Мой мозг переключился на образ Руби в ванне. Обнаженная. Немного обмякшая от алкоголя. Мокрая.
Теплая мягкая кожа. Расслабленные руки и ноги.
– А-а. Ну хорошо.
Руби снова сделала паузу.
– Что ж, думаю, я все же могла бы…
Она замолчала.
– Нет, Руби, я не в том смысле, что… Просто хотел убедиться, что ты поужинала. Был долгий день. И мы… – я закрыл глаза и пробормотал: – Мы… В общем, я боялся, что ты не в настроении.
Я слышал ее дыхание, частое и неглубокое. И почувствовал, как в груди резко сжалось при мысли о ее страстном желании и о том, что она страдала из-за меня или из-за всего этого. Я знал, что мог что-то сделать для нее… Просто не имел понятия, с чего начать.
– Я в порядке, честно. Спасибо.
Некоторое время мы молча висели на линии.
– Тогда ладно. Спокойной ночи, Руби.
– Спокойной ночи… мистер Стелла.
Вернувшись к столу, я занял свое место и поднес к губам свою вторую пинту. Я чувствовал себя куда хуже прежнего; по телефону я был просто отвратителен, хотя и лицом к лицу в моем умении общаться было немало неуклюжести. Когда Макс без слов спросил, присоединится ли к нам Руби – с выжидающим выражением лица и немного приподняв брови – я покачал головой. У меня не было ясной уверенности, что я ощущал от того, что она не придет: облегчение или расстройство. И тогда я остановился на облегчении, потому что знал: я не удержусь от какого-нибудь мимолетного движения в ее сторону, желания ощущать ее руку на своей ноге, встретиться с ней взглядом и понять, что ее желание по-прежнему живо, и было бы невероятно дерьмово напроситься на него.
Вот черт.
Беннетт и Хлои уже ушли, их прогнал Джордж, заявив, что лучше выколет себе глаза, чем станет любоваться их поцелуями с языком. Я заказал джин с тоником, потом еще один, влившись в разговор, после чего в итоге потерялся в собственных неясных мыслях. Я проделал путь от полной неразберихи к хмельному спокойствию и в конце концов убедил сам себя, что это хорошая идея – подняться на треклятом лифте и увидеть ее.
– Ты куда собрался? – спросил Макс. – Это мой единственный свободный вечер за месяц. Не фиг сваливать раньше времени.
– До завтра, приятель. Спокойной.
Пока шел к лифту, я проигнорировал их свист вслед и улюлюканья, поднялся на десятый этаж и направился к ее номеру.
Мои ноги были словно деревянные; господи, даже мой стук в дверь был пьяным.
После нескольких напряженных секунд дверь открылась, и передо мной появилась Руби в тоненьком шелковом розовом топе и таких же шортиках, едва прикрывающих ее…
Боже правый.
Держась за дверь, она расслабленно на ней повисла.
– Что-то случилось, мистер Стелла?
Я откашлялся, затем еще раз.
– Черт. Ты что, в этом спишь?
– Да… – ответила она, и я отчетливо услышал улыбку в ее голосе, когда она добавила: – если только ко мне не приходят удовлетворить мой голод.
В конце концов мне удалось оторвать взгляд от ее полуобнаженной груди.
– Тебе нравится меня дразнить.
Она высунула язычок и облизала губы.
– Да.
Я стоял в дверях, чувствуя, что смотрю на нее, как мужчина, желающий эту женщину напротив, и будто он не спал, не ел и не мастурбировал уже много дней.
– Зайдешь? – спросила она. – Предупреждаю, я выпила несколько коктейлей. Но в минибаре еще что-то осталось, если тебе придется по вкусу Midori или Jägermeister [ликеры – прим. переводчика].
– Я не должен к тебе прикасаться, – выпалил я и тут же зажмурился. – Прости. Я немало выпил и… – открыв глаза, я посмотрел ей в лицо. Она улыбалась и смотрела на меня… с облегчением. – Не знаю, почему я здесь. Не могу перестать думать о произошедшем сегодня и о том, как сильно я хотел тебя увидеть. Но мне действительно не стоит дотрагиваться до тебя, Руби.
