- …угу, она владеет производством шоколада элитных марок и уже вышла на рынки Болгарии, Австрии и Португалии. Теперь она возвращается в Россию для того, чтобы изучить возможности организации производства ее шоколада здесь и проанализировать рентабельность ее предприятия в наших условиях. Приезжает она надолго, месяцев на пять, и… я ей доверяю. Я уговорю ее купить у меня ОАО, а затем продать мне его обратно после развода с определенной…ммм, скажем, выгодой для себя. Так мы уничтожим возможность проследить за нашими действиями по налоговым выплатам и выплатам по кредитам… А отчетность в пустом ЗАО можно же и подрисовать, чтобы все выглядело убедительно.
Сережа снова довольно улыбнулся, а Женя от шока не могла и слова вымолвить, пытаясь как-то собрать мозги в кучу и решить, окончательно ли рехнулся Сережа на почве развода, разлуки с дочерью и сексуального воздержания, или же что-то здравое в его словах все же присутствовало…
Заметив Женину неуверенность, замешательство и активную внутреннюю борьбу со всем "нечестным", что она могла углядеть в его плане, Сережа наклонился к ней и, подтянув одну ее ладонь к себе, взял ее в свою сильную, горячую руку, с нажимом проговорив:
- Послушай, Женя. Я все равно это сделаю, я уже все решил, но мне нужно, чтобы ты была на моей стороне. Мне нужна твоя помощь. Пойми ты, - он нахмурился, а в его голосе засквозила жесткость и отчаяние, - если я подожду еще год, то моя дочь вообще забудет, как я выгляжу, а после Ксюшиной обработки я стану для нее самым страшным монстром, которым детей непослушных пугают, чтобы не хулиганили. – его пальцы нежно поглаживали руку Жени, лаская ее кожу, и она отчего-то завороженно уставилась на его ладонь, почувствовав, что после такой "убедительной" речи вновь, черт возьми, теряет перед ним оборону и уже готова согласится на что угодно, лишь бы он не выпускал ее ладонь из своей руки… Она поспешно подняла на него глаза, чувствуя предательский румянец волнения на щечках. – Я должен получить возможность видеться с ней, Женя. Я должен говорить с ней, должен по крупицам вернуть ее доверие и попытаться объяснить все, что произошло… А еще…
Его взгляд вдруг изменился, и Женя с отчаянием заметила возвращение того самого огненного вихря, что повышал температуру его тела и заставлял шептать ей разные, очень волнующие вещи, сжигая ее заживо в собственном огненном жерле вулкана… Слегка потемневшие глаза прошли по ее лицу, жадно застыв на губах, а затем он наклонился к ней в совершенно отключающем разум и любые другие чувства, кроме жажды любовных прикосновений, порыве и быстро, с жаром, зашептал ей на ушко, вызывая страшные полчища мурашек по коже и что-то невообразимое в животе:
- А еще я должен получить тебя, Женя, ты же понимаешь, я чертовски сильно хочу быть с тобой, я чертовски желаю… - Женя выдохнула, чувствуя, как горит ее кожа не только на лице, но даже и на шее, как от волнения она не могла и пальцем пошевелить, а сладкий трепет убивал ее наповал, убивал, убивал ее, Сережа убивал ее… Она хотела отстраниться, чтобы прийти в себя, но Сережа не дал ей это сделать, сжав сильнее ее ладонь и снова притянув к себе, с безумным исступлением глядя на ее темно-малиновые губы, а затем снова зашептал со всей своей горячностью и напором:
- Нет! Слушай! Я чертовски желаю, чтобы ты была моей, Женя, и ради этого я пойду на любой шаг, любую, даже самую пустую, глупую и рисковую аферу, даже если мне это будет грозить длительной отсидкой за решеткой в темнице сырой, ты понимаешь? Ты. Должна. Быть. Моей.
