В Щербовской волости Весьегонского уезда местные коммунисты самостоятельно постановили расстрелять односельчанина Шорина – якобы за нападение на них, а скорее всего, из-за конфликта во время сбора чрезвычайного налога. Большевики гордились тем, что после расстрела волость согласилась платить налог .
В Ржевском уезде, хотя и не было восстаний, организация дезертиров существовала, в лесах хватало зеленых, которые даже нападали на местных большевиков. В июне информаторы ГубЧК доносили, что в волостях роют окопы, готовятся к обороне . В Ранцевской волости Осташковского уезда также существовала организация дезертиров, которой руководил бывший военрук (налицо аналоги с Ясеновичами). В том же уезде в Иванодворской волости дезертиры отказывались от добровольной явки, даже подавали заявления агитаторам о несправедливом обложении "буржуев" .
Во время всеобщего наступления на дезертиров во второй половине июня нередкими были перестрелки. В Рашкинской волости Новоторжского уезда в ночь на 27 июня один дезертир был ранен, один убит после перестрелки; 29-го числа погиб еще один человек неподалеку от Торжка .
Как красные с зелеными воевали
Удивительное дело, но, планируя на вторую половину июня 1919 года масштабное наступление на дезертиров силами отрядов губернской комподез, губком РКП(б) и губисполком даже не предполагали, что им может быть оказано серьезное сопротивление. И координация борьбы с зелеными, и усиление отрядов силами чекистов и милиции начались только тогда, когда восстания были уже в разгаре.
21-го числа губкомподез запросил на местах информацию о зеленых для посылки карательных отрядов. 25 июня в ГубЧК проходит секретное совещание с участием руководителей губкома РКП(б) и губисполкома, военкомата и комиссии по борьбе с дезертирством, губмилиции. На нем был одобрен план разделения губернии на четыре района, в каждый из которых не только для подавления восстаний, но и для борьбы с дезертирством направлялись крупные отряды. Они должны были координировать свою работу с местными комиссиями по борьбе с дезертирством (в реальности этого не было не только при подавлении восстаний, но и после них).
Первая группа уездов была самой спокойной – Тверской, Старицкий, Ржевский, Зубцовский, Новоторжский. Здесь отряд был сформирован губернским военкоматом, под командованием Орлова. Вторая досталась тверским чекистам – Кимрский, Корчевской, Кашинский, Калязинский уезды. Отряд возглавил Ксенофонтов. Третья группа уездов – Бежецкий, Весьегонский, Краснохолмский – стала зоной ответственности милиции, отряд возглавил Боков. И в четвертой группе уездов, Вышневолоцком и Осташковском, отрядом командовал представитель ВЧК Гордеев. Власть в губернии передавалась реввоенсовету, а по сути – тройке из председателей губвоенкомата, губисполкома и ГубЧК (занятно, что губком партии большевиков оказался формально в стороне, хотя документы, присланные из Москвы, предусматривали создание "четверки", а не "тройки") .
Только через два дня после совещания губернский комитет большевиков отправляет в уезды секретную телеграмму о введении военного положения в партийных организациях, вооружении и мобилизации всех коммунистов, вплоть до волостей. При этом коммунистические отряды рассматривались как самостоятельная сила с собственным руководителем, задачей которых в случае восстания было недопущение его разрастания. Активные действия предусматривались только по прибытии подкреплений . В реальности мобилизацию удалось провести только в городах, в сельской местности вместо этого начался массовый распад большевистских ячеек. ГубЧК позже констатировала, что местными силами, без поддержки уезда или губернии, не было ликвидировано ни одно, даже самое мелкое выступление.
В этот же день губернская комиссия по борьбе с дезертирством требует увеличить отряды, направляемые в уезды, чтобы раз и навсегда покончить с дезертирством. На борьбу были брошены все силы ГубЧК – 350 бойцов, из Москвы прибыли чекисты в количестве не менее 250 человек с орудиями и пулеметами. В отряд милиции вошло около 130 человек .
1 июля военное положение было введено на всей территории Тверской губернии. Уже в это время, помимо подавления восстаний, отряды активно вели зачистку территории уездов от дезертиров .
Помимо направления основных отрядов, из Твери после 1 июля постоянно слали дополнительные силы в те уезды, где ситуация только становилась угрожающей, или восстания были подавлены, но требовалось очистить территорию от дезертиров. Это стало основной задачей в первой половине июля, поскольку восстания везде, кроме Вышневолоцкого уезда, были ликвидированы.
Практически везде посланные из губернского центра отряды сыграли главную роль в искоренении дезертирства, хотя и ненадолго, а также в предотвращении возможных выступлений – например, в Зубцовском уезде, где дезертиры были организованы и даже рыли окопы. Но в итоге восстаний так и не произошло. То же самое можно сказать про Ржевский уезд, где были только отдельные мелкие стычки. Всего под давлением отрядов из Твери было задержано в конце июня – июле не менее семи тысяч дезертиров, десятки тысяч явились добровольно .
