Мощная лавина вопросов внезапно накрыла Франческу с головой. И все же она нашла в себе силы отвечать на них искренне и с присущим ей тактом и доброжелательностью, прерываясь лишь для того, чтобы долить чай или прикурить сигарету. Но чем глубже Эстел вторгалась в ее жизнь, тем Франческе становилось неуютнее. Журналистка ни разу не упомянула о благотворительности. Это было совсем не то, что она представляла, соглашаясь на интервью. Франческа решила как-нибудь тактично перевести разговор на деятельность благотворительного общества, но Эстел сама сменила тему.
- Считаете ли вы, что Тедди Кеннеди выставит свою кандидатуру на президентских выборах в 1980 году?
Удивление промелькнуло в глазах Франчески.
- Я никогда не обсуждаю политические вопросы. Это я оставляю мужу.
- Да, но я беру интервью у вас, а не у вашего мужа. У вас должно быть свое мнение. Послушайте, Франческа, вы же такая яркая независимая личность. Как вы считаете? Использует он этот шанс?
- Эстел, но вы должны уважать мои желания. Я не хочу обсуждать политику ни на каком уровне.
- Ну что ж, тогда обсудим другие вопросы. Давайте коснемся вашей карьеры. Вы ничего не написали в последнее время. Связано ли это с тем, что ваша предыдущая книга об Эдуарде Четвертом и Войне Роз получила отрицательные отзывы? Я испытывала искреннее сочувствие к вам, когда читала рецензии. Лично я не считаю книгу скучной…
Франческа почувствовала, что у нее перехватило дыхание. С напряжением она вгляделась в бесстрастное лицо Эстел. "Может быть, она не понимает, что больно ранит?" - подумала Франческа и тут же внутренне рассмеялась над своей наивностью. Перед ней был новый тип журналистки. Спровоцировать интервьюируемого, вызвать у него гнев и непродуманные ответы, чтобы добавить клубнички к публикации, - вот в чем заключалась ее задача. О, Франческа не попадет в эту ловушку. Зная, что последнее слово останется за журналистами, она не приняла оскорбления и сохранила самообладание.
- Не все рецензии были отрицательными. Я получила также очень положительные отзывы, - произнесла она ровным голосом. - И вопреки вашему мнению, Эстел, книгу покупали - как в переплете, так и в мягкой обложке. Конечно, кое в чем вы правы, - ей не удалось стать таким бестселлером, как мои книги о Китайском Гордоне или Ричарде Третьем. - Франческа пожала плечами. - Мы всегда где-то выигрываем и где-то проигрываем, как вы сами знаете. Что же касается вашего вопроса, то я ничего не написала за несколько последних лет потому, что ни одна историческая личность не вдохновила меня на книгу. Но я очень надеюсь, что такая историческая фигура непременно появится.
- Мне нравятся ваши исторические биографии, и я считаю, что они ни в чем не уступают книгам Энтонии Фрейзер, хотя ее имя гораздо более широко известно. Вы же знаете, дорогая, что я очень высокого мнения о вас как о писателе.
Слова Эстел были произнесены самым любезным тоном, но Франческа уловила покровительственно-снисходительную интонацию. Внезапно она остро почувствовала враждебность Эстел к себе. Сама журналистка может не отдавать себе отчета в этом, но Франческе стала очевидна ее неприязнь, и она внутренне насторожилась.
Эстел была, как обычно, настолько занята собой, что совершенно не уловила изменения в эмоциональном состоянии своей собеседницы, и продолжала невозмутимо:
- О, дорогая, я вижу, пленка кончилась. Мне придется заменить ее. - Судя по этим словам, Эстел и не помышляла о скором завершении работы.
Было уже почти шесть, за окнами стемнело, но тема благотворительного концерта так и не была упомянута. Воспитание не позволяло Франческе проявить резкость или невежливость по отношению к людям, тем более если человек находился в ее доме. Но теперь она чувствовала, что и ее терпению приходит конец. Франческа закусила губу и заставила себя потерпеть присутствие Эстел до тех пор, пока она не коснется темы благотворительности. В противном случае весь сегодняшний день придется считать потерянным впустую.