Женя не могла вздохнуть, вот же проклятье! Он имеет над ее чувствами слишком много власти, она слишком сильно зависела от него, черт возьми!!! Она не могла сопротивляться ни его взгляду, ни его шепоту, ни словам, парящим в ее душе на крыльях безудержного счастья, никакого сопротивления, лишь слабость, лишь…
Сережа отстранился, слегка наклонив голову на бок, любуясь чертами Жениного лица и упиваясь ее близостью, впитывая ее реакцию с особенной жадностью, а его ладонь продолжала ласкать ее пальцы с непреодолимым, все возрастающим желанием, а птицы внизу Жениного живота уже носились по бешеному кругу, искушая свою хозяйку изо всех сил…
Она тяжело выдохнула, сжав в ответ Сережины пальцы и глядя в его пылающий, черный-пречерный взгляд жестких и решительных, таких любимых серых глаз, и слабо проговорила:
- Я все понимаю, Сережа. Но мне надо еще раз как следует это обдумать…
Сережа победно ухмыльнулся, как будто он уже догадывался о том, какое решение она примет, а его глаза с особенной нежностью и любовью скользнули по контурам ее лица к волосам, шее и плечам, и Женя, понимая только лишь то, что ей нужно всеми средствами потушить тот костер, что крушил ее самооборону изнутри, поспешила увести глаза и с огромным сожалением вытянула ладонь из его руки, вновь принявшись за крем-брюлле, чтобы хоть как-то отвлечься, и задним числом понимая, что чертов гад и кретин Минаев легко, используя лишь шепот и прикосновение, без всяких усилий почти убедил ее встать в ряды заговорщиков, а сейчас сидит весь такой самодовольный, буквально сияя от того, какое впечатление он на нее производит, и поглощая ее любовь к нему… А главное, с таким лицом, будто она уже на все согласилась!
Женя бросила на не в меру разулыбавшегося ослепительной и чертовски обаятельной улыбкой Сережу возмущенный взгляд с большой долей вызова и противоборства, и он, конечно же, все прочитав по ее глазам, поднял одну бровь и абсолютно невозмутимо и беспрекословно заявил:
- Я закажу тебе еще десерт. Как называются те фрукты в белых ошметках?..
Женя не смогла сдержать счастливого смеха.
*** "Плюс"
Вопреки заверениям Жени, что машина, грустно брошенная на парковке около университета, ей завтра, вообще-то, понадобится, и приводя всяческие веские аргументы в пользу того, что ей будет гораздо комфортнее добираться до работы в обществе Сергея и его "Ниссана", Сережа все-таки привез девушку в тот самый, уже хорошо ему известный, узкий двор.
В этот час найти мало-мальски свободное наземное пространство, чтобы приткнуть очередное средство передвижения, уже не представлялось возможным, поскольку гонка за местами под лозунгом "кто первый" начиналась в районе шести вечера и заканчивалась уже в семь часов, после чего приходилось довольствоваться местами уже соседних, но таких же узких и глухих дворов.
Несмотря на то, что уже почти стемнело, и даже пения птиц было практически не расслышать, детская площадка жила и пела, как никогда, и радостный ор, смех и визги маленьких, разноцветных метеоров, шуршащих по гравию туда-сюда, просачивался даже сквозь плотно закрытые окна "Экстрейла" и тихий фон музыки, доносившейся из динамиков авто.
Сережа затормозил прямо напротив Жениного подъезда и посмотрел на нее с своим обычным нетерпением, а еще с тем самым, едва уловимым огоньком, который попросту назывался "мужскими чарами".
- Ну? Ты подумала насчет моего плана? – требовательно спросил он, а Женя, бросив на него веселый взгляд, усмехнулась.
