Хотя она не оттолкнула его, внезапное и неожиданное отчуждение Катарин в тот же момент передалось Киму. Он почувствовал, каким чужим стало ее тело, совсем недавно такое послушное под ним, такое отзывчивое к его прикосновениям. Он быстро отдернул руку, как будто его ошпарили, и через мгновение привстал, опершись на локоть. Озадаченным взглядом он всматривался в лицо Катарин, пытаясь по его выражению определить, что он сделал не так. Ким явно был смущен происшедшим.
Прошло некоторое время, прежде чем он, потрясенный ее эмоциональным бегством и физической фригидностью, смог обрести равновесие и выдавить из себя:
- Что случилось?
- Ничего. Ничего не случилось - начала Катарин и остановилась, встревоженная выражением гнева в прозрачных глазах Кима. - Я же сказала тебе - я очень устала. И вообще, я не ра…
- Тебе совершенно ни к чему напоминать о своей усталости еще раз. Хватит, ради Бога! Ты долбишь об этом целый вечер!
К его собственному изумлению, Ким почувствовал, что его бьет сильная дрожь. Он вскочил на ноги, пытаясь справиться с душившим его гневом. Схватив с кофейного столика пачку сигарет, он нервно прикурил и почти бегом бросился к камину. Затем он повернулся к Катарин и сказал ей незнакомым отчужденным тоном:
- Что-то я не понимаю тебя, Катарин. Тебя бросает то в жар, то в холод. А это очень выводит из себя, если не сказать больше.
- Меня никуда не бросает, - защищающимся тоном отпарировала Катарин, возвращая Киму ледяной взгляд. Чувствуя невыигрышность своего положения на полу, она живо встала, поправила платье и села на диван.
- Нет, бросает, - ответил Ким, гнев которого не уменьшился. - Когда мы в компании других людей, ты такая милая, такая любящая, такая в меру кокетливая - в общем, прелесть, что за девушка! Но когда мы вдвоем, ты такая же неприступная, как Эверест. И такая же, черт побери, холодная. Сегодня мне показалось, что в тебе что-то изменилось. Глупец! Боже мой, ты позволяешь мне целовать тебя, ласкать, ты не останавливаешь меня. Фактически, ты возвращаешь мои поцелуи, и я - как выяснилось, ошибочно - считаю, что ты возвращаешь и мои чувства. Во всяком случае, мне так показалось. А затем неожиданно ты превращаешься в кусок льда, - с бешенством закончил Ким. Его щеки пылали. - Ты не слишком справедлива, Катарин.
Она с достоинством выпрямилась на диване и приняла обиженный вид.
- Я как раз начала говорить, минутой раньше, я не распаляла тебя…
- Распаляла, душа моя! - прервал ее Ким с холодным смехом. - То, как ты оделась, как ты стоишь, ходишь - неужели ты не осознаешь, что ты настоящая соблазнительница, деточка?
Катарин уловила сарказм в его голосе и раздраженно ответила:
- В таком случае, ты можешь смело относить всех женщин к категории соблазнительниц по той лишь причине, что они родились женщинами. Я просто имела в виду, что не хотела доводить тебя до такого состояния сегодня, не хотела… расстраивать тебя…
- Но ты именно это и сделала! - вновь негодующе перебил ее Ким. - Господи Боже, Катарин, я же не из железа сделан! Я мужчина! Как долго, ты считаешь, я могу мириться с таким положением вещей - сумасшедшие ласки без… без естественного завершения?
Катарин наклонилась вперед с терпеливым выражением на лице и сказала умиротворяющим и убедительным тоном: - Ким, именно по этой причине я всегда стараюсь быть очень, очень осторожной с тобой. Ты только что сказал, что я несправедлива, но я считаю, что всегда была предельно справедливой, не позволяя нашим ласкам заходить так далеко, как это получилось сегодня. Никогда прежде!
- Тогда почему же позволила это сегодня вечером? - потребовал ответа Ким. Он был все еще вне себя, хотя дрожь, к его величайшему облегчению, прошла.
