ваше лицо в то первое утро, когда я увидел вас впервые. Теперь же вижу, что вы можете быть даже еще прекраснее.
Щеки Кончи слегка порозовели, когда она услышала такие неожиданные признания от обычно сдержанного Резанова.
- Сеньор, мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга, чтобы вы могли говорить мне такие вещи… Таковы обычаи нашей страны…
- Еще раз прошу прощения и подчиняюсь вашим обычаям!
Обряд представления Резанова и его офицеров всем гостям затянулся. Каждый хотел подойти поближе к сеньору камергеру и быть ему представленным. Впервые калифорнийские испанцы имели возможность увидеть воочию высокопоставленного посланца таинственного русского царя, повелителя миллионов людей и медведей.
Наконец официальная часть закончена. Конча сделала незаметный знак капельмейстеру, и смешанный оркестр испанских солдат и индейцев заиграл мелодичный вальс. Резанов поклонился Конче и пригласил ее на первый танец бала. Хотя Резанов давно не танцевал, с тех пор как покинул Петербург, тем не менее он показал себя искусным танцором. Стройный, с военной выправкой, он умело скользил с Кончей по наполированному полу залы. Сидевшие на стульях пожилые сеньоры не отрывали от них глаз: следили, за тем, как они танцевали и весело разговаривали во время танцев, следили за каждым изменением в выражении их лиц, и время от времени многозначительно обменивались взглядами друг с другом. Видно было, что местные дамы подметили зародившуюся симпатию между Резановым и Кончей.
- Вы прекрасно и легко танцуете, сеньорита, - заметил он.
Конча улыбнулась:
- Я не ожидала того, что человек в вашем положении, обремененный важными государственными делами, мог оказаться таким прекрасным партнером в танцах, - призналась она. - Вы так не похожи на всех других.
Танец сменялся танцем… Гости веселились от души. И, конечно, Конча веселилась больше всех. Она не пропустила ни одного танца. Вокруг нее всегда толпились молодые гидальго в надежде потанцевать с ней. Интересно то, что никто из других девушек даже и не думал завидовать ей. Конча считалась первой красавицей и некоронованной королевой Новой Калифорнии.
Резанов, как и можно было ожидать, не мог с ней танцевать весь вечер, да и чувство такта не позволило бы ему настаивать на этом. Тем не менее тот факт, что он танцевал с Кончей несколько танцев, безусловно вызвал толки среди пожилых блюстительниц местных правил.
Впервые за многие годы Резанов танцевал с искренним удовольствием, хотя вообще он был довольно равнодушен к танцам, и в Петербурге на светских вечерах и балах всегда старался избежать необходимости заниматься, как он считал этими "детскими развлечениями". На этот раз ему доставляло удовольствие не только самому танцевать с Кончитой, но даже наблюдать за ней, когда она танцевала с другими. Она была настолько непосредственна, оживлена и весела, что он невольно любовался и втайне восхищался ею.
3
Во время перерыва в танцах, когда усталые музыканты отдыхали, подкреплялись вином и всякими яствами, Резанов вышел с Кончей на веранду, где они присели на скамью.
Погода была необыкновенно теплой для этого времени года, хотя легкий прохладный бриз тянул с Тихого океана. Конча накинула на плечи теплую шаль. Вначале они сидели молча. Резанов наблюдал, как ветерок тихонько шевелил ее волнистые темные волосы, ласкал своим дуновением ее гордое лицо и нежно целовал теплые пухлые, полудетские губы.
- Как я завидую этому смелому бризу, что он имеет возможность ласкать вас, - прошептал Резанов.
- Сеньор, вы опять нарушили свое обещание. Разве я вам не сказала, что говорить подобные вещи не полагается девушке, которую вы так мало знаете! - Конча улыбнулась, однако, не очень протестуя против признаний Резанова.
- Боюсь, что я болен неизлечимой болезнью, а кроме того, не забывайте, что я не такой уж незнакомец… Я вас знаю уже три дня. И скажу вам правду, мне кажется, что я вас знаю не три дня, а тысячу лет, - признался Резанов.
- Вы хотите сказать, что маленькая Конча - для вас открытая книга, что вы изучили меня так хорошо, точно знали тысячу лет? - поддразнила его девушка.
