Самым значимым событием этого движения стало убийство бывшего военкома, председателя волисполкома Николая Гусарова. К нему в деревню Заполье во время ужина в ночь с 24 на 25 июня пришло не менее двухсот человек, из них десятка два – вооруженных. Его вытащили из-за стола, водили во время обыска по всему дому, отобрали оружие, ни много ни мало – револьвер, две винтовки, гранату (при этом дезертиры выдали расписку о том, что было отобрано, а Гусаров – о том, что обыск был проведен без погрома и насилия), после избивали прямо во дворе дома. Комиссар вел себя мужественно, по нескольким свидетельским показаниям, говорил, что придет отряд и их перебьют. Потом его арестовали и повели в деревню Иевлево, но по дороге убили. И ушли, бросив труп на дороге (похоронили комиссара только 29 июня, потом перезахоронили в Бежецке 7 июля).
Характерно, что больше никакого насилия по отношению к коммунистам и советским работникам не было, даже избиений. Интересная деталь: в показаниях жены Гусарова говорится о том, что при обыске никаких денег не брали, что муж специально это уточнял, а во время следствия вдруг выяснилось, что пропало более 16 500 рублей.
Гусаров был анархистом, одним из создателей комбеда в Ильигощинской волости, активным военкомом. Судя по показаниям 1923 года, никакой помощи от государства семья Гусарова не получала и жила в крайней нужде.
Следствие долго не могло выяснить, кто же его убил. Протокол осмотра тела, сделанный уже утром волостным милиционером Василием Тарасовым, протокол вскрытия, свидетельские показания противоречат друг другу. При осмотре были зафиксированы пулевое ранение в голову, ножевое в шею и правый бок, а также удары прикладом по голове. Проведенная только в 1920 году судебно-медицинская экспертиза показала, что смерть наступила от ранения в шею. Но в свидетельских показаниях есть информация о том, что огнестрельных ран было по крайней мере две. Как мог милиционер не заметить вторую рану – загадка. А например, в показаниях свидетелей, данных вскоре после событий, утверждалось, что Гусаров был убит тремя выстрелами (где третья рана?), которые произвели Николай Занегин, Алексей Сугробов и Александр Юксинов, а потом его добивал прикладом Павел Редкин. Было еще не менее двух версий убийства. Занегина и Сугробова найти так и не смогли, а Павел Редкин бежал из следственного дома 4 июля 1921 года. В итоге в убийстве признал себя виновным только Юксинов, но был ли суд и какова его дальнейшая судьба – неизвестно .
На следующий день после убийства состоялось собрание под Ильигощами, в бору Веретьево. Судя по тому, что созывали на него набатом, в нем участвовали не только дезертиры, но и все желающие (правда, горицкие предложили выгнать коммунистов и сочувствующих, что и было сделано). Собралось до пятисот человек. Был избран председателем Андрей Павлов (Поздняков), секретарем Иван Черпаков. Роль последнего (коммунист, активный участник комбеда) в организации восстания не ясна. По его утверждениям и отдельным свидетельским показаниям, в доме был проведен обыск и на собрание привели насильно, где заставили писать протокол. В то же время есть указания на то, что все коммунисты во время этих событий прятались по лесам, а Черпаков ходил по деревням вооруженный и активно выступал на собраниях. При этом он сам был дезертиром (причем не тыловым, а фронтовым) и делал для других фиктивные отпускные билеты. Очевидно, просто выжидал, чья возьмет, при появлении красных отрядов стал немедленно им помогать.
Также среди активных участников движения источники называют Ивана и Петра Долговых и загадочного кучерявого дезертира, которого никто не знал. В докладе волостного милиционера утверждается, что на собрании присутствовал один из руководителей горицких зеленых Судариков, но больше ни один источник эту информацию не подтверждает.
В выступлениях говорили, как обычно, о необходимости продолжить начатое дело, выступить против войны. Некоторые источники утверждают, что обсуждали идею Учредительного собрания, но полного доверия к этой информации нет. В решении собрания было записано о создании партии дезертиров. Правда, при известии об убийстве Гусарова толпа растерялась, а явных лидеров здесь просто не было, почему и каких-то активных действий дезертиры не предпринимали.
Когда вновь приехали горицкие с просьбой о помощи, никакого решения принято не было, хотя и предлагали передать собранное оружие. Посыльные в сердцах сказали: "Вы не товарищи, а скотина". Местные стали разбегаться по лесам, а после появления красных отрядов – являться в военкоматы. На принесенную на следующий день повестку на собрание дезертиров в Погорельцевской волости уже никто не отреагировал .
В Алешинской волости в собрании у деревни Курьяново участвовало до трехсот человек (источники подчеркивают, что в событиях участвовали все дезертиры). Тема разговора, которую предложили агитаторы из Ильигощинской волости, была простая: организация дезертиров против войны, а как следствие – когда и как захватить оружие и что делать дальше? Был выбран руководитель дезертиров Степан Егоров. При этом специально постановили, что признают советскую власть и выступают не против нее, а для обеспечения личной безопасности, против коммунистов, которые гонят всех на войну. Поднимался вопрос об Учредительном собрании, но единогласно было принято решение о том, что советская власть лучше и надо выступать не против власти, а против войны. По некоторым источникам, имела место распространенная агитация о скором подходе крупных сил в помощь повстанцам.
