Одна из самых потрясающих вещей в Лондоне – что никуда не нужно ездить. Хочется кофе? Тут десятки магазинчиков вдоль по улице. Нужно заскочить в Selfridges [крупный универмаг в Лондоне – прим. переводчика] на ланч? Станция метро Оксфорд Стрит прямо через дорогу. Традиционные красные автобусы останавливаются практически на каждом углу, а на River Bus [речные трамвайчики или автобусы – прим. переводчика] можно проплыть по Темзе. Нужно избежать неловкой поездки на такси с кем-то, на кого повлияла (или же нет?) переспать с собой? К счастью, вопрос решает короткая поездка на метро, а станция Southwark всего в паре шагов от моего офиса!
Когда я вышла на улицу, шел дождь, потому что а куда без него? Я приняла душ дома, но, кажется, не стоило и напрягаться. Мои балетки мгновенно промокли от луж и непрекращающегося ливня, и с каждым шагом издавали хлюпающие звуки. Из-под колес машин вода волной заливала тротуары, а мой зонтик никак не мог спасти меня от ливня. Но я старалась идти ближе к навесам магазинов, которые помогали хоть немного укрыться от дождя.
К тому времени, как я пришла в Ричардсон-Корбетт, я насквозь промокла. Я отжала юбку и жакет, напомнив себе, что волосы высохнут довольно быстро. А еще душ дома и дорога на работу помогли мне прийти в себя.
"Я тебя люблю"-"Ты прелесть" – просто ерунда. Речь о нас. И в том, что мы сделали: я нырнула с головой, а он окунул палец и тут же достал его, чтобы обдумать целесообразность погружения в холодную воду. Мы так поступали всегда, и не было никакого смысла расспрашивать об этом.
И мне стоит успокоиться, что он заговорил о Порции и ушел из комнаты, чтобы с ней поговорить. Честно говоря, мой мозг перегревался в поисках объяснений всего этого. Он был только с одной женщиной, брак с которой длился около десяти лет. Конечно, ему все это странно, так ведь?
Пиппа встретила меня в коридоре и в ужасе оглядела меня с ног до головы, сказав:
– Держи, – и протянула мне свою чашку кофе.
– Что, так плохо? – спросила я.
– А ты вообще в зеркало смотрелась?
– Ну что ж, это можно считать ответом, – заметила я, направляясь к нашему общему столу и поставив чашку. – Спасибо за кофе.
Пиппа кивнула и села на стул напротив меня.
– Все в порядке?
Кивнув, я сняла пальто.
– Ага, все хорошо, – я заметила мигающий сигнал на рабочем телефоне о полученном сообщении. Сняв трубку, я нажала прослушать, затем прикрыла динамик, продолжая говорить: – На часах еще нет девяти, но на сегодня мне уже хватит. Я просто оказалась под влиянием настолько эпичного психологического кризиса, что это больше похоже на сцену из плохой комедии… – я сделала паузу, слушая сообщение, и, выругавшись, повесила трубку. – Меня хочет видеть Энтони, как только я получу это сообщение. Вот черт. Почему он здесь так рано?
– Все не так плохо. Я видела письмо с поздравлениями команды, вернувшейся из Нью-Йорка. А к тому твоему обновленному дизайну моста вообще не придерешься. Наверное, он просто понял, что дождь еще не кончился, а он тебя еще не видел в этом топе, – она ухмыльнулась и закатила глаза. – Надеется не небольшое шоу мокрых футболок, если ты понимаешь, о чем я.
– Гадость, – опускаясь в кресло, сказала я. И достала из ящика косметичку и запасной кардиган. – Ладно, сейчас приведу себя в порядок и разберусь с ним.
– Давай устрой там ему, – напутствовала она.
***
– Ты хотел меня видеть? – заглядывая в дверь кабинета Энтони, спросила я.
Он что-то расставлял в книжном шкафу и оглянулся на меня:
– Мисс Миллер, да. Входите.
Мисс Миллер?
Я вошла в кабинет, и он добавил:
– Закройте за собой дверь.