Сделав над собой усилие, она приветливо спросила:
- Не хотите ли выпить, Эстел? Я бы не отказалась от стакана белого вина, а вы можете выбрать что-нибудь на свой вкус. - Она показала рукой в сторону бара, на котором строем стояли бутылки, графины и хрустальные стаканы.
- О, ну это просто замечательная идея, дорогая! Я тоже с величайшим удовольствием выпью белого вина.
Франческа кивнула, взяла чайный поднос и быстрым шагом прошла на кухню. Через несколько минут она вернулась с серебряным ведерком, из которого выглядывала бутылка белого вина. Она отнесла его к бару, налила два бокала и присоединилась к Эстел, готовая кричать от безысходности.
- За здоровье, - произнесла Эстел. - Я умею ценить хорошие вина. Мои бесконечные поездки во Францию очень избаловали меня в этом плане. А что это за вино? Оно мне очень нравится.
- Puilly Fuisse, - ответила Франческа с натянутой улыбкой, удивляясь своему терпению. На кухне она пришла к выводу, что настало время взять ситуацию под свой контроль и довести интервью до завершения без промедления, но исключительно дипломатическими средствами. Деловым тоном она заявила: - Я должна поговорить с вами о благотворительности, Эстел. Уже довольно поздно, а у меня впереди еще приглашение на ужин. Я уверена, что вы тоже дорожите своим временем.
- Но у меня есть еще вопросы о…
- Будем откровенны, Эстел, - перебила Франческа твердым тоном. - Я уже достаточно уделила вам времени. Я согласилась на это интервью только из тех соображений, что оно поможет нам организовать концерт, и с самого начала дала вам это знать. Обычно я не даю интервью подобного плана. Я не люблю выставлять напоказ свою личную жизнь и всегда стараюсь избегать этого всеми возможными средствами.
Рука Эстел замерла со стаканом на полпути ко рту. Она поставила его на стол и с изумлением уставилась на Франческу.
- Вы не любите паблисити?! Да о вас же постоянно пишут в газетах!
- Я ничего не могу поделать с этим. Уверяю вас, что не прилагаю к этому никаких усилий. Но давайте не будем отклоняться от темы. - Франческа выразительно посмотрела на часы. - Боюсь, что нам скоро придется заканчивать.
- О да, конечно, - любезно отреагировала Эстел. - Пожалуйста, продолжайте. Я просто с восторгом послушаю о вашей благотворительной деятельности.
Франческа с облегчением вздохнула: наконец-то ей удалось направить разговор в нужное ей русло. Она говорила быстро, но выразительно. В заключение она добавила, что комитет будет признателен Эстел за любое упоминание концерта, поскольку он должен послужить действительно гуманным целям.
- Это не проблема. Я обыграю тему благотворительности в наиболее выигрышном рекламном свете в самом начале публикации. - Эстел откашлялась и быстро добавила: - Я бы хотела, чтобы на следующей неделе пришел фотограф и сделал несколько снимков, если вы не возражаете. Вы можете назначить время и дату?
- О, дорогая, я не предполагала, что вы планируете делать фотографии. - Франческа в раздумье начала теребить свой жемчуг. - Устроит ли вас следующая среда в два часа дня? Это единственно свободный промежуток времени у меня. - Франческа не была в восторге от нового поворота событий, но понимала, что деваться ей некуда.
- Прекрасно. Я пришлю нашего лучшего фотографа, - произнесла Эстел, убирая магнитофон в сумку.
Франческа позволила себе расслабиться. Она чувствовала себя очень утомленной и хотела побыть одна, но Эстел по всем признакам намеревалась не спеша допить свое вино.
- У меня есть для вас кое-какая информация, - начала она, поднимая свой стакан и пристально глядя на Франческу. - Катарин возвращается в Нью-Йорк.
Франческа резко выпрямилась и бросила на Эстел изумленный взгляд.