- Конечно, нет… Я не смею говорить подобное. Наоборот, хотя я будто бы знаю вас хорошо - по крайней мере мне хочется так думать, - тем не менее вы для меня остаетесь загадкой, как и в день нашей первой встречи, - снова признался Резанов. Сегодня, видимо, был день его признаний. - Иногда мне кажется, что вы еще совсем ребенок, красивая, избалованная вниманием девочка, а потом - вы вдруг поражаете меня своими замечаниями, достойными весьма опытного государственного деятеля, заострившего свой ум в ежедневных словесных турнирах, - добавил Резанов, смотря в ее темно-синие глаза. - Где вы только набрались этого опыта? Или это ваша прирожденная особенность, сеньорита?
Конча улыбнулась:
- Не знаю, сеньор, может быть, то, о чем вы говорите, развилось у меня от того, что я часто слушаю о чем говорят мои отец и губернатор Ариллага. Когда они о чем-либо совещаются, я просто сижу позади кресла моего отца и прислушиваюсь к их разговорам и спорам. Вполне возможно, что это развило во мне способность логического мышления. Но, конечно, вы мне льстите, когда говорите, что у меня чувствуется большой опыт в политике и государственных делах, или когда вы сравниваете меня с опытными государственными деятелями, искусными в лабиринте европейских политических интриг.
Она помолчала немного и потом продолжала:
- Нет, сеньор, я думаю, что обладаю простым здравым смыслом, и он позволяет мне разбираться в запутанных делах, в которых вы, опытные политики, теряетесь и не находите выхода, потому что вы ищете сложных ответов, в то время как все, что нужно, это найти самый простой выход…
- Вы меня просто поражаете, - все, что мог сказать Резанов. - Иногда я забываю, что вы еще так молоды, непростительно молоды!
Они замолчали. Каждый, видимо, думал о своем. Конче вдруг пришла в голову какая-то мысль. Она подняла голову и посмотрела на Резанова:
- Сеньор, - несколько неуверенно обратилась она к нему, - я хотела бы спросить вас… - она опять заколебалась.
- Что такое? - заинтересовался Резанов.
- Я не знаю… может быть, вы рассердитесь на меня за мое любопытство, но я хотела бы знать, почему вы всегда так серьезны, всегда чем-то озадачены… Мне кажется, что за вашим приездом к нам кроется какая-то тайная миссия, и вы зашли в наш порт не просто потому, что вашей команде грозил голод… Что-то есть за всем этим, кроме того, чтобы запастись свежей водой и продуктами. Что? - быстро выпалила Конча, прежде чем Резанов мог остановить ее.
Он посмотрел на нее озадаченный. Кто подтолкнул ее задать этот вопрос? Была ли она невинным орудием ее брата дона Луиса или это монахи спровоцировали ее на эти вопросы.
- Откуда такие мысли в вашей очаровательной головке? - он вдруг отрезвел, отбросил все теплые чувства, которые до сих пор питал к ней, и холодно, даже официально задал ей вопрос.
Конча мгновенно поняла, какое впечатление на него произвели ее слова. Она прекрасно знала, какие мысли заворошились у него в голове, и без колебания сказала ему об этом. Тот факт, что она буквально прочла его мысли, еще более поразил Резанова.
- Не беспокойтесь, ваше превосходительство. Никто меня не просил задавать вам вопросы. Поверьте мне, сеньор, я хочу быть вашим другом, и если вы мне доверитесь, удовлетворите мое женское любопытство, вы получите верного друга. Не забудьте, что я могу быть вам очень полезной… Даже сам губернатор выслушивает мои советы, а святые отцы из миссии просто едят у меня с рук.
Резанов невольно улыбнулся, когда представил себе картину, как Конча кормит монахов. Смелая мысль вдруг мелькнула у него: а почему бы не рискнуть и не заручиться помощью этой странной девушки! Он знал, что он произвел на нее большое впечатление и ясно сознавал, что это чувство было взаимным. Он решил играть в таинственность и довериться ей, хотя не считал, что главная причина его прибытия в Калифорнию была столь секретной. Он попросту не хотел о ней распространяться пока не увидится с губернатором. Он знал, однако, что если доверится Конче, то она никому ничего не расскажет до его свидания с губернатором,
Конча сидела молча, сознавая, что сейчас у него в душе происходила борьба. Наконец, Резанов поднял голову, посмотрел ей в глаза, взял ее руки и поцеловал их, сначала одну, потом другую.
