щие в сад. Затем пройдя через огромную комнату, оказывается под сводом двери с противоположной
стороны . Стеклянная дверь сейчас открыта и ведет в большую, ярко освещенную столовую. Полудю-
жина слуг сервирует длинный стол к аппетитному ужину. Серебро, фарфор, фирменный хрусталь
"баккара", орхидеи и розы, переполняющие керамические вазоны из Саксонии; но ничто из этого ни
на миг не притягивает взгляда Деметрио де Сан Тельмо. С первой секунды глаза Деметрио прикованы
к женщине, безмолвно управляющей передвижениями слуг, и одно ее присутсвие вгоняет его в дрожь.
Он не помнит, чтобы когда-либо ему приходилось видеть красавицу более совершенную, более при-
влекательную, более решительную, с таким чудесным и сладостным голосом; ее вьющиеся черные во-
лосы рассыпаны по плечам. Их нежно-янтарный цвет подчеркивает красное облегающее вечернее
платье, окутывающее ее, словно пламя… До него доносится ее голос… Великолепный голос, испол-
ненный тепла, поразил и растревожил Деметрио.
- Ликеры на тот стол, Хенаро… И не забудь поставить этот серебряный прибор специально для
шведского посла.
Через мгновение Деметрио де Сан Тельмо не думал ни о чем, кроме красоты этой женщины, ее
странном очаровании, которое, кажется, излучает все ее тело… Он продолжал слушать чарующий го-
лос красавицы:
- Необходимо поставить еще один прибор, Хенаро… Полагаю, в последний час прибыл еще
один гость.
- Где его разместить, сеньорита Вероника?.. Он – важная персона?
- Не имею ни малейшего представления. Размести его где-нибудь с краю… Ох!..
Вероника поднимает голову, и ее взгляд сталкивается со взглядом мужчины, стоящего в дверях
кабинета. Очень удивленная смелостью незнакомца, она задерживает свой взгляд на его статной фигу-
ре…
- Добрый вечер…
- Добрый вечер.
Пока они рассматривали друг друга, молчание невольно затянулось. Казалось, Вероника пыта-
ется получше его разглядеть под безупречно скроенным смокингом. Выражение его лица кажется
надменным, почти жестоким; это проявляется в твердом изгибе его губ, упрямой квадратной челюсти, в пристальном взгляде его серых глаз, в открытом и гордом лице, загоревшем под солнцем Матто
Гроссо и Сан Пауло.
22
- Извините меня, сеньор… Вам что-нибудь нужно?
- Это Вы должны простить меня. Боюсь, что я был ужасно бесцеремонным. Думаю, что я – тот
самый последний гость, создавший Вам трудности по обустройству еще одного места…
- Ах…
- Я пришел без всякого умысла побывать на празднике. Думаю, что я с излишней поспешностью
принял любезное приглашение сеньора Джонни де Кастело Бранко как-нибудь навестить его.
- В любом случае думаю, что это неважно.
- Боюсь злоупотребить добротой хозяев этого дома. Хотя было бы великолепно, если бы это ме-
сто, которое Вы приказали накрыть "где-нибудь с краю" оказалось бы рядом с Вами…
- Ох, черт возьми…
Внезапно появился Джонни.
- Сеньор Сан Тельмо… Как я испугался, наткнувшись на пустой кабинет, я думал, что Вы ушли, устав ждать. Мне только что сообщили о Вашем приходе, но, само собой, я рад видеть, что Вам соста-
вили компанию.
- Простите меня. Боюсь, я оказался вдвойне бестактным, исходя из того, что не только пришел в
праздничный день, но и позволил себе смелость покинуть кабинет. Полагаю, что эта сеньорита дово-
дится Вам сестрой…
- Это – моя кузина. Вероника, позволь представить тебе инженера де Сан Тельмо…
- Вероника?..
- Вероника де Кастело Бранко.
- Очень приятно.
