Прежде чем прийти на ужин, мне хотелось позвонить Руби и сказать, что нет, у Порции нет ни единого шанса и, возможно, с моей стороны было неправильно позволить ей так думать из-за самого факта моего прихода, но тайной части меня было любопытно: никогда за все время наших отношений Порция не говорила так открыто и умоляюще, как этим утром по телефону.
И это настолько меня поразило, что я на несколько минут забыл об ожидающей меня Руби, чтобы я подбросил ее домой перед работой. Но к тому времени как я вышел из ванной, прикрыв рукой динамик, чтобы попросить ее подождать еще минутку, она уже ушла.
Еще на ступенях я уловил запахи пасты, которую готовила Порция – мою любимую, с копчеными колбасками, перцем и тимьяном. Я так же услышал музыку – мою любимую запись Брамса из венской филармонии. Входная дверь была не заперта, и ее по-прежнему можно открыть, толкнув плечом.
Я наклонился погладить Дейви, который прибежал меня встречать и, встав на задние лапы, уперся передними мне в колени.
– Хороший мальчик, – почесывая его за ушами, похвалил я.
Услышав стук тарелок по столу, я поднял взгляд. На нашей кухне стояла Порция, босая, в обычных хлопковых брюках, футболке и фартуке. Я моргнул, раскрыв рот. Я редко видел эту женщину без жемчуга.
Повернувшись ко мне, она широко и ослепительно улыбнулась. Я вмиг почувствовал раздражение.
– Привет, – сказала она, беря со стола второй бокал красного вина и подходя ко мне. Она передала его и потянулась поцеловать меня в щеку. – Добро пожаловать домой.
Я захотел повернуться и уйти прямо сейчас. Находиться здесь ощущалось предательством. Я чувствовал себя так, будто моя кожа превратилась во влажную шерсть и повсюду чесалась. Это было не правильно, я знал это. И Руби тоже знала.
– К тебе домой, – напомнил я ей, осторожно поставив бокал на буфет. – Я живу в нескольких остановках метро отсюда.
Она отмахнулась от меня, возвращаясь к столу, где накладывала пасту в две тарелки.
– Я до сих пор не видела твою квартиру.
– Там не на что смотреть, – пожав плечами, ответил я.
Порция кивнула мне в сторону столовой, и я слегка вздрогнул. Я едва пробыл здесь две минуты, и она уже вела меня к столу, будто я просто пришел с работы. Никаких разговоров, никаких вопросов, как дела. И, уж конечно, никакого игривого подтрунивания.
Я последовал за ней. Было сюрреалистично видеть стол с цветами и свечами, подставки под тарелки, которые мы получили от семьи Винн в подарок на свадьбу. Подсвечники, подаренные ее родителями на нашу пятую годовщину. Когда мы жили здесь вместе, Порция готовила только по важным событиям, и каждый раз она делала из этого величайшее событие, демонстрируя, как много она делает каждый день во имя нашего брака.
Я чувствовал в кармане свой телефон, теперь сильно жалея, что не позвонил Руби перед приходом.
Мы сели. Порция передала мне перец и положила салфетку себе на колени. Дейви свернулся калачиком, положив голову мне на ступню. На улице ездили машины, были слышны шуршащие звуки их шин на мокром асфальте. А внутри, как обычно, в столовой царила тишина.
– Как прошел день? – наконец спросила она, с интересом глядя в свою тарелку.
Мой день? А как насчет месяца или лучше последних одиннадцати лет моей жизни?
– Он был… – начал я и остановился. Меня почти физически пронзило осознание: здесь, между нами, не было никакой тайны. Не было никакого секрета в молчаливой изоляции нашего брака. И так будет всегда между нами.
Порция была одинока и с трудом находила опору в своей новой жизни. В каком-то смысле про меня тоже можно было так сказать. Я сосредоточился на повседневных делах, с головой ушел в спорт. И едва поднимал голову, чтобы увидеть, что Руби смотрела на меня, влюбленная, уже несколько месяцев.
