Американские военные показали делегации СССР военно-морскую базу в Сан-Диего, военно-воздушную базу, продемонстрировали новейшую военную технику, действия личного состава, в том числе учения подразделений 82-й воздушно-десантной дивизии. Особого впечатления они, правда, не произвели - были неудачи с десантированием бронетанковой техники, некоторая несогласованность личного состава. По завершении учения десантников в Форт-Брэгге Д. Т. Язов спросил члена советской делегации генерал-лейтенанта В. Ачалова - командующего Воздушно-десантными войсками, как он оценивает действия 82 вдд. Тот ответил: "За подобную подготовку и показ учения Вы бы сняли меня с должности". Министр обороны СССР удовлетворенно улыбнулся: советских десантников он по-отечески любил. И не только за их действия на учениях и занятиях. Подразделения Воздушно-десантных войск первыми принимали участие в локализации межнациональных конфликтов, по многу месяцев безропотно несли службу по разъединению враждующих сторон в отрыве от пунктов постоянной дислокации, вне казарм, без семей и без каких бы то ни было бытовых удобств: Десантники были предметом гордости министра обороны.
Позавидовал советский министр уровню социальной защищенности американских военнослужащих. У Чейни не было таких проблем и забот, как у его советского коллеги. Министерство обороны США не строит себе жилья, казарм, объектов - все это делают фирмы "под ключ".
Денежное довольствие американских военнослужащих не идет ни в какое сравнение с нищенским жалованьем советских офицеров. Д. Т. Язов даже в шутку сказал: "Мне бы получку американского солдата", - и пояснил, что рядовой армии США получает от 700 до 2000 долларов в месяц. Министр обороны СССР получал в то время менее 2 тыс. рублей.
В целом результатами визита в США Д. Т. Язов был доволен, несмотря на то, что достичь каких-то конкретных договоренностей не удалось - американцы стремились уходить от обсуждения серьезных проблем. Их главной целью было установление духа взаимопонимания и открытости между военными кругами США и СССР. Эта цель была достигнута. Министр обороны СССР после одобрения итогов визита М. С. Горбачевым дал указания Генеральному штабу разработать план расширения контактов с вооруженными силами США и изучить американский опыт военного строительства.
В этой поездке по США, как и в ходе других зарубежных визитов, Д. Т. Язов всегда на первое место ставил интересы СССР. В беседах с людьми любого ранга он настойчиво и весьма аргументированно убеждал собеседников в правильности советской внешней политики, в необходимости поддержания военно-стратегического паритета. Подчеркивая необходимость советской военной мощи, в то же время стремился к установлению духа взаимопонимания и доверия друг к другу. В военных кругах США отмечали высокий профессионализм Д. Т. Язова, глубокое знание военного дела. Он был нелегким партнером по переговорам, но отношение к нему со стороны американцев было весьма уважительное. Вот как в октябре 1990 г. отзывался о Д. Т. Язове министр обороны США Ричард Чейни: "И я, и моя жена находились под глубоким впечатлением от общения с этим человеком. Министр Язов - это человек с большим военным, профессиональным опытом и знаниями, человек, который предан своему народу и государству. Он участник второй мировой войны, а мы, представители моего поколения, можем многому научиться у людей того поколения, которое представляет министр Язов.
У нас с ним сложились хорошие профессиональные и личные взаимоотношения".
Через горнило парламента
3 июля 1989 года на первой сессии Верховного Совета СССР формировался состав союзного правительства. Н. И. Рыжков по согласованию с М. С. Горбачевым внес предложение утвердить, министром обороны Д. Т. Язова. При рассмотрении кандидатуры в комитетах парламента серьезных проблем не возникло. Но во время слушаний на Верховном Совете пришлось поволноваться. Если первый раз, в 1987 г., он предстал перед одиннадцатью членами Политбюро, то 3 июля 1989 г. он стоял перед 434 народными избранниками, многие из которых дотошно докапывались до всего негативного в армии. А благодаря телевидению он стоял перед всей страной.