Да, да, именно так. Он специально молчал всю дорогу, зная, что Женя непременно погрузится в размышления насчет его идеи, и наверняка собирался взяться за дополнительную шлифовку ее совести по приезду во двор, чтобы как всегда получить то, что ему нужно, и вытащить из нее заветное согласие…
- А с чего ты решил, что я вообще над ним думала? – игриво пожала плечами Женька, посмотрев на площадку с разрывающимися на фальцеты, развеселыми детьми. – Я как раз рассуждала про себя, что неплохо было бы завтра привести в порядок секретарскую, поскольку ты решил пригласить отца и сестру на посиделки именно к себе в кабинет… А твою сумасшедшую затею можно было бы обдумать спокойно, без спешки, на балкончике под ароматный чаек…
Сережа вдруг скептически поднял брови и расхохотался, слегка наклонившись к Жене и беспрекословно заявив:
- Ну, да, конечно! Именно мысли о том, что придется разложить кипы документов по ровным кучкам вызывали у тебя такое выражение лица, будто ты глотала иголки одну за другой и пыталась понять, насколько приятно твоему желудку их переваривать. Я хочу знать, что ты решила. – командирским тоном закончил он свою речь, сложив руки на груди, а Женя, тоже рассмеявшись, вздохнула, потому что Сережа… конечно, был прав.
Она всю дорогу раскладывала в своей голове на разные чаши весов все "за" и "против", она понимала, что если затея сорвется, то он потеряет все: и фирму, и репутацию, и возможно, те самые желанные два дня в неделю с Настей… Но на кону стояли более весомые ценности. За год Сережа может упустить шанс наладить с дочерью контакты, которые безусловно порастут грязными кляузами со стороны Ксюши, и потеряет эту важную ниточку семейной связи навсегда… Да и, кроме того, он, в конце концов, может разлюбить ее, Женю! Мало ли что бывает… Вдруг он ошибался в своих чувствах, и они испарятся в небытие, особенно учитывая ее дурацкое желание выйти из этой истории хоть немного, но чистенькой, удерживая его на расстоянии от себя?.. Расстояние… Женя посмотрела на него: Сережа хмурился, глядя куда-то вперед, через окно… Она и сама не верила, что сможет сохранять дистанцию так долго… Последние баррикады вот-вот рухнут, она чувствовала это всем сердцем, она начала смиряться…
Но когда "Экстрейл" заехал в ее родной двор, когда последний луч солнца скользнул по штукатурке ее девятиэтажного дома, когда тени сгустились, притесняя тусклый свет фонаря над детской площадкой, и когда, в последний момент, по капоту "Ниссана" шлепнул и отлетел куда-то серо-зеленый футбольный мяч, а возникший из ниоткуда мальчонка лет десяти схватил его и юркнул обратно в кусты с криком: "Давай, Костик! На абордаж!!!", Женя все уже решила и мгновенно расслабилась.
Все эти сомнения, анализы, мысли, взвешивания, прикидывания, раздумья, которые иногда уводят нас не туда, сдавливая сердце кровоостанавливающим жгутом, ничего не значили в конечном счете. В конечном счете, она все решила еще в тот миг, когда он сказал, что ему нужна ее помощь… Женя посмотрела на Сережу, с ожиданием и некоторым нетерпением глядящего на нее, и спокойно улыбнулась. Она не знала, что произойдет в результате, если все пойдет не так. Она не знала, что будет с ними и с их отношениями, но одно она понимала точно – она любит его, и в этом есть ответ на любой вопрос. Только в этом.
- Ладно. – вздохнула она скорее шутливо, чем печально. – Ты меня раскусил. Я действительно думала о твоем плане.
- И-и?..
- И считаю его дурацким и рискованным!! Провернуть перевод активов в другую компанию под носом сильнейшего в городе адвоката по бракоразводным делам и мечтать, что он этого не заметит, это не просто наивно, но и…
- Я понял, Женя. Что дальше? – раздраженно и угрюмо поторопил ее Сергей, и Женя, увидев, как он напрягся, успокаивающе положила ладонь ему на бедро и тепло улыбнулась:
- Но я в деле.
Сережа резко повернулся к ней, а его глаза не сдерживали ликования.
- Ты серьезно?!?
- Ну конечно! – улыбалась Женя, сама радуясь до одури от того, что радовался он. – Я помогу тебе, Сереж. Как может быть иначе? Я люблю тебя и никогда не пойду против тебя, какое бы чокнутое безумство ты ни затеял.
