4
Прошло шесть месяцев, и в судьбе Тараканова все еще не произошло никаких перемен. Он со своими алеутами был в сущности рабом испанцев. По-прежнему они работали на полях миссии под постоянным надзором солдат, жили в том же грязном хлеве, а главное - всегда голодные.
Тараканов за шесть месяцев научился немного говорить по-испански и мог теперь довольно хорошо понимать своих тюремщиков. Все это время он старался узнать от них - не пытается ли компания добиться их освобождения. При каждом удобном случае он незаметно прислушивался к разговорам монахов - вдруг те проговорятся. Он был уверен, что и Баранов, и Кусков принимают меры к его освобождению, но он знал также, что все делается в официальных сферах медленно, не спеша. Нужно только запастись терпением. Он старался сблизиться с солдатами, оказать им хоть какую-то услугу, так же как и завязать дружбу с индейской прислугой в миссии. При каждом удобном случае он пытался переслать записку Кускову в форт Росс, дать ему знать о своем положении.
Тараканов однажды заметил, что в миссии началось необыкновенное оживление. И монахи, и солдаты находились в каком-то возбуждении. Двор миссии был подчищен. Он решил, что ожидается приезд важной особы. И, действительно, вскоре во двор миссии въехала большая кавалькада - отряд солдат и среди них какой-то пожилой военный в особенно красочной форме. Тараканов решил, что это какой-то крупный чиновник из Монтерея, а возможно, и сам губернатор.
Выбрав момент, когда никто не следил за казармой, Тимофей выбежал на площадь, подбежал к высокому гостю и закричал на ломанном испанском языке:
- Я русский… русский!..
Один из монахов быстро загородил ему дорогу и сердито закричал:
- Нет, нет… это индеец! Пошел вон… вон отсюда!
Солдаты подскочили к нему и потащили прочь со двора, подталкивая его подзатыльниками и градом ударов тростью. За свою выходку Тараканов и вся его группа охотников были наказаны дополнительной работой на полях и сокращением рациона.
Вечером, лежа на земляном полу в своей казарме, Тараканов заметил, что алеуты выглядели в этот день очень подавленными. Они о чем-то тихо перешептывались.
- Что вы там шепчете? - спросил он ближайшего алеута.
Тот замялся, но потом прямо сказал, что все алеуты потеряли надежду когда бы то ни было вернуться домой.
- Ты, Тимофей, во всем виноват, - хором заговорили все. - Ты заговоренный. Каждый раз, когда люди едут с тобой, ты попадаешь или в руки индейцев, или гишпанцев, и всегда в этих случаях много людей гибнет!
Тимофей пытался успокоить их, положиться на милосердие и помощь Бога.
- А насчет того, что я приношу несчастье, стыдно вам так говорить. Вы такими словами Бога гневите… - сердито сказал он им. - Вы не язычники, а истинные православные христиане, и не должны так думать и хулить имя Божье!
Уговорил их Тимофей да не надолго. Видно, терпению алеутов пришел конец. Через несколько дней алеут Василий подошел к Тараканову и сказал, что он решил жениться на индейской девушке и что монахи обещали дать ему землю, избу и всякий инвентарь, если он откажется от своей православной веры и станет католиком.
- Я решился на этот шаг, - сказал он. - Помощи нам ждать не от кого, а работать рабом на полях всю жизнь я не хочу.
Тараканов был в ужасе от таких слов.
- Да как ты можешь говорить такое! Как же это можно отказываться от истинной, православной веры!.. Ты с ума сошел! А потом ведь тебя жена ждет на Кадьяке!
Василий угрюмо посмотрел на него:
- Не видать мне жены никогда, Тимофей! Мы все останемся здесь навсегда. Я не хочу быть больше рабом. Посмотри на нашу одежду… истрепались мы совсем, изголодались…
Тимофей сделал еще одну попытку уговорить его:
- Ты же понимаешь, почему они хотят дать тебе индейскую девушку в жены? Да потому, что из тебя сделают индейца, а ты сам знаешь, как живут индейцы в этих миссиях. Ты их видишь каждый день, одетых в отрепья. Они рабы - работают каждый день на полях… Нет у них ни праздников, ни отдыха, а обращаются с ними хуже, чем с собаками. Да что там говорить… Сам видишь их жизнь.
Алеут потоптался на месте, но потом упрямо заявил:
- Их священник сказал, что я буду жить, как свободный человек, а если я стану католиком, то могу опять жениться!
Тараканов покачал головой и только горько добавил:
- Ты не прав, Василий, не прав! Это все, что я могу тебе сказать. Подумай, что ты услышишь от своей жены, когда вернешься домой и скажешь ей, что у тебя в Калифорнии другая жена и, мало того, - ты стал католиком!