"Когда такое было возможно? - отозвалась на это воистину беспрецедентное в советской истории событие газета "Известия". - Руководитель военного ведомства, которое в нашем сознании сопряжено с понятием тайны, скрытости, гласно отвечал на вопросы депутатов".
Накануне Язов серьезно готовился к предстоящему экзамену. Проанализировал состояние Вооруженных Сил, заложил в свою уникальную память тысячи различных данных.
Вышел на трибуну Верховного Совета без "шпаргалок". Председательствовавший на заседании М. С. Горбачев уверенно произнес: "Теперь мы, товарищи, договорились с Вами рассмотреть вопрос о назначении на должность министра обороны СССР. Предложение внесено, предлагается товарищ Язов Дмитрий Тимофеевич. Комитет по вопросам обороны и государственной безопасности рекомендовал назначить товарища Язова на эту должность".
Кратко, без характеристики и агитации.
Дмитрий Тимофеевич сделал небольшое вступление и стал отвечать на многочисленные вопросы, поступившие в письменном виде из зала. Отвечал спокойно, оперируя точными цифровыми данными, фактами, принятыми решениями. Но депутаты, казалось, остались глухи к доводам кандидата. Исключение сделали лишь по отношению к разоруженческим проблемам. Зал притих, когда Д. Т. Язов отвечал на вопрос: "Соответствует ли наше решение по сокращению расходов на оборону данному конкретному моменту, состоянию напряженности в мире вообще?" "Я считаю, соответствует, - заявил он. - Ведь можно в конце концов иметь горы оружия, и можно стать пленником этого оружия". И далее последовал пример, как можно стать таковым: "…Мы уничтожаем вместе с ракетами средней и меньшей дальности 3 тыс. ядерных боеголовок. По договору, переговоры по которому продолжаются, мы должны, если договоримся, сократить на 50 процентов стратегические наступательные вооружения, то есть еще должны сократить 6 тыс. ядерных боеголовок… Если учесть, что ядерная боеголовка служит 10 лет, то, значит, через каждые 10 лет надо их менять. Значит, каждый год надо делать 900 ядерных боеголовок".
Похоже, подобные разъяснения удовлетворили депутатов и эту тему они не затрагивали. Но зато обрушился шквал вопросов с мест о "дедовщине", гибели военнослужащих, увольнении студентов со службы, расходовании бюджета, социально-бытовых условиях офицеров, военной реформе.
Кандидат сделал попытку приглушить остроту вопросов и даже обвинить некоторых депутатов и средства массовой информации в искажении действительности. И сделал это зря. Он знал, что положение в армии хуже, чем это представляла себе общественность. Но честь мундира сыграла злую шутку. В выступлениях депутатов Генчева, Подзирука, Тутова, Калашникова, Олекаса, Медведева, Киселевой, Адвадзе и других зазвучала острая критика в адрес Министерства обороны и его руководителя и призывы голосовать против назначения Д. Т. Язова на пост министра. Возникла опасность того, что кандидат может не пройти.
И тогда в бой ввязались главные силы в лице председательствующего - М. С. Горбачева. В своей пространной речи он попытался сгладить острые углы. Покритиковал Дмитрия Тимофеевича за невыдержанность, поговорил об объективных трудностях, бездействии Совета обороны, ближе к концу выступления стал подхваливать министра обороны за его решительность, твердость, понимание политической ситуации. "Я верю в возможности товарища Язова… Я прямо скажу, товарищ Язов занимает прогрессивные позиции", - заключил Председатель Верховного Совета и призвал проголосовать за утверждение. 256 депутатов проголосовало "за", 77 - "против".