- Катарин? - эхом повторила она.
- Да. Катарин Темпест. Единственная и неповторимая Катарин, - улыбнулась Эстел. - Только не говорите мне, что не знаете, о ком я говорю!
- Конечно, я знаю. Я была просто немного удивлена, вот и все. Фактически, я полностью потеряла ее след. А почему вы говорите мне об этом? Меня это не интересует.
- Катарин хочет встретиться с вами.
Франческа застыла. Ее глаза расширились - в них были удивление и гнев. Вначале она просто не поверила Эстел, но затем, вглядевшись в ее лицо, поняла по его злорадному выражению, что та говорит правду. На мгновение она потеряла дар речи. С трудом сумела выдавить из себя:
- Зачем? Что ей от меня надо?
- Представления не имею, - ответила Эстел. - Но она попросила меня договориться с вами о встрече. Обед, ужин, чай, коктейли - по вашему усмотрению. Просто назначьте дату и время. Она приезжает через неделю и рассчитывает, что к этому времени встреча будет согласована. Когда вы сможете увидеться с нею?
Франческа не выдержала. Ее терпению пришел конец. Она почти прокричала:
- Я не могу ее видеть! Я не буду встречаться с ней! Я думаю, что вы…
- Я знаю, что вы стали злейшими врагами, - воскликнула Эстел безапелляционным тоном. - Поэтому и не могу понять Катарин. По-моему, она поступает очень глупо…
- Я как раз собиралась сказать, когда вы перебили меня, что вы в этой ситуации выглядите достаточно непорядочно! - прокричала Франческа. - Как вы осмелились проникнуть в мой дом под предлогом интервью, хотя истинной причиной вашего прихода было получение информации для Катарин Темпест. - Гнев Франчески перерос в холодную ярость. Она окинула Эстел ледяным взглядом. - Как это подло! Какой коварный ход! Вы просто позорите свою профессию. А в сущности, можно ли было ожидать большей порядочности от вас, Эстел. Вы всегда были ее рабой. Думаю, что вам лучше уйти.
Эстел не сдвинулась с места. Она наслаждалась реакцией Франчески. С иронической улыбкой, стараясь погасить триумф во взгляде узких карих глаз, она воскликнула:
- Боже правый, я никогда не думала, что доживу до дня, когда ваши эмоции проявятся так неприкрыто!
У Франчески появилось ощущение, как будто ей запустили камнем под ложечку, но она взяла себя в руки. Спокойным голосом она произнесла:
- Можете сообщить Катарин Темпест, что я не испытываю желания когда-либо ее видеть. Мне ей нечего сказать.
- Это не мое дело. Я согласилась помочь, не вникая в мотивы Катарин. - Эстел закинула ногу на ногу и, развалившись в кресле, изучающим взглядом уставилась на Франческу. Она удивленно покачала головой: - Вы поражаете меня, Франческа. Почему бы вам хотя бы раз в жизни не спуститься со своего пьедестала? Кто старое помянет, тому глаз вон! Все мы стали старше и поумнели. Я думаю, что из всех людей Катарин именно от вас ожидает понимания.
- Понимания? - выдохнула Франческа и в ее голосе прозвучал скептицизм. - После всего, что она сделала мне?! Я отказываюсь продолжать этот бессмысленный разговор. Буду очень признательна, если вы покинете мой дом. Боюсь, что вы не только засиделись, но и злоупотребили моим гостеприимством.
Эстел примирительно пожала плечами. Не могла же она отказать себе в последней попытке уладить ситуацию.
- Она просто хочет восстановить дружеские отношения. Со всеми. Поэтому она и попросила меня обратиться к вам. Будьте же великодушны, смените гнев на милость.
- Я не сделаю этого. Никогда! Остальные могут поступить так, как сочтут нужным, но я встречаться с ней не буду. - Лицо Франчески побледнело, а глаза продолжали метать молнии. - Я не хочу иметь ничего общего с этой женщиной. Меня удивляете вы, Эстел. Почему вы позволяете ей так использовать себя?