Было заметно, как бьется пульс на ее шее. И что она дрожит.
– Не стоит? – спросила она. – Или нет желания?
Ничего не отвечая и не задумавшись ни на секунду, я шагнул вперед, в ее номер. Она сделала шаг назад, позволяя двери закрыться за мной. В тишине раздался глухой стук.
– Это правда, что ты сказала сегодня? – спросил я. – Ты думала об этом? Со мной?
Она покраснела от шеи до щек, но ей все-таки удалось ответить ровным голосом:
– Да.
Она остановилась, но я нет. Я продолжал двигаться вперед, пока не оказался буквально в паре сантиметров от нее. И почувствовал ее дыхание на своей шее. Сладость апельсинового сока с легким оттенком водки на ее губах.
Это глупо, Найл. Убирайся ко всем чертям из этого номера.
– О чем ты думаешь? – спросил я.
– О том, что ты в моем номере, – глядя на мои губы, ответила она, – чтобы удовлетворить мой голод.
Хохотнув, я провел рукой по лицу, признаваясь:
– Эти последние несколько дней… Я тоже об этом думаю. У меня от тебя голова кругом.
– Это плохо?
Я посмотрел на нее. Она выглядела нервничающей и уверенной в себе одновременно; я был в ее номере; она вмиг восстановила эту силу притяжения между нами.
– Нет, не плохо. Просто я не уверен, что знаю, как себя вести с тобой.
Понятия не имею, зачем я это сказал, но, казалось, это нисколько не сбило ее с толку.
– Мы вместе решим.
Встретившись с ней взглядом, я спросил:
– Мы сможем?
Руби кивнула, вытянув руку и положив ее мне на грудь.
– Я тебя понимаю. Думаю, ты меня тоже.
Я сглотнул, не найдя ответа.
– Я скажу тебе, что мне нравится, – прошептала она. – Ты скажешь мне, что тебе нужно.
Она провела рукой вниз по моей груди, по животу, и, прежде чем коснуться ремня брюк, убрала ее.
Я должен уйти. Уйти в свой номер и дать нам обоим выспаться.
Глядя на меня, она спросила:
– Расскажи, в чем ты нуждаешься?
– Вот в этом, – ответил я. – В этой странной уверенности, которую чувствую рядом с тобой. И в том, как ты смотришь на меня.
Ее большие глаза изучали меня.
– Множество женщин так на тебя смотрят.
– Нет, ты ошибаешься. Возможно, они смотрят на меня так же, как мужчины – на тебя. Очевидно желая тебя и считая сексуальной. Но ты – не так. Мне кажется, ты видишь меня насквозь, – я сделал паузу и потом добавил: – Кроме того, я никогда не был тем, кто хочет "множество женщин".
Ее улыбка стала такой сияющей, что я забыл, о чем еще собирался сказать.
В моей груди сердце билось так сильно, что почти сбивало с ног. Явно из-за алкоголя, и я еще никогда не хотел прочувствовать это до конца. Ни разу в жизни я не испытывал такого внутреннего стремления, подобного этому.
Она стояла так близко, пахнущая розовой водой и неописуемым ароматом женщины.
Если прижать Руби к груди, то ее макушка окажется под моим подбородком, – просто идеально. И будет столь же идеально, когда она оседлает меня, обняв ногами за талию и скользя по мне влажной от нашего пота грудью.
– Руби, что мы делаем?
Усмехнувшись, она заправила прядь волос за ухо.
– Ты пришел в мой номер. Мы оба немного выпили. Ты и скажи.
– Я… Я бы хотел это выяснить.
Ее улыбка превратилось в нечто более серьезное.
– Я тоже.
– Но, возможно, сегодняшняя ночь – не подходящее время. Я не притронусь к тебе, – может, когда произнесу это раз сто, я и сам в это поверю. – Мы выпили. Хочу быть трезвым, если…
Когда она закрыла глаза, на ее лице было ясно написано разочарование. Но потом все изменилось: Руби открыла глаза и посмотрела на меня кокетливо и скромно одновременно. Она развернулась, сделала несколько шагов вглубь комнаты и забралась на кровать.