Сразу после собрания, в ночь с 24 на 25 июня, дезертиры захватили исполком, привели под угрозой оружия председателя, военкома и волостного милиционера и организовали раздачу винтовок (было захвачено 44 винтовки, 750 патронов), причем выдавали пропорционально по деревням. Занимался этим Степан Сидоров. Были также разоружены не только местные коммунисты и милиционер, но и лесничие – оружие собирали везде, где можно. Тут же было принято решение выступить против красноармейского отряда, но никаких реальных действий предпринято не было, некоторые дезертиры буквально сразу после завершения собрания возвратили оружие в исполком.
Через день на собрании крестьяне подняли вопрос о полном возвращении оружия. Дезертиры согласились с ними только частично, а присутствовавшие здесь же представители Диевской волости заявили, что в таком случае они оружие заберут себе. Было решено выступить против отряда, который, по слухам, был в Киверической волости. Дезертиры тянули жребий, кому идти в засаду, которая, постояв два часа, разошлась .
После подавления выступления в Алешинской волости из активных участников движения были арестованы Степан Сидоров и Степан Егоров. Следствие затянулось, обвинение им было предъявлено только в 1921 году, причем Бежецкое политбюро квалифицировало движение как выступление против советской власти. В 1923 году в Тверской отдел ГПУ поступило несколько доносов на участников восстания, но в возобновлении дела было отказано в связи с амнистией 1922 года .
После 25-го числа центр событий в Бежецком уезде переместился в Заклинскую волость. Безусловно, происходящее в соседних волостях повлияло на их ход, но в целом движение было довольно автономным от ильигощинских зеленых.
Здесь существовала организация дезертиров, многие из которых вернулись домой, как и везде по губернии, в мае. Влияние у нее было серьезным, случалось, что председателей сельских советов переизбирали на тех, кто пользуется у дезертиров доверием. За 10 дней в конце июня – начале июля прошло не менее пяти собраний, в которых участвовали также представители Моркиногорской и Восновской волостей. На них обсуждали исключительно неповиновение приказам о явке дезертиров и требования о прекращении войны, какие-то политические лозунги не зафиксированы.
Любопытный факт: штаб зеленых располагался в деревне Иваньково – такое же название было и у деревни, в которой находился боевой штаб повстанцев в Вышневолоцком уезде. Лидерами движения были Иван Юксинов и Иван Лукьянов.
Интересно, что в волостях зафиксированы слухи о том, что всех, кто пытается уйти в Бежецк в военкомат, зеленые арестовывают и забирают в свой лагерь. Также в деревнях говорили, что везде, от Бежецка до Твери, разоружают волисполкомы. Позже зеленые при агитации по деревням заявляли, что контролируют все волости до Твери (по большому счету, два-три дня ситуация такой и была), обещали помощь больших сил, говорили, что красноармейцы на их стороне.
25 июня было решено разоружить Заклинский волисполком и военкомат. Дезертиры обманом (якобы в волость прибыл отряд) выманили из домов председателя исполкома и военкома, захватили около сорока винтовок, несколько сот патронов, холодное оружие, которое было роздано по деревням. Интересная деталь – в Заклинском исполкоме повстанцы хотели снять портрет Ленина, но мнения разделились и в итоге его оставили на месте. После этого зеленые собрались за селом, провели еще одно собрание, стреляли в воздух.
Было решено разоружить и соседние исполкомы, принуждать к участию в движении всех дезертиров под угрозой наказания. На других собраниях говорили и голосовали за то, чтобы все жители волостей поддерживали дезертиров. 27 июня поздно вечером группа двинулась в Моркины Горы. По всем деревням присоединяли местных дезертиров, оборвали телеграфные провода. В итоге в волостной центр пришла толпа не менее трехсот человек, многие были вооружены. Они захватили волисполком и военкомат, провели обыски, отбирали в том числе и личные вещи и деньги у коммунистов. Изъятое оружие, которого было немного (в основном успели отправить в Бежецк), тоже раздали по деревням.
На собрании возле Моркиных Гор велась агитация не только против войны, но и о том, что советская власть отбирает хлеб еще в поле и с этим надо бороться. Местные отмолчались. Затем часть дезертиров вернулась в Заклинскую волость, часть пошла в Восновскую под руководством Ивана Зорина, где было несколько собраний.
Здесь оружия тоже было немного: несколько винтовок в исполкоме, у милиционера, револьверы у коммунистов, патроны. На собрании местные дезертиры выразили желание поддержать организацию зеленых. Собирались арестовать и отправить в Иваньково местных коммунистов и советских работников, но крестьяне были против.
Тем временем в Селищенской волости исполком решил 26-го числа отправить в Бежецк имеющееся оружие. Но подвода была перехвачена и отправлена зелеными в Иваньково. Так в их распоряжении оказалось еще тридцать винтовок и ящик патронов.