Василий опустил голову, но, как загипнотизированный, монотонным голосом повторил:
- Мы никогда не вернемся… останемся здесь… и я хочу жить здесь лучше, чем мы живем теперь… хочу иметь жену!
В следующее воскресенье Василий женился на индианке и покинул своих товарищей - поселился где-то с молодой женой на ферме. Вскоре и остальные алеуты заколебались. Через несколько дней четыре алеута тоже изъявили свое согласие поселиться на ферме и жениться на индианках. С их уходом осталось только шесть человек, включая Тараканова.
Испанские патеры стали подвергать оставшихся постоянному нажиму, пытаясь склонить их к католичеству. Возможно, из-за того, что оставшиеся были русскими, которые не мыслили для себя никакой другой веры, кроме православной, или же высокое моральное влияние Тараканова на них подействовало, но никто из них уговорам монахов не поддался.
Однажды Тараканов был свидетелем попытки массового побега индейцев. Индейцы, работавшие в поле, подняли шум и крики. Видно было, что они были страшно возбуждены. Какой-то молодой индеец обратился к ним с речью, очевидно, призывая к мятежу и массовому побегу.
Вдруг, как по команде, все индейцы прекратили работу, побросали свои инструменты и кинулись бегом с поля по направлению к горам,
Пораженные видом убегавших индейцев два солдата, охранявшие их, сначала остолбенело смотрели им вслед. Потом один галопом поскакал в миссию за помощью. Не прошло и нескольких минут, как из миссии вылетел на конях весь его гарнизон и пустился в погоню за мятежными индейцами-рабами. Конники довольно скоро догнали беглецов и согнали их в стадо.
Индейцев привели на двор миссии, где немедленно начались экзекуции. Ни один не избежал побоев плетьми. Били всех до исступления. Главарь мятежников - молодой индеец был отделен от других, и после того как все были избиты плетьми, началась экзекуция главаря. Хлестали его тяжелыми сыромятными бичами все солдаты по очереди, пока он не превратился в бесчувственный кровавый кусок мяса. Монахи принесли затем свежую шкуру, только что снятую с убитого теленка, завернули избитого индейца в еще мягкую шкуру и зашили ее на нем. Остаток дня индеец пролежал на солнцепеке. Окровавленная шкура засохла, сузилась и, как клещами, сильно сдавила тело индейца. Прошла ночь, и когда утром разрезали ремни, которыми шкура была стянута на несчастном, он был мертв - умер ли он от зверских побоев, или же задохся в засохшей шкуре, - никто не знал. Индейцы хорошо усвоили этот урок, и за время пребывания Тараканова в плену побегов больше не было.
5
Время шло, и Тараканов уже потерял счет дням. Видя, что на полях миссии крепостные по старинке пахали землю деревянными сохами, Тараканов как-то предложил монахам свои услуги и сказал, что он умеет делать железные плуги, которыми гораздо легче и лучше пахать. Толстый падре выслушал его и спросил, где и когда он научился этому искусству. Тимофей ответил, что и в форте Росс, и на Ситке русские уже давно делают плуги, и он долгое время работал там в кузнице.
Монах недоверчиво посмотрел на него. Ему не верилось, чтоб русские "варвары" на севере могли иметь лучшие сельскохозяйственные орудия. Однако повел его в низкую избу, похожую на свинарник Тараканова. В избе, в отличие от помещения пленников, было окно, и в ней было сравнительно светло. У окна стоял большой стол, где лежал топор и еще какие-то примитивные инструменты. Это была так называемая мастерская миссии.
- Ну, показывай, как ты можешь делать железные плуги.
Тараканов в изумлении посмотрел на него:
- Так здесь же нет никакого инструмента… мне нужна кузница, а главное - инструмент.
Монах нахмурился:
- Какой тебе инструмент?.. Видишь, здесь все есть… Ты врешь, что умеешь плуги делать… хочешь получить легкую работу!..
Он показал солдатам на Тимофея:
- Взять его обратно в поле… и удвоить ему задание!
Солдаты тычками выгнали Тимофея из "мастерской" и погнала его на работу в поле.
Так проходили недели, месяцы. Тимофей продолжал работать на полях под палящими лучами солнца, которое, казалось, никогда не скрывалось за облаками. Монахи, однако, не забыли предложения Тараканова, навели справки в миссии Сан-Франциско, в Монтерее и даже в столице страны - в городе Мехико. Узнали, что действительно нужны инструменты - плугов голыми руками не сделаешь. Приобрели необходимое, главным образом в форте Росс.