Выбор, на наш взгляд, был верен, что министр обороны доказал последующей деятельностью. Наиболее ярко его организаторский талант проявлялся в экстремальных ситуациях. К таковым можно отнести ликвидацию последствий землетрясения в Армении, введение чрезвычайного положения в Азербайджане, организацию вывода войск из Афганистана, Венгрии, Чехословакии. Умел он в кратчайшие сроки, а иногда и мгновенно, оценить обстановку, принять решение, закрутить на его выполнение все военные организмы и твердо управлять и контролировать ход работ и действий. Умел вычленить из множества проблем главные, из массы возможных путей реализации решения - оптимальные, из большого числа исполнителей - наиболее надежных. Он был способен спрессовать время, все личное отодвинуть на третий план.
Особенно выпукло это проявилось в Армении в декабре 1989 г. Д. Т. Язов входил в состав Государственной комиссии по ликвидации последствий землетрясения. Беду, постигшую армянский народ, он воспринял как свою собственную. К талантливому армянскому народу относился с глубоким уважением. Со свойственной ему решительностью и энергией взялся за решение возложенных на Вооруженные Силы задач. Ежедневно в 6 утра прибывал в штаб. Заслушивал доклады о ходе ликвидационных работ, поступлении грузов. Поднимал с постели должностных лиц в Москве, четко и коротко отдавал распоряжения.
В 7.00 вылетал в Спитак, Ленинакан, Пушкино. Прямо с вертолета направлялся к местам разрушений. Успокаивал пострадавших, приободрял солдат и офицеров, работавших на растаскивании завалов, уточнял задачи. И - вновь на облет мест разрушений. Объехал все воинские части и гарнизоны, оказавшиеся в зоне землетрясения.
Решения, соответствующие складывающейся ситуации, принимал мгновенно. Поднимал в воздух самолеты военно-транспортной авиации, перебрасывал в Армению необходимые грузы, специалистов, вытаскивал из Москвы своих заместителей.
Сопровождавшая Д. Т. Язова команда к исходу дня валилась с ног, питались не более двух раз в сутки: в 5 утра и после полуночи. Но 65-летний министр всегда был бодр. И еще одна деталь того периода: в ходе бесед с людьми неизменно подчеркивал роль и внимание М. С. Горбачева к ликвидации последствий.
Так было.
Разочарование
…Часы в кабинете - тяжелые, напольные - пробили полночь. Смежил веки, но какой, к черту, сон.
Минут через 20 в форме вновь вошел в кабинет. Молча постоял у рабочего стола, руками опершись на спинку кресла, сделал несколько шагов вперед, остановился. Ни к кому не обращаясь, произнес: "Вмазался, ввязался в авантюру". И через несколько секунд: "Я жизнь прожил честно. Служил, как совесть велела. Пахал от зари до зари".
Зазвонила "кремлевка". Снял трубку и бросил короткое "слушаю". Кто-то просил разогнать толпу у Белого дома. Приказал ничего не предпринимать. Молча сел в кресло. Через несколько минут вновь звонок по тому же телефону. Кивком головы дал знак порученцу снять трубку. Невидимый абонент в чем-то настойчиво убеждал. В ответ твердое: "Я пацанов против пьяной толпы посылать не буду". И затем добавил: "Я сказал все".
Вновь ушел в комнату отдыха, снял галстук, расстегнул воротник рубашки, полулежа в кресле, попытался задремать. Сон не шел. Мысли, как пчелиный рой, вихрились в мозгу. Неужели конец, и нет выхода? Настойчиво пробивалась и мысль об ответственности. Что его ждет? Отставка - это однозначно, а что еще? Разжалование? Тоже возможно. Об аресте старался не думать. Да и за что? Никакой выгоды для себя он в введении чрезвычайного положения не усматривал. Хотелось помочь людям избежать катастрофического кризиса, поправить дела в разваливающейся стране. Иных помыслов не было. Именно для этого предпринял определенные действия. Ввел войска в столицу для предотвращения возможного кровопролития, стрелять команду не давал, жертв по докладу командующего нет (о ловушке, в которую под мостом попали БМП, и пролившейся на Садовом кольце крови он еще не знал). На звонок по ВЧ поднялся, но, сделав шаг к телефону, говорить не стал. А на звонок из "Комсомольской правды" ответить согласился. Корреспондент спрашивал, будут ли штурмовать Белый дом? Заявил: "Нет, не будут".
