Любопытны сведения, которые оставил о ситуации в Кашине через несколько дней после восстания член комиссии Сосновского И. Бойков. Именно он в докладе в ЦК партии большевиков написал, что сообщение о восстании было "как серпом по яйцам". "Гор. Кашин переполнен толпами деревенского люда разных убеждений. Все митингуют, провоцируют, "агитируют" – кому что в голову лезет". А говорили о следующем (любопытно сравнить с реальным положением дел): восстали десять волостей, в одной сожгли здание совета, зарубили председателя-большевика и в новый исполком внесли иконы; Калязин горит; в Корчевском уезде тысяча зеленых дали успешный бой нескольким тысячам красных; Тверь осаждена повстанцами; на станции в Калязинском уезде митинг в тысячу человек постановил разбить железнодорожный путь .
Как видим, в своих фантазиях народ отнюдь не желал благоденствия советской власти и шел куда дальше, чем реальные повстанцы.
На тверской "камчатке" тревожно
В дальнем, медвежьем углу Тверской губернии, в Весьегонском уезде, в конце июня – начале июля 1919 года тоже было неспокойно. К сожалению, не обнаружены следственные дела по этим восстаниям, и события приходится реконструировать по разнородным и малоинформативным документам. Возможно, что в ныне закрытых архивах или среди переданных на открытое хранение дел в будущем обнаружатся более значимые источники и можно будет говорить о еще одном крупном центре зеленого движения в регионе. А пока картина происходивших здесь событий представляется следующей.
24 июня в Макаровской волости около полусотни дезертиров захватили волостной исполком, забрали все оружие, а потом наведались к местному милиционеру и в большевистскую ячейку. Во время этих событий погиб коммунист Тепляков и был ранен его товарищ по партии Бутырев. Основным и, насколько позволяют судить источники, единственным лозунгом восставших был антивоенный – не хотим воевать, пусть коммунисты сами воюют. Уезд отреагировал на эти события высылкой отряда комиссии по борьбе с дезертирством в двадцать пять человек .
Но он ничего не смог сделать, и уже через два дня начальник уездной милиции сообщал об участии в восстании до трех тысяч человек и просил из Твери отряд с пулеметом. Даже если учесть, что в таких сообщениях обычно указывалось общее число дезертиров, а не активных участников событий, все равно понятно, что восстание приняло серьезный размах. В чекистских документах есть данные о двухстах участниках – это более реальная цифра. К этому времени восстание охватило Любегощинскую и Залужскую волости, а через день был захвачен Щербовский волисполком и военкомат. Повсеместно избивали коммунистов, если им удавалось бежать – били членов семей.
30 июня зеленые вступили в бой с отрядом из Устюжны и заставили его отступить. Тем временем восставшие пользовались проверенной тактикой распространения слухов: вся Тверская губерния охвачена восстаниями, Петроград взят, Совнарком бежал из Москвы и т. д. В Ивановской волости также был захвачен волисполком, похищено более сорока винтовок, револьверы, гранаты. 30 июня произошло мелкое выступление дезертиров в Хабоцкой волости.
Перепуганные местные власти объявили город и уезд на военном положении, отправили в Макарово сводный отряд коммунистов и красноармейцев из двадцати человек и запросили помощь везде, где могли. Для пущей убедительности была придумана версия о том, что весьегонские дезертиры хотят присоединиться к вышневолоцкому восстанию и якобы между ними есть связь. Прибыли отряды из Рыбинска и Череповца в полторы сотни бойцов, а также из Красного Холма и Бежецка. Всего удалось собрать до пятисот человек, и восстание было подавлено: дезертиры не приняли боя с превосходящими силами и рассыпались по лесам. Позже прибыл еще отряд с кавалерией из Твери, с помощью которого организовывались облавы. Началась и массовая добровольная явка .
Уком распустил ячейку РКП(б) в Макаровской волости, потому что во время восстания никакого сопротивления дезертирам она не оказала. Да и в других волостях организации после восстания оказались на грани распада, во второй половине июля все дружно сообщали о том, что никакой работы не ведется. Некоторые коммунисты бежали из уезда .
Уже на 1 июля чекистами были арестованы четыре предполагаемых лидера восстания. Общее число задержанных неизвестно, равно как и судьба арестованных. Но поскольку в ходе восстания погибли коммунисты, нет сомнений в том, что были расстрелы. Это подтверждается и тем, что даже 25 сентября 1920 года, несмотря на все амнистии и отмену к тому времени смертной казни, губернский ревтрибунал подтвердил смертный приговор Николаю Королеву, одному из участников событий.