Впервые за все время их знакомства Ким был зол на нее и нагрубил ей. Катарин решила, что будет гораздо разумнее сгладить ситуацию, чем вдаваться в долгую и непростую дискуссию о сексе. Разговор мог получиться взрывоопасным. Она просто улыбнулась Киму, придав своим глазам теплое и понимающее выражение.
- На самом деле я не позволяла этого. Это просто… Ну… как-то само собой вышло, причем прежде, чем я смогла это остановить. Наверное, я просто выпустила ситуацию из-под контроля. Из-за чудовищной усталости, скорее всего. Что бы ты там ни думал, последние несколько недель трудно мне дались. Для меня очень много значит кинопроба, - продолжила она, стараясь сменить тему. - Ты же понимаешь, как в связи с этим увеличилась моя обычная нагрузка. А сегодня, откровенно говоря, это было чересчур. У меня был важный обед, затем Норман подкинул бомбу - по поводу болезни Терри. В результате сегодняшний спектакль тоже был гораздо тяжелее обычного, потом Норман…
- Удивительная вещь - ты чувствуешь себя смертельно усталой только тогда, когда ты со мной. Когда мы вдвоем. И вот еще что. Как ты могла пригласить сюда Нормана, чтобы говорить об этом чертовом антиквариате, когда ты знала, что у нас сегодня такая особенная встреча! Я с таким же успехом мог передать всю информацию ему или Терри через тебя, как тебе прекрасно известно. И если уж ты говоришь о других людях, то что такого суперважного может быть для тебя в обеде с моей сестрой?
- Разве Франческа не говорила тебе, что она будет писать минисценарий для кинопробы по "Грозовому перевалу"? - спросила Катарин медовым голосом в надежде успокоить Кима, проигнорировав его замечание по поводу Нормана. Она не могла рассказать об истинной причине прихода Нормана, не нарушив при этом своего обещания. А этого она никогда не сделает.
- Да, говорила, - раздраженно ответил Ким.
- Это было действительно важно для меня, если даже ты и видишь это по-другому. Я очень признательна Франческе за помощь. И знаешь, я очень сожалею, что расстроила тебя. Честно.
Ким хранил молчание. Он прикурил еще одну сигарету и налил себе стакан вина, а затем быстро отошел от Катарин. Он устроился перед камином, как и прежде. В нем все кипело, хотя внешне это ничем не проявлялось - только заметно пульсировала вена у виска. Его боль, гнев и раздражение были естественным порождением того разочарования, которое Ким испытал, сочтя себя отвергнутым. Ким Каннингхэм не привык быть отвергнутым.
Совсем наоборот - до встречи с Катарин Темпест ему не приходилось бегать за девушками, ибо они сами бегали за ним. Здесь он пошел в отца - граф тоже обладал непреодолимой привлекательностью для женщин всех слоев общества. Для молодого человека, которому не исполнилось еще и двадцати двух лет, он обладал обширнейшим сексуальным опытом и ненасытностью в этом плане. До романа с Катарин у него был один роман и несколько интрижек разной степени значимости и длительности. Героиней романа была немецкая княгиня, с которой он познакомился во время горнолыжных катаний у кузенов Дианы и Кристиана в Кенигзее во время каникул. Астрид - особа, о которой идет речь - была на семь лет старше его. Тогда ей было двадцать шесть, и она была замужем. Именно по последней причине граф вынужден был вмешаться в развитие событий, но только по просьбе разгневанного мужа. Князь без должного понимания отнесся к интрижке своей молодой жены с девятнадцатилетним "щенком", как он пренебрежительно определил Кима. Хотя граф незамедлительно информировал Кима о том, что он осуждает его поведение, и потребовал без промедления прекратить всяческие отношения с княгиней, ситуация его позабавила. Граф был совершенно уверен, что со стороны княгини, вышедшей замуж за мешок с деньгами, это было ни к чему не обязывающее курортное развлечение, поэтому она не представляла никакой опасности для его сына.