Мой желудок ухнул куда-то вниз.
Я сделала, как он сказал, и вошла в кабинет, остановившись перед его столом.
– Да, сэр? – сказала я, и по спине пробежала дрожь.
– Боюсь, я вынужден поговорить с тобой о чем-то очень серьезном, – он поставил тяжелые, в кожаном переплете книги назад на полку и подошел к столу. – У тебя тут будет совсем небольшой выбор.
Я уже видела Энтони таким раньше: серьезным и прикидывающимся скромным, словно пытающимся заставить меня вытягивать из него ответы.
Стоя на против него, я улыбнулась.
– В чем дело, Энтони?
Он посмотрел на меня и прищурился.
– "Мистер Смит", думаю, будет лучше.
Я подавила в себе желание ответить: "В прошлый раз ты пялился на мои сиськи и просил называть тебя Энтони", и вместо этого сказала:
– Прошу прощения. Эм-м, мистер Смит.
Энтони расстегнул пиджак, сел и пододвинул к себе стопку документов, помеченные красными и желтыми наклейками в местах, где требовалась его подпись.
– Учитывая ваше непрофессиональное поведение в Нью-Йорке и позже… – начал он, и у меня в животе образовалась пустота. – А так же ваше уже длительное увлечение вице-президентом компании и недавнее его домогательство…
– Мое домогательство?
Он пролистал несколько файлов, даже не потрудившись посмотреть на меня, и продолжил:
– Я требую, чтобы вы либо сохранили чисто профессиональные отношения с мистером Стеллой, либо оставили стажировку в Ричардсон-Корбетт.
– Что? – выдохнула я, дрожа всем телом и усаживаясь на кресло напротив него. – Почему?
– Кое-кто из руководства считает, что вы повели себя непрофессионально, – потянувшись за ручкой, сказал он. – Вы много отвлекаетесь, и результаты вашей работы в лучшем случае посредственные. Кроме того, мне не нужны сложности.
– Но это не…
Справедливо, чуть было не сказала я, но удержалась. Мне бы не хотелось к растущему списку моих прегрешений добавлять подростковое поведение.
Попробовав зайти с другой стороны, я сказала:
– Пожалуйста, не могли бы вы объяснить, с какой стати этот разговор происходит с кем-то еще, кроме меня и мистера Стеллы? Мы не нарушили ни одно правило!
– Мисс Миллер, прошу вас, не думайте, что имеете право подвергать сомнению любое из решений, которое я принимаю в этой компании, а так же мой отбор сотрудников, – он нацарапал свою подпись на документе, и этого звука было достаточно, чтобы мои нервы стали на пределе. – Как стажер, согласно законам Великобритании вы являетесь временным сотрудником, и поэтому я не обязан вам ничего объяснять. Но, видя, как вы молоды… – и вот этим он дал под дых, оскорбив всего одним словом, – я надеюсь, это может быть возможностью для взросления. В последнее время ваше поведение квалифицируется как грубое нарушение. И это недавнее… отвлечение с вице-президентом привлекло мое дополнительное внимание…
– Я не сделала ничего плохого, – повторила я. – Признаю, это было не умно. Но и не откровенно против правил. Я не подчиняюсь Найлу.
– Найлу, – улыбнувшись и не отрывая взгляда от документов, повторил он за мной. – Да. Что ж, это в любом случае это ситуация, которая имеет тенденцию выйти из-под контроля, и мы всем руководством считаем, что будет лучше, если вы покончите либо с этими отношениями, либо со стажировкой.
Я почувствовала, как горит лицо и наворачиваются гневные слезы. Молодые девушки всегда плачут, и мне не хотелось, чтобы он думал, будто его оскорбление оправданно. Несколько раз моргнув, я решила: что бы ни произошло, я не доставлю ему удовольствие полюбоваться, как это на меня повлияло.
– Я могу поговорить с мистером Корбеттом? – спросила я так спокойно, как только могла. – Думаю, мне нужно объяснить произошедшее кому-то еще.