Сережа еще какое-то время огненными, восторженными глазами глядел на нее, а потом вдруг исступленно схватил ее руку, лежащую у него на бедре, и поцеловал ее пальцы со всей благодарностью, на какую он только был способен… Женя вздохнула, глядя в его сияющие ярче звезд глаза, переполняясь счастьем до отказа. Как же чертовски чудесно быть рядом с ним! Сердце бьется быстрее, и жить, жить хочется до боли!!! Улыбаться до боли, сгорать в его объятиях до боли, дышать и летать до боли… Ради этого легкого поцелуя ее руки она бы на все согласилась!
А Сережа, тем временем, снова триумфально улыбнулся и уверенно проговорил:
- Все будет хорошо, Женя. Я все сделаю, как надо. Ты и не заметишь, как все закончится, и мы сможем…
Тук-тук-тук.
Женя разочарованно вскинула брови: ну вот какому дебильному дятлу понадобилось стучать в такой момент?!? Уму непостижимо!!!
Она резко обернулась к окну и увидела по ту сторону "Экстрейла" и самого дебильного пернатого, который при рождении был назван просто Игорем Сторожевым, и который с самым виноватым, но от этого отнюдь не менее нетерпеливым видом смотрел на Женю через свои очки с маленьким экранчиком.
- Жень! Э-э, Жень! Ты можешь выйти на минуточку? – глухо через плотную обшивку двери зазвучал его голос, и Женя обреченно вздохнула, поглядев на Сережу, который мысленно убивал глазами ее соседа, распиливая его лазером на мелкие-мелкие кусочки.
- Прости, Сереж… Я сейчас. – тихо и виновато шепнула Женя, сжав пальцами его ладонь, чтобы смягчить гнев, начинающий с ужасающей быстротой раскручивать его внутренний мотор.
- У соплежуя одна минута. – грозно и холодно сообщил он, и Женя улыбнулась, мгновенно выпорхнув из машины.
- Ты чего, Игорек? Случилось что?? – недовольно, но все же взволнованно спросила Женька, заглядывая в хорошо знакомые ярко-голубые глаза, но все еще при этом думая о том, что бы они с Сережей сделали такого интересного, когда закончится этот развод.
Игорь виновато переступил с ноги на ногу и быстро проговорил:
- Прости, Зябликова, что влез, твой жуткий кавалер, наверно, прибить меня хочет, но у меня не было выбора…
- Жуткий кавалер?? – хихикнула Женька, на мгновение обернувшись на Сережу. – А мне казалось, он очень даже ничего… Ладно, продолжай, Сторожев, жуткий кавалер выделил тебе лишь одну минуту на излияния.
Игорь опасливо покосился на автомобиль, а затем наклонился к Жене и тихо забубнил:
- Короче, я ходил провожать Кристинку, ну, ту, с которой…
- У вас любовь. Ага, помню, давай без отклонений от темы, Игореха.
- …так я ходил ее провожать, и ключи выронил где-то, ходил-ходил, искал… Без толку! А родители и бабушка на дачу укатили… Я к тебе давай звонить – там тоже не открывал никто… В общем, уже полтора часа здесь торчу, тебя высматриваю.
Игорь замолчал, выразительно выпучив на Женю глаза, но она уже и сама обо всем догадалась и весело вздохнула:
- Ну ты ворона, Сторожев! Надо же – ключи потерять! Ладно. – она открыла дверь "Ниссана" и порылась в своей сумочке, сопровождаемая гневным и ревнивым взглядом с одной стороны, и радостным и нетерпеливым – с другой, а затем, выкопав в огромной куче всяческих "нужных" нужностей ключи от квартиры, вручила их Игорьку и ухмыльнулась:
- Иди, ворона, чайник ставь. Только смотри – не потеряй и эти ключики! А то придется тут на лавке полночи папу моего сторожить, он как раз только после одиннадцати с матча приедет.
Игорь обиженно цокнул языком, но все же радостно улыбнулся и, расправив плечи, гордо запружинил своими длинными ногами к подъезду, а Женя снова села рядом с Сережей и вздохнула:
- Ну вот. Мне пора, кажется…
- Он что, у тебя ночевать будет? – едва сдерживая ревнивую ярость, спросил Сережа, злобно испепеляя счастливого Игорька взглядом снизу-вверх и сверху-вниз.