А сейчас в ожидании, когда я закончу мысль, на меня смотрела Порция.
– Это был странный день.
И странный ответ, излишне приглашающий к новым расспросам. Но вернулась тишина, и я попытался приняться за еду. Все было знакомым: звуки, как она ест, запах деревянного обеденного стола и каменного пола на кухне.
– А как твой? – в ответ спросил я, пытаясь как-то вывернуть на нормальный разговор. Но это не сработало. Еда тяжестью осела в желудке, а в голове не было никаких мыслей, кроме как о Руби.
– Порция, я не могу… – начал я, но она уже начала говорить, и услышать это было неожиданно:
– Мы были ужасны вместе, да?
Наконец сквозь мои беспокойные мысли прорвался смех.
– Хуже некуда.
– Я думала, мы могли бы… – она замолчала, и впервые с моего прихода я заметил в ней усталость и ранимость. Она провела рукой по лицу. – Честно говоря, не знаю, о чем я думала, Найл, когда позвала тебя на ужин и поговорить. Я хотела тебя увидеть. Знаешь, я скучала по тебе. Не уверена, что раньше по-настоящему ценила тебя настолько, чтобы скучать по тебе.
Подняв бокал вина к губам, я ничего не ответил. Я попытался взглядом сказать ей, что понял, и часть меня также рада ее видеть.
И, конечно, я никогда не был хорош в нарочитой сентиментальности. Закрыв глаза, я вспомнил вчерашний вечер.
А в этой столовой, которая раньше была моей, с женой, которая тоже раньше была моей, я ощутил причину, почему мне тошно здесь: я любил Руби.
Я любил ее.
– И просто, – ковыряясь в совей тарелке, продолжила Порция, – сейчас ты здесь, а я не знаю, что и сказать. С чего начать. Это все как-то слишком, правда? – она посмотрела на меня. – Слишком много привычной действительности, где мы не разговариваем.
Это был еще один тревожный звоночек. Руби рассказывала мне о своих чувствах и страхах, мечтах и приключениях. Хотела услышать мои. Она сделала так, что разговоры стали нашей привычкой, и я благодарен ей за это. Я говорил ей, как мне важна ее искренность.
Даже когда эта искренность меня ужасала. Она сегодня сказала, что ей нужно что-то рассказать мне – что она нуждалась во мне. А я был не в состоянии достаточно отвлечься от собственных мыслей, чтобы ее услышать.
– Мне даже не нужно спрашивать тебя, о чем ты думаешь, чтобы понять: твои мысли где-то далеко, – тихо сказала Порция, вытащив меня из своих открытий. – Ты здесь из вежливости.
Я ничего не сказал, но мое молчание было лучше любого ответа.
– Я понимаю, правда. Я не была тебе хорошей женой, Найл, теперь я это понимаю. И я была не права, думая, что все можно вернуть. Мне хотелось думать, что мы могли бы найти что-то, чего у нас раньше не было, но видя тебя здесь, выглядящего таким настороженным… Я понимаю и это. Это хорошо и действительно означает, что между нами все закончилось.
– Прости, Порция, – положив вилку, сказал я. – Я хотел услышать все, что ты скажешь, потому что чувствую себя обязанным тебе. Но я и самому себе обязан тоже, чтобы понимать, что ты считала, будто мы все это время были в браке. Но это правда: я сейчас думаю о совершенно другом.
– Хочу сказать, – сказала она, – что это настоящее потрясение, видеть тебя таким… расстроенным.
Я снова извинился.
– Это нечестно с моей стороны, но…
– А ты помнишь, – перебила меня она, – что когда ты переехал, ты выглядел совершенно собранным? Что последнее, сказанное тобой, уходя, было "Ура"? Я отдала тебе папку с паспортом и другими документами, ты вежливо улыбнулся и сказал "Ура". Разве это не удивительно?
Я наклонился, обхватив руками голову.
– Я без грусти попрощался с нашим браком, Порция, но при этом что-то чувствовал. Просто не знаю, как это назвать или выразить. Ощущение провала, возможно. Или сожаление, – посмотрев на нее, я признался: – Еще облегчение.