Тараканов совершенно потерял счет времени. Прошло шесть, а может быть, и семь или восемь месяцев после его разговора с толстым монахом. Неожиданно его вызвали в канцелярию миссии, где на этот раз его принял помощник, аббата, маленький, щупленький падре.
- Ты говорил, что сможешь делать железные плуги, если будут необходимые инструменты, - сказал он, сверля Тимофея своими колючими глазками, - инструмент мы достали, пойдем в мастерскую.
В мастерской Тимофей действительно нашел инструменты, но так как они приобретались неопытными людьми, то некоторых вещей не хватало, а других было больше, чем нужно. Тем не менее Тараканов сказал, что он может начать работать, если ему дадут помощника в кузницу. В помощники он взял одного из алеутов. С этого времени жизнь в заключении стала для них гораздо легче.
Обоим механикам из-за недостатка нужных инструментов потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы построить первый плуг, но тем не менее через несколько недель первый новенький железный плуг выкатили во двор к необычайному восторгу монахов и солдат. Репутация Тараканова сразу же возросла, и его больше никто не тыкал и не называл "собакой" или "свиньей", как раньше. Тараканова опять выручила его русская смекалка, как это было и в индейском плену, где он запустил самодельного змея в небо и с тех пор стал считаться чуть ли не колдуном или шаманом.
Монах, убедившись в талантах Тараканова, немедленно стал составлять планы, как развить дело, построить "фабрику" плугов и продавать их соседним миссиям. Тимофею обещали дать нужное число работников-помощников. Мало того, Тараканову даже стали платить за каждый сделанный им плуг; платили, правда, мизерную плату, но даже и таких денег он не видел уже много месяцев, со времени своего пленения.
Успехи Тараканова в изготовлении плугов привели к тому, что монахи опять стали приставать к нему с требованиями перехода в католическую веру и обещали дать ему в жены любую из индейских девушек, какую он только пожелает.
Несмотря на его протесты, что он женат и вновь жениться не собирается, что он верный сын православной веры, монахи по очереди приходили к нему и часами рассказывали о тех преимуществах и благах, которыми он будет пользоваться, если согласится стать католиком - и жену красивую обещали, и жизнь вечную в раю, и богатства на этой земле.
Отказ Тимофея от всех этих благ так разъярил монахов, что они готовы были опять отправить его на полевые работы, но потом благоразумие взяло верх - репутация искусного мастера по изготовлению железных плугов, топоров и прочих инструментов спасла его.
Несмотря на тяжелую работу, Тараканов не только не терял веры в свое спасение, но и сохранял свою природную наблюдательность. Позже, вернувшись домой, он подробно описал жизнь и нравы испанцев в миссии, где он был в заключении.
А нравы среди испанских солдат были самые низменные. Захваченных индейских девушек они превратили в наложниц, что особенно оскорбляло пуританские чувства Тимофея, хотя нечто похожее он наблюдала порой и в Русской Америке, но гораздо в меньшей степени. Обилие индейских женщин в миссии привело к большому "урожаю" незаконных детей. Этих детей в своих воспоминаниях Тараканов называл "солдатскими сиротами".
За несколько месяцев работы на своей "фабрике" Тимофей, получая мизерную плату, сумел тем не менее скопить четырнадцать пиастров. К несчастью, один из солдат видел, как Тараканов пересчитывал свои "сокровища". Он отправился к аббату миссии и сказал, что Тимофей украл у него четырнадцать пиастров. Суровый падре приказал привести Тараканова к нему на суд за кражу денег у солдата.
Тимофей клялся и божился, что это его деньги, что он их заработал. Аббат, видимо, не совсем доверял обвинениям солдата, но, с другой стороны, при обыске Тараканова была найдена точная сумма в четырнадцать пиастров. Тогда падре вынес поистине "соломоново" решение.
Он сказал, что возьмет деньги "на хранение" на год, а через год обе стороны опять получат возможность доказать свою правоту, и тогда будет вынесено окончательное решение. Излишне говорить, что Тимофей этих денег больше никогда не видел.
6
Шли месяцы… шли годы, но Тимофей не терял надежду на свое освобождение. Он знал, что пройдет много времени, прежде чем Баранов узнает о его пленении, а затем его протест и требование об освобождении Тимофея дойдут до губернатора Новой Калифорнии. Еще несколько месяцев потребуется на получение ответа от губернатора. В те времена человек должен был обладать огромным терпением.
И вдруг… Тимофей узнал, что в бухту Сан-Франциско пришел русский военный фрегат. Это был "Рюрик" под командой лейтенанта Отто Коцебу, того самого Коцебу, который когда-то юным кадетиком принял участие в первой кругосветной экспедиции на корабле Крузенштерна.