- Использовать меня?! Опомнитесь, это же просто смешно. Если когда-либо она и использовала кого-то, так это вас! - Эстел пожалела об этих словах в тот же момент, когда они слетели с ее губ. Катарин предупреждала ее, чтобы она контролировала свою неприязнь по отношению к Франческе и не наносила ей оскорблений. Эта фраза сорвалась у нее в пылу эмоций.
Мертвенная бледность покрыла лицо Франчески, взгляд холодных глаз застыл. Она медленно кивнула.
- Вы совершенно правы, Эстел. И я не позволю использовать себя снова. Никогда. - В ее голосе была такая ледяная решимость, что журналистка "вросла" в свое кресло. - Я провожу вас, - продолжила она тем же холодным тоном.
Франческа встала и, не глядя на Эстел, пошла к двери. Открыв ее, Франческа отошла в сторону и произнесла:
- Прошу вас, уходите.
Эстел откашлялась:
- Встретимся в следующую среду, когда я приду с фотографом.
- Я не думаю, что фотограф потребуется, поскольку интервью не будет напечатано. Вам придется признать, Эстел, что оно было всего лишь хитро продуманным предлогом для встречи со мной, - отрезала она тоном обвинителя. - Вы могли бы проинформировать меня о вашем поручении по телефону, вместо того чтобы отнимать у меня столько времени!
И без того красное лицо Эстел покраснело еще больше.
- Но я действительно собираюсь опубликовать интервью, поэтому мне потребуются фотографии.
- Я отказываюсь от ваших услуг.
Даже такая навязчивая женщина как Эстел, не могла не понять в этой ситуации, что она окончательно уничтожила себя в глазах Франчески и, зная, что терять ей больше нечего, в сердцах добавила:
- Похоже, ваша драгоценная благотворительность значит для вас гораздо меньше, чем вы хотели показать.
Эстел выскочила в холл, схватила со стула свою шубу и перекинула ее через руку. Потом она обернулась к Франческе, которая стояла в дверях библиотеки. Во взгляде Эстел были зависть, ревность, неприязнь - чувства, которые переполняли ее все это время. Она утратила всякий контроль над собой и в ярости прокричала:
- Ты всегда была мерзкой высокомерной снобкой! Что бы Катарин ни сделала тебе, ты сделала ей в два раза больше плохого, причем в самый подлый момент, когда она нуждалась в тебе больше всего! Это из-за тебя она была изолирована от всех все это время. Ты добавила ей боли и страдания. Да ведь она просит тебя о мелочи - просто встретиться с нею! Ты холодная, бесчувственная сука!
Маска вежливости окончательно слетела с лица Эстел - Франческа увидела искаженные ненавистью черты. Журналистка отвернулась и поспешно двинулась к двери. У самого выхода она резко обернулась и с издевательским смешком бросила:
- А ведь ты просто боишься встретиться с Катарин!
С этой тирадой она выскочила из квартиры и так хлопнула за собой входной дверью, что Франческа вздрогнула. Совершенно опустошенная, она прислонилась к двери и закрыла глаза. У нее кружилась голова. Кровь стучала в висках. В коридоре послышались шаги Вэл. Франческа взяла себя в руки.
- Господи боже, что это было? - спросила Вэл.
- Мисс Морган. Она покинула нас в состоянии гнева, - ответила Франческа, поднимаясь наверх.
- Я решила, что обрушилась крыша, - воскликнула Вэл, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что ни один из бесценных хрупких предметов искусства не пострадал. Она покачала головой, всем своим видом демонстрируя, как она осуждает столь недостойное поведение. - Подумать только, так вопить - просто верх неприличия! Как это вульгарно!
Вэл была младшей сестрой Мелли, старой няни Франчески, и знала ее еще девочкой. Она любила и оберегала Франческу и хорошо чувствовала ее настроения. Внимательно всматриваясь в лицо своей хозяйки, она озабоченно спросила:
- Я надеюсь, она не расстроила вас слишком сильно? Вы как-то осунулись.