Сейчас Ким думал об Астрид. От нее исходило тепло, она была такой страстной и нежной; именно эта женщина разбудила его дремавшую чувственность, сексуальную ненасытность, скрывавшуюся за его внешней сдержанностью. Именно Астрид научила его всему тому, что так нравилось другим молодым женщинам, которые заняли ее место в его постели после нее. По непонятным ему самому причинам и несмотря на свое страстное желание, Ким никогда не давил на Катарин, пытаясь сделать ее своей любовницей. Наоборот, он всегда был необычайно сдержан. Он размышлял об этом, сидя перед камином и потягивая вино из стакана. Наконец Ким пришел к выводу, что вел себя противоестественно для своей натуры. Чем это было вызвано? Тем, что она сама была такой сдержанной? Нет, пожалуй, гораздо точнее будет определить это как самоконтроль, а не как сдержанность. Ким не был уверен в мотивах поведения Катарин, и это его особенно озадачивало. Почему он всегда обращался с ней, как с хрустальной вазой?
Пристально наблюдая за ним, Катарин поняла, что гнев Кима не пройдет так быстро, как она предполагала. Он никогда не был таким прежде, когда она под каким-нибудь приличным предлогом со смехом ловко выскальзывала из его объятий, делая ему шутливый выговор. Катарин спросила себя, не создаст ли он ей такой же проблемы, какую создавали остальные, и ее сердце упало. Ей была неприятна сама идея отбиваться от него физически - это было бы отвратительно. Раньше ей всегда удавалось все уладить, не оскорбляя при этом Кима. По-своему она любила этого человека и окончательно решила выйти за него замуж. Катарин прекрасно осознавала, что не может нанести ему такого оскорбления еще раз. Ее сознательное бегство от постели могло привести к тому, что она потеряет Кима навсегда.
Катарин продолжала наблюдать за Кимом. Он был так красив типичной англо-саксонской красотой - открытое и чувственное лицо с правильными чертами, ясные глаза и светлые волосы. На нем был бледно-голубой свитер с высоким горлом, темно-бежевые брюки и поношенный, довольно мешковатый твидовый пиджак с кожаными заплатами на локтях. И все равно в этом человеке было нечто, выделявшее его из толпы, - именно это "нечто", включавшее в себя истинно английское начало и рафинированные аристократические манеры, было так неотразимо привлекательно для Катарин.
- Ким… - начала Катарин медовым голосом.
- Да? - ледяным тоном ответил он.
Она проигнорировала тон и одарила его взглядом, способным растопить айсберг.
- Жизнь сегодня не кончается, дорогой. У нас есть завтрашний день. Я отдохну, и тогда…
- У нас нет завтрашнего дня, - безапелляционно прервал он. - У меня не было возможности сказать тебе, но дело в том, что отец отменил обед.
Катарин уставилась на него удивленным взглядом.
- О, вот как! - После паузы она осторожно продолжила: - Могу я узнать, по какой причине? - Катарин не считала, что граф может стать препятствием в осуществлении ее планов, поэтому принесенная Кимом новость мгновенно выбила ее из колеи.
- Сегодня вечером ему позвонил управляющий имением из Лэнгли. В замке, в галерее Уидоуз, прорвало трубы и повредило несколько панелей. В этой галерее висят портреты наших предков кисти Гейнсборо, Питера Лили и Ромни. К счастью, ни один из портретов не пострадал, но отец переживает, что вода может распространиться на другие участки под панелями, где это не видно. Мы должны попасть в Лэнгли как можно скорее и выезжаем в Йоркшир завтра с восходом солнца.
- О, Ким, я так сожалею! - воскликнула Катарин с абсолютной искренностью. - Это, должно быть, очень расстроило твоего папу… и тебя, конечно, тоже. Какой кошмар! - Несмотря на то что новость была очень неприятной, Катарин выдавила улыбку и высказала то, что ее действительно беспокоило: - Я подумала, что, может быть, я не нравлюсь твоему отцу, что он не одобряет наши отношения… - Ее тихий голос прозвучал так удрученно, а устремленный на Кима взгляд был таким жалобным, что он не смог сдержать гнева. Однако проявления гнева были настолько чужды ему, что, сорвавшись, он тут же пожалел об этом.