Но в целом следствие по делу шло ни шатко ни валко, Весьегонский уком большевиков даже жаловался в ГубЧК на то, что ее сотрудники, командированные в уезд, ничего не делают, хотя только секретной работой можно выявить зачинщиков восстания. Попавшие под следствие местные коммунисты тоже жаловались – но на грубость чекистов при ведении допросов. Только в мае 1920 года под угрозой стотысячного штрафа на Макаровскую волость удалось задержать одного из лидеров восстания Булавкина, которого прежде скрывали крестьяне .
Вот, собственно, и все, что известно об этом не самом мелком восстании.
"Война жидам нужна"
Восстание в Раменской волости Новоторжского уезда было небольшим, тем не менее источники сохранили немало любопытной информации, которая важна не только для восстановления событий на этой территории, но и для понимания феномена зеленого движения в центре России в целом.
Итак, 30 июня в Раменской волости отрядом по борьбе с дезертирством, направленным в уезд в рамках всеобщей кампании, было арестовано семь человек. С этого, как водится, началось восстание (здесь были отряды зеленых, которые скрывались в лесах и активных действий не предпринимали). За пару дней до этого на волостном съезде советов были выступления против войны и внутренней политики советской власти. Любопытно, что здесь источники зафиксировали характерное высказывание: "Война жидам нужна, а мы не жиды, и братской крови нам не надо". Также интересна местная мотивация против того, чтобы идти в армию: большевики пошлют не воевать, а отбирать хлеб у крестьян, и воевать за большевиков – идти на верную смерть, потому что белым помогают Англия и Франция.
Дезертиры, а также примкнувшие к ним крестьяне арестованных освободили, а председателя волисполкома Смирнова и местного милиционера Белова избили (перепуганные уездные работники сообщили в военный округ, что председателя убили – очевидно, чтобы ускорить посылку отряда на подавление движения). Ну, и заодно разгромили волостной совет, разграбили кассу, на радостях напились. Было проведено что-то вроде перевыборов совета .
Из Торжка выслали отряд в шестьдесят человек, который уже на следующий день восстановил порядок, при этом лидеры восстания, как водится, скрылись, а их родственники оказались в заложниках. После чего началась явка дезертиров – за неделю сдалось около ста человек, причем многие шли прямо в Торжок, опасаясь репрессий. Но отряд в волости не задержался, а потому уже через неделю после восстания дезертиров было не намного меньше, они особо не прятались и угрожали членам реввоенсовета.
Да и спокойнее тоже не стало – не только борьба с дезертирством, но и продовольственный вопрос по-прежнему не делали крестьян сторонниками советской власти. Уездная милиция расписалась в собственном бессилии и запросила помощи в ГубЧК. В волости 5 июля был создан военно-революционный совет, но на этот раз из членов волисполкома – надо полагать, у уездной власти было к нему определенное доверие. Уже в первом своем решении ВРК потребовал явки дезертиров в 24 часа и сдачи всего оружия, кроме дробовиков, угрожая расстрелами и судом .
В источниках крайне противоречивая информация о ходе подавления восстания. Военком Петухов утверждал, что главари арестованы и преданы суду трибунала, в то время как большинство документов говорит о том, что они скрылись. В то же время в главной газете губернии было написано, что главный зачинщик восстания убит. И здесь же – что восстание возглавили Родионов и Желыбин. Вторую фамилию можно встретить в приговоре по делу о восстании, а вот первой там нет. Да и в газете говорится только о скрывшемся Желыбине. Возможно, Родионов и есть расстрелянный на месте без суда и следствия зачинщик и что именно это военком называет судом ревтрибунала .
Следствие взяло в свои руки ГубЧК, в волость прибыл отряд для поимки скрывшихся участников восстания. В лесу чекисты обнаружили лагерь зеленых, произошла перестрелка, один из дезертиров погиб, трое были ранены, несколько десятков сдались, но большинство скрылись в болотах. У чекистов один боец получил ранение. В селе арестовали семь человек, но уже 6 июня все были выпущены под подписку о невыезде.
Уже в первые дни следствия восстание называли бесцельным и бессмысленным – в данном случае так оно и было. Суд ревтрибунала состоялся в конце марта 1920 года. Семь человек обвинили в агитации против гражданской войны и советской власти, еще сорок девять – в участии в восстании. Организаторами движения были признаны Яков Желыбин и Василий Лебедев, которых так и не разыскали и заочно приговорили к 5 годам тюрьмы. По амнистии были освобождены и оправданы тридцать два человека, остальных приговорили к лишению свободы на срок от 1 года до 10 лет, с возможностью замены на штрафы от 5 до 50 тысяч рублей, нескольких отправили на фронт .
"Коммунистов надо уничтожать, как врагов народа"
События в Койской и прилегающих волостях Кашинского уезда довольно типичны для зеленого движения Тверской губернии – от организации дезертиров до хода восстания. Единственное, что даже мелких столкновений тут не было, хотя на собраниях кричали о готовности "смести" власть.