Женька зевнула:
- Ага… Ты же слышал – ему некуда податься. Сере-е-еж… - нежно протянула она, взяв его руку в свою ладонь и ласково прижав ее к своей щеке. Это сработало, и Сережа моментально успокоился, переключив внимание на Женино лицо, поглаживая ее ладонь в ответ. – Не злись! У тебя от злости под глазами круги прорисовываются. – с игривой улыбочкой сообщила Женька, вызвав немедленную насмешку в его взгляде и взметнувшиеся вверх брови. – Но ты не волнуйся, я тебе завтра такой кремчик принесу, как раз для твоих кружков! Замажем, и никто ничего не заметит! Только больше злится не надо, Сереженька, а то эффекта должного не будет, ты же понимаешь!..
Женька мило хихикнула, совсем как девочка, а Сережа насмешливо выслушав ее, вдруг на секунду огненно поглядел на ее губы и, не раздумывая, обхватил ее кудрявую головку руками и, притянув к себе, горячо, но мимолетно, словно едва различимый след на первом снегу, поцеловал ее в эти же губы, а Женя, чуть не померев от счастья в этом автомобильном кресле, радостно рассмеялась, чувствуя себя полной дурындой.
- Ладно, черт с ним, согласен на… как ты говорила? Долгую и крепкую дружбу? Согласен на долгую и крепкую дружбу, главное, - с ежедневными поцелуями и без кремчиков под глазками и прочей белиберды. – и, не успела Женька и возразить, как он снова притянул к себе ее голову и опять также поцеловал в губы, только чуть дольше, более чувственно, успев вызвать в соскучившемся по его поцелуям и рукам Женином организме немедленный отклик. Она возмущенно покачала головой, все же шутливо улыбаясь, и, погладив его ладони своими руками, негодующе воскликнула:
- Ах ты так, значит? Ну уж прости, Сережа, принимать такие предложения нужно было раньше, а теперь на долгую и крепкую дружбу не согласна я! Ладно. Я пойду? До завтра? – она игриво улыбнулась и, сняв его ладони со своей головы, легко и нежно поцеловала их и выпорхнула из машины, а Сережа строго, но все же с улыбкой, категорично напомнил ей вслед:
- В половине восьмого заеду.
Женя лишь послала ему самую очаровательную улыбку на земном шаре и унеслась в свой подъезд, оставив Сережу с огоньком следить за ее грациозно удаляющейся фигуркой.
Глава 2. "Плюс"
В кристально чистой секретарской, куда за последние полчаса было строго запрещено ступать ноге в резиновом шлепанце работника производственного цеха под страхом расстрела, все было готово к приходу Сережиной семьи, и Женя уже предвкушала нерадостную перспективу встречи с бешеным и ненавидящим взглядом Виктора Петровича Минаева, который винил ее во всех смертных грехах и проблемах с фирмой и семьей, и отчасти, конечно, имел на это основания… Хоть и справедливым до конца его отношение тоже не было.
Каждая чашечка для кофемашины была на своем месте, ни одна крупица земли из цветочного горшка не могла быть найдена ни на подоконнике, ни под ним, каждый лист бумаги выглядел аккуратно, без единого пятнышка, и лежал на строго отведенном ему месте, и даже Женя, по случаю одетая в строгий черный костюм, состоящий из модного, укороченного пиджачка и узкой юбки до колена, тоже была на своем месте, без конца улыбаясь в трубку и деловито щелкая мышкой, выполняя очередное распоряжение своего ненаглядного директора.
Директор, кстати, заседал у себя в кабинете, не издав за последние сорок минут ни звука, и Женя сделала вывод, что у Сережи там мысленная (или реальная) йога, поскольку до этого он "пожурил" в самой звучной форме человек двадцать, поражаясь на абсурдность высыпающихся проблем.
И вот, часы пробили полдень, желудки всех офисных трудяг стали подавать жалобные признаки жизни, а в конце коридора хлопнула дверь с магнитным замком, и в секретарскую медленно, но очень гордо (как, собственно, носило себя по нашей земле бренной все семейство Минаевых) вплыла женщина.