Итогом этой работы стало формирование в губернии, как и по всей стране, системы оперативного информирования о возможных выступлениях крестьян. Под страхом ответственности по законам военного времени все советские органы, вплоть до сельсоветов, всех коммунистов обязали информировать губернские власти о любых случаях контрреволюционной агитации, выступлениях и брожении. Даже в случае отсутствия событий уезды обязаны были информировать о ситуации ежедневно .
Так была создана система, не допускающая открытого сопротивления власти.
Глава 6. Худой мир (август 1919–1922 г.)
После бури
После масштабных восстаний июня – июля и их подавления логично было бы ожидать затишья в борьбе крестьян с советской властью. Но последняя не могла оставить деревню в покое, поскольку нужно было выполнять продразверстку. Ну а чтобы выкачать хлеба побольше, придумали новый ход: молоть зерно разрешали только на мельницах, где поставлены контролеры (остальные просто закрыли), и с каждого пуда муки изымали 4 фунта в пользу государства (10 %). Как отмечала в своем докладе Тверская ГубЧК, уже в августе 1919 года началась новая волна столкновений, главной причиной которых был как раз этот натуральный налог.
Конечно, они не шли ни в какое сравнение с предыдущими восстаниями, и вооруженная сила применялась всего несколько раз . Точное число таких столкновений установить сложно, поскольку далеко не все из них нашли отражение в источниках. Скорее всего, их был не один десяток. Но мы располагаем сведениями только о наиболее заметных.
Нельзя не отметить, что тема дезертирства навсегда ушла из повстанческого движения. Были и в дальнейшем организации дезертиров, были немалые волны побегов из запасных частей и с фронта, но идти против власти с оружием в руках они не пытались. На первый план вновь вышло чисто крестьянское движение.
8 сентября в Первитинской волости Тверского уезда, где помол был организован на мельнице совхоза, произошло столкновение. Детали его неизвестны . В Рясницкой волости Старицкого уезда толпа крестьян (двести – триста человек) из семи деревень взломала мельницу, были избиты контролеры. Когда прибыл милицейский отряд, его попытались разоружить, произошла перестрелка. В ходе столкновения два человека из повстанцев погибли, двое были ранены. Все семнадцать арестованных за выступление были освобождены по амнистии к годовщине революции. Но это был временный маневр, потом следствие возобновилось. И в марте состоялся суд над девятнадцатью жителями волости, причем трое из них были председателями советов, а двое – коммунистами. Пятерых приговорили к лишению свободы на 2 года, двенадцать – к штрафу в 10 тысяч рублей и заготовке по 10 кубометров дров, двоих оправдали .
Любопытную картину дает отчет начальника губернской милиции Бокова о его поездке по Тверскому уезду в конце сентября 1919 года. В Кумординской волости местный волисполком со всей строгостью взялся за выполнение постановления об отчуждении 4 фунтов. Но в соседней волости (к сожалению, в источнике не уточняется, в какой именно) картина была противоположной: здесь совет сбор проводить не стал (судя по замечаниям Бокова, такая ситуация была широко распространена по губернии). Крестьяне об этом узнали и стали возить зерно на помол туда, а заодно рассказывать об этом соседям. Кончилось все тем, что и в своей волости они выгнали контролера, захватили муку на мельнице и, что интересно, не стали ее делить, а сдали в кооператив! Правда, от ареста чекистами участников захвата это не спасло. На волостном собрании крестьяне постановили не подчиняться постановлению о сборе 4 фунтов за помол. И даже когда прибыл отряд милиции, подтвердили, что платить отказываются. Правда, на уровне деревень пошли на попятную: просили только освободить от сбора бедняков, у которых нет годовой нормы хлеба .
А между тем не унимались в своих попытках противостоять грабежу власти жители Рясницкой волости Старицкого уезда. В начале октября они, вместе с соседями из Павликовской волости, собрались и запустили закрытую мельницу, где и стали молоть зерно, без всяких контролеров и сборов. Причем процесс был четко продуман: выезжают жители трех деревень, пока две занимаются помолом – третья караулит. Начальник местной милиции Суханов уговорил было прекратить эту самодеятельность и поставил на мельнице караул из милиционеров, красноармейцев и контролера. Которых граждане избили, а их оружие утопили. 10 октября в волость выехал начальник уездной милиции Ленский с отрядом в двадцать человек. Они вновь закрыли мельницу и поставили караул. Но в деревне Стренево, куда милиционеры отправились вести расследование, их встретила толпа в сто пятьдесят человек. Ее предводитель, некий Леон Михайлов, потребовал от начальника милиции мандат, пенял на угрозы оружием. Милиционеры долго объясняться не стали, разогнали толпу прикладами и по команде дали залп в воздух. В ответ из толпы тоже стали стрелять. В результате перестрелки было ранено четыре крестьянина. На следующий день арестовали семнадцать человек, сведения о суде не обнаружены .