Организация дезертиров здесь складывается одной из первых в губернии – еще в марте 1919 года. Сначала в ней было всего двадцать человек, потом разрослась до сотен, по слухам, были даже сотенные. Дезертиры проводили собрания, обсуждали вопросы прекращения войны, отказа от сдачи скота и продразверстки. Местные коммунисты и исполком никаких действий против них не предпринимали. По некоторым сведениям, среди организаторов движения были бывшие офицеры, звучали призывы не только к прекращению Гражданской войны, но и за созыв Учредительного собрания. Руководителями движения источники называют Федора Щербакова (лидер повстанцев), Дмитрия Быкова (командир отрядов), Николая Воробьева, Ивана Куликова, Ивана Ермилова. Также говорится о "коменданте" зеленых Лаврикове, но он участвовал в движении исключительно из-за угроз и только в период восстания, стал дезертиром из-за длительной болезни (не то тиф, не то сифилис), даже койские коммунисты подтвердили, что до событий он ни в чем замечен не был .
1 или 2 июня в волости была получена телеграмма о введении в губернии военного положения. Почему об этом не было сразу же объявлено населению – неизвестно, но 3-го числа дезертиры Койской и Брылинской волостей назначили общее собрание своей организации (до того было собрание 2-го числа в Брылинской волости с участием представителей трех волостей, там 3 июля тоже разоружили исполком и милиционера). Волостные военрук Петр Грибанов и милиционер Федор Якимов пошли в пустошь Тележкино на это собрание, где и объявили о телеграмме и о том, что любые сборы и митинги без разрешения уездного исполкома запрещены. На что собравшиеся сначала объявили их коммунистическими шпионами, а затем потребовали присоединиться к зеленым. Те ответили уклончиво, дескать, будем держать нейтралитет. После чего обоих избили, отняли оружие, но не прогнали.
На собрании выступили лидеры дезертиров – Дмитрий Быков, Щербаков, Куликов. Они призывали быть организованными, дать отпор отрядам, довести до конца начатое дело и добиться прекращения войны, которая не приносит ничего, кроме ущерба. Прозвучал неизбежный аргумент "зачем защищать советскую власть, которая ничего не дает, да притом же скрывает коммунистов". Завершилось собрание призывом к разоружению исполкома и большевиков, последних требовали бить и "положить под камень" за то, что пишут доносы (на предыдущих собраниях принимали решения о проведении у них обысков) .
Под руководством Быкова около двухсот пятидесяти человек пошли в Кой, обыскали военкомат и исполком, забрали оружие (правда, немного – в основном оно было отправлено в Кашин), отправили гонцов разоружать коммунистов и вообще собирать оружие (в ряде деревень перед обысками собирали сходы и принимали соответствующие решения). В исполкоме сорвали портреты Ленина, Троцкого и Бонч-Бруевича с криками "что за жиды-паразиты!". То же самое повторилось позже и в Васьяновской волости. Занятно, что дезертиры обещали служащим исполкомов вернуть оружие после того, как дадут отпор отрядам. Была объявлена мобилизация, по деревням отправлены посыльные (причем в этом участвовали даже председатели сельсоветов).
Но идти на помощь в Ярославскую губернию, где в Богородской волости также одновременно началось восстание, дезертиры не захотели, хотя и бахвалились в разговорах с крестьянами: "Идем защищать советскую власть, отрядов коммунистов не боимся, коммунистов надо уничтожать, как врагов народа, долой войну". Характерны первые слова – зеленые не говорили о новой власти, для них было важно вернуть эпоху "власти на местах". Всего в событиях участвовало около пятисот человек, из них до семидесяти – вооруженных. Отряд дезертиров был разделен на две "роты", велась разведка с помощью велосипедистов, в Кое организовали сторожевое охранение. Есть сведения о рейде в Бобровскую волость, где к повстанцам присоединились местные дезертиры, были аресты коммунистов. А вечером зеленые ходили по Кою с песнями .
Несмотря на то что телеграф был поврежден во всех трех волостях, местным коммунистам удалось отправить телеграмму в Кашин. 4 июля из села Богородского приехали велосипедист и конные с просьбой о помощи против наступающих отрядов. По деревням разослали гонцов с записками следующего содержания: "Д. Усатье просим явиться всех на общее волостное собрание Армии дезертиров, и оружие у кого какое есть. Просим от посторонних поаккуратнее, не показывать. Лес Коринский по дороге к Колыжину к семи, явка обязательна, кто не явится, будем карать товарищеским судом. Штаб" (знаки препинания расставлены мной. – К. С. ).