- Нет, Вэл, со мной все в порядке. Боюсь, что я опаздываю к мистеру Нельсону. - Она слабо улыбнулась. - Пойду-ка я наверх и начну собираться.
- Я помогу вам, мэм.
- Нет, не надо, Вэл, - пробормотала Франческа предпочитая побыть в одиночестве. - Спасибо, я справлюсь.
Она снова улыбнулась и начала подниматься по лестнице.
4
Спальня в квартире Эвери выходила окнами на Пятую авеню и парк. Это была большая комната, полная воздуха и света, преобладающими тонами которой были светло-зеленый и белый. Этот прохладный и располагающий к отдыху оазис был местами отмечен пятнами желтого, розового, голубого - всех свежих ярких тонов, характерных для букета полевых цветов Англии.
Обои из муарового шелка цвета зеленого яблока дополняли красивые шторы с ламбрикенами из этой же ткани. Длинные покрывала из такого же шелка опускались до светло-зеленого ковра, покрывавшего пол комнаты от стены к стене. Высокая изогнутая передняя спинка кровати была также красиво задрапирована шелком. Перед белым мраморным камином стояли полукругом несколько стульев и небольшой диван эпохи Людовика XVI, обтянутые белым муаровым шелком. Старинные стеклянные лампы также были с белыми плиссированными абажурами.
Картины английских мастеров, изображавшие яркие цветы, висели на стенах спальни, а букеты прекрасных живых цветов стояли в хрустальных вазах на маленьких старинных столиках из древесины фруктовых деревьев и на секретере. Шелковые подушки в живописном беспорядке были разбросаны по софе и стульям. На них повторялись цвета, преобладавшие в живописных изображениях цветов викторианской эпохи - те же чистые розовый, желтый и голубой. Это сочетание ярких тонов на фоне бледно-зеленого, цветы на картинах и живые цветы с их ароматом создавали ощущение ухоженного сада в разгар лета.
Это была светлая, проникнутая ощущением счастья комната, отражавшая жизнерадостную сущность характера Франчески, ее спокойный нрав и хороший вкус. Но сегодня ее состояние было менее безоблачным, чем обычно. Плотно закрыв за собой дверь, она быстро прошла к одному из стульев, стоявших возле камина, села на него и облокотилась на спинку, ожидая, пока пройдет дрожь в конечностях. Для нее были непривычны столь бурные проявления эмоций со своей стороны и со стороны других людей. Франческа испытывала отвращение к сценам подобного рода, считая их проявлением дурного воспитания. Ее ошеломило не только двуличие Эстел и ее злобная тирада, но и потеря контроля над собой. Это был поступок незрелой женщины, нехарактерный для Франчески и недостойный ее. Она закрыла глаза, пытаясь взять под контроль свои чувства и успокоиться перед предстоящим ей вечером. Франческа только начала расслабляться, как зазвонил телефон на столике у кровати, заставив ее вздрогнуть. Она неохотно оторвалась от своих мыслей и встала, чтобы ответить на звонок.
- Алло?
- Франческа, дорогая. Это Нельсон. Погода скверная, идет сильный снег. Я послал за тобой машину. Дейсон только что выехал.
- О, Нельсон, это очень мило с твоей стороны. - Она схватилась за свой жемчуг и начала нервно теребить его. - Я боюсь, что очень опоздаю. Меня здорово выбила из графика одна встреча. Мне так неловко… Постараюсь быть как можно скорее…
- Что-нибудь случилось, Франческа? - перебил Нельсон. Они стали друзьями за много лет до того, как Франческа вышла замуж за его старшего брата, и Нельсон всегда удивительно чутко воспринимал все нюансы ее настроения.
- Ничего. Правда, ничего, Нельсон. Просто я немного взвинчена после интервью с одной непростой журналисткой. - Она села на кровать, скинула туфли и пошевелила пальцами ног.
- О, из какого издания?
- Из "Нау мэгэзин". Она вела себя несколько враждебно, но, в общем, ничего страшного не произошло. Правда, все в порядке.