И вновь попытка уснуть, и вновь неудача. Стал, двигаясь по кабинету, вслух объяснять причины своего поступка: Союз разваливается, и предлагаемый проект Союзного договора тому способствует, никто не соблюдает Конституцию, законы. Кругом полнейшее беззаконие. Льется кровь, народ ждет голод, и никому до этого нет дела. Обратившись к стоящему у телефонов офицеру, спросил:
"Куда за годы перестройки девалось две трети золотого запаса? Кто отчитается?" Затем говорил о том, что партия рушится, а Генсек ведет себя как посторонний человек, при встречах с членами Политбюро и секретарями ЦК с улыбкой спрашивает: "Ну как, ваша партия еще не развалилась окончательно?"
Около 5 часов утра задремал минут на 15–20. Поднявшись, включил телевизор, внимательно прослушал информационную программу "Си-Эн-Эн". Речь в ней в основном шла о событиях в Советском Союзе.
Отпустил подремать порученца. Остался один…
* * *
Давая в мае 1991 года интервью итальянской газете "Джорно", Д. Т. Язов на вопрос, могут ли Советские Вооруженные Силы совершить государственный переворот, ответил буквально следующее: "Предположение об "угрозе военного переворота силами армии" - надуманное и лишено всяких оснований".
Тем не менее не прошло и четырех месяцев, как события грянули, и немаловажную роль в них сыграли армия и ее министр. Естествен вопрос: лукавил ли Язов, отвечая на вопрос итальянцев, как, впрочем, давая аналогичные ответы и внутри страны, или переворот в его сознании произошел столь быстро? И вообще: кому и когда впервые пришла мысль о возможности столь решительных действий, даже в обход Президента? Шла ли какая-то подготовка? Что стало спусковым крючком выступления?
Сам маршал на допросе (его текст был опубликован германским журналом "Шпигель" и перепечатан газетами СНГ) 22 августа рисовал следующую картину: "…Жизненный уровень нашего народа упал, рухнула экономика, все больше обострялись национальные конфликты… В известных кругах нашего партийного руководства начались дискуссии. Постепенно вызревала мысль, что Горбачев, собственно говоря, исчерпал себя в качестве активного государственного деятеля… Он и его правительство практически не занимались проблемами внутри страны".
Разочарование… Пожалуй, так следует определить главную причину, заставившую министра обороны, устав-ника до мозга костей, выступить против Верховного Главнокомандующего. Разочарование в самом Горбачеве и в той линии, которую он вел и которая, по мнению Д. Т. Язова, провозглашенным некогда целям перестройки уже не соответствовала.
И второе: переворотом он события 19–21 августа 1991 г. не считал и не считает. По его убеждению, это была попытка приостановить сползание страны к катастрофе, облегчить участь народа. Предпринять что-либо радикальное Президент СССР был неспособен. В него Д. Т. Язов больше не верил.
Оглядываясь назад, рискуем отметить, что первая серьезная трещина в отношении Д. Т. Язова к М. С. Горбачеву обозначилась при рассмотрении вопроса о выводе советских войск из Венгрии и Чехословакии. Министерство обороны, обстоятельно изучив проблемы, которые могли возникнуть с реализацией соглашения о выводе, внесло предложение осуществить его в течение 4–5 лет.
Чем обосновывался этот срок? Во-первых, необходимостью обустройства выводимых соединений, частей, не подлежащих расформированию, в том числе - сроками строительства жилья, во-вторых, большим объемом вывозимых вооружения, техники и имущества, в-третьих, возможностями транспортных магистралей.