- Я у Ваших ног…
Он наклонился, сдерживая дрожь в руке, пожимающей ручку, протянутую Вероникой. Тонкие
янтарного цвета пальчики с поблескивающими лаком ноготками нежно касаются его руки... Каким
странным и далеким слышится взволнованный и восторженный голос Джонни.
- Вероника – это идеальный тип современной женщины, о котором мы говорили тем вечером в
клубе. С ней Вы тоже можете спорить о фехтовании и лошадях. Сеньор Сан Тельмо – заядлый
спортсмен, как и мы, а, кроме того, он влюблен в истинных красавиц нашей страны…
- В таком случае – будем дружить!..
- И к тому же он настоящий инженер. Он строил мосты и дороги, проектировал и прокладывал
туннели, разрушал горы не только в воображении.
- Ну, тогда, это – друг, в котором ты нуждался.
- Это – настоящий знаток энергетики, уж мне-то это известно. В свои тридцать два года он ру-
ководил уже шестью крупными строительствами, четырьмя из них совершенно бесплатно… Из любви
к Отечеству.
- Если так, он – почти герой.
- До настоящего времени я старался выполнять свой долг, сеньорита, я был в состоянии реали-
зовать все, что предлагал, и ничего более.
- И он говорит: "Ничего более." Выполнить столько, сколько предлагал! Это возносит героя в
разряд мага, чудотворца…
- Я согласна, и от всей души желаю Вам этого…
Приближаясь к дверям, Вирхиния произносит:
- Вероника!.. Тетя Сара так разгневана!.. Почему ты не послала предупредить, что ужин гото-
вится? Ой, простите, я не знала…
- Это – сеньор Деметрио де Сан Тельмо… Моя кузина – Вирхиния де Кастело Бранко…
- Очень приятно…
- Я у Ваших ног, сеньорита… Думаю, что я единственный виновник этой задержки, по поводу
которой Вы выразили сожаление, и прошу тысячу раз простить меня за это.
- Это Вы должны простить меня. Я не думала, что Вы здесь…
23
Словно опровергая эти слова, взгляд Вирхинии внимательно, с жадным любопытством обежал
статную фигуру, находящуюся перед ней, чтобы затем перекинуться на Джонни и Веронику. Взгляд
этот похож на одну из молний, проникающих в души и души постигающих.
- Этот сеньор – тот самый гость Джонни, которого никто не ждал, не так ли?
- Мы ожидали его в любой момент, Вирхиния. Он поступил очень хорошо, оказав нам честь
этой ночью. Вероника, я думаю, позднее ты непременно займешься…
- Я собиралась заняться этим тотчас же, как ты появился. Хенаро… Накрой место для сеньора
Сан Тельмо рядом со мной.
Ужин прошел без каких-либо заметных происшествий: чудесные яства и превосходные ликеры,
безукоризненная сервировка, упоительная музыка и гости, составляющие сливки общества – словом, триумф старинного и аристократического дома Кастело Бранко. И сейчас, пока на столе расставляют-
ся крошечные фарфоровые чашечки для самого лучшего в Сан Пауло кофе, все гости разбредаются, образуя группки, или парочки со своими соседями по столу. Вирхиния берет под руку Джонни, а меж-
ду тем, ее весьма и весьма обеспокоенный взгляд перемещается в дальний уголок, где Вероника и Де-
метрио болтают с видимым удовольствием и непринужденностью старых друзей…
- Тебе надоел долгий ужин, Джонни?.. Джонни!..
- А.. что?..
- Ты меня не слушал?..
- Прости… Я на секунду отвлекся.
- Ты только взгляни на них..
- Что?
- А он очень красив и статен, твой друг, и к тому же, он пришел последним, это очень важно для
Вероники…
- Что ты хочешь сказать?..
- Ничего... Это шутка. Но, говоря о Веронике, ты терпеть не можешь шуток.
- Вирхиния… Ты знаешь, что этой ночью я нахожу тебя немного странной?..
- В самом деле?