– Но если бы мог себе позволить, как бы ты прикоснулся ко мне? – спросила она, аккуратно складывая одежду и убирая ее в открытый ящик шкафа.
Я едва обдумал вопрос, когда из меня уже рвался ответ:
– Отчаянно.
И шагнул к ней.
– Грубо?
– Я… Нет, – сбился я. – Я бы никогда…
– Мне нравится представлять твои грубые прикосновения, – перебила она, успокаивающе мне улыбаясь. Вот еще один клочок ткани оказался на кровати – наверное, топ, – она расправила его и тоже отправила в ящик. – Когда твои большие заботливые руки дрожат от желания коснуться меня, и ты так нетерпелив.
– Я мог бы, – признался я, а когда она посмотрела на меня, взглядом прося о большем, я пробормотал: – Я уже нетерпелив, – я едва мог дышать; опущенные по бокам руки дрожали. – Я стараюсь, быть осторожным, но безуспешно.
Толкнув бедром, она закрыла ящик и сделала шаг ко мне.
– Ты сорвешь с меня одежду, прежде чем мы доберемся до кровати, – подыграла мне она, теребя бретель своего топа и давая мне время и возможность ее остановить.
Ни за что на свете я бы этого не сделал.
Скользнув ладонями по груди и ниже, она взялась за нижний край и потянула топ вверх… и полностью сняла его.
Мое сердце перестало биться, а когда пошло снова, по ощущениям оно стало раз в десять больше прежнего и во столько же раз увеличило скорость.
Не отрывая взгляд от моего лица, Руби уронила шелковую вещицу на пол.
Я смотрел на ее обнаженную грудь, на эти пышные изгибы, маленькие розовые соски и совершенную светлую кожу. Сглотнув, я пытался усмирить свой бешеный пульс. Я хотел прикоснуться к ней, целовать. Хотел оказаться сверху над ней, двигаясь внутри.
Она сделала шаг назад, затем повернулась и направилась к кровати.
– Руби, – я не знал, что еще сказать. Ее имя вырвалось инстинктивно. То была почти мольба.
– Ты прикасаешься к моей груди, будто делал это уже сотни раз, не осторожничаешь, – она повернулась ко мне лицом, пробежала руками по округлостям, прижала их друг к другу и грубо сжала розовые вершинки. – Сосешь их. Словно жаждешь.
Господи.
– Я уже жажду.
– Тебе нравится моя грудь. Иногда ты ведешь себя с ней очень бесстыдно.
Я чуть не задохнулся. Никогда в жизни я не играл в такие игры.
– Бесстыдно?
– Да. Ты потираешься между ними.
Я ощутил прокатившийся по коже жар и вполне объяснимую пульсацию в брюках.
– Потираюсь?
– Своим членом.
Мой рот наполнился слюной, когда я посмотрел на ее губы и представил их там.
– Но прямо сейчас ты хочешь меня голой, – это был вопрос, аккуратно припрятанный под утверждением.
Большими пальцами она подцепила пояс своих шортиков, снова позволяя мне ее остановить.
Я чуть не зажал себе рот ладонью, чтобы громко не застонать. Выпитое сделало меня самоуверенным:
– Хочу.
Она спустила шорты вниз по бедрам, соблазнительно ими покачивая. Под ними на ней не было нижнего белья, и ее обнаженное тело было гладким и мягким. Ничего прекраснее я в жизни не видел.
– Тебе нравится смотреть на меня, – а это не было вопросом. Мое выражение лица позволяло ей прочитать каждую мою мысль.
Например, как сильно я хотел оказаться над ней, быть таким жадным и бесстыдным, как она и предлагала.
Или же как мне хотелось чего-то чуть более невинного – коснуться ее гладкости между ног.
Тяжело сглотнув, я ответил ей:
– Ты единственная, на кого я хочу смотреть, дорогая.
Руби села на кровать, подвинувшись ближе к центру, после чего легла на спину и развела ноги.
– Тогда… смотри.