– О-о, – выдохнула она. – Я тоже это чувствовала. И потом вину за такое облегчение. И потом в течение нескольких месяцев меня эмоционально мотало вперед-назад. Как я могла провести так много времени с человеком, после ухода которого я почувствовала облегчение? И было ли в моих силах сделать этот брак лучше?
Я грустно улыбнулся, согласно кивая.
– Ладно, – сложив салфетку и положив ее на стол, сказала она. – Я бы хотела одного…
– Порция, я влюблен.
Слова вырвались так внезапно и грубовато, что мне тут же захотелось забрать их обратно. Поморщившись, я склонил голову.
Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила.
– Дорогой? – не глядя на нее, я слышал, как она сглотнула и выровняла дыхание. – Скажи мне, что она не причинила тебе боль.
– Совсем наоборот. Думаю, это ей я сделал больно.
– Ох, Найл.
Я откинул голову назад и посмотрел в потолок.
– Извини. Я не хотел, чтобы это прозвучало так излишне откровенно.
– Мне как-то легче внутри, зная, что ты двигаешься дальше, даже если это звучит слишком эмоционально, – она остановилась сделать глубокий вдох. – Я слышу это в твоем голосе, вижу в глазах. Это напряжение и нетерпение. Я никогда не вызывала у тебя такую твою реакцию. Знаю, что была с тобой порой просто ужасна. Но ты терпел это с таким невозмутимым спокойствием. Ты хотя бы представляешь, каково осознавать, что невозможно пробудить в тебе такой страстный отклик?
Я посмотрел на эту женщину, с которой плохо обращался, от которой терпел подобное же.
– Мне очень жаль, Порция.
Она вымученно улыбнулась.
– Не нужно. Это не твоя вина.
– У тебя все хорошо? – тихо спросил я.
– В целом да, – ответила она. – Были взлеты и падения. В первые месяцы после развода я была немного не в себе. Бесконтрольно тратила деньги, встречалась с мужчинами направо и налево.
Ничего. Я ничего не почувствовал, когда она это сказала.
– Недавно я встретилась кое с кем, и это куда более серьезно, – она играла с небольшой подвеской на кольце для салфеток. – И из-за этого в последние несколько дней я почувствовала панику. Это трудно – быть с кем-то другим, и страшно повторить прошлые ошибки. Мы с тобой так долго были вместе, Найл, что быть с кем-то другим ощущается, будто я изменяю тебе.
Я посмотрел на нее. Лично я так не считал, но прекрасно понимал, о чем она говорит про кого-то еще. Про то, как боишься этого. Подстраиваться по чью-то жизнь и выяснять и потребности. Постоянно беспокоиться о неудаче.
– Он из тех, кого я знала и раньше, – она замялась. – С работы.
В моем мозгу что-то щелкнуло.
– Стивен? – догадался я.
В интонации Порции сквозила вина, когда она призналась:
– Да, это он. Стивен.
Я вспомнил его взгляды в ее сторону. Меня поразило только то, насколько равнодушен я был на работе, бизнес-ужинах, или в офисе, когда я делал заезжал домой, чтобы завезти ланч или что-то еще, что она забыла. Стивен же каждые пару секунд не мог удержаться от взглядов в сторону Порции, по крайней мере, когда я был рядом.
Если бы кто-нибудь посмел взглянуть в сторону Руби, как Стивен на Порцию, я стал бы совершенно невменяемым.
Меня осенила догадка, и кровь стала обжигающе горячей: Тони так на нее смотрел.
– Но раньше между нами ничего не было, – сказала она. – Уверяю тебя, Найл.
– Я верю тебе. И не удивлен. Я видел, как он на тебя смотрел.
Она засмеялась.
– Да. Как и одна девушка у тебя на работе, когда я приносила бумаги тебе на подпись. У нее сверкали сердечки в глазах, когда она замечала тебя.
Я почувствовал, как внутри меня что-то сильно сжалось. Господи. Даже Порция это заметила.