– Ричард предоставил мне полномочия принимать любые решения относительно моего отдела.
У меня закипела кровь. И я больше не могла сдерживаться.
– Хочу внести ясность: вы убеждали Найла оседлать меня и сейчас увольняете меня, потому что думаете, что он это сделал?
Энтони резко поднял голову, в его глазах пылала власть.
– Не сомневаюсь, вы скажете об этом снова.
– Несомненно, – закипая, ответила я. – Я выбираю оставить стажировку. Это был один из самых ненормальных разговоров в моей жизни.
– В таком случае, – рассеянно ответил он, подписывая очередной документ, – я положу письмо в ваше личное дело. И прослежу, чтобы у вас была копия, прежде чем вы уйдете.
***
Дождь перестал, и я вышла прогуляться и проветрить мозги, уйдя достаточно далеко, чтобы вдалеке услышать бой Биг-Бена. Я инстинктивно полезла в карман за телефоном и обнаружила, что его там нет. Видимо, оставила его у себя на столе, когда пошла к Энтони, думая, что это ненадолго, но потом выскочила из офиса, так и не забрав. Я подумала, пришел ли уже Найл, искал меня, звонил?
И тут я поняла, насколько далеко это зашло, и что, возможно, слова Энтони был не так уж далеки от истины. Потому что мои первые мысли были не о работе или о том, что я в тысячах милях от дома. И не о том, где я буду жить, на что покупать еду и как оплачивать счета за электричество. Я также не думала о чертовом месте в Оксфорде или о том, как много я работала и как многим пожертвовала, чтобы туда попасть.
Все мои мысли были о Найле Стелле.
***
Объект моего внимания вышел из своего офиса, когда я вернулась, и направлялся в мое маленькое пространство за перегородкой. Увидев меня, он вздрогнул и втащил меня к себе.
– Где ты была? – закрывая дверь, спросил он.
Должно быть, я выглядела хуже, чем думала, потому что он, не останавливаясь, скользил взглядом от моих мокрых волос и бледного лица к сырой одежде и сокрушенному выражению лица.
– Зависит от того, что ты имеешь в виду, – ответила я. – Во-первых, я шла на работу под дождем, потому что, психанув, я выбежала из твоей квартиры, решив, что невольно манипулировала тобой заняться со мной сексом.
Он начал было отвечать, недоверчиво округлив глаза.
Но я подняла руку, попросив его подождать.
– Потом Энтони устроил мне разнос. И я только что вернулась с прогулки.
– Мы поговорим о манипуляциях попозже. В самом деле, Руби, – он вздохнул и подошел ближе. – За что Энтони тебе устроил разнос?
– Я не хочу говорить об этом здесь. Что я хочу, – так это отправиться домой, пропустить стаканчик, вздремнуть и потом отправиться ужинать со своим парнем.
Он поморщился.
– Кстати об этом… – Найл потер рукой лицо и встретился со мной взглядом. – Боюсь, вынужден попросить тебя перенести.
Я тяжело опустилась в одно из его плюшевых кресел у окна. Я не хотела говорить здесь о своем уходе, и понятно, почему. И при это мне не хотелось пребывать в одиночестве и раздумьях после всего этого.
– Правда? И нет никакой возможности отменить? Мне нужно немного понервничать в присутствии твоего рационального ума.
Он сел напротив меня, выглядя… ну ладно, если быть честной… Оцепеневшим.
– В чем дело? – спросила я.
Сглотнув, он взглянул на меня.
– Ты сегодня ушла, когда позвонила Порция.
– Да, – поморщившись, ответила я. – Это как раз один из пунктов, из-за которых я понервничала.
– Полностью тебя понимаю, дорогая, – начал он, слегка наклонившись ко мне. – Просто… Возможно, это даже хорошо, что ты ушла. Разговор несколько затянулся.
– Все в порядке?