Учитывалось и то, что в свое время в соглашениях о вводе войск в Венгрию и Чехословакию и статусе их пребывания на территории указанных государств многие вопросы в правовом отношении не были урегулированы - экология, недвижимое имущество, взаиморасчеты.
Казалось, предстоят долгие, кропотливые переговоры, хотя венгерская сторона явно желала форсировать вывод наших войск.
Чехословацкое руководство проявляло меньшую напористость, оно ориентировалось на развитие переговорных процессов СССР с Венгрией.
В феврале 1990 г. в Будапеште проходило очередное заседание рабочих групп по выработке проекта соглашения. В 10 часов утра советские представители сели за рабочие столы, чтобы продолжить постатейное согласование позиций. Венгры задерживались. Через 15–20 минут вошли улыбающиеся хозяева и сообщили радостную для них весть: в Москве уже определены сроки вывода - в течение года. Соглашение будет подписано 10 марта.
В Будапешт срочно прилетел заместитель министра иностранных дел СССР И. Абоимов, отвел рабочей группе одну ночь для подготовки проекта соглашения и сам лично разрешил все противоречия, по сути дела уступив всем настояниям венгерской стороны. Видимо, такая его решительность подогревалась и тем обстоятельством, что он до назначения заммининдел проработал здесь около 15 лет. Кстати, вскоре он вновь получил назначение послом в Венгрию.
Для военных это был удар в спину. Для министра обороны - поражение с одновременной огромной ответственностью за судьбу войск, за судьбу людей. К этому времени на территории СССР уже имелось 173 тыс. Семей бесквартирных офицеров. В связи с принятым решением в течение года к ним прибавлялось еще 33 тысячи из Венгрии и Чехословакии, да еще надо было обустроить около 140 тыс. солдат и сержантов. Ко всему прочему приближались и сроки вывода войск с территории Германии. Предстояло многотысячные воинские коллективы спешно размещать в палатках, учебных центрах, семьи военнослужащих определять в казармы, а то и просто выбрасывать на улицу. МИД торжествовал, А. Н. Яковлев удовлетворенно потирал руки, М. С. Горбачев получил венгерскую премию миротворца, Д. Т. Язов остался наедине с проблемами в ответе перед страной, парламентариями, офицерами, прапорщиками, солдатами.
Решение о выводе было принято в узком кругу, на совещании нескольких членов Политбюро ЦК КПСС> состоявшемся в марте, накануне визита в СССР Председателя Венгерской социалистической партии. Тон разговору задавали Горбачев, Шеварднадзе, Яковлев. Рассматривался вопрос о сроках вывода войск из Венгрии и Чехословакии. Д. Т. Язов ехал на заседание, казалось бы, во всеоружии - планы, расчеты, карты. Даже обзор зарубежного опыта подобных ситуаций приготовил. Но все это оказалось ненужным, так как вопрос был предрешен заранее: нужно поддержать ВСП на выборах, а для того дать согласие на спешный вывод войск. Приводились доводы, что это, мол, позволит разрядить обстановку в Восточной Европе, повысит престиж СССР и прочее, говорящееся в подобных случаях.
Д. Т. Язов дал бой Э. А. Шеварднадзе, А. Н. Яковлеву и их сторонникам. М. С. Горбачев выступил посредником, но отнюдь не нейтральным. Он стоял за скорый вывод и потому лишь стремился нейтрализовать возникший острый конфликт.
Собрав в кулак свою волю, Язов начал вывод войск. Вызвав в Москву командующих Южной и Центральной группами войск, приказал им вывезти на территорию СССР все, что можно успеть перебросить за этот короткий срок, вплоть до кирпича от разборки зданий. Одновременно переключил военных строителей и ресурсы на обустройство выводимых соединений, смело заморозив при этом другие объекты. Под жилье для семей военнослужащих переоборудовались казармы, учебные центры, склады, столовые. Для техники сооружались площадки под открытым небом. Все мероприятия взял на жесткий каждодневный контроль.