– Руби? – спросил я, и произнесенное вслух ее имя раскаленным шипом вонзилось в мою грудь.
– Высокая, красивая. Кажется, американка?
Мне нужно выпить. Кивнув, я поднял к губам бокал и сказал:
– Это она.
Глаза Порции округлились, когда она все поняла.
– Она та, с кем ты был? – она сделала паузу. – Та, кого ты любишь?
Я тут же снова кивнул.
– Она так долго о тебе мечтала, и теперь вы наконец-то будете вместе? – Порция произнесла это, как школьница. И свидетельством расстоянии между нами было то, что она пригласила меня сюда для обсуждения идеи возвращения, но при этом так легко отпускала. – Найл, это так романтично.
– Как и у тебя со Стивеном?
– Ну, я не уверена, что нас можно назвать парой, но что есть, то есть, – она подалась вперед и, наклонив голову, спросила: – Расскажи, что случилось.
И вот так, опустив голову на руки и со стучащим от беспокойства пульсом где-то в горле, я признался Порции о нашем романе.
Рассказал о Нью-Йорке, о том, что Тони не смог поехать, вместо него отправилась Руби. О чувствах Руби, за месяцы до того как я о них узнал, о ее красоте и чувстве юмора, о том, как мне всегда становилось легко рядом с ней. Я рассказал о своих страхах, желании и нерешительности. И, даже подозревая, что в этом не было необходимости, я рассказал, как понял, что она хочет от меня большего – более близкого общения – и как стремился к этому.
– А потом я приехал сюда на ужин, – признался я. – Я не мог сказать ей, что это ничего не значит, не солгав при этом – потому что собирался выслушать тебя, Порция – но я не хочу, чтобы она решила, будто я возвращаюсь к тебе. Она выглядела разбитой, – застонал я, вспомнив отрешенное выражение ее лица, и как она рассеянно бродила из кабинета в кабинет. – Я натворил ужасных дел.
– Найл, – мягко сказала она. – Тебе нужно все исправить.
Я кивнул, чувствуя тошноту. Не знаю, будет ли это легко. Я чудовищно все испортил
Она сделала паузу.
– Я люблю тебя, ты знаешь?
Ее голос прозвучал непривычно искренне. За весь наш брак она говорила это всего несколько раз, а сейчас слова вырвались с такой легкостью.
Улыбнувшись ей, я ответил:
– Я тоже тебя люблю, Порция.
И снова вернулся ее командный тон:
– Исправь все.
***
Я сбежал по ступенькам на улицу, попутно набирая номер Руби.
Гудки шли и шли.
Я еще ни разу не слышал ее голос на автоответчике, и сейчас, в то время как мое сердце сжалось от паники, это только подстегнуло мое нетерпение.
– Привет, это Руби! Оставьте сообщение, я, наверное, просто отправлю вам смс, потому что я просто ужасна со звонками, но раз уж вы позвонили по этому номеру, значит, знаете это обо мне, и я уже прощена.
Бип.
– Руби, – начал я. – Это я, Найл. Я… – я замолчал, запустив руку в волосы. – Я только что вышел от Порции. Руби, я не знаю, зачем пошел к ней. Я не должен был. Пожалуйста, просто перезвони мне. Я хочу увидеться с тобой сегодня. Это все был абсурд. Мне нужно тебя увидеть.
Но даже спустя час она не перезвонила и не написала.
***
Я пришел на работу гораздо раньше обычного, но с удивлением обнаружил, что Руби еще нет.
Хотя ее подруга Пиппа уже была на месте, и когда я подошел – прекрасно понимаю, что Пиппа в курсе наших отношений – она, нахмурившись, отвернулась от меня.
– Пиппа?
Она оценивающе посмотрела на меня.
– Да?
– Ты что-нибудь слышала о Руби или знаешь, когда она придет?
Выражение ее лица сменилось с раздражения на озадаченность.
– "Когда придет"?
– На работу, – уточнил я, хотя, по идее, в этом не было необходимости.