Можно себе представить изумление Коцебу, когда ему было доложено, что у испанцев уже больше трех лет томятся русские пленные. Он потребовал их немедленного освобождения.
О том, что в его судьбе скоро произойдут изменения, Тараканов понял по тому возбуждению, которое вдруг воцарилось в миссии. Монахи стали бегать из кельи в келью, шептаться, советоваться друг с другом, солдаты немного присмирели. И как-то утром Тараканова вызвали к аббату, который смущенно заявил ему, что из Монтерея пришел приказ немедленно отправить "российского кавалера" Тараканова в Монтерей. И сразу же аббат заявил, что он предоставит "эль кабальеро руссо" самую лучшую лошадь миссии. Тараканов был плохим наездником, но быстро и лихо вскочил на спину лошади, и также быстро лошадь сбросила незадачливого всадника на землю. Тимофей при этом сильно зашиб ногу и несколько дней хромал.
Из-за этого случая он смог добраться со своими товарищами до Монтерея только дней за десять. Оттуда был доставлен в Сан-Франциско.
Стоял погожий осенний день 28 октября 1816 года, когда Тараканов, приехав в Сан-Франциско, вдруг увидел на рейде родной фрегат "Рюрик" с Андреевским флагом, весело шевелившемся от легкого дуновения ветра. Невозможно описать те чувства, которые охватили Тимофея при виде этого зрелища - неужели он свободен и наконец скоро вернется домой!
На корабле его встретил командир корабля, лейтенант Коцебу. Небольшого роста, суховатый, моложавый, с непомерно длинным носом, Коцебу произвел на Тараканова неприятное впечатление. "Опять немец", - подумал он.
Коцебу посмотрел на него, даже не подал руки… Тараканов для него был простым промышленным, человеком низшего класса… и только спросил:
- Сколько вас приехало?
- Семь человек, считая меня.
Коцебу снова взглянул на Тимофея и сказал:
- К сожалению, всех взять с собой не могу. У меня места найдется только для трех человек, да еще Элиот Кастро поедет с нами!
Тараканов остолбенело посмотрел на него:
- Так эти же люди провели три года в заключении, рвутся домой… Как же можно их здесь оставлять опять!
Коцебу смотрел мимо него… спорить и доказывать что-то Тимофею он не собирался, только добавил:
- Остальные задержатся здесь недолго. Я договорился с губернатором, за ними вскоре придет другой корабль… Можешь идти, и выбери себе двух компаньонов, которые поедут с нами.
Когда Тараканов повернулся, чтобы идти, Коцебу заметил вскользь:
- Мы не идем в Новоархангельск. Я тебя доставлю на Сандвичевы острова, а оттуда ты доберешься до дома на другом корабле.
На следующий день Коцебу отправился в Монтерей для переговоров с губернатором относительно форта Росс, который якобы был самочинно построен Кусковым в Калифорнии.
Освобожденные пленники решили воспользоваться своей свободой и отправились на охоту, закончившуюся трагически. Приятель Тараканова Иван Строганов был сильно изувечен от нечаянно загоревшегося пороха и в тот же день умер. Какая насмешка судьбы! Больше трех лет провести в неволе и в первый день своего освобождения потерять жизнь!
Через несколько дней после возвращения капитана Коцебу "Рюрик" поднял паруса и направился к Сандвичевым островам.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: АВАНТЮРА ДОКТОРА ШЕФФЕРА
1
Три года, проведенные Таракановым в неволе в Калифорнии, были полны событий в Русской Америке и в ее столице Новоархангельске. За эти три года селение разрослось, похорошело и стало похожим на небольшой город. Это уже не был маленький форт, торчавший на небольшом холме и ежечасно ожидавший нападения враждебных колошей. Гавань Новоархангельска стала самой оживленной на всем западном побережье Северной Америки. В порту часто стояло по нескольку кораблей и не только своих, компанейских, но и заморских, большей частью бостонских. Нередко заходили и английские суда, а иногда и французские. Дела компании в Русской Америке шли хорошо: торговля расширялась далеко за пределы русских владений. Баранов сумел привлечь иностранных шкиперов выгодной торговлей с ним и благодаря этому сам теперь перестал нуждаться в продуктах, недостаток которых в прошлом сильно тормозил дело. Теперь он мог получать из Бостона не только предметы первой необходимости, но и позволить себе даже некоторые предметы роскоши. Иностранные гости теперь шли к Баранову не только для торговли, но иногда и для защиты. Так во время войны 1813 года между Англией и Соединенными Штатами несколько американских торговых кораблей пришло в Новоархангельск, ища защиты от английских корсаров. Батареи крепости были теперь настолько внушительны, что могли противостоять бомбардировке вражеских кораблей и оказать защиту своему собственному флоту.