Он ответил не сразу, и я ощутила, как мое сердце сжалось от боли. Я и так-то была расстроена, ведь он не ответил ей, что перезвонит. Ему явно было слышно, как хлопнула входная дверь, но он даже не потрудился пойти за мной. Но сейчас, сидя в его офисе, до меня дошло, что, возможно, пока мы были в Нью-Йорке, случилось что-то ужасное. Может, Порция заболела?
Облизав губы, он очень тихо произнес:
– Она звонила, потому что хочет вернуться, – у него вытянулось лицо – как будто я должна была посочувствовать этой внезапно возникшей неловкости…
Но вместо этого мой мир остановился, раскололся пополам, а затем на миллион кусочков.
Я ошеломленно заморгала.
– Она что?
– Хочет вернуться, – тяжело вдохнув, повторил он. – Поверь, я так же удивлен, как и ты. Она сказала, что о многом думала и хочет со мной поговорить.
– И… – начала я, чувствуя, как мой желудок подпрыгнул, толкая сердце куда-то в глотку, – ты согласился?
– Не на примирение, – он уклонился от прямого ответа. – Но одиннадцать лет брака – это много. Мы были вместе с подросткового возраста. После вчерашнего разговора с тобой, когда ты спросила, обсуждали ли мы это когда-нибудь, я почувствовал себя обязанным по крайней мере пойти и послушать, что она хочет сказать.
Он сделал паузу, чтобы дать мне возможность ответить, но, честно говоря, я не могла сформулировать ни слова. Ни единого.
– Учитывая, как обстоят дела у нас с тобой, я почувствовал, что должен сообщить тебе, что сегодня буду с ней ужинать, – осторожно продолжил он, – и поставить тебя в известность, что Порция хотела обсудить со мной, почему заслуживает еще один шанс.
– И какие у нее шансы? Пятьдесят на пятьдесят?
Он неловко рассмеялся, потому что сказанное мной было слишком прямолинейным и неудобным. Но я не жалела о своем тоне.
– Боже, нет, Руби.
– Но ты пойдешь, – в ужасе напомнила ему я. – В смысле, мы сейчас говорим об отсутствии шансов на примирение с твоей бывшей женой, да?
По выражению его лица было ясно, будто он на самом деле не думал об этом в таком ключе. Очевидно, счел это просто любезностью. Но если это просто любезность, и шансов, что он пустит ее обратно, нет, почему тогда не ответить ей, что уже слишком поздно для этого? Почему бы просто не сказать, что его девушка только что вышла из квартиры в слегка истеричном настроении, и не могли бы они поговорить позже – причем, по телефону?
– Ну, я не могу представить себя с ней снова…
– Значит, ты идешь только ради приличия?
Он закрыл глаза, прерывисто выдохнув.
– Когда ты так говоришь, это звучит ужасно.
– Значит, ты идешь не только ради приличия?
– Я не…
– Просто скажи! – вскрикнула я. – Потому что сейчас это звучит так, будто ты говоришь мне, что вчера мы с тобой переспали, а сегодня ты возвращаешься к своей бывшей жене, – я почувствовала, как глаза защипало от слез, и сейчас я чертовски устала заморачиваться, чтобы стереть их.
– Руби, я не собираюсь ужинать с ней сегодня, чтобы вернуться.
– Но ты можешь.
Он закрыл глаза.
– Не могу себе представить, что вернусь, нет. Но, Руби, я знаю, ты молода, и ты нико…
– Не надо, – сказала я, и мой голос прозвучал пугающе даже для меня. Я неосознанно сжала руки в кулаки, от его нерешительной игры мое терпение иссякло. – Не поступай так. Дело не в моем возрасте. Я никогда не была с тобой наивной. Я всегда понимала, что тебе приходиться пробираться сквозь огромные кучи этих… препятствий.
Он откашлялся и кивнул, выглядя раскаивающимся.
– Ты права, прости. Просто я хочу сказать, что как бы жестоко это ни звучало, но в этом разговоре мы нуждались много лет. Ты из тех людей, кто свободно выражает свои мысли и чувства, и ты должна понять. Этот единственный разговор может снять груз с плеч нас обоих.