- Вы победили, сеньорита, - сказал он тихо и опять поцеловал ей руку.
- Я вручаю вам мою тайну и надеюсь, что вы ее сохраните до определенного момента. Ничего плохого в моей миссии сюда нет. Но вы правы, когда решили, что доверенное лицо, камергер русского императора, вряд ли покинул бы свой пост в Петербурге для того, чтобы поехать в далекую Калифорнию и добиваться получения провизии для маленького суденышка. Безусловно, причины моего прибытия сюда более важные и могут иметь большое значение в отношениях между нашими обеими странами, здесь на далеком берегу Америки. Сеньорита, все что я хочу теперь и чего буду добиваться от губернатора - это убедить его во взаимных выгодах открытой торговли между нашими колониями на Севере и испанскими владениями в Калифорнии. Я знаю, что он будет противиться этому, потому что испанские законы запрещают какие бы то ни было сношения с любой другой страной на побережье Калифорнии. Мой долг требует от меня убедить губернатора, что его законы устарели и что обе стороны только выгадают от нашего взаимного товарообмена. Именно это - главная причина приезда сюда, и будущее покажет, добьюсь ли я успеха в своей миссии… Наши колонии нуждаются в продуктах из богатой Калифорнии, и мы в свою очередь сможем снабжать вас всеми необходимыми сельскохозяйственными орудиями, которых у нас в избытке.
Конча посмотрела на него и, казалось, молчаливо благодарила Резанова за доверие, оказанное ей. Она тихо пошевелила губами и потом медленно сказала:
- Большое спасибо, сеньор, за доверие. Боюсь, однако, разочаровывать вас… я уверена, что ваш прямой подход, прямое обращение к губернатору окончится неудачей и полным разочарованием…
Резанов нахмурился:
- Что вы хотите сказать?
- Я хочу сказать, что со всеми вашими дипломатическими способностями вам не удастся сдвинуть ни губернатора, ни моего отца с занятых ими позиций, с того, что они называют своим долгом. Никогда в жизни они не нарушали законов своей страны и никогда не нарушат, несмотря на вашу дипломатию… Если вы доверяетесь мне, то доверьтесь до конца. Мой вам совет - действовать в другом направлении. Сосредоточьте ваши усилия на отцах миссии - в этом направлении есть надежда на успех. Не забудьте того, что нашим падре нужны ваши скобяные товары, а не губернатору. Более того, у них довольно большое влияние в официальных кругах, и если они захотят, то могут причинить немало неприятностей губернатору. Расскажите отцам, какое количество топоров, пил и гвоздей у вас есть. И не только это - у вас, вероятно, много рулонов материи для нарядов, которые могут заинтересовать наших дам. В ваших руках, в ваших силах привлечь их на свою сторону, сделать их вашими союзниками. Дайте им знать, что у вас на борту прекрасные шерстяные и хлопчатобумажные ткани, что у вас есть ленты и бархат - а я знаю, это так и есть, судя по тем подаркам, что вы привезли нашим падре в миссию. Дамы начнут тогда нажимать со всех сторон на губернатора, будут просить разрешения покупать все эти красивые вещи, и в результате начнется торговля!
- Сеньорита, вы просто прелесть! - Резанов посмотрел на нее с нескрываемым восхищением и удивлением. - Я слов не нахожу, как благодарить вас за советы.
- Доверьтесь мне, и я для вас сделаю больше, чем вы ожидаете от маленькой глупенькой Кончиты, - сказала она с улыбкой, потом оглянулась, - я думаю, что мне нужно вернуться в залу, а то мое отсутствие заметят…
Резанов поднялся со скамьи следом за ней.
- Значит… Теперь мы союзники? - спросил он.
- Да, и вот вам моя рука в подкрепление нашего союза, - и она протянула свою руку для поцелуя. Ей, видимо, нравилось, когда он касался ее руки своими губами. В этот момент она чувствовала себя совсем взрослой, настоящей гранд-дамой…