27 июня прошло крупное собрание в Иванькове (не менее трехсот участников), была принята "контрреволюционная" резолюция, в которой говорилось о необходимости организоваться и всем не идти на войну. Также на собрании в этой деревне руководителями организации были утверждены Юксинов и Красногубов, якобы даже была избрана некая "организационная комиссия", но попытка выбрать старших по участкам не удалась. Занятно, что было решено при прибытии отрядов заявить, что "ежели они приехали за нами, то мы ответим им, что ( до окончания ) рабочей поры на службу не пойдем".
28 июня появились слухи о приближающихся красных отрядах, и дезертиры стали разбегаться и прятаться по лесам. На собраниях по деревням пытались выбирать тех, кто должен пойти навстречу отрядам, при этом крестьяне говорили, что помогут семьям на сенокосе, а если кого убьют, будут помогать всей деревней. Но если где-то и удалось сагитировать дезертиров, то никакого сопротивления красным не было. Уже 1 и даже 3 июля, когда отряды пришли в волости и стреляли по пытавшимся бежать, были еще собрания, но противостояния не случилось, если не считать нескольких мелких перестрелок. Многие дезертиры стали скрываться только в это время. Из Бежецка на подавление движения было направлено порядка ста восьмидесяти человек. После занятия волостей отряды начали аресты, в том числе родственников скрывшихся. В источниках есть упоминания о том, что несколько человек были расстреляны, скорее всего, именно в это время .
Следствие, которое вели и Рыбинская УТЧК, и Бежецкое политбюро, по восстанию в Заклинской и соседних волостях было завершено поэтапно – весной 1920 и в марте 1921 года, состоялось несколько сессий ревтрибунала. При этом обвиняемым во время следствия было отказано в применении амнистий 1919 и 1920 годов. Юксинова и Лукьянова, а также объявленных руководителями восстания и скрывшихся вместе с ними Красногубова, Виноградова и Погодина объявили врагами народа и заочно приговорили к расстрелу. Братьев Малояровых заключили в концлагерь до конца Гражданской войны. Троих отправили на фронт, еще шестнадцать человек на год лишили свободы. Какое-то количество обвиняемых освободили по амнистии. Позже в 1920 году осудили еще сорок два человека (из них тридцать четыре условно) .
Основную роль в подавлении восстания в волостях Бежецкого уезда сыграли отряды тверской губмилиции под командованием Бокова (порядка ста тридцати человек) и сводный бежецкий отряд под командованием Маслова. Действуя согласованно, они прошли все мятежные и соседние волости, проводили массовые аресты дезертиров, их родственников, работников исполкомов, организовывали митинги. В итоге в уезде, как всегда в таких случаях, наблюдалась массовая явка дезертиров – только в первые дни после появления отрядов до тысячи человек, за неделю – порядка четырех с половиной тысяч, которые стремились избежать суда и массово просились на фронт .
"Как серпом по яйцам"
В Кашинском уезде произошло два восстания, и оба связаны с крупными центрами зеленого движения за его пределами – в Горицкой волости и Ярославской губернии.
Посланцы горицких зеленых появились в Славковской волости в ночь с 23 на 24 июня, и уже на следующий день, при поддержке местных дезертиров, был захвачен исполком, похищено оружие, арестован председатель, уничтожены документы. На следующую ночь такая же участь постигла Савцинский волисполком. Отряд дезертиров достигал трехсот человек, оружие отбиралось у коммунистов и даже жителей – вплоть до охотничьих ружей, а также велосипеды. Любопытно, что члены отряда называли себя частью зеленой армии и говорили, что в Горицах у них штаб, который платит жалованье! Со страху местные власти сообщили о том, что дезертирами захвачена и Матвеевская волость, хотя никакого движения там на самом деле не было .
В отличие от многих других восстаний дезертиры здесь не пытались провести мобилизацию и в целом особой поддержки от крестьян не получили – вероятно, потому, что движение было инициировано извне и главную роль в нем играли горицкие зеленые. Известно, что повстанцы собирались провести 26-го числа в Славковской волости собрание для выборов нового исполкома. Оно состоялось уже после ликвидации движения, крестьяне решили восстановить прежний состав исполкома и впредь не допускать насилия над местной властью.
24 июня в Кашине стало известно о восстании, но 25 июня – день Анны Кашинской, город был переполнен паломниками. Поэтому отряд было решено выслать только вечером, а пока отправили разведчиков, которые принесли самые тревожные слухи – якобы повстанцы намерены двигаться на город. В местной большевистской организации было объявлено военное положение (позже его ввели и в уезде), направили отряд из пятидесяти пяти коммунистов и красноармейцев, к ним позже присоединились тверские милиционеры. Несмотря на то что отряд был не особенно велик (большие силы были отправлены в Ярославскую губернию ранее), никакого вооруженного сопротивления он не встретил – зеленые, узнав о наступлении, рассеялись по лесам, горицкие ушли к себе. Было задержано всего восемь человек, хотя все три волости прочесывали три дня .
Позже в уезде была организована массовая ловля дезертиров, в Тверь за несколько дней отправили около тысячи человек . О восстании, разумеется, велось следствие, но найти это дело не удалось.