– Вы что, рехнулись?
Я секунду подбирал слова, прежде чем остановился на:
– Не думаю.
Некоторое время она молча на меня смотрела.
– Вы на самом деле не знаете, да? – повернувшись лицом ко мне, спросила она. – Руби уволили, болван.
Я моргнул.
– Прошу прощения. Уволили?
– Уволили.
– Ее уволили?
Пиппа невесело рассмеялась и покачала головой.
– Ей пришлось выбирать между стажировкой и отношениями с вами. И она собиралась рассказать об этом вчера после обеда, но, кажется, у вас появились другие планы?
О-о.
О-о.
Черт… Гребаный ад.
Меня охватила паника, в результате чего мое сердце сильно сжалось, а потом резко заколотилось.
– Она… – я с трудом дышал, оглядываясь вокруг, будто она на самом деле может оказаться здесь. Словно это была какая-то игра.
Тони поставил ее перед выбором: я или работа.
И она выбрала меня.
А я, не обратив внимания на ее беспокойства, выбрал Порцию.
– Я мудак, – прошептал я себе под нос.
Она фыркнула.
– Вот уж точно.
***
Я ворвался в офис Тони, глаза застилало красным.
– Ты, должно быть, мать твою, издеваешься.
Вздрогнув, он резко встал.
– Найл.
Молодая девушка-стажер, которую я не заметил, встала со стула напротив него и, пригладив юбку, тихо извинилась:
– Прошу прощения.
Мы оба посмотрели ей вслед; ее красота и молодость послужили спусковым крючком очередному взрыву в моей груди. Я с трудом дождался ее ухода и когда за ней закроется дверь, после чего повернулся к нему и низким от ярости голосом произнес:
– Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен прямо сейчас долбануть твоей головой об стол.
Тони поднял руки.
– Это политика моего отдела, Найл. Согласно правилам, которые я устно изложил с самого начала, когда Руби только начала у меня работать, я не могу допустить личных отношений с начальством.
– И когда же? – я кивком показал на дверь. – Это правило было изложено до приема на работу этой девушки, или это случится позже? – я подошел ближе. – До или после того как ты мне предложил оттянуться с Руби? До или после того как ты восхищался ее грудью и ногами?
Он моргнул и нервно сглотнул.
– Я не уверен, что понимаю, на какой разговор ты ссылаешься, но ты найдешь его в письменном виде, я с удовольствием обсужу это с тобой.
Я сухо засмеялся.
– Значит, ты побывал в HR.
Закрыв глаза, Тони повторил:
– Согласно правилам, которые я устно изложил с самого начала, когда Руби только начала у меня работать, я не могу допустить личных отношений с начальством.
Закипая, я произнес:
– Ты просто чертово посмешище. Надеюсь, Руби опустошит твои карманы в суде.
***
Если бы кто-нибудь мне месяц назад сказал бы, что я на работе познакомлюсь с женщиной, влюблюсь и потеряю ее еще до прихода в Лондон весны, я бы счел это нелепостью.
Тем утром Руби так и не появилась в офисе, даже чтобы забрать вещи. Ее отсутствие было как кричащая пустота: ни намека на ее глуповатое хихиканье, ни игривого взгляда зеленых глаз. Когда я проходил мимо, все в кабинете стажеров казались подавленными. И уже в 09:30 – после моей стычки с Тони мое кровяное давление, видимо, не собиралось возвращаться в норму – я едва мог сосредоточиться на лежащих передо мной документах.
"Ты перезвонишь мне? – спросил я в сообщении. – Я все испортил. Мне очень нужно с тобой поговорить".
Моя желание работать по-прежнему оставалось на нуле, когда я нажал "отправить". Каждые десять секунд я проверял мобильный, стараясь убедиться, что громкость звонка на максимуме. Обычно я оставлял его в ящике стола, когда уходил на совещание, но в этот раз взял его с собой и положил на стол. Мое краткое появление у нее на ступеньках перед домом – это единственное, что связывало меня с ней.