Закрыв глаза, я ответила:
– Даже учитывая все, что я о нем знаю, понятия не имею, что он мне скажет, если позвоню…
– Но ты же не звонишь, Золотце. Иди к нему по своей обычной дороге домой, жди его на крыльце, пока он не придет, а когда увидит тебя, у него встанет, и ты расскажешь ему, что попала в группу Мэгги, да, и кстати, любишь его и хочешь от него гигантских детей.
– Что, если я приду к нему, а дверь откроет Порция?
– Не откроет.
– Или, ну я не знаю, он обдумал все, что я сказала, и пришел к логическому выводу, что я была права. И тут справляйся, Руби, с эмоциями, как хочешь.
– Ты меня вообще слушаешь? – спросила она. В ее голосе сквозило разочарование, и я достаточно хорошо знала Лондон, чтобы понимать: она на грани. Она всегда терпела, как могла, но когда теряла его, то все.
– Да, слушаю. Но…
Лондон начала тыкать в кнопки телефона, и в трубке послышались громкие звуки, от чего я вынуждена была заткнуться и слушать.
– Ты закончила с этим? – спросила она, возвращаясь к разговору.
– Да.
– Тогда слушай: это реальная жизнь, Руби. Это не кино, где двое одиноких людей начинают отношения с плохим опытом у каждого, а они типа на самом деле веселые и беззаботные, и становятся сильнее и выносливее. В реальной жизни в отношения приходят с багажом из бывших жен, мужей и приемных детей, с домашними животными, которых другой ненавидит. Иногда у людей есть душевные раны или нет родителей-психологов, кто помог бы со всем справиться. А бывшие жены – особенно те из них, кто оставляет своих мужей в не особенном восторге от самих себя – этого достаточно, чтобы просто о них забыть.
Сглотнув, я ответила ей:
– Я знаю. Господи, знаю.
– Тогда сможешь его простить, что он был мудаком и желал прояснить ситуацию? Ты же знаешь, я всегда тут, чтобы поддержать тебя, и я главная болельщица Команды Руби, как за свою собственную, но думаю, пришло время увидеться с ним и выяснить, можете ли вы быть вместе, либо самой двигаться дальше. Ты любишь его. И ты та, кто оставила его в подвешенном состоянии.
– Я знаю, знаю.
– Он сказал, что тоже любит тебя, – напомнила она, потому что я рассказывала ей об этом семь тысяч раз. – Я никогда не встречалась с Найлом Стеллой, но я не думаю, что он парень, который, сказав такое, через два месяца пойдет на попятный.
Потеряв дар и речи и уставившись в стену, я понимала, что она была права.
***
Это не настолько просто, как просто пройти по его улице и дождаться его на ступенях. Сама идея снова увидеть Найла заставила меня почувствовать головокружение и мучительную тошноту.
К счастью – а может, и нет – в понедельник и вторник следующей недели моя работа приняла решение за меня: нашему приглашенному архитектору понадобилась моя помощь, чтобы принести поздно вечером кофе и побегать по прочим мелкие поручениям, которые входили в обязанность временного сотрудника.
Напряжение во мне продолжало усиливаться, и я проигнорировала звонки Лондон в понедельник поздно вечером и утром во вторник. В среду днем она завопила в сообщении:
"ТЫ УЖЕ ВИДЕЛАСЬ С МУЖЧИНОЙ? ВО ИМЯ ВСЕГО СВЯТОГО, РУБИ, ПРОСТО ОБВЕДИ КРУЖОЧКОМ НУЖНЫЙ ВАРИАНТ: ДА/НЕТ".
Захныкав, я написала ей ответ:
"Я собираюсь туда сегодня после работы. До этого не было возможности".
Быстро пришел ее ответ.
"Что надела?"
Засмеявшись, я ответила:
"Не пришлось долго выбирать".
"АХАХАХ. А если серьезно?"
Я оглядела себя и ощутила трепет в груди, прежде чем сделала неуклюжее селфи своей темно-синей короткой юбки и любимой шелковой синей в красный горошек топа. Странный угол съемки сделал меня жутко сисястой, но фото я все равно отослала. Лондон знала мой гардероб так же хорошо, как и я ее.