- Да не будь ты глупой гусыней! Он считает тебя сногсшибательной. И я тоже. Может быть, в этом и кроется моя проблема. - Ким мягко улыбнулся, и на его лице появилось виноватое выражение. Извиняющимся тоном он добавил: - Прости, что я сорвался. Это потому что я… обожаю тебя, а ты все время держишь меня на почтительном расстоянии. - Он попытался засмеяться, но это не очень получилось. - Если вспомнить, ты была гораздо более отзывчива к моим чувствам, когда мы только познакомились. Наверное, из-за этого я так взбесился сегодня. Что же мне делать, если ты просто ускользаешь от меня?
Катарин ответила не сразу. Она размышляла над тем, как успокоить Кима таким образом, чтобы еще больше очаровать и привязать его к себе. Почему бы не рассказать ему всю правду? Едва подумав об этом, она тут же отказалась от идеи. Частичная правда всегда выглядит убедительнее. Она постучала по дивану рядом с собой.
- Ким, иди сюда, пожалуйста. Я хочу рассказать тебе кое-что о сегодняшнем вечере.
Когда он сел рядом с ней, Катарин взяла его руку в свои и, поглаживая его сильные пальцы, начала:
- Я тоже обожаю тебя и пыталась убедить в этом самыми разными способами в последнее время. Поскольку мне далеко не безразлично твое отношение, я не могу играть с тобой, доводить до раскаленного состояния, чтобы потом спокойно отойти в сторону. Я тоже считаю, что это провокационно и жестоко. Именно поэтому я пыталась держать тебя на расстоянии. - Катарин обвила руки вокруг шеи Кима, легко и нежно обняв его, и прямо посмотрела в его глаза. Затем медленным долгим поцелуем поцеловала его в губы, и этот поцелуй был не менее страстен, чем те, которыми он осыпал ее. Отклонившись, Катарин прикоснулась рукой к щеке Кима. - Но, несмотря на мои сильные чувства, я хочу быть окончательно уверена в отношении нас и нашей любви, прежде чем сделать последний шаг. Мне было бы чересчур тяжело, если бы потом все это оказалось ошибкой. Я очень разборчива Ким.
- Господи, Катарин, никто и не упрекает тебя в неразборчивости! - протестующим тоном воскликнул он.
- Моя сдержанность с тобой не менее тяжела для меня, чем для тебя, - продолжила она, все дальше уходя от истины. - Когда ты так рассердился на меня, я с трудом вынесла это. Я… я. - Катарин сделала драматическую паузу и уронила голову на грудь. Когда она снова подняла ее, в глазах стояли крупные слезы, красиво блестевшие на фоне черных ресниц. - Для меня непереносима мысль потерять тебя, дорогой. Я не переживу этого. - Катарин глубоко вздохнула. Слезы наконец пролились и побежали ручейками по ее щекам. - Поэтому, если ты все еще хочешь… Я имею в виду… - Она придвинулась ближе к Киму, маняще прижимаясь к нему всем телом, и страстно поцеловала его. Ее руки перебирали пряди его волос и поглаживали шею.
Ким был поражен внезапной переменой в поведении Катарин, но прежде чем он сумел ее проанализировать, страстное желание обладать этой девушкой снова оторвало его от реальности. Его сердце бешено заколотилось в груди, кровь бросилась в лицо. Он был готов схватить ее на руки и унести в спальню, когда внезапно сработал какой-то глубинный инстинкт, остановивший его порыв.
Сделав над собой усилие, Ким мягко отстранил Катарин и, держа ее руки в своих, хрипло сказал:
- Нет. Ты всего-навсего уступаешь мне. Я дождусь, чтобы ты хотела этого так же страстно, как хочу я. Когда ты почувствуешь, что готова к этому. Между нами все должно быть идеально, Катарин… - Он посмотрел в ее повернутое к нему лицо, прекрасное и невинное. Сердце Кима сжалось, и в каком-то порыве он продолжил: - А это будет только тогда, когда мы поженимся.