Мое сердце билось так чудовищно быстро, что я не могла вдохнуть полной грудью.
Он наклонился вперед и взял меня за руку, но я ее убрала. Боль в его глазах стала почти невыносимой. Что он творит? У нас все шло так хорошо. Я так сильно его напугала?
– Дорогая, – спокойно начал он, ив этом слове что-то в моем мозгу пыталось найти снисходительность, – я хочу хоть как-нибудь облегчить твое беспокойство, но при этом не хочу быть небрежным и не встретиться с бывшей женой и выслушать ее. Теперь я понимаю, что это было бы нечестно, если бы я, ничего тебе не сказав, пошел бы к ней и непредвзято послушал бы ее.
– А ты непредвзят?
Его ответ разорвал мне сердце.
– Думаю, я попытаюсь. Как минимум, я ей должен.
Я молча кивнула. Его мучения сейчас очевидны, и мое сердце болело за него, но мне самой было еще больней. Он хотел поговорить с ней, чтобы самому стало легче и чтобы закрыть вопрос. Но я знала, что существует часть его, которая не хотела говорить по телефону и надеялась, что и Порция тоже достаточно изменилась. Что они могли бы создать вместе что-то более комфортное и лучшее, чем было раньше.
– Мы увидимся завтра? – спросил он. – Может, встретимся за ланчем?
Я едва не рассмеялась на абсурдностью ситуации, его "встретимся за ланчем" прозвучало так, будто он договаривался с клиентом. Я потеряла работу, и поэтому могла бы остаться с ним, а он собирается ужинать с бывшей женой, чтобы обсудить примирение.
Это сейчас происходит на самом деле?
Стиснув зубы, я кивнула, не в состоянии даже посмотреть на него.
– Конечно.
Наклонив голову, он спросил:
– Ты расскажешь мне, что произошло с Тони? Чуть раньше мы буквально обменялись парой слов. Он потребовал, чтобы Ричард вложил в мое личное дело письмо в довольно резких тонах. Надеюсь, мне удастся взять на себя всю ответственность за произошедшее между нами в Нью-Йорке.
Между нами. В Нью-Йорке.
Не вчера. Не той ночью, когда я побудила тебя рассматривать возможность вернуться к женщине, которая сделала тебя несчастным и загнала тебя в глубокую нору.
– Ну да, – рассеянно ответила я, погружаясь в онемение. Я встала и направилась к двери. – В общем-то мне он тоже вложил письмо.
Глава 16
Найл
Несмотря на мое предложение встретиться где-нибудь на нейтральной территории, Порция настояла, чтобы я пришел к ней в квартиру – бывшую нашу – на ужин. От разговора с Руби у меня осело сожаление, а в животе поселилось неприятное напряжение. Выйдя из офиса, я написал ей, что позвоню позже или зайду, если она не против, но она ничего не ответила. Я знал, она обижена, что я решил поговорить с Порцией, и не мог ее за это винить. Но при этом надеялся, что позже она поймет мои намерения. В конце концов я не собирался возвращаться к Порции, я был с Руби. Мы были парой.
Но Руби хорошо заметила: почему тогда я иду ужинать с бывшей женой? Мог ли я честно ответить, что единственная причина, по которой я согласился, это дать Порции высказаться, почему мы могли по-настоящему двигаться дальше? Была ли часть меня – и не важно, насколько маленькая – которая хотела знать, можем ли мы найти что-то общее и больше общаться? Ведь мы уже жили в одном ритме друг с другом. И вернуться было бы легко.
Но эта мысль вмиг стала казаться неудачной, и горло оцарапало чувство вины. Я ведь на самом деле двигался вперед. И не оглядывался с тоской или болью на свой брак, в котором было одиночество и отсутствие страсти. Это даже не ощущалось браком с лучшим другом, скорее совместное проживание с коллегой.
Собирался ли я сказать ей, что мое отношение к тому, что было между нами, изменилось? Шел ли я на эту встречу, потому что, охваченный своим счастьем, всего лишь чувствовал себя нехорошо по отношению к бывшей жене?