Не испытывая ни капли стеснения, я впился взглядом ей между раздвинутых ног. В ушах грохотала кровь, и я прислонился к шкафу для поддержки.
– Матерь божья.
Она пробежала пальчиками вверх по ногам, минуя колени, к бедрам. А потом, видя, что я наблюдаю за ней, пальцами одной руки провела по влажной коже своего лона.
– Еще тебе нравится меня пробовать, – прошептала она.
Я только и смог, что, сглотнув, кивнуть. Ничто в мире не доставит мне большего удовольствия.
– Но ты любишь дразнить.
Услышав нотку игривого недовольства в ее голосе, я посмотрел ей в лицо и почувствовал, как мои брови сошлись на переносице.
– Вот как?
– Да, – сладко заскулила она. – Это просто ужасно. Ты заставляешь меня упрашивать, чтобы твой рот наконец оказался на моем клиторе.
На ее… клиторе? Чувствуя, что перед глазами начинает плыть, я провел рукой по лицу. Происходящее – все это – стремительно выходило из-под контроля.
– Что… То есть, как я это делаю?
Слегка пожав одним плечом, она отвечает:
– Ты целуешь внутреннюю сторону бедра и мои складки, – круговыми движениями она погладила у себя между ног. – И проводишь языком там, где я влажная, – скользнула указательным пальцем чуть ниже, ставшим блестящим от ее возбуждения. – Видишь, где?
Я едва не наклонился вперед к кровати. Мой голос был еле слышен:
– Еще как.
– И вот как ты дразнишь меня. Ты не касаешься меня здесь языком, – движение пальца чуть выше и маленький круг вокруг клитора. – И так до тех пор, пока я едва не стану молить о пощаде.
Я сделал шаг к кровати.
– Мне это кажется немного нечестным.
Руби хихикнула и улыбнулась.
– Так и есть, да?
Чувствуя пульсацию крови по венам, я начинал ощущать ту власть, что имел над ее телом. Всего лишь глядя на нее. Невозможно было не обратить внимания на ее реакцию.
– Я стану так делать только потому, что люблю, как твоя кожа покрывается румянцем, когда ты начинаешь по-настоящему нуждаться в этом, дорогая.
Она приоткрыла рот, резко вдохнув.
– Но мне это уже нужно.
– Нет… это все еще только желание, – поправил я ее. – А пока я попробую на вкус твои бедра.
Ее бедра приподнялись на кровати, а пальцы послушно двинулись к внутренней стороне.
Мое сердце отбойным молотком билось о грудину. Мне безумно сильно хотелось присоединиться к ней в этой игре.
– Твоя грудь идеальна.
Застонав, она закрыла глаза.
– Я всегда оставляю на ней одну руку, пока целую тебя внизу.
– Ты так и делаешь, – согласилась она, скользя одной рукой вверх и накрывая ладонью грудь. – И мне это нравится. Но то, как ты дразнишь меня, сводит с ума. Пожалуйста, я хочу почувствовать тебя.
– Всего лишь один легкий поцелуй, дорогая.
С благодарностью застонав, Руби снова коснулась пальцами клитора и вскрикнула.
– Дай моему языку скользнуть в тебя.
Ее глаза распахнулись, когда, глядя на меня, она ввела внутрь один палец. Я наблюдал, как он исчезал и появлялся, погружался в нее и выходил, прежде чем встретиться с ней взглядом. Она казалась на грани слез.
Я потерялся в этой игре, был одурманен одним ее видом. Я не был похож сам на себя. И ни на кого другого.
Это она сделала меня таким.
– Мне нравится твой вкус?
– Ты знаешь, что да.
– Из-за него я становлюсь взвинченным, правда? Он делает меня…
– Твердым, – закончила вместо меня она.
Засмеявшись, я шагнул ближе и уперся коленями в матрас, оказавшись в паре десятков сантиметров от нее. Наклонившись, я положил руку рядом с ее бедром, стараясь при этом не прикасаться к ней.
– Я уже до боли тверд, дорогая. Хочу сказать, что это будоражит во мне собственнические чувства. Заставляет хотеть драться с каждым мужчиной, кто знал твой вкус.