- Я не знаю ни того, что ты хочешь, ни того, что предлагаешь…
- Я ничего не предлагаю. А что касается желания, так, что толку хотеть то, что тебе не обязаны
давать?..
- То, что не обязаны давать?.. Уверяю тебя, что я слишком мало смыслю в загадках, и у меня нет
терпения их разгадывать.
- Со мной ты проявляешь мало терпения, это я уже знаю. Ты приходишь в ярость из-за любой
ерунды, что бы я ни сказала.
- Ну, хорошо… Вирхиния…
- В данном случае я огорчаюсь не из-за тебя, а из-за самой себя… По-моему, мне не дано вызы-
вать восторг у всех, кто меня окружает, как это получается у Вероники…
- Мы не можем поговорить на другую тему, не касающуюся Вероники?..
- А ты мне не скажешь, что тебя раздражает в разговоре о ней? Я же знаю, что тебя интересует
все, связанное с ней. Иногда тебе хотелось бы даже расспросить о ней, но ты – истинный джентльмен, разве не так?
- Не думаю, что я должен расспрашивать о ней, ведь она жила в моем доме с детских лет. Жизнь
Вероники достаточно прозрачна.
- Как хрустальный бокал…Посмотри на это.
Улыбаясь, очень осторожно, капля за каплей, выливая свой тончайший яд, Вирхиния взяла на-
половину наполненный ликером бокал и поднесла его к глазам…
- Прозрачный хрустальный бокал, ты мог бы отпить из него несколько раз и никто не обратил
бы на это внимания. Другой тоже мог отпить и его губы не оставили бы следа…
- Вирхиния!..
- Не будь глупцом! Любая шутка раздражает тебя. Я выпью то, что осталось в бокале, чтобы
узнать твои секреты… Хотя они и так довольно понятны. Ты ведь не такой таинственный.
24
- И кроме всего, я ненавижу тайны… Это второй раз, когда ты намекнула на что-то относитель-
но Вероники, и мне это совсем не нравится. Я понимаю,что из-за ревности и детской глупости ты мог-
ла иной раз сердиться на нее, но твои намеки заключают в себе обвинение…
- Джонни! Что ты подумал? Чему поверил?.. Я люблю Веронику, как сестру… Я не сказала бы о
ней то, что не должна говорить, хотя меня огорчает…
- Что ты не должна говорить?.. О чем?..
- Да так, ничего… Абсолютно ничего. Впрочем, есть вещи, которые бросаются в глаза. Она хва-
тается за любого нового пришедшего парня. Ты должен увидеть, это касается тебя и этого сеньора
Сан Тельмо.
- Мне не на что смотреть, а что касается инженера Сан Тельмо, ты не знаешь, как я ему призна-
телен, так что будь с ним повежливей, ведь он – мой гость. Если бы все встретили его так же холодно
и равнодушно, как вы с мамой, он, бедняга, чувствовал бы себя крайне плохо.
- Ха… Ты ему признателен?.. А также благодарен ему за то, что он сел рядом с ней?..
- То, или другое место, какая разница, ведь мама распорядилась, что я сажусь с другого края
стола.
- Рядом со мной, верно? Предупреждаю тебя, я разговаривала об этом с тетей Сарой. Я знала, что тебе надоест терпеть меня на протяжении всего ужина…
- Это не так, Вирхиния… Как ты можешь так думать?..
- Ты сам говоришь мне об этом. Возможно, также, тебе будет неприятно танцевать со мной пер-
вый танец, исполняемый после ужина, как обычно, с соседями по столу…
- Я всегда испытываю глубокое удовлетворение и для меня большая честь танцевать с тобой, Вирхиния, но признаюсь, что этот ритуал, эта дворцовая церемония, которой должны сопровождаться
праздники в Рио-де-Жанейро, кажется мне старомодной и неприятной…
- Да… Иногда это неприятная учтивость… Веронику тоже шокирует то, что она называет соци-
альными условностями. Понятно, что не всегда… Сегодня, к примеру, я уверена, что для нее нет ника-
кого неудовольствия танцевать сейчас с твоим другом Сан Тельмо, взгляни на них… Ну, что я тебе го-
ворила? Они первыми направляются в танцевальный зал… Хочешь, чтобы мы пошли за ними? Когда
закончится музыка, ты сразу же меняешься парой. Тебе это обязательно должно понравиться…
- Ты опять хочешь заставить меня сказать тебе, что я доволен?