В Краснохолмском уезде повсеместно отказывались сдавать 4 фунта, особенно в Молоковской и Делединской волостях, вопрос решался только после приезда милицейских и красноармейских отрядов .
12 декабря в Сулежской волости Бежецкого уезда, прямо как в 1918 году, разоружили продотряд из двадцати двух человек, а четверых серьезно избили. Но практически сразу на месте оказался отряд уездной железнодорожной милиции, который восстановил порядок и зачинщиков арестовал .
И это последнее известное выступление в 1919 году, который для тверского крестьянства стал главным в борьбе с советской властью. Больше никогда в губернии не было серьезных восстаний, и даже выступлений случилось всего несколько. Крестьяне перешли к испытанному веками средству борьбы с властью – пассивному сопротивлению, как более безопасному, да и эффективному.
Последние вспышки
С конца 1919 и до весны 1921 года никаких выступлений, не говоря уже о восстаниях, на территории Тверской губернии не фиксировалось. Единственное упоминание о мелком конфликте 1920 года относится к январю – февралю, и известно о нем только то, что возник он на продовольственной почве и был ликвидирован без пострадавших .
И только весной 1921 года, под влиянием слухов о кронштадтских событиях, тверские крестьяне напоследок огрызнулись советской власти. Зафиксировано всего два более-менее крупных столкновения, а мелкие уже и не фиксировал никто – дело шло к НЭПу, и крестьяне убедились, что игнорировать втихую распоряжения власти куда эффективнее, чем идти под пули чекистов.
В марте 1921 года по всей губернии для "выкачки" хлеба активно привлекали милицию, поскольку была введена дополнительная повинность: помимо норм по продразверстке из голодной деревни выбивали еще по пуду зерна с человека. В середине марта в Вышнем Волочке получили сведения о том, что в Макаровской волости крестьяне разграбили ссыпной пункт. На место отправился отряд под командованием начальника уездной милиции Матвеева. Прибыв в волость, он потребовал вернуть разграбленное зерно и везти его на ссыпной пункт и на станцию Еремково для отправки в Вышний Волочек. Но исполнять эти распоряжения никто не стал, более того, 19 марта в деревне Пономарево собрались жители не только Макаровской, но и Павловской, Парьевской, Удомельско-Рядской и Столповской волостей с намерением идти на Макарово. Но времена изменились – оружия у крестьян не было, только палки да колья, а потому вооруженные милиционеры легко их разогнали и арестовали двух зачинщиков. Через пару часов зерно потекло на станцию. Позже у этого же отряда было аналогичное столкновение в Овсищенской волости, также ликвидированное без стрельбы. Как отмечает Матвеев в рапорте, после ликвидации Кронштадтского мятежа настроение в деревне опять стало мирным .
Крупное выступление произошло в Филипповской волости Бежецкого уезда в те же мартовские дни. Здесь крестьяне категорически отказались сдавать по пуду хлеба, но волисполком решил обойтись своими силами для проведения дополнительной разверстки. Уже 20 марта к волостному совету приходило человек сто пятьдесят, но пошумели и разошлись, поскольку совработников не было на месте.
А 21-го числа явилось уже вдвое больше народу, потребовали собрать волостное собрание, чтобы отменить продразверстку. Председатель исполкома Кудряшев, понятное дело, заявил, что он должен запросить уезд. Тогда крестьяне заявили, что соберут собрание сами, а до того выполнять продразверстку не будут. На следующий день, не получив, разумеется, из уезда разрешения, в волости стали готовить собрание – рассылать записки-повестки. Причем по деревням народ собирали председатели местных советов и везде решили, что хлеба и так нет, чтобы еще что-то собирать, и нужно принять об этом решение всей волостью .
23-го числа на собрание пришло ни много ни мало от двух до четырех тысяч человек. Интересно, что претензии к местной власти были те же, что в 1918–1919 годах: почему собирают хлеб без согласия граждан, а по указке уезда? Председателя исполкома пытались избить, но он ухитрился сбежать. Правда, потом его нашли и вернули на собрание, пообещав не бить. Составили протокол о том, что хлеба нет, а потом попытались избить уже члена уездпродкома Крылова. Заодно толпа сломала сцену в клубе, заявив, что не нужны никакие перегородки. Правда, чтобы всех успокоить, хватило четверых милиционеров, которые выводили по одному людей из помещения.
Но этим дело не закончилось. Толпа окружила милиционеров и кричала, что они не вправе вмешиваться в ход собрания. Милиционер Колтушкин не придумал ничего лучше, как выйти на крыльцо клуба и попытаться выстрелить в воздух. Но револьвер дал осечку, после чего возмущенные крестьяне его избили до такого состояния, что идти потом он не мог. Начальник районной милиции Травин сбежал, а члены исполкома спрятались в подполе. Вскоре толпа разошлась, а через три часа прибыл отряд милиции из уездного центра .