Вырвавшаяся фраза удивила его самого. Ким пока не собирался делать предложения, но, сделав его так неожиданно, почувствовал облегчение. Он подумал о том, что Катарин очень отличается от всех женщин, которых он знал раньше. Ни одна из них не была так необходима ему. Безусловно, именно по этой причине он всегда относился к ней так… так… благоговейно.
Слова Кима застали Катарин врасплох. На какое-то мгновение она утратила дар речи и только смотрела ему в глаза блестевшими от слез глазами. Ее сердце бешено подпрыгнуло от радости.
Ким поднял руку и вытер ее щеки кончиками пальцев. Сначала одну, потом другую.
- Ну вот, я и сказал это. Теперь ты знаешь, что значишь для меня. - Он улыбнулся уголком рта. - Я люблю тебя, Катарин. - Его глаза неотрывно смотрели в обожаемое лицо. Ким ждал ответа.
- Я тоже люблю тебя, - наконец прошептала она.
- И ты выйдешь за меня замуж, правда дорогая? - с волнением спросил он, беря руки Катарин в свои.
- Да - едва слышно сказала она, но глаза ее сияли. - Я очень хочу быть твоей женой, Ким. - Она прикусила губу и продолжила, колеблясь: - Но я хочу также, чтобы мы были абсолютно уверены друг в друге.
- Я уверен. А ты? - нервно воскликнул он.
Катарин кивнула. Ее лицо лучилось счастьем.
- О да я совершенно уверена, что я уверена.
Ким почувствовал облегчение.
- Я должен поговорить со своим стариком, прежде чем мы объявим о помолвке.
- Не надо! По крайней мере, не сейчас.
- Почему же не надо? Ты сказала что выйдешь за меня, и, я думаю, он должен знать о моих самых серьезных намерениях - наших намерениях! - с волнением воскликнул он. Реакция Катарин обеспокоила и озадачила его.
- Конечно, должен, - согласилась Катарин и вкрадчивым голосом продолжила: - И все же я думаю, что разумнее отложить это на какое-то время. Мне кажется, что он должен узнать меня получше, мы должны с ним сойтись более близко…
- Потрясающая идея! - со смехом прервал ее Ким, разрушив начинавшее было возникать напряжение между ними.
Катарин тоже засмеялась.
- Я совсем не это имела в виду, ты, распутник! Послушай, Ким, мы ведь встречаемся всего несколько месяцев, и значительную часть этого времени ты провел в Йоркшире. Давай подождем немного с объявлением о нашей помолвке. Пусть наши чувства будут в секрете от других какое-то время. Это будет только наш с тобой секрет. Обещаешь?
- Ты не позволяешь мне сказать об этом даже Франческе?
Катарин покачала головой.
- Хорошо, обещаю. - В голосе Кима звучало сомнение.
- Как долго ты пробудешь в Йоркшире на этот раз? - спросила Катарин, возвращаясь к жалобному тону маленькой девочки, у которой собираются отобрать любимую игрушку.
- Несколько недель. Да, ты напомнила мне об отмененном обеде. Отец собирается позвонить тебе завтра, ближе к полудню, чтобы извиниться и пригласить тебя в Лэнгли на уик-энд. Ты ведь приедешь, правда? Я думаю, стоит посмотреть, где тебе в не столь отдаленном будущем предстоит жить, если все будет хорошо.
- Конечно, Ким! Я с радостью приеду. На какое время он хочет меня пригласить?
- О, в любое время в следующем месяце. Вообще-то он хочет пригласить в это же время Виктора и Николаса Латимера. Они ему понравились - особенно Виктор. В Лэнгли будет также Дорис Астернан, так что старик хочет закатить веселую домашнюю вечеринку. Гас отвезет вас в субботу вечером после спектакля. Если я не ошибаюсь, ты так и предлагала Виктору.
- Да, - покорным тоном ответила Катарин. - Как это мило со стороны твоего отца.