Она прерывисто вздохнула.
– Ты твердый?
– Что ж, посмотри сама.
Она перевела взгляд на молнию моих брюк, увидев прижатую там выпуклость.
– Покажи мне, – облизывая губы, попросила она.
Я покачал головой, но провел рукой по передней части брюк, чтобы ей было видно очертание длины.
Господи. Что происходит? Что я делаю?
– Не сегодня, – прошептал я.
Она начала подниматься, выражение ее лица медленно становилось пристыженным.
– Потому что я не смог бы остановиться, – быстро успокоил я ее. – Я едва держу себя в руках, Руби, пожалуйста, продолжай то, что делаешь.
– Все в порядке? – спросила она. Ее щеки порозовели от смущения.
Я кивнул, не желая портить момент.
– Более чем в порядке. Это словно чертов сон.
– Я хочу прикоснуться к тебе, – еле слышно произнесла она.
– Ты не можешь.
Ее взгляд поднялся к моему лицу.
– Никогда?
– Ш-ш-ш, – пробормотал я, снова нависая над ней. – Я целую тебя между ног, как ты можешь в такой момент думать о чем-то еще?
С прикованным ко мне взглядом она снова начала медленно потирать себя, будто ожидала, как я ей скажу, что делать.
– Вот так. Я хочу целовать и посасывать, да… именно здесь. Хочу услышать, как ты кончишь.
Руби выгнулась на кровати, быстро рисуя пальцами маленькие кружочки.
– Я… Я…
– Так скоро? – прошептал я, еле сдерживаясь, чтобы не наклониться и не впиться посасывающим поцелуем в изгиб ее шеи, который уже поблескивал от пота.
– Ты сводишь меня с ума, – прохрипела она.
– Ты так хорошо ощущаешься на моем языке, – пробормотал я. – Мои ощущения полны тобой.
Видеть ее такой – это что-то нереальное; самый эротичный вид в моей жизни. Ее раскрытые передо мной бедра мягкие и упругие. Все, что мне нужно, чтобы сделать эту игру реальностью, – это просто наклониться и прижаться к ней ртом. Прижав ладонь к передней части брюк, я застонал.
Ее глаза распахнулись, когда она кончила, рот приоткрыт, голос напряжен от отчаяния.
В ту же секунду я понял, что никогда не смогу забыть звуки ее оргазма, прерывистого дыхания и пронзительного крика.
Ее грудь покрылась румянцем, соски были напряжены, когда она, продолжая лениво себя касаться, улыбнулась. Я завидовал ее пальцам, скользящим по восхитительной гладкости.
– Позволь мне прикоснуться к тебе, – прошептала она. – Прошу тебя.
– Ты уже это делаешь, – снова нависая над ней, сказал я. – Твоя рука меня поглаживает.
На ее губах заиграла дразнящая улыбка.
– Моя рука? Скользить всего лишь рукой – это ужасно.
– Ну, – я пожал плечами. – Случилось так, что твой рот в этот момент стал более жадным.
В ее взгляде расцвело понимание.
– О-о-о.
– Тебе нравится твой вкус на моем языке.
Ее глаза заискрились, от частого поверхностного дыхания губы приоткрылись.
– Нравится.
– А я люблю баловать тебя, – сказал я, и она кивнула. – Кроме того, тебе нравится ощущать мою тяжесть и длину в своих руках.
Пульс на горле Руби пришел в неистовство.
– О да, – сказала она, задыхаясь становясь дикой. – И я могла бы целовать твой требовательный рот в течение долгих дней.
– Иногда ты так и делаешь.
– Господи, почему ты не внутри меня?
Я улыбнулся, услышав, как она заскулила, так сладко и нежно.
– Потому что мы еще не занимались любовью.
От этого внезапного открытия в нашей маленькой сюрреалистической игре ее глаза округлились.
– Не занимались?
Я покачал головой.
– Мы ждем.
Она засмеялась, и этот звук был настолько приятным, что я чуть было не нагнулся, чтобы услышать его эхо у ее губ.
– Мы делаем все остальное?
Я кивнул.
– Почти.