"Черт, Долли [по имени пышногрудой кантри-певицы Долли Партон – прим. переводчика]. И те красные туфли?" – спросила она.
"Да".
"Боже, – ответила она. – Тебе в подарок будет просто грандиозный стояк".
Улыбаясь, я написала:
"Будем надеяться" и засунула телефон в сумку.
Но я едва ли могла надеяться провести ночь таким образом. Я была бы в восторге даже просто от улыбки или поцелуя в щеку в качестве доказательства, что он все еще заинтересован попытаться. Мне пришлось притворяться, что я больше не жажду его и всего, что с ним связано.
Господи боже, это же рабочий день. Знаете ведь, как он проходит? Секунды тянутся как минуты, минуты как часы, а весь день растянут на десятилетие. И к его концу я настолько часто думала о предстоящем вечере, что начала подозревать, а не был ли Найл Стелла и вся эта ситуация плодом моего воображения?
Наконец около 17:30 офис начал пустеть. Я нырнула в ближайший туалет проверить макияж и одежду, и меня поглотила настоящая паника.
Мой шелковый топ был изрядно помят, и боже, о чем я только думала с утра? По-хулигански короткая юбка внезапно показалась мне излишне короткой. Похабно короткой. "Сколько-берешь-за-часок" короткой. Застонав, я наклонилась ближе к зеркалу. Тушь размазалась… практически по всему лицу, от румян не осталось и следа.
Я сделала, что смогла, чтобы исправить безобразие, но проблема была в том, что я настолько нервничала, что боялась, не смогу удержать в себе те пару крекеров и стакан воды, которые составили мой сегодняшний ланч. Может, стоит остаться тут, если меня вывернет? Взять ли мне с собой косметичку? Почему я так долго ждала, чтобы увидеться с ним? Что, если я не смогу вымолвить ни слова?
А потом случилось самое нелепое: я расхохоталась. Я схожу с ума от мысли, что увижу Найла Стеллу. Еще раз глянув на себя в зеркало, я забеспокоилась, превращусь ли я безмолвную статую или, наоборот, понесу околесицу.
Но это нормально. Я ведь всегда так себя и вела.
Больше не глядя в зеркало, я схватила сумочку и вышла из туалета.
Коридор, лифт, улица. Семнадцать кварталов, один мост, и вот я на месте. Угол улицы, где нужно принять решение.
Момент, когда мое сердце взорвалось, кровь застыла, и потеряла контроль над разумом.
Он не знает о моем приходе. Я не виделась и не разговаривала с ним в течение двух месяцев. Попросила его дать мне время и он внял моим желаниям… Я была благодарна ему и вне себя одновременно. Что, если он уже двигался дальше? Это сломало бы меня больше, чем неизвестность. Я могла бы продолжить идти и дойти до своей тихой квартирки. Сделала бы себе кашу на ужин и посмотрела бы "Однокурсников" [комедийный сериал – прим. переводчика], пока не пришло бы время ложиться спать, затем утром бы встала, и все повторилось бы по новой. Я могла бы продолжать выполнять свою легкую и скучную работу, потом бы переехала и исчезла из города, так и не увидевшись с ним. И однажды забыла бы Найла Стеллу.
Или, повернув направо и пройдя пару кварталов, я могу дойти до его дома и дождаться его на ступенях. Сказать ему, что по-прежнему хочу попробовать и дать ему ответить мне "да". Или же "нет". И если он скажет "нет", то просто отправиться домой, сделать себе кашу на ужин, посмотреть сериал и как-то зализывать раны на сердце. Но если он ответит "да"…
На самом деле тут не было выбора.
Опустив глаза, я шла и смотрела на свои ярко-красные туфли на фоне скучного серого асфальта. Сосредоточившись на них, мне было легче идти вперед. Между тем углом улицы и домом Найла я сосчитала Количество Трещин В Асфальте (двадцать четыре) и Количество Раз, Когда Я Думала, Не Развернуться Ли И Не Пойти Ли Домой (восемь), снова и снова прокручивая в голове, что ему скажу:
Привет. Уверена, это странно – увидеть меня здесь, на ступенях, и прости меня, что не позвонила, но я хотела тебя увидеть. Я скучала. И люблю тебя.
Не городить лишнего, решила я. Выложить это, и дать ему принять решение.
Я была уверена, что его еще не будет дома, когда приду, но на всякий случай все равно позвонила в дверь. Когда никто не ответил, я тупо уставилась на ступени, после чего села и приготовилась ждать, повторяя про себя свою речь.
Привет. Уверена, это странно – увидеть меня здесь, на ступенях, и прости меня, что не позвонила, но я хотела тебя увидеть. Я скучала. И люблю тебя.
Медленно и неохотно зашло солнце. Одни автомобили проезжали мимо, другие парковались, с любопытством и по-британски мельком оглядев меня, мимо проходили соседи. Движение после работы внезапно замедлилось, и в окнах зажегся свет. На улицу поплыли ароматы ужина. А Найла по-прежнему не было.
Всякий раз, когда я начинала думать уйти – может, у него встреча с парнями? – следом приходила мысль, что вдруг он придет через минуту после моего ухода?
Я ожидала его появление часа через полтора после моего появления, но прошел час, а затем два, и три, и наконец по прошествии четырех часов мне пришло в голову, что Найл мог быть на свидании.
Эта мысль была настолько противной, что я застонала. Сложив руки на коленях и опустившись на них лбом, я сосредоточилась на дыхании. Выдох. Вдох.
Я, наверное, пробыла бы тут еще полчаса или еще три, точно не могла сказать. Но из-за какого-то странно знакомого чувства, когда что-то изменилось в окружающем воздухе, я подняла голову. Поначалу звук был неясным, потом стал четче: легкий стук мужских туфель по тротуару. Уверенные большие шаги Найла Стеллы.
Количество Раз, Когда Я Слышала Звук Шагов Найла Стеллы: и не сосчитать.
Я повернулась в сторону звуков и увидела очертания его высокой фигуры. Происходящее внутри меня нужно поместить в описаниях к диагнозу "томящийся от любви" во всех медицинских справочниках: мое сердце сжалось, после чего увеличилось в размерах, и забилось слишком быстро и чересчур часто. Оно пульсировало в ушах, горячей кровью разливаясь по рукам и ногам, пока те не начало покалывать. Я чувствовала головокружение, и мне пришлось прищуриться, чтобы картинка не расплывалась, и я была уверена, что сейчас мне подурнеет.
Он был одет в синий костюм – благодаря свету уличных фонарей мне было видно на расстоянии – и выглядел он… потрясающе. Сильный и уверенный в себе, он шел со своей фирменной осанкой: развернув плечи, держа руки по бокам, а голову прямо.
Когда между нами оставалось чуть больше пяти метров, он заметил меня на ступенях.
Он остановился, его грудь резко подпрыгнула, а одна рука легла на затылок.
Я поднялась на дрожащие ноги и вытерла руки об юбку. Моя одежда и после работы выглядела изрядно помятой, а уж как я выглядела сейчас, после нескольких часов на влажном июньском воздухе, я не могла себе представить.
Когда он сделал шаг вперед, это движение было достаточно неуверенным, чтобы заставить двигаться и меня. Я так сильно его любила, что мне было почти больно его видеть. Любила его скульптурное лицо и ноги длиной в несколько миль. Широкую грудь, карие глаза и манящие к поцелуям гладкие губы. Я любила его ладони, которые были больше моей головы, и руки, которые могли бы обхватить меня несколько раз. Любила то, как свежо он выглядит после десяти вечера, и что я могла бы отрегулировать метроном по его мерной походке.
Мне хотелось броситься к нему объятия, сказать, что мне уже больше не нужно времени, и что я хочу его.
Привет. Уверена, это странно – увидеть меня здесь, на ступенях, и прости меня, что не позвонила, но я хотела тебя увидеть. Я скучала. И люблю тебя.
Он подходил так же медленно, как и я, пока между нами не осталось полметра, и мое сердце колотилось так сильно, что я не знала, как не дать ему сломать ребра.
– Руби?
– Привет.
– Привет, – он сглотнул, и только сейчас, вблизи, я заметила, что он похудел. Щеки стали чуть более впалыми, под глазами круги. Видел ли он это и в моих глазах? Что я настолько сильно скучала по нему, что это отражалось физической болью за последние два месяца?
Уверена, это странно – увидеть меня здесь, на ступенях, и прости меня, что не позвонила, но я хотела тебя увидеть. Я скучала. И люблю тебя.
Но прежде чем я успела сказать задуманное, он спросил:
– Что ты здесь делаешь? – и я не смогла понять его интонацию.
Она была сдержанной – он сам был сдержанным – и я нервно сглотнула, прежде чем ответить.
– Я… Я уверена, это странно – увидеть меня здесь, на ступенях.
Что там было дальше?
Он глянул мне за спину и спросил:
– Ты давно здесь?
– Прости меня, что не позвонила, – на автомате продолжала я.
Не обращая на это внимания, он шагнул ближе и снова спросил, на этот раз мягче:
– Как давно ты здесь, Руби?
Пожав плечами, я ответила:
– Какое-то время.
– С тех пор как ушла из офиса Андерсона?
Он знает, где я работаю. И во сколько заканчиваю.
Я взглянула на его лицо, но это была ошибка. Он самый красивый человек из всех, кого я когда-либо видела, и я хорошо знала его лицо. Я видела его, закрывая глаза, когда нуждалась в ощущении комфорта или трепета, чтобы ощутить покой или похоть. Лицо Найла Стеллы было для меня, словно дом.
– Да, с тех пор как ушла с работы, – призналась я.
– Но ведь прошли… часы, – начал он, покачав головой. – Я не знал… То есть я больше не прихожу рано домой. Это не…
Прежде чем он смог бы попросить меня уйти или сказать, почему быть здесь – это плохая идея, или что-нибудь еще из сотни возможных отказов, я произнесла:
– Послушай, я… – я посмотрела в сторону, совершенно забыв слова, которые собиралась сказать. Кажется, что-то про мое желание увидеть его? – Понимаешь, дело в том… – начала я и снова посмотрела на него, прежде чем выпалить: – Просто я очень, очень тебя люблю.
В одно мгновение он был на расстоянии полуметра от меня, а в следующее я оказалась прижатой к его большому телу и поднятой в воздух в его объятиях. Я ахнула и подняла на него взгляд. Найл смотрел на меня с темной силой, от которой моя грудь болезненно сжалась.
– Скажи это еще раз.
– Я люблю тебя, – прошептала я, в горле все слишком сжалось, чтобы говорить. – Я скучала по тебе.
У него вытянулось лицо, когда он еще раз прошелся по мне взглядом, после чего наклонился и прижался лицом к моей шее. Его рот… О господи, с глубоким стоном мой самый любимый рот на свете коснулся моей шеи и скулы, а я не могла отдышаться и остановить тугой комок, поднимающийся все выше по горлу.
– Найл…
Он проговорил, не отрываясь от моей кожи:
– Повтори это, дорогая. Не уверен, что могу поверить, что это реально.
Сквозь всхлип мне удалось проговорить:
– Я тебя люблю.
Находясь в этой пульсирующей панике, я не знала, происходило ли это на самом деле, или же я заснула на его лестнице и увидела самый прекрасный на свете сон. Но в этот момент его губы переместились: на мою скулу, щеку и затем прижались к моим – идеально твердые и идеально мягкие – и я проглотила еще один всхлип, когда почувствовала скольжение его языка внутрь и вибрацию его стонов сквозь поцелуи.
Он отчаянно и бессвязно произносил мое имя, что чертовски сильно по мне скучал, что все было адски ужасно, что он думал, будто никогда больше меня не увидит. Обхватив мое лицо ладонями, он чередовал легкие поцелуи и глубокие, мягкие и посасывающие, затем большими пальцами он вытирал мне щеки, и я поняла, что была вся в слезах, но, честно говоря, мне было до того.
– Ты сейчас пойдешь внутрь – прорычал он, переместившись от моих губ к уху. – И останешься со мной.
– Да.
– Сегодня. И каждую следующую ночь.
Я кивнула, улыбаясь и прижимаясь лицом к его шее.
– Ну, пока не перееду в Оксфорд.
Отодвинувшись, он вгляделся в мое лицо.
– Да? Значит, ты получила письмо от Мэгги?
– На прошлой неделе. Я хотела тебе позвонить.
Он слегка улыбнулся и словно не мог оторваться от меня взглядом, даже чтобы моргнуть.
– Стоило бы.
– Я решила, что увидеть тебя хочу куда больше.
С коротким кивком он посмотрела вниз и переплел наши пальцы.
– Уже поздно. И ты просидела тут много времени. Ты голодна?
– Не совсем, – призналась я. – Я просто хочу…
– Оказаться в моей постели? – его голос прозвучал с мягким рычанием.
Я прошептала:
– Да. Если только ты не хочешь есть.
– Нет. Я ни за что не отвлекусь на еду.
Это оказалось действительно просто. И ни одного намека не нерешительность. Я знала, мне нужно почувствовать его. Оказаться накрытой его телом.
Развернувшись, он повел меня обратно к лестнице, и я последовала за ним внутрь, поднявшись на один пролет и подойдя к его двери. Он притянул меня к себе, прижал к двери и наклонился поцеловать мой подбородок.
– Мы поговорим попозже, да?
– Ладно.
Его зубы царапали мою шею.
– Хорошо, потому что я знаю, нам нужно поговорить. Но прямо сейчас я хочу прижаться к тебе ртом и пропеть "Боже, храни королеву".
Я расхохоталась. О-о, какое же это облегчение. И чуть не зарыдала снова.
– Думаю, из-за такого ты можешь лишиться гражданства.
– Это того стоило бы. Целовать тебя между ног – все равно что целовать рот, но мягче.
Я ощутила покалывание от своего рта до кончиков пальцев ног. Как у нас получилось легко вернуться к такому?
– Все же есть бонус в виде оргазма, когда ты там меня целуешь.
Найл отодвинулся и притворился шокированным.
– Хочешь сказать, что у тебя нет от обычных поцелуев?
– Это было давно. Может, еще раз попробовать?
Он с хищной улыбкой зарычал, и вот он – мой игривый сексуальный мужчина. Та его версия, которую я только надеялась заполучить. Окружающим же он достается внешне абсолютно спокойным. Я вытащила из его кармана ключи, но он потянулся мне за спину и одновременно с этим наклонился поцеловать меня. Он возился с замком, и мы рассмеялись, не отрываясь друг от друга, сталкиваясь зубами в небрежных поцелуях.
Я услышала, как замок поддался, и его стон облегчения, когда он покусывал мою нижнюю губу.
– Ни хрена не оставляй меня снова, – задыхаясь, сказал он, положив руку на ручку двери. – Это было чертовски жалкое время, Руби.
– Я не оставляла тебя, – я немного отодвинулась, чтобы встретиться с ним глазами. – Это сделал ты. Поэтому если мы… – я покачала головой. – Даже не думай возвращаться к Порции!
Я должна была это сказать. Даже если это звучало абсурдно и пугающе.
– Я никогда… – он закрыл глаза от боли. – Прошу тебя, верь мне, когда я говорю, что предан тебе. Это была чудовищная ошибка.
Схватив его за галстук, я притянула его назад к себе, касаясь своими губами его.
– Тогда ладно.
Его рука скользнула вокруг моей талии, придерживая, чтобы я не упала, когда он откроет дверь.
Я и не упала, но оказалась на спине почти сразу, как дверь открылась, а Найл на мне, уже задирающий мою юбку вверх по бедрам. И прежде чем я успела напомнить, что он собирался целовать мой рот, он пальцами нетерпеливо отодвинул мое белье в сторону и прижался приоткрытым ртом к клитору.