- Мне бы доставило удовольствие поверить в это. Я так счастлива, когда ты немного занят мной.
- Сущий ребенок! Ты – просто малое дитя! Я плохо поступаю, принимая всерьез то, что ты го-
воришь… Идем танцевать.
- Я и в самом деле считаю, что в этом от меня нет проку. Мне лучше стоит оставить это муче
ние.
Деметрио де Сан Тельмо пересек салон так и не приспособившись к ритму, заданному музы-
кантами. Он остановился на его дальней противоположной стороне рядом с аркой, соединяющейся с
застекленной ротондой.
- Полагаю, что Вы преувеличиваете, Сан Тельмо…
- Нет. Я отвратительно танцую, и Вы это знаете.
- Я считаю – необходимо всего лишь немного практики. Вы давно не танцевали?
- Бог знает, сколько лет… Думаю, что с тех пор, как закончил университет. С того времени, как
я получил диплом, у меня было много работы.
- Не так уж и плохо, если она была выгодной…
- О моих творческих идеях Вы уже слышали от Вашего кузена: четыре строительства даром и
два – за довольно низкую плату…
- Вам же лучше, если Вы можете так поступать. Хотите сказать, что Вы – богач.
- Вы находите, что у богатства большое преимущество?
- Конечно… Не могу это отрицать. За деньги покупается почти все – превосходство, независи-
мость.
- Но не любовь…
25
- Любовь – понятие слишком растяжимое…
Незаметно они покинули зал, углубившись в своего рода "заводь", образованную застекленной
ротондой, и остановились у большого окна рядом с террасой, подальше от салона.
- Не желаете ли, чтобы мы присели?
- Да, Вы оказываете мне честь, посвятив время этого танца мне…
- Оно принадлежит Вам по праву. Полагаю, что Вы также забудете об устаревших португаль-
ских нормах этикета, которых буквально придерживаются в этом доме со времен императора Педро
Первого.
- Я уже представляю это, сознавая, как и весь свет, заслугу семьи Кастело Бранко.
- Вы полагаете, что мы происходим от конкистадоров. Как Вы уже, вероятно, поняли, я придаю
таким вещам слишком мало значения.
- Я уже слышал от Вашего кузена. Вы – современная, деловая женщина. Вы верите во власть, силу и неотразимую привлекательность золота…
- Я не должна отказываться от этого. Я выглядела бы в Ваших глазах лучше, чем я есть, но мой
большой недостаток – быть слишком искренней. Я не умею лгать, создавать видимость, притворять-
ся…
- Понятно!.. И тем не менее…
- Тем не менее, что?
- Ничего… Я был бы глупцом, если бы стремился осуждать Вас, или думать, что могу иметь о
Вас более, или менее верное представление… Мы знакомы чуть больше часа…
- Это правда, я признаю, что Вы не производите на меня впечатление глупца . В Вас есть что-то
хорошо мне знакомое. Не знаю, голос ли, или черты лица. Вы напоминаете мне кого-то, с кем я много
общалась…
- Быть может Рикардо Сильвейра?..
Его глаза вонзились в глаза Вероники, точно два кинжала.Ее темные зрачки просияли и цвету-
щие губы улыбнулись…
- Рикардо Сильвейра?.. Действительно… Вы и непохожи, и похожи. Неужели Вы – его род-
ственник?..
- Я был его лучшим другом, и больше ничего!
Он солгал, сдерживая раздражение, взвешивая и обдумывая каждое слово, как будто внима-
тельно выбирая оружие, которое должен был применить в смертельном поединке, но Вероника снова
улыбнулась…
- Вы сказали, что были его лучшим другом?.. И хотите сказать, что потеряли его след… Как все
остальные?
- Мы простились в Сан Пауло почти три года назад. Он возвратился полный радужных надежд –
работать в Рио-де-Жанейро. Ничто не казалось ему более желанным на земле, чем быть личным адво-
катом сеньора Кастело Бранко…
- Дядя очень высоко его ценил.
- Почему же он рассчитал его?
- Рассчитал его? Не думаю, чтобы он расстался с ним, правда. Мой дядя говорил несколько раз
что его огорчило желание Рикардо уехать, но он не может упрекнуть его за юношеские амбиции. Вы
такой же, я уверена, что если бы Вы не были богатым, то сделали бы все возможное, чтобы достичь
этого…
- Я не верю, что за деньги можно купить счастье. Ненавижу людей, которые ослепли из-за денег
и презираю их всей душой…
- Они на самом деле ничтожны. Я тоже презираю их, хотя не говорю об этом столь драматиче-
ским тоном. Однако, не станете же Вы презирать Рикардо Сильвейра за то, что он чувствовал в своих
жилах, в крови тягу к приключениям, желание изменить свое состояние за один – два года, а, возмож-
но, даже за несколько месяцев. Я как раз прочитала, что искатели алмазов в Рио Карони при не-
большом везении могут сделаться богатыми менее, чем за год…
- Некоторые действительно разбогатели, но гораздо больше из них остались в этом тропическом
26
лесу навсегда – съеденные хищниками, ставшие жертвами болотной лихорадки и малярии… И еще
чаще становившиесяжертвами алкоголя, или предательского ножа какого-нибудь дружка, уроженца
здешних мест, из тех, кто вынуждены работать, как рабы…
- Да, разумеется, это – рискованное занятие. Оно не могло бы называться авантюрой, если бы не
имело риска. Однако, меня не удивляет, если мужчина подвергал себя опасности, чтобы добиться
того, чего хотел. И более того, мне кажется странным, что такой мужчина, как Вы не понимает этих
вещей. Похоже, Вы из породы тех, кто рожден для триумфа, для того,чтобы преодолеть все трудности, чтобы быть сильнее тропического леса с его зверями, вероломством и болезнями…
- Может быть. Но Рикардо был не из этой породы…
- Что Вы хотите сказать?... Возможно… У Вас имелись сведения о нем, плохие известия?
- Нет. Никаких. Я уже говорил, что с некоторых пор, мы были довольно далеки друг от друга.
Но именно поэтому я знаю, что говорю. Он не вернулся и не дал весточки…
- Он уехал месяцев семь – восемь назад…
- Нет. Еще раньше.
- Девять… Максимум десять. Я совершенно уверена. Он был с нами в начале весны прошлого
года. Тогда в первый раз сказали, что Джонни вернулся…
- Да?
- Он решил отправиться в путь внезапно, не раздумывая…
- И Вам это кажется верным?..
- Признаюсь, что да; я предпочитаю жить, развиваясь. Я не согласна с людьми, которые берегут
все, не растрачивая: деньги, жизнь, чувства. Я предпочитаю отдать сердце, даже если это принесет
мне боль и слезы, бороться, чтобы победить, или быть побежденной, и любить и ненавидеть сполна…
- В этом я с Вами согласен, сеньорита Кастело Бранко. Я тоже думаю, что есть только две вещи, которым можно целиком посвятить жизнь: любовь и ненависть. Я представляю себе жизнь ради стра-
сти, или ради мести..
В его серых глазах промелькнула странная вспышка. Вероника смотрит на него, как заворожен-
ная – такой жар в его словах, столь глубоко и решительно выражение его лица; и как Джонни перед
ней, она чувствует себя одновременно и увлеченной, и напуганной. Она слабо улыбается краешком
губ, чтобы скрыть чувства…
- То, что я сказал кажется Вам смешным?..
- Думаю, ничего из того, что Вы сказали не может быть